Алексей КЛЕНОВ
"ПРОПАЩЕЕ" ПОКОЛЕНИЕ
миниатюра
Трамвай в час пик, как водится, переполнен донельзя. Люди стоят плотно,
вповалку валясь один на другого при резких толчках, ворча на водителя
и переругиваясь друг с другом. Воздух от влажных шуб и шапок сырой и тяжелый. Душно. Обстановка накалена до предела. Многие недобро косятся на соседей, полагая их виноватыми во всех бедах. Большинство, слава Богу, стоически переживает неудобства "самого удобного и доступного" вида транспорта.
Обрюзглая старуха в вязаной сиреневой шапочке, сидящая на переднем сиденье возле окна, беспрестанно вертится, мрачно сверкая заплывшими глазенками на пассажиров, явно подыскивая повод дать волю своему злому языку. Этакая типичная скандальная крыса, связываться с которой – себе дороже. Возле нее стоит молодая женщина, старательно оберегая от толчков и давки девочку лет пяти-шести.
Наконец, старуха находит объект для нападения, и рвется в "атаку":
- Эй, парень, уступил бы девочке место. Вишь, как мамаша мается, с сумками да с дитем. А ты сидишь, бесстыжий, и глаза в окно.
Женщина смущено отказывается:
- Да ну что Вы, не надо. Я скоро схожу...
Старуха еще больше распаляется:
- Слышь, детина? Тебе говорю. Че глазами-то зыркаешь?
Парень, шатен лет двадцати восьми, сидящий позади старухи через сиденье,
глухо отвечает:
- Я не могу встать.
- Это еще почему?!- визжит "правдолюбка".- Здоровый лоб, а женщине с ребенком места не уступишь! Растили вас на свою голову!
Вмешивается мужчина лет сорока, стоящий рядом:
- Ты, чем горланить, сама бы уступила. Тебе то проще. А ему выбираться
оттуда – только людей расталкивать. Вот и было бы по справедливости.
- Еще чего! - злобно парирует старуха.- Мы их для чего растили, от себя
отрывали? Наглецы, повырастали на наших шеях, ни стыда, ни совести...
Слово за слово - загомонило полвагона, устроив общую перепалку. Каждый
на свой лад выражал свое мнение по поводу инцидента, давая выход накопившемуся раздражению. Словом, обычная картина цепной реакции.
Побледневший парень с трудом протискался со своего места до двери, благо
передняя была рядом, и сошел на первой же остановке. Мне тоже было пора
сходить, и я вышел из вагона следом. Парень нервно прикуривал, то и дело
ломая спички. Тоже вынимая из пачки сигарету, я поднес ему горящую зажигалку. Прикурив и глубоко затянувшись, он скосил на меня глаза, хрипло пробормотал: «Спасибо, братан..." и зашагал вдоль улицы, заметно припадая на правую ногу. При каждом шаге явственно и пронзительно в холодном воздухе заскрипел протез.
- Подожди,- окликнул я.- Ты что же сразу то не сказал что инвалид?
Обернувшись, он пожал плечами, и, уже успокаиваясь, устало ответил:
- А зачем? Какое им дело, что я в Афгане ногу оставил и почку, не считая
дырок в теле? Кому это интересно...
Махнув рукой, с горечью добавил:
- Кто способен понять, не станет орать как та старуха.
И пошел дальше, ежась от встречного ветра. При каждом шаге протез тоскливо скрипел, заставляя болезненно сжиматься сердце.
Афган... Чечня... Что дальше? Сколько их еще будет таких, "потерянных"...
1997.