Это действительно рассказ моей дочери.
Заранее спасибо всем, кто прочтет и оставит свой отклик.
Я радуюсь уже тому, что моя девочка не разучилась говорить и думать по-русски.
Наталья Шауберт.
...
Она сидела на широкой овальной кровати в окружении трех подушек и двух одеял. После того, как гости уехали, она так и не убрала лишние вещи в шкаф, только белье поменяла. Сегодня она взяла с собой в спальню большую картонную коробку из-под обуви, в которой хранила свои записные книжки. Во многих, кроме, пожалуй, двух, которые ей совсем не хотелось открывать, были исписаны только первые странички. Она решила выбрать из этих недописанных одну, которую захочет продолжить.
Она разложила их на кровати в ряд. Первым оказался «Альбом для поэзии» - так было написано на обложке и на ценнике, оставшемся от покупки. На первой страничке стояло ее имя и девичья фамилия. Подумалось вдруг, что это достаточно странно, обычно она не подписывала свои блокноты, а если и подписывала, то только именем, фамилия после развода родителей казалась ей чужой. Несколько страниц были вырваны неровно, с присущей ей неаккуратностью и эмоциональностью, неровные обрывки топорщились, мешали листать. На одной из уцелевших страниц были рисунки: портрет молодой женщины в шляпке, несколько глаз, носов и губ в манере американских комиксов и незаконченный портрет девочки с густой челкой. На другой – довольно чистый эскиз сказочного существа с тремя языками и одним крылом. Под ним стояла ее роспись. Значит, рисунок был признан автором и нравился ей тогда. В середине альбома нашлись два рисунка сепией, зачеркнутых широкими штрихами. Они как будто говорили: «Не подумайте, что мы так уж нравимся нашей хозяйке, просто на обратной стороне листа есть рисунки лучше, поэтому нас не вырвали».
Она никогда не могла полностью довериться мысли, что ее дневники, записные книжки никто никогда не прочтет, не увидит, что можно расслабиться и полностью довериться бумаге. Писать и рисовать только так, как нравится ей. Однажды был случай, который подтвердил ее опасения. Мама нашла ее тетрадь с рассказами и прочитала один из них. Тогда это была не изящная записная книжка, и не «альбом для поэзии», а обычная общая тетрадь с пожелтевшими листками, оставшаяся еще от маминых студенческих лет. Но она значила для нее так много! Она доверила линованным желтоватым листкам свое самое первое, тайное, сокровенное. Они были откровением, ее первые рассказы, ее первой попыткой понять себя новую, объяснить себе самой, – что же с ней происходит. Как же ей было плохо тогда, как сгорала она от стыда, и, не смотря на то, что мама похвалила ее работу, в клочья изорвала тетрадь, переставшую быть только ее тайной и сразу утратившую свою ценность.
Может быть, чтобы не слишком уж мусорить, а может уже зная, что может остыть и передумать, она сложила обрывки листков в пакет, завязала его плотно и выбросила в окно. Утром следующего дня, она действительно спустилась на улицу и подобрала пакет. Хотела даже собрать-склеить листки, но ничего не получалось. Потом она долго хранила эти обрывки. Они потерялись много позже, во время переезда.
Подержав в руках альбом совсем немного, она положила его в коробку – альбом совсем не подходил для продолжения записей ее новой жизни, пусть себе лежит на дне.
Следующей была одна из тех двух тетрадей, которые открывать совсем не хотелось. Исписана она была примерно на половину, но, раньше ей никогда не удавалось дочитать записи до конца. В этой книжке как будто жили ее слабость и боль. Каждая запись напоминала запись в жалобной книге. Даже рисунки казались ничтожными, ничего не значащими каракулями. На этот раз она решила все же дочитать до конца. И была приятно удивлена. Эта запись вселяла надежду, что не все так плохо было у нее три года назад. Последней записью было начало рассказа о встрече с Актрисой, которая очень нравилась ей тогда и нравится до сих пор. Конечно же, никакой встречи не было, и быть не могло, но написано было неплохо, искренне и тепло. Она вспомнила, как собирала когда-то фотографии актрисы, искала фильмы с ее участием, находила и читала любую информацию о ней в интернете. Никто из ее окружения не понимал и не принимал этого увлечения. Кому-то Актриса казалась манерной кривлякой, кто-то утверждал, что все в ней - притворство, что фильмы ее запутаны и необычны. Она так не считала. Актриса была явлением и была так прекрасна и особенна, что не подходила ни под какие категории, привычные оценки: плохо-хорошо, свое-чужое. Ее любимица просто была собой! И этим привлекала немногих и отталкивала многих. Чтобы не испортить приятного впечатления от недописанного рассказа, она закрыла и эту книжку, уложив на дно коробки, рядом с «Альбомом для поэзии».
Следующей была тетрадь, которая явно не годилась для роли продолжателя записей новых событий ее жизни. Тетрадь просто разваливалась в руках, и листы ее были тяжелы не от обилия записей, а оттого, что на каждом из них были наклеены вырезки, фотографии, рисунки. Свидетельство ее увлечения дизайном. На некоторых страничках были приклеены даже специальные кармашки, в них хранились вырезки из журналов и газет с особо важными статьями, которые могли понадобиться в любой момент и не только ей одной. Нет, эта тетрадь самодостаточна, она имеет уже собственную жизнь и свое предназначение.
Вторая «нелюбимая» тетрадь оказалась ежедневником двухгодичной давности. Он совсем не подходил для продолжения, к тому же хранил в себе записи из ее последнего гимназического года. Но может и ему сегодня стоило дать шанс, раз уж с дневником все прошло так удачно? Расписание – все в восклицательных знаках и кружочках, календарь, в котором дни были зачеркнуты до второго июля, последнего дня учебы, списки предметов с оценками, обязательным сравнением с оценками предыдущего полугодия и средним баллом в итоге.
Еще были записаны дни рождения подруг и день смерти одной из них, самой любимой. Женечка...
Несколько листов были исписаны цитатами, необходимыми для учебы. И особая страничка – двадцатое августа, день свадьбы! Листок был изрисован цветными рисунками, она использовала все свои цветные фломастеры и ручки, собирая на страничке как можно больше цветов и оттенков. Вспомнилось, как в Гимназии все удивлялись ее решению. В двадцать лет замуж?
Дальше шли страницы с контрольными заданиями, зачетами, телефоны и адреса одноклассников и просто знакомых. Целый год – от первого до последнего дня, поместился в этот ежедневник. Это был трудный год, и радостей в нем было так же много, как и проблем. Она больше не одернет руку от него. «Пусть покоится с миром на дне картонной коробки» - подумала и засмеялась.
Еще долго перебирала она тетради, блокноты, записные книжки со схемами для бисероплетения, математическими формулами, моделями одежды, списками немецких и английских синонимов, цитатами, комиксами, названиями книг, которые хотела прочитать, песен, которые нужно послушать. Она просматривала полупустые книжки и укладывала их в коробку. Подумала, что после выходных, она обязательно купит новый блокнот и испишет его от начала и до конца, и в нем будут ее новые мысли и записи о событиях, которые произойдут, а пока... Пока она положила в коробку последнюю тетрадь, плотно закрыла ее и выключила свет. Уже засыпая, вспомнила последний фильм с любимой Актрисой, и решила дописать рассказ о встрече с ней. Она точно знала, о чем они будут говорить...