Стоял душный июнь 1998 года. Совсем недавно, 20-го числа, по Москве пронесся неимоверно разрушительной силы ураган. Он выворачивал с корнями могучие деревья, сносил рекламные щиты, обрывал провода, срывал крыши домов, разбивал окна и переворачивал гаражи-«ракушки». Все это сопровождалось сильнейшим ливнем с грозой. Утром жители увидели свой город истерзанным, словно после ожесточенного артобстрела.
Осторожно обходя завалы из поваленных деревьев и запутанных проводов, я спешил домой, нежно прижимая к телу, маленький пушистый комочек, размером с рукавичку. Там под рубашкой копошился котенок. Мой, наш котенок. Он то затихал, то снова начинал вертеться, как юла и отчаянно орать. Его «мяу!!!» было настолько пронзительным, что я, признаться, готов был провалиться под землю от стыда, ловя на себе осуждающие взгляды встречных прохожих.
– Слушай, приятель, ну ты что пищишь? Тебе чего надо? – тихо спросил я у котенка, заглянув за пазуху. – Потерпи немного, скоро будем дома.
Котенок снизу вверх жалостно посмотрел на меня миндалевидными янтарными глазами и вновь принялся истошно мяукать, широко раскрывая розовый ротик с маленькими белыми зубками.
«Вот, дурак – нашел себе заботу», – вздохнул я, перекладывая котенка поудобнее, и тут же улыбнулся: уж больно это почти игрушечное, но живое чудо выглядело симпатичным.
Эта история началась вчера, когда мой приятель Валерка как бы, между прочим, спросил у меня:
– Сань, тебе котенок не нужен? У нас недавно пять штук родились, все красивые, просто прелесть. А что с ними делать, не знаем. Ну не топить же! Приходи, выбирай любого, будешь первым.
По Валеркиной интонации было заметно, что этот вопрос он уже устал всем задавать и сейчас поинтересовался просто автоматически, на всякий случай. Скорее всего, и от меня он ожидал услышать вежливый и аргументированный отказ.
Действительно, заводить кошку наша семья в ближайшее время не планировала. Еще слишком остры были воспоминания о нашем добром и доверчивом коте по имени Сынок, убитого два года назад жестокими подростками. Они подманили нашего кота и ударили его по спине металлической арматурой – прямо на глазах у прохожих. Наша соседка видела всё это и рассказала нам. Случившееся произвело на нас такое потрясение, что забыть бедного Сынка мы, как ни старались, просто не могли.
Тем не менее, иметь кису очень хотелось. Во-первых, подрастало двое детей, для которых общение с «братьями нашими меньшими» было бы очень полезно. Во-вторых, в плане содержания кошки у нас имелись определенные удобства. Мы жили на первом этаже, поэтому «гулёну» можно было легко выпускать на улицу. По той же причине нас не особенно напрягала дополнительная грязь, которая непременно образуется в квартире с появлением кошки, поскольку основное количество уличного песка притаскивали на обуви мы сами. А уж беспокоиться за ободранную мебель и вовсе не приходилось потому, что она у нас была довольно старая.
Короче, состоялся семейный совет, на котором дети дружно сказали: «Хотим нового котика!» Если честно, то я даже обрадовался. Да и очень хотелось выручить приятеля, предоставившего мне пресловутое почетное «право первого выбора».
Когда мы с Валеркой пришли в квартиру его матери, у которой жили котята, моему взору явилось удивительное зрелище. Поглощенная веселой игрой, по комнате шальным вихрем носилась целая банда, состоящая из трех собак разной масти и величины, двух кошек и пяти дерзких котят. А из клетки, стоящей на подоконнике, раздавались комментарии цветастого попугая, наблюдавшего за происходящим. Такого я ещё нигде не встречал.
Котятам едва исполнился месяц, все они смотрелись очень симпатично и отличались разнообразием цветовых вариаций. Один сошел бы за альбиноса, если бы на его боках не угадывались несколько тигровых полос бледного дымчато-серого цвета. У второго таких полос было гораздо больше, и они были темнее, кроме того, в разных местах имелось несколько серых отметин. Третий котенок напоминал шахматную доску – в нем белых и серых фрагментов было поровну. У четвертого преобладал серый цвет, а тигровые полоски и отметины были белыми.
Однако более всего мне приглянулся пятый котенок, внешний вид которого являлся классическим в своей гармонии. Окрас его спины, боков и головы был густого серого цвета с голубым оттенком, казавшимся переливчатым и шелковистым, будто светившимся изнутри. Вероятно, этому способствовал контраст с ослепительно белой шерсткой, которая начиналась от паха, проходила по животику, шейке и оканчивалась под нижней губой. Последнее обстоятельство создавало впечатление озорно высунутого язычка. Края лапок тоже были белые, и казалось, что котенок обут в пушистые домашние тапочки. Весь он был какой-то ладный, аккуратный, а еще, пожалуй, самый подвижный и игривый из всех котят.
«Правильный котёнок», – подумал я и сказал Валерке:
– Если не возражаешь, то вот этого я беру.
От меня не ускользнуло, что приятель воспринял мой выбор с некоторой досадой и сожалением. Его дочурка быстро схватила отца за руку и, состроив обиженную гримасу, посмотрела на него жалобным взглядом.
Он нежно погладил её по голове и успокоил:
– К новому году Мурка опять принесёт котят, тогда оставим себе. Ладно? – Да… ты выбрал самого красивого, – вздохнул Валера, обращаясь ко мне. – Нам он тоже понравился. Дочка очень хотела его себе оставить, но жена не разрешает – второй ребенок еще слишком маленький. Эх, ладно… забирай! Отличный котенок, просто красавец.
Затем он засмеялся:
– Правда, мы так и не смогли определить, кто это – кот или кошка. Слишком маленький ещё.
Потом мне представили уважаемую мамашу моего питомца, которую звали Муркой. Это была обычная беспородная кошка – короткошерстная с «диким» полосатым окрасом, по размеру довольно мелкая, но очень изящная и грациозная. Все время, пока мы находились в комнате, она озабочено бегала за развеселившимися собаками, оттаскивая от них за шкирку своих чад, которые никак не желали угомониться. При этом мама-кошка то и дело раздавала барбосам удары когтистой лапой по носу или просто коротко шипела, демонстрируя острые обнаженные клыки. Не желая связываться с мамашей, собаки всегда послушно ретировались.
Ее супруг – крупный, мускулистый котище с львиной гривой, носился по комнате борзее всех. Рисунок его шерсти был точно такой же, как у нашего котёнка – тёмная спина и белые живот и лапы, однако цвет был не холодного серо-голубого оттенка, а тёплого коричневатого, что-то типа «какао с молоком». Не являясь специалистом, мне трудно судить – подходила ли данная особь для выставочной карьеры, но экстерьер у кота был явно очень хорош. Позабыв о своем отцовстве, котяра самозабвенно гонял по комнате, принимая участие во всеобщей забаве. В действиях этого матерого зверя чувствовались хитрость и интеллект. Мне даже показалось, что всей этой кутерьмой заправляет именно он. Время от времени кот лихо взлетал на высокую кровать и сверху, стоя на широко расставленных лапах, внимательно контролировал обстановку, нервозно дергаясь от неуемного азарта. Затем, не вытерпев, молнией бросался в самый эпицентр заварушки, вздымая как знамя пушистый хвост. Собаки и котята были в неописуемом восторге.
Звали эту кошачью персону Мурзиком. В столицу он прибыл с Северного Кавказа, то есть по большому счёту являлся «лицом кавказской национальности». Все его предки по мужской линии исправно ловили мышей в подполе и сарае Валеркиных предков, поэтому генеалогическое дерево Мурзика было изучено до мельчайших подробностей. Оказывается, что последние тридцать лет все родовые коты этого дома по сложившейся традиции нарекались исключительно именем Мурзик. Прадедушку Мурзика помнили как дьявольски лохматого и здоровенного сибирского кота, весом под пуд, который сильно запал на балийскую кошку Варьку. От этой любви родился новый Мурзик, которому выпала судьба по самые уши втрескаться в жеманную персидскую кошку Тину. У них родился следующий Мурзик, которого познакомили со Снежанной – турецкой ангорской кисой неземной красоты. Плодом их страстной любви и явился будущий папа нашего котенка.
Как видим, отличительной особенностью данной популяции было случайное скрещивание элитных пород, осуществляемое, вероятно, из спортивного интереса. Возможно, именно по причине своей генетической благородности все коты, носящие гордое имя Мурзик, проявляли исключительную верность своим спутницам жизни и были крайне порядочны в супружеских отношениях. Вот и папа Мурзик однажды привел свою избранницу Мурку в эту тесную квартиру, где уживались люди, кошки, собаки и попугай, и они стали жить вместе подобно нормальной семейной паре.
Узнав столь интересную родословную своего котенка, я ещё больше влюбился в него. Затем, не без труда изловив этого сорванца, я от души поблагодарил хозяев и уже собрался, было уходить.
– Э-э, погоди, так не полагается, – остановила меня Валеркина мама. – За кошку надо обязательно заплатить деньгами, а то примета плохая.
Поскольку карманы мои были пусты, я попросил у Валерки несколько монет и внес символическую плату. На всякий случай для меня оторвали лоскуток от тряпочной подстилки, на которой спала кошачья семья – чтобы с его родным запахом котенок мог быстрее привыкнуть к своему новому дому.
На прощание я ненадолго поднес котенка к Мурке. Она мяукнула, засуетилась и принялась заботливо вылизывать ему ушко. Своим материнским сердцем кошка чувствовала, что сейчас с ее детенышем происходит что-то недоброе. Стоило мне отнять от нее котенка, как Мурка сразу насторожилась, потом беспокойно заметалась и издала протяжное утробное мяуканье, похожее на стон. Звук этот выражал одновременно отчаяние и угрозу. Охваченная тревогой, она неотступно бежала за мной по длинному и плохо освещенному коридору, напряженно всматриваясь в мое лицо. Я засунул котенка под рубаху и вышел на лестницу, прикрыв за собою дверь. Прости меня, Мурка! Не горюй и прощай!..
Когда мои домочадцы увидели такое очаровательное крошечное создание, то дружно запрыгали от счастья. Котенок понравился всем без исключения. Новоприбывшему члену семьи устроили новоселье – сделали из плетеной корзинки уютный домик и постелили там тряпочку, хранящую привычные для него запахи. Удивительно, но котенок совершенно не стушевался в незнакомом месте, не забился в темный угол и не впал в уныние. Наоборот, он сразу же принялся деловито обследовать комнаты, потом нашёл под швейной машинкой лоскут красной материи и стал носиться с ним в зубах по квартире, как с флагом.
Глядя на это, жена с восторгом заметила:
– Ты смотри, что делает, вот бандит!
Угомонившись, котёнок сделал посреди комнаты «пи-пи». Придирчиво изучив малюсенькую лужицу, мы пришли к заключению, что её содержимое напоминает дистиллированную воду. Естественно, мы не стали ругать его за это, и пошли доставать судок.
Потекли первые дни нашего совместного проживания. Между собой мы его так и именовали – «котенок», а подзывали «кик-кис!» Все это время нас почему-то ужасно беспокоила одна важная проблема, – какой пол у нашего воспитанника?
Все, кому доводилось повертеть на руках котенка, сразу начинали уверять, что это девочка, поскольку ярко выраженных первичных половых признаков у него не наблюдалось. Я же ни на йоту не сомневался, что это парень. Такую уверенность придавал факт, что в его симпатичной физии не угадывалось даже намёка на ту женственную округлость форм, свойственную самкам любого вида млекопитающих. Кроме того, дежурное выражение на его мордашке имело налет озорства, бесшабашности, а порой даже нахальства. В его повадках присутствовал здоровый авантюризм, особенно проявляющийся при изучении окружающего мира и добывании пищи. Иногда мне казалось, что манеру поведения котик заимствовал у живших рядом с ним собак. Еще его отличала крайняя дружелюбность, общительность с людьми и, что было просто невероятно, любознательность в технических вопросах.
Например, стоило мне засесть с паяльником в руках за ремонт какой-нибудь электроники, как этот чертенок моментально запрыгивал на мои колени или спину, а оттуда на письменный стол. Каким образом он узнавал, что я начинаю паять, неизвестно, возможно по запаху канифоли. Котенок внимательнейшим образом наблюдал за моими действиями и настырно пытался сунуть свой нос под паяльник, кусачки, электродрель, а также норовил погрызть провода. Он без опаски подходил даже к работающему пылесосу и очень возмущался, когда тот его крепко притягивал.
Однажды котёнок повалил и рассыпал у меня коробочки с мелкими деталями. Я разозлился и в сердцах посадил его под «домашний арест» – на высокий гардероб, стоящий в другой комнате. «Вот посиди там часок и подумай!» – напутствовал я шалуна. Однако не прошло и нескольких минут, как этот «совок» опять мешался у меня под руками. Я настолько удивился, что решил путем проведения следственного эксперимента установить, каким же образом ему удалось совершить столь отчаянный побег. Ведь банально прыгать на пол было слишком высоко для его детского возраста.
Находчивость и храбрость котенка меня поразили. Снова очутившись на гардеробе, он ловко поддел когтями его неплотно затворенную дверцу, упёрся в неё, и дверца со скрипом отворилась. Осторожно балансируя, котенок ступил на верхнее ребро дверцы и, словно прирожденный эквилибрист, добрался до ее края. Там он присел, тщательно подготовился к прыжку и сиганул на швейную машинку. При падении он уцепился когтями за ткань и спокойно спустился по ней на пол. И вот уже этот бравый «коммандос» деловито чешет в мою комнату, чтобы в очередной раз устроить кавардак у меня на столе! Да, на такой рискованный трюк способен решиться только настоящий мужик.
Что касается имени котенка, то оно было выбрано не сразу, а лишь приблизительно спустя месяц после его появления в нашем доме. За это время мы рассмотрели десятки вариантов один интереснее другого, но котенок был так хорош, что все предлагаемые имена казались для него недостойными. Нам хотелось, чтобы в его «имени собственном» сочеталась гармония: оно должно быть не только благозвучным – то есть ласкать человеческое ухо, но и соответствовать внешности либо характеру его владельца.
Мы долго мучались – каким же именем можно наречь такого милого серенького звереныша с беленьким животиком, шейкой и кончиками лапок? А сам я долго не мог взять в толк: кого же мне напоминает этот прелестный котенок? Неожиданно меня озарило: «Да это же вылитый… серенький зайчик! Именно Зайчик! Заюшка… Заюнчик…»
Так и стал наш котик называться Зайчиком. И вроде бы, нет ничего такого особенного в этом имени, но домашним оно очень нравилось. Все были очень довольны им, включая самого обладателя, который быстро привык к этому имени и с готовностью откликался на любые производные от него – от «Зая» до «Заюхенсона». Стоило кому-нибудь кликнуть его: «Зайчик!», как он стремглав подбегал к зовущему его человеку, одаривая его выразительным, живым и внимательным взглядом, словно пытался заранее предугадать причину интереса к своей персоне.
Очень быстро Зайчик стал всеобщим любимцем в семье, отвечая нам полной взаимностью. Он ежедневно радовал нас своей добротой и восприимчивостью к происходящим вокруг него событиям. Например, о возвращении домой кого-либо из членов семьи он узнавал, едва лишь тот входил в подъезд. Вероятно, он умел безошибочно определять каждого из нас по характерному звуку его шагов. При этом кот, чуть ли не сломя голову, бросался в прихожую встречать прибывшего, радуясь его возвращению домой и вставая на задние лапы, как собака. А по вечерам, когда каждый занимался своими делами, кот бегал между нами, умудряясь пообщаться со всеми, чтобы никого не обидеть.
Сын решил развивать Зайчику мускулатуру и стал устраивать ему всевозможные тренировки: прыжки через препятствие, хождение на передних лапах, подтягивания на турнике. «Физкультурник» был вынужден ежедневно висеть на перекладине под неусыпным контролем своего тренера. Когда атлет чувствовал, что лапы его устают, то сообщал об этом мяуканьем. Но сын был бескомпромиссен и в ответ следовал его суровый окрик: «Это что такое?!» Зайцу приходилось собирать всю волю в кулак: стоны прекращались, и кот стоически висел еще какое-то время, пока в полном изнеможении не падал на руки страхующего тренера. Зайчик проявил исключительное упорство и, начав со скромных 2-3 секунд, в зрелом возрасте довёл свой личный рекорд до 1 минуты. Возможно, что кота все эти спортивные достижения не особо интересовали, однако обид он не таил, никогда не вырывался, не царапался и не прятался от тренера под кровать. У парня был просто железный характер.
Со мною Заяц тоже тренировался, но эти занятия ему нравились гораздо больше. А занимались мы, не поверите, – «греко-римской борьбой». Я провоцировал бойца на поединок, вероломно хлопая по его ушам. Кот сначала не обращал внимания, но постепенно заводился, его шерсть поднималась дыбом, и он начинал яростно отбиваться от моей руки-оскорбительницы, а потом с неиссякаемой энергией нападать на неё. Между нами завязывалась ожесточенная, я бы даже сказал, кровавая схватка. Страдала, конечно же, моя рука, которая оказывалась сплошь исцарапанной кошачьими когтями.
Естественно, что в результате такого тренинга, Зайцу не было равных в поединках с другими котами, которых он мастерски лупил и отваживал. Частенько Зайчик возвращался домой перемазанный кровью, с многочисленными ранами, с прокусанными и рваными ушами. Немного отлежавшись и восстановив силы, он снова окунался в беспокойную кошачью жизнь.
Всматриваясь в его мужественную и слегка грубоватую мордочку, я понимал, что этот симпатичный котяра с ласковым обхождением дома, в другой обстановке мог полностью перевоплощаться, становясь воинственным и агрессивным бойцом или беспощадным кровожадным охотником.
Зато все окрестные подруги бегали за ним табунами. К дамам Заяц относился галантно, хотя и несколько холодновато, а порой вообще, не обращая на них внимания. Видимо, донжуан хорошо усвоил истину: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Года через два мы с гордостью стали замечать, что в нашем и соседних дворах стало бегать подозрительно много серых котят с белым брюшком.
С моей женой у Зайчика были строго деловые отношения. Едва она шла на кухню, как следом за ней туда вальяжно следовал и кот. Хитрец подобострастно заглядывал хозяйке в глаза и льнул к её ногам, демонстративно наступая на тапочки. В эти моменты его хвост торчал трубой, а из пасти непрерывно урчала песенка о том, как бы хорошо было сейчас закусить. Если при этом жена нечаянно наступала ему на хвост, Заяц, изображая дикую боль, истошно взмяукивал, словно его резали, а потом, как ни в чем не бывало, продолжал клянчить пищу. Объектом его гастрономических интересов было сырое мясо, печенка и свежая рыба. Еще он любил пастись на подоконнике, где специально для него в горшках сажали зеленую травку и проращивали зерна пшеницы и овса.
В личных контактах с хозяйкой Заяц был крайне щепетилен и не допускал панибратства. Дело в том, что в необузданном порыве чувств, жена обожала его тормошить и тискать, при этом сюсюкая: «У ти мой Зяйтик! У ти мой холёсий!» Естественно, что не каждому коту такое понравится. Видимо, поэтому Заяц не терпел, когда она брала его на руки, пытаясь прижать к груди. Тогда кот поступал очень просто – он вытягивал вперед лапы так, что прижать его к себе было невозможно.
Однажды зимой жена пришла с улицы с окоченевшими от холода руками и решила погреться о теплого и пушистого Зайчика. Бедняга долго терпел, безуспешно пытался вырваться, а потом стал громко икать и чихать, совсем, как простудившийся человек.
Если же его брал на руки я, то кот становился податливым и распластывался как тряпочка. Он любил засыпать у меня на коленях, груди, спине, за пазухой. При этом я чувствовал, как успокаивается моя нервная система и снимается любой стресс. Как-то я прочитал, что шерсть и биополе кошек обладают лечебными свойствами, и попробовал употребить Зайца в качестве компресса при обострении радикулита. Возможно это совпадение, но вскоре радикулит действительно прошел и после этого уже никогда меня не беспокоил.
Ночевать Зайчик предпочитал вместе с детьми на двухъярусной кровати, причем здесь существовало строгое соблюдение очередности, дабы предотвратить любые конфликты между ними. Еще не забылись времена, когда дети в острой борьбе за право получить «мягкую игрушку» в свои руки, этими же руками едва не разодрали Зайца пополам. А как же забавно было наблюдать, как проворно Котя-Коток преодолевает вертикальную лесенку, ведущую на верхний ярус. Или как он, лежа утром на подушке возле спящего сына, задумчиво смотрит в окно, стараясь не шевелиться, чтобы ненароком не разбудить его. Меня же Зайчик по утрам «умывал», старательно вылизывая мне волосы на голове.
Пока дети были маленькие, они любили наряжать Зайчика в одежды от кукол. Смотришь – бежит на кухню расфуфыренная барышня в цветастом платьице, панталончиках, со шляпкой на голове, перебирая всеми четырьмя ножками, обутыми в разные пинетки. А однажды на Новый год Зайчик участвовал в семейном спектакле с переодеванием, где играл роль Кота в Сапогах.
К процессу помывки Зайчик относился без особого энтузиазма, но и не впадал в панику, что для кошек, согласитесь, довольно необычно. Вел себя тихо, не кусался, не орал и не царапался. Замерев в напряженной позе, он стоял на дне ванны как стойкий оловянный солдатик, производя комичный вид. При любой возможности пытался в замедленном темпе – словно зомби, выбраться из ванны. Стоя на дне тазика с мокрой шерстью, он выглядел жалким и тощим, как общипанный цыпленок, а его висящие вниз длинные усы и печальный взгляд умоляли: «Ну, закругляйтесь, пожалуйста, поскорее!»
Ко мне Зайчик относился со всей кошачьей преданностью и доверием, и я бы даже сказал больше – с душевностью. С первого дня я дал себе зарок – не причинять коту ничего плохого. Поэтому я прощал ему любую шалость и никогда не наказывал. Я не тискал его, как жена, не подвергал «тренировкам», как сын, и не делал из него ряженого, как дочь. Я его принципиально не удерживал, если он не желал сидеть у меня на руках, всегда предлагал лакомый кусочек из своей тарелки, старался лишний раз его погладить и сказать ласковые слова.
Я и сыну постоянно напоминал:
– Андрей, не обижай его! Ну, посмотри, какой он славный. Миллионы бездомных кошек живут во всех городах мира. Жизнь у них очень трудная, опасная и короткая – их давят машины, терзают собаки, изводят живодеры, убивают голод, холод и болезни. Так пусть хоть Зайчику будет хорошо у нас.
Удивительно, но Заяц научился понимать человеческую речь, ну, по крайней мере, определённое количество слов. Иногда он и сам любил поговорить, мяукая в ответ на реплики, произнесённые в его адрес. Когда он внимательно смотрел в мои глаза, между нами образовывался своеобразный канал взаимного общения. Мне казалось, что я улавливал его мысли, а он догадывался, о чем думаю я.
«Иди сюда», «Где игрушка?», «Где мама?», «Иди ко мне», «Прыгни мне на грудь», «Нельзя», «Голос», «Иди спать» – на эти фразы он реагировал однозначно. Иногда достаточно было тихого слова, легкого кивка головы, движения бровей или руки, чтобы Заяц послушно выполнил команду.
С другими представителями кошачьего мира Зайчик сходился не сразу. В то время у моей сестры жили два кота – толстый, лохматый перс Пусик и тощий как палка диковатый сиамец Рикки. Когда на даче всю троицу свели вместе, Зайчик повел себя очень агрессивно. Лишь по прошествии двух недель между котами установились более или менее корректные «дипломатические отношения». Гуляли они порознь, и всё их общение сводилось к тому, что коты иногда рядом грелись на солнышке, но развернувшись мордочками в разные стороны света.
Там же, на даче, Зайчик был уличён соседкой в противоправных действиях, подпадающих под уголовную ответственность: этот бродяга самым наглым образом воровал из её курятника яйца и даже цыплят. Соседка устроила нам большой скандал, и пришлось откупаться деньгами. Однажды, наконец, я и сам стал свидетелем, как Заяц крадётся в крапиве, держа во рту крупное куриное яйцо. Я цыкнул на него, но он в ответ только недовольно огрызнулся и, ускорив шаг, скрылся в густой траве.
Однажды дочке кто-то отдал двух декоративных крыс, которые потом жили у нас в клетке несколько месяцев. В тот же день я поймал на работе маленького серого мышонка и принёс его домой. Мы посадили мышонка к крысам для компании, но те не обратили на гостя ни малейшего снимания. Потом к клетке подвели Зайчика, и тут начался какой-то цирк. Сначала Заяц как заводной бегал по периметру клетки, стараясь просунуть лапу между прутьев и подцепить кого-нибудь лапой. Потом, после «воспитательной работы» кота допустили к грызунам и они нормально общались! Спустя неделю после знакомства можно было наблюдать, как Заяц флегматично лежит на письменном столе, греясь под лампой, а по нему бегают две крысы и мышь! Когда грызуны уставали, то ложились отдыхать у кота под брюхом.
Так постепенно члены этой странной компания привыкли друг к другу. Правда, одна из крыс все же поплатилась за свое нахальство. Она долго и настырно пыталась лизнуть Зайчика в нос, он уворачивался, а потом не вытерпел, молниеносно прижал крысу лапой и надкусил ей кончик хвоста. Интересно, что и у самого Зайца последние хрящики на хвосте были сломаны. Возможно, что когда наш котенок жил вместе с собаками, он тоже пострадал за фамильярное отношение к превосходящему по силе зверю.
К сожалению, судьба Зайчика сложилась трагически. Однажды он ушёл на улицу и не возвращался домой несколько дней. Мы искали его везде, где только можно, но безрезультатно. Потом Зайчик появился сам, но в необычном для него, крайне болезненном состоянии – ослабший, со свалявшейся шерстью и слезящимися глазами. Без аппетита съел маленький кусочек своей любимой печенки и тихо прилёг, но почему-то не на своём месте, а возле входной двери.
Когда я попросил его жестом: «Прыгни мне на грудь!», он встал, понуро подошёл ко мне, долго готовился, потом всё-таки прыгнул, но… неуверенно, вяло и беспомощно – чуть выше моих колен. Я успел подхватить его обмякшее и исхудавшее тело. В ответ он жалобно, будто извиняясь, мяукнул:
– Не ругай меня, ладно?..
Я прижал его к себе, чтобы пожалеть и тут заметил, что нос у Зайчика горячий, а сам он тяжело дышит и дрожит всем телом – мелко, почти незаметно.
Посовещавшись, мы решили срочно ехать в ветлечебницу. Именно в эти минуты недолгих сборов наш Зайчик незаметно исчез. Он просто тихо ушёл через открытое окно. Больше его никто никогда не видел. Мы ждали его неделю, вторую, месяц, два. Потом всех жильцов переселили в новые дома, а наша обветшалая «хрущёба» пошла под снос.
Хотя с тех пор прошёл уже не один год, память о Зайчике не покидает моё сердце. Когда я иду по улице и вижу серого кота с белой грудкой, мне кажется, что это он. Но внимательнее всмотревшись в мохнатую мордочку, я разочарованно вздыхаю. Я где-то читал, что коты возвращаются и через пять, и через десять лет. Конечно, это чудо, но люди привыкли верить в лучшее. Ты слышишь меня, Зайка?..
14.04.2002 г.