Тигр за спиной

Михаил Абрамов
- Сеня, это ты? Сеня, у меня тигр поселился! Вон там! За вешалкой! В нише!
- Какой тигр, мама? Что ты бредишь? Нет там никакого тигра. Нету. Понимаешь, нету.
- Нет есть. Его охранник впустил, а сам стоит за дверью и подслушивает. Как же ты и охранника и тигра пропустил? Какой ты невнимательный, Сеня. Охранник всегда подслушивает, а потом комендантше доносит. Они меня ненавидят.
- Ну что ты несешь, мама. Какой тигр, какой охранник?.. Где ты все это взяла? Ты таблетки пила уже?
- Тигр, тигр самый настоящий. Желтый с черными полосками, как мое летнее платье, мне его Ленка подарила, но я его не ношу. Оно в проймах жмет и я задыхаюсь. Она всегда несет мне всякие тряпки, чтоб отделаться. Сколько раз я ей говорила: «Лена, не неси мне эти тряпки, у меня вся кладовка ими забита», - а она все равно несет и несет. А хорошего платья у меня нет. И выйти мне не в чем.
- Ну как же не в чем, мама? Вон, на вешалке от платьев места нет.
- Так я и говорю, что тряпки. А чтоб врачу показаться, такого платья нет.
- Ну, так давай эти платья выбросим, чтоб они не валялись и моль не разводилась.
- Ну выброси. Выброси меня. Я тоже лежу здесь целый день, как бревно. Тоже всем надоела и никому не нужна.
- Ну при чем тут ты, мама? Мы ж о тряпках говорим.
- Да, о тряпках. Я и есть тряпка, которую Ленка выжала и бросила на помойку.
- Ну зачем ты так. Какую помойку? Ты ж сама попросилась здесь жить.
- Если б она была хорошая дочка, то не кинула бы меня одну здесь в четырех стенах сидеть, как в тюрьме. Да! Соседкина дочь под мать руки подкладывает. Приходит и убирает, и моет, и варит, и к врачу записывает... Вот это дочь. А Ленка придет, чай попьет и уйдет. Ой, не хочу говорить. Ты сам знаешь, что она меня на тебя кинула.
- Так Ленка сама еле ноги волочит. На ней и Олечка, и Яша непутевый.
- Сеня, не защищай. На все у нее есть время, кроме старухи матери. Сеня! Сеня! Тигр! Там, в углу! Лапу лижет! И смеется!
- Ну какой тигр, мама. Вот, посмотри, видишь, вот я в углу, видишь. И никакого тигра тут нет. Видишь.
- Но ведь был.
- Нет не был. Не было тигра. Понимаешь, не было. И хватит о тигре. А что ты ела?
- А... Ничего не ела. Сенечка, Мила такое готовит, что я есть не могу. Она только продукты переводит. Мне жаль твоего труда, и денег, и сил, что ты мотаешься и тащишь эти кульки на себе, но она готовить не умеет. Честное слово, я только сосиски с яичницей ем, сама разогреваю. А она все время рис такой слизкий разваривает, хоть подметки клей. Я не хотела тебе говорить, у тебя и так хватает, но она не хозяйка, а когда говоришь – обижается.
- Так тебе ж Лена приносила суп. И котлеты на неделю, и пирожки с мясом...
- Не знаю, я пирожков не видела... Мила все ворует. А мне или рис, кишки клеет, или батон с сыром. Каждый день одно и то же, батон утром, днем и вечером. Мне этот сыр уже вот где сидит. А сказать нельзя: обижается и уходит.
- Погоди, мама. Вот же в холодильнике суп и котлеты...
- То не мое. То Милы. Она свои продукты у меня держит. Сколько раз я просила: «Мила, ну зачем Вы свои продукты здесь держите? У Вас же есть своя комната и свой холодильник», - не слушает. Ну что я с ней драться буду? Сеня, а когда мы к врачу идем? Нам разве не пора уже?
- Во вторник. На 9 утра.
- Во вторник!? Уже во вторник!? Я не встану. На 9 утра я не встану. А что на позже нельзя было?
- На позже не получилось. Им надо, чтоб ты была во вторник, а твой врач потом уходит.
- Ну, ты как хочешь, Сеня, а на 9 утра я не встану. Кто меня разбудит? Мила будет недовольна, она не любит рано вставать, а без нее я не оденусь.
- Я Миле уже говорил, она знает.
- Знает? Ты ей говорил? Когда? Она мне ничего не сказала. Значит, она знает. А мне не сказала... А ты когда зайдешь? В 8?
- Ну зачем же в восемь. Это слишком рано, туда пол часа езды. Я буду в пол девятого.
- Нет, в пол девятого - это слишком поздно. Мы опоздаем и нас не примут.
- Примут. Мы не опоздаем. Еще будем час его дожидаться.
- А зачем тогда на 9, если час дожидаться? Что они не могут на позже, раз врач все равно позже?
- Я не знаю, мама. Это ведь не от меня зависит.
- А что я обую? У меня туфель нет. Я ж в тапочках к врачу не пойду.
- Ну зачем в тапочках. У тебя туфель полная кладовка.
- То одни коробки. А туфель нет. Я, Сенечка, голая и босая.
- Ну как же нет, мама. Посмотри. Вот, и вот, и вот. Это что, не туфли?
- А ну ка, покажи. А... Эти... Нет, эти мне не годятся. Они в подъеме не налазят. Ленка мне свои старые туфли тащит, думает, что если у нас один размер, то я носить буду. А они мне не годятся. У меня подъем крутой, а у ней нога, как лопата, плоская. И обуть мне нечего.
- А те босоножки, что ты в прошлый раз носила, те ж годятся тебе. Еще Мила, помню, позавидовала, сказала: «Откуда у Вас, Софья Соломоновна, такие босоножки, что все модницы носят?».
- Да? Она так сказала? Я что-то не помню. Посмотри-ка там, за диваном. Ну? Что? Есть? Нашел? А ну, дай я примерю. Да, эти хорошие. Пожалуй, я в них пойду.
- Ну, хорошо, мама. Мне пора идти.
- Уже? А чего ты так рано сегодня пришел?
- Как рано? Как всегда, после работы.
- Но ведь сейчас утро.
- Какое утро? Вечер сейчас. Я с работы к тебе.
- Странно, у вас вечер, а у нас утро... Сеня! Сеня! Тигр! Тигр! Тигр сидит и когти точит! Не уходи, он меня разорвет!..
- Ну, ты опять за свое. Нету там тигра. И не было. Ты таблетки приняла?
- Ты просто хочешь избавиться от меня одним разом, я знаю. Я тебе надоела, я всем надоела, я знаю. Если б у меня был цианистый калий...
- Мама, хватит. Провести тебя в постель или ты будешь здесь сидеть?
- Посижу пока. А где твои дети? Почему они ко мне не ходят?
- Так ведь они учатся далеко от нас.
- Сенечка, они тебе чужие. Они в нее пошли. А она тебя не любит и никогда не любила. А вышла, чтоб в девках не остаться. Ее никто не брал, а ты, дурак, подвернулся и она за тебя уцепилась, как вошь за кожух. Папа еще тогда распознал какая это тварь.
- Ну как же, мама, она меня ждала.
- Нет, не ждала, а гуляла, но никто ее не подхватил. Ты папу не послушал и русскую взял, а они из другого теста сделаны, они нам чужие. Что, ты с ней можешь поделиться? Ну скажи мне честно и откровенно, можешь ты с ней поделиться?
- Конечно могу. Мы уже столько лет живем. Какие секреты? Чем я должен делиться?
- Потому что ты дурак, а дураков и в церкви бьют. Ты о ней ничего не знаешь, как тот муж, что на пляже жену прикрывает, а она раздевается. Сам не видит, а все видят.
- Да что я должен видеть? Что ты такое несешь?
- Ну не видишь – и не надо. Может и лучше. Все мужчины дураки.
- А что, Додик, тоже был дурак, когда тебя взял?
- Додик?! Ты отца Додиком назвал?! Скотина ты, он на тебя жизнь положил, на плечах тебя таскал, сердце загубил...
- Да что я такого сказал?
- Дурак ты. А мы то думали...
- Что? Что вы думали?
- Ты ж в три года читал и считал. А какой ты был красивый маленький. Весь в кудрях... Как игрушка. А что с тебя стало. Ты посмотри на себя. Мы думали, что из тебя ученый выйдет. Или писатель. А ты прорабишко захудалый.
- Я не прорабишко, а главный инженер. А если и прорабишко, так что? А кто отец был? Торговый инспектор.
- Нет, ты прорабишко. Кафелем торгуешь и скобянкой. Деньгами соришь, чтоб по плечу похлопали и за стол к профессуре пустили.
- В тебя пошел. Ты ж в отделении спирт воровала.
- Воровала?! Сволочь ты! Я головой рисковала ради семьи. Если б не этот спирт, ты б с голода подох. А ты наши пайки пожирал. Баба все тебе отдавала - и умерла. Подонок ты, лучше б я тебя придавила, когда ты еще в коляске лежал...
- Мама, мама остановись...
- Нет, я тебе все скажу. Ты и бабу, и отца в могилу свел. И дети тебя cторонятся, потому что ты фальшивый, оборотень ты, упырь. И правильно она тебя не любит и изменяет, потому что, как упыря любить? Ты думаешь, что я в твоих руках? Нет, Сенечка, ты ошибся. Вот, видишь все эти таблетки. Вот всю эту пригоршню, что я накопила, вот я их все сейчас...
- Мама!!! Мама!!! Тигр!!! У тебя тигр за спиной!!!