Здесь я выставлю только первую главу расширенной версии. Так сказать - проба пера.
Моя богиня...
Глава 1.
Ночь опустилась на город тихо и незаметно, словно кто-то уронил огромный платок, закрывший своим темно-лиловым шелком весь небосвод. Ветер лениво шевелил редкую листву на уже предчувствующих довольно скорую зиму деревьев. Моросил дождь, заставляя случайных прохожих чертыхаться, вспоминая о забытом дома зонтике, который сейчас не был бы лишним.
Тихий осенний вечер, золотые отсветы фонарей, гудение машин, шушуканье людей, не разогнанных по домам ненастной погодой. Все это было родным и до боли знакомым. Но все же что-то сегодня было не так… не как обычно… хотя очень не многие могли понять причину этого странного, волнующего душу предчувствия. Как-будто грядет что-то необычное, абсолютно чуждое этому миру, и это что-то должно если не в корне изменить их жизнь, то уж весомо повлиять - это точно.
- Что-то нехорошее будет… - мрачно протянула одинокая старушка прячась от мелкой водяной пыли, так и норовившей залететь за воротник, под козырьком подъезда.
Правда, некоторым не было никакого дела до творившегося на улице. Им, наверное, было бы все равно даже если сейчас состоялось бы второе пришествие. Просто везде есть такие люди, и к сожалению в наше время их подавляющее большинство, которые не умеют видеть ничего вокруг себя. Они сознательно строят для себя маленький замкнутый мирок, после чего ни всю жизнь обречены провести в его стенах. Эти люди не видят прекрасного, не верят в сказки, и даже своих детей они учат отрицать чудеса. Все их существо заботится только о том, как бы набить свои карманы, а потом разумно потратить полученные, далеко не всегда честным путем, но все же полученные, деньги, и при этом остаться незамеченными. «А как же? Вдруг сосед увидит, как они распоряжаются нажитым и сотворит что-нибудь злое от зависти?» - и на этот страх они обречены до тех пор, пока не поймут, не осознают что ценность жизни не в том, чтобы сыто есть и спокойно спать, а чем-то более возвышенном.… Таком далеком, но все равно манящим… Как звезды, в эту ночь скрытые толстым слоем облаков.
Что манило его на этой бренной земле? Он не знал, да и не старался понять. Азраил просто приходил сюда ненадолго, стараясь хоть как-то развесятся, отогнать смертную тоску, заполнявшую все его существо изнутри. И пусть ему не всегда это удавалось, но все равно упрямо возвращался сюда, как только чувствовал, что пришло время.
Хотя на этот раз что-то было не так, время как раз еще не успело прийти. Но его почему-то едва ли не насильно спихнули сюда, даже не соизволив объяснить цель сего визита. И Азраилу это очень не нравилось. Потому что там никогда ничего не делают просто так – значит что-то должно произойти, просто обязано, причем это «что-то» явно было очень важным, иначе послали бы фигуру помельче. В принципе, рано или поздно, он все равно поймет, зачем его сюда выпихнули, но лучше бы сделать это как можно быстрее, потому что добрая, слегка насмешливая улыбка на губах «начальства» настораживала.
Задумавшись, Азраил перестал смотреть под ноги, и результат не заставил себя ждать – он махом наступил в лужу, причем ботинок промок насквозь, что не прибавило ему хорошего настроения. Почему же именно его послали в этот маленький, зачуханный городишко огромной, но до сих пор не пришедшей в себя после свалившихся на нее за двадцатый век потрясений, страны? И эта проклятая покровительственная улыбка никак не лезла из головы! Мол, может ты и умный, но я-то, мальчик, знаю гораздо больше, и ты это поймешь… но неужели для него осталось еще что-то неизведанное? Вода отвратительно хлюпала в ботинке, в лицо летела водяная пыль, а ему по-прежнему было все равно. Потому что существуют куда более важные вещи. И одна из них должна вскоре произойти. Осталось только понять какая. Но настойчивое бурчание недовольного желудка напомнило, что даже самые великие мыслители подвержены чувству голода, и хотя Азраил им не был, да и в еде не нуждался вовсе, но все-таки предпочитал сохранить хоть что-то человеческое. Так сказать на память…
Капли дождя уныло стучали по скатам, вдребезги разбиваясь о жестокое, холодное железо. И хотя огромный зал, который, по сути, представлял собой этот супермаркет, был наполнен всевозможными шорохами, каждый человек отчетливо слышал предсмертный всхлип капли, с треском умирающей на окрашенной поверхности. Неожиданно сверкнула молния, с небольшим опозданием раздался гром, словно в извинение за неоправданную задержку необычно громкий. Старушка упаковщица отложила пакет и торопливо перекрестилась. Одна из девушек, сидящих за кассами, тряхнула головой – в мрачном небе, на секунду озаренным ярким светом ей почудились несколько странно знакомых силуэтов. Непослушная челка упала на глаза, она машинально поправила ее и снова загляделась в окно, пока строгий и многозначительный «Кхмм…» недовольной покупательницы не заставил ее оторвать взгляд от темной глади, на которой сейчас плясали причудливые отражения реального мира.
Бесполезно простаивая время, чтобы пробить несчастные пирожки, Азраил изо всех сил костерил людей, придумавших такие большие магазины, что повлекло за собой вот такие вот огромные очереди, стояние в которых отнюдь не улучшало его и без того отвратительное настроение. Эта молния мелькнула так неожиданно, что он, отвыкший за долгие годы, проведенные практически в одиночестве от подобных неожиданностей, дернулся, едва не выронив пакет со свом будущим ужином. За окном ему привиделись шесть до боли знакомых, разнокалиберных фигур. И почему-то Азраил был уверен, что они улыбались. Сразу нахлынули не очень приятные воспоминания, казалось бы, давно забытые в таком далеком прошлом, что обычные люди даже и не сохранили воспоминаний о его существовании. Краем глаза он заметил что не его одного привлекла необычайно яркая вспышка, и, похоже, не он один там что-то увидел… Уж очень пристально девушка, сидящая за соседней кассой, вглядывалась в темную гладь, испуганно хлопая глазами, как будто-то там, под мелко моросившим дождем скрывалось что-то такое жуткое, рядом с чем все ужасы этого примитивного, по своей сути мирка, разом меркли. Промелькнула абсолютно неуместная сейчас мысль о том, что девушка то очень даже ничего, как и о том, что она наврятли будет долго ломаться. Но познакомится с ней сейчас не представлялось никакой возможности, поэтому Азраил мысленно махнул рукой и сделал еще один шаг к кассе.
Девушка именная табличка, которой проводила некую параллель с великим романом, гласила «Гелла Семенова. Кассир». Что совершенно не соответствовало антуражу нестареющего произведения. Да и не похожа была Гелла на вампира, скорее на жертву. Слабую и беззащитную, которая только-то и может, что испуганно смотреть своими огромными фиолетовыми глазищами, немо умоляя о защите. Потому что мир страшный, потому что мир жестокий, потому что он не для нее такой хрупкой и беззащитной, которую каждый может обидеть всего лишь потому, что не надо опасаться мести. И слишком много в мире этих «потому что», которые таки норовят усложнить ей жизни, которая и без того не была сказочной. А ведь Гелла до сих пор верила в сказки, боясь признаться в этом даже себе, совершенно по-детски мечтая о том, что скоро придет принц и заберет ее из этого страшного места, и все будет хорошо. Хотя нет, тут было еще не так уж плохо, по сравнению с тем, что ожидало ее дома, поэтому она с ужасом поглядывала на часы, в отличие, от своих товарок не желая окончания рабочего дня. Но, увы, стрелки неумолимо летели вперед, как будто заговоренные. Постепенно оставалось все меньше и меньше людей, потом вообще стало тихо, все давно разошлись по домам, потому что в такую ненастную ночь только ненормальный высунет нос на улицу по своей воле.
Хотя одним из таких ненормальных как раз и был Азраил. На взгляд постороннего он бесцельно слонялся по улицам и, возможно, казался пьяным. Но это только на взгляд постороннего, на самом деле все было куда проще – Азраилу не куда было идти, поэтому сейчас он бродил по этому крошечному городку в поисках дома хоть с одной свободной квартирой, остальное не представлялось проблемой. А город, как назло, кажется в несколько раз больше, когда проходишь его на своих двоих. Но неужели тут не ни единой новостройки? Это же просто подло! Какой резон был отправлять его сюда, не сказав ни слова о том, что его тут ждет и вообще, зачем этот визит, если ему даже негде будет жить? Бред… Азраил устало помассировал виски, стараясь привести мысли, сейчас оставляющие причудливый калейдоскоп, в более-менее сносный вид. Но они напрочь отказывались выстраиваться в ряд, чтобы упростить ему жизнь. Хотя по сути мыслей было всего три, но они, как назло, составляли замкнутый круг: цель его визита – знакомые силуэты – девчонка, которая что-то видела. И думает о ней именно потому, что она что-то видела, а не потому, что уже раздумывает, как затащить ее в постель… Хотя вот последняя мысль явно была самообманом – его ни капельки не интересовала, что она там увидела.
Гелла быстро шла по темной улице, где светил только один единственный, еще не разбитый фонарь и мысленно проклинала все на свете – чертов дождь, из-за которого она так медленно идет, чтобы не угодить в лужу, местные власти, у которых все никак не доходят руки обеспечить нормальное освещение на улицах, свою дурацкую работу, из-за которой она постоянно вынуждена идти домой по темноте, до дорожи в коленках пугаясь каждого шороха, и все это за мизерную зарплату, свою непутевую мать, которая когда-то была актрисой, но сейчас стала лишь избалованной стервой, использовавшей дочь как девочку на побегушках, своего брата, который, связавшись малоприятными личностями, теперь прочно подсел на кокаин. И ту сволочь, которая дала ей родится на свет, что бы сейчас она так мучалась. Из-за мусорного бака с придушенным мяуканьем вылетела кошка, заставив Геллу испуганно отпрянуть, едва удержавшись на ногах. Сейчас в списке проклинаемых появилась еще и ненормальная кошка, из-за которой она чуть не упала, а ведь в детстве она так отела котенка… тогда ей казалось, что с его появлением все стало бы по-другому: мать увидела бы, какая она добрая и заботливая и полюбила бы их с братом, а отец понял, что на войне очень плохо и что нужно вернуться к ним, в родную семью, и тогда все было бы хорошо… а сейчас все мечты сводились к несчастному случаю, невзначай унесшему ее никчемную жизнь. Потому что сознательно совершить самоубийство, бросив семью, она просто не могла. Хотя называть их семьей…. Да они были ее семьей, эта злая женщина действительно приходилась ей матерью, которая с таким трудом родила ее, выносив девять долгих месяцев, да, этот совсем еще молодой парень с вечно затуманенными глазами и проблесками седины в таких же каштановых, как у нее, волосах был ее кровным братом, но эти люди не были ей родными, вот и все тут. Гелла не могла объяснить из-за чего так – возможно из-за их отношений, которые совершенно не были похожи на отношения нормальных детей-родителей, возможно из-за того, что в их семье никогда не царили любовь и взаимопонимание, но к этим людям она относилась как к гнету, уже довольно давно отягощавшему ее хрупкие плечи.
Внезапно ей стало страшно. Интуиция, шестое чувство, Гелла не знала как назвать это, да и не горела желанием узнать, просто что-то дикое, похоже до сих пор оставленное современным людям их доисторическими предками, сейчас предупреждало ее о грядущей беде, как и о том, что лучше убраться отсюда поскорее, потому что береженого бог бережет. Повинуясь этому, неизвестно откуда взявшемуся предостережению, она ускорила шаг. Каблучки дробно застучали по асфальту, невольно выдавая местонахождение своей хозяйки. Ужас и без того не дававший покоя ее подсознанию внезапно достиг апогея, подавив испуганный всхлип, она рванулась вперед, не разбирая дороги и проклиная себя за такие высокие каблуки. Забежав за угол, она прижалась к стенке, затравленно озираясь. Но в переулке было тихо, если конечно не считать отдаленного гула проезжающих электричек и поездов, а так же капелек воды, нервно барабанящих по железным скатам. Гелла прижала руки к груди – даже сквозь пальто она почувствовала, как бешено стучало сердце, готовое вот-вот прорвать осточертевшую клетку из ребер и вырваться на свободу, хотя оно, глупое, и не представляло, что с этой свободой делать. Только вот странное предчувствие никак не хотело успокаиваться, упрощая тем самым ей жизнь. Что бы хоть как-то прийти в себя, девушка сделала несколько глубоких вдохов, мысленно считая до десяти, и тревожно заламывая себе руки. Все-таки страх, уже заманив в свои сети, больше не хотел отпускать ее. С трудом переборов себя, Гелла сделала осторожный шаг в сторону от стены, почему-то казавшейся ей спасительной, оказавшись прямо под светом единственного на этой улочке, горящего фонаря. Вдруг ей пришло в голову, что так ее видно, как говорится «как на ладони» и она быстро юркнула обратно в темноту, как никогда сейчас напоминая испуганную и совсем дикую зверюшку. Обходя злосчастный фонарь, так что бы не попасть в круг его света, Гелла мысленно убеждала себя в том, что она в полной безопасности, хотя бы просто потому, что такие девушки как она совершенно не нужны всяким там грабителям и прочим преступным элементам. Ведь действительно – по ней же видно, что у нее ничего нет: ни денег, ни ценностей, ничего… Самое обычное пальто из дешевенького магазина, уже порядком потрепанное, на котором, при пристальном взгляде можно заметить следы умелой починки, сапожки, вышедшие из моды пару лет назад, и даже сумочки у нее с собой не было – а для чего, ключи преспокойно можно было носить и в кармане. Так что она никому, ни для чего не нужна. Гелла нервно оглянулась на шорох, почудившийся ей за спиной. А внешность… Гелла не видела в своей внешности ничего особенного, тем более, что благодаря росту да и полутьме, царившей в переулке, ее вполне можно было принять за ребенка… если бы не каблуки. Как же она их тогда возненавидела – потому что ребенок, на практически десятисантиметровых шпильках выглядит нелепо, а в случае чего-то, действительно страшного, более вероятно сломать себе ноги, чем убежать от настигающей беды.
Азраилу этот город нравился все меньше и меньше. И какого черта его сюда отправили? Ах да, в отпуск… но тогда почему ему настойчиво порекомендовали именно этот город? Чтобы он шлялся осенней дождливой ночью по кривым улицам, матерясь при мысли о том, что никак не может найти одну несчастную свободную квартиру, и будет вынужден все время торчать на «свежем воздухе»… его руки непроизвольно сжались в кулаки. Вот когда он вернется, он первым же делом отыщет того умника, по чьему совету его отправили в эту дыру и выбьет ему все мозги, наплевав на все правила приличия. Потому что именно из-за этого «доброжелателя» он сейчас шляется по улицам малюсенького провинциального городишки, в поисках хоть какой-нибудь квартирки! И наверняка он упустил девчонку… Азраил внезапно поймал себя на том, что слишком уж часто его мысли возвращались к ней. Он мотнул головой, стараясь отогнать видение в виде огромных фиолетовых глаз, испуганно хлопающих, при виде шести силуэтов за окном. Хотя с чего он взял, что она тоже видела именно их? Мало ли что ей могло почудиться, да и вообще может она просто посмотрела в окно и испугалась жуткой молнии? Глупости… Все вокруг – одни глупости. Если до утра он ничего не найдет, то ему все равно, он возвращается. Все решение принято, теперь ничего не заставит его передумать. Задумавшись, он налетел на фонарный столб, естественно скрытый ночной тьмой. Невольно с его языка сорвались несколько выражений, заставивших бы покраснеть даже самых заядлых матершинников.
Внезапный шорох, и послышавшиеся следом выражения заставили Геллу испуганно подпрыгнуть. Там, в сыром ночном мраке явно кто-то был. Внезапно дико заколотилось сердце, и она побежала вперед, совершенно не разбирая дороги, лишь затравленно оглядываясь по сторонам. Внезапно она во что-то врезалась, вернее в кого-то. Ее обдало сильной смесью запахов дешевого спиртного и одеколона, чьи-то крепкие руки надежно ухватили ее за плечи. Придушенно всхлипнув, Гелла сделал попытку вырваться, но, увы, увенчавшуюся полным провалом – все ее нервные движения вызывали только хриплые смешки. Причем принадлежащие разным людям. Она вдруг почувствовала, как кто-то подошел к ней сзади, странным шестым чувством ощутила его улыбку, не предвещающую ей ничего хорошего. Сознание обожгла внезапная догадка и Гелла изо всех сил забилась в лапах насильника, но отпускать ее никто не собирался, еще пара рук удерживала ее на уровне талии и чья-то дурно пахнущая табаком ладонь зажала рот.
Чей-то тихий вскрик разорвал липкий ночной сумрак. Азраил застыл на месте, вслушиваясь в глухое плотное молчание, вновь опустившегося на улицу. Отдаленное перестукивание каблуков больше не доносилось. Он, было, уже успокоился, решив, что ему показалось, но тут раздался чей-то неприятный смех. Азраил расслышал три разных голоса. В голове мелькнула мысль, что теперь каблучки вряд ли еще когда-нибудь будут перестукивать. Но с другой стороны, какое ему дело? Люди приходят и уходят, плодятся как тараканы, умирают, подкошенные войнами или страшными эпидемиями, но потом всегда возрождаются. И тут нет ничего из ряда вон выходящего. И вообще с чего он решил, что эти трое не разминулись с девушкой? Или что они желают ей зла? И вообще разве он уверен, что это девушка, а не какая-нибудь престарелая крашенная выдра, попортившая не мало крови окружающим ее людям? И потом он же не красный крест… Считается, что любопытство сгубило немало кошек, но котов еще больше. Как назло именно оно сейчас подталкивало Азраила пойти и посмотреть что же там такое, тем более что идти то надо совсем немного – смешки и вскрик он слышал уже за углом. Неслышно ступая по мокрому асфальту, он сделал первый шаг в сторону поворота, даже не представляя во что в будущем выльется ему эта сиюминутная слабость.
Сознание напрочь отказывалось верить в то, что это на самом деле. Оно, глупое, до сих пор убеждало себя в абсолютной ирреальности происходящего, даже когда ей грубо заломили руки за спину и начали шарить по пальто в поисках пуговиц. Этого просто не может быть, только не с ней, только не сейчас… перед глазами все плыло, рот до сих пор закрывала грязная ладонь. Отчаянье придало сил, и немыслимо извернувшись, Гелла наступила на ногу одному из насильников, я это время возившемуся с нижними пуговицами. Похоже, ее шпильку он почувствовал даже сквозь тяжелые, жесткие ботинки, потому что он, зашипев, отпрянул. Было замахнулся на нее, но вовремя сообразил что, так или иначе, попадет по руке товарищу, зажимающему ей рот. В ответ на вопросительные взгляды соучастников он, проворчав что-то невразумительное, принялся стягивать с нее узкие джинсы. В тот момент Гелла злорадно подумала о том, что не зря сегодня она потратила целых пятнадцать минут, пытаясь натянуть давно маленькие ей штаны, эти хоть сперва помучаются. Но тут случилось что-то совсем непредвиденное – мужчина, удерживающей руки, вдруг бесшумно осел на землю.
Трое на одну – это было слишком, даже для привыкшего ко всему Азраила. Тем более что «одну» он сначала принял за ребенка. Потом в темноте блеснули знакомые фиолетовые глаза, сейчас полные такого ужаса и отчаянья, что у него невольно сжались кулаки, а горячее пламя бешенства растеклось по жилам. Они посмели покуситься на девушку, которую он уже считал своей собственностью? Что ж – тем хуже для них, мерзавец, державший ее упал первым, так и не успев понять что случилось. Азраил брезгливо отодвинул небритую морду, оказавшуюся со всем рядом с его ботинком. При этом он пнул его в лицо. Послышался хруст ломающегося носа. И только тогда, еще один, до этого возившийся с джинсами соизволил оглянуться. Наверняка, он считал себя очень быстрым, но для Азраила все было словно при в замедленном съемке. Один удар в лицо и больше ему не хвалится своими, когда-то идеально ровными зубами. Несколько из них теперь валялись под ногами. Азраил вдруг отдернул руку – проклиная себя за глупость – отнюдь не каждый, выбивая зубы, может порезаться об один из них. Только сейчас он заметил, что оставшийся в одиночестве насильник отпустил девушку и спешно удирал, справедливо опасаясь за свое здоровье. Только вот далеко убежать он не успел, Азраилу хватило только одного пожелания, что бы он рухнул на грязный тротуар, слепо уставившись в безразличное темное небо невидящими глазами.
Что случилось в следующий миг для Геллы осталось тайной – просто вдруг двое насильников оказались где-то в темноте, и не подавали признаков жизни. Третий, совеем спятив от страха, резко отшвырнул ее к стене и попытался убежать, но вскоре раздался характерный глухой звук. Как раз как когда чье-то массивное тело падает на асфальт. Совершенно обессиленная, Гелла сползла по стене, ни капли, не волнуясь об испачканных вещах и даже не пытаясь застегнуть пуговицу на джинсах. Ей было все равно.