Взяв щетку, совок и ведро, осторожно ступая по останкам зеркала, он, не торопясь, стал собирать осколки. Затем долго и нудно гудел пылесосом, вычищая каждую щель, чтобы случайно не пораниться каким-нибудь зловредным мелким осколочком.
Прошло довольно много времени, прежде чем комната приобрела первоначальный вид.
– Эх! За зеркало мне влетит, – уже сидя на кухне, предварительно проверив окна и двери, и прихлебывая кофе, подумал он.
Прогноз не оправдался. Утром пришедший хозяин, выслушав рассказ, махнул рукой:
– Не бери в голову, съезжу в город, привезу новое.
Наступило утро. Она удивленно прошлась по комнатам. Точно помнила, как в припадке истерики учинила разгром.
– Ни-че-го не понимаю. – Она приглядывалась к вещам, выискивая ответ на мучивший вопрос: вещи заново находятся на своих местах или они находятся там как всегда?
– Ага! Томик Пушкина стоит не на своем месте. Что еще? «Алые паруса» должны висеть между окнами, а «Три медведя» – над журнальным столиком.
Путешествуя по квартире, нашла еще с десяток несоответствий.
– Ничего не понимаю, – вот уже в который раз произнесла она. Зашла в комнату, где висело зеркало, в нерешительности остановилась. Осколков не было, зеркало висело как обычно. Осторожно сделав шаг, внимательно вгляделась внутрь.
– Оно-то это оно. Но какое-то не такое... Не мое...
На кухне, принюхиваясь, повела носиком. Стоял устойчивый запах кофе.
– С ума сойти! Кофе не пью уже четвертый год! – На решетке для вымытой посуды стояла ее любимая прозрачная кофейная чашечка, из каштанового стекла, еще серебрилась одинокая капелька на внутренней стенке чашки. – Кто же у меня побывал, пока я спала?
Окна были плотно закрыты. Входная дверь надежно заперта изнутри: на засов и цепочку... Она присела тут же в прихожей, долго пыталась понять, что же произошло. Не решаясь позвонить в милицию и так ни к чему не придя, озадаченная, в кабинете включила компьютер.
Двенадцать сообщений. Восемнадцать непрочитанных писем.
Просматривая корреспонденцию, никак не могла освободиться от ощущений увиденного сна.
– Сон? или нет? Сам Дьявол вел со мной душевный разговор? Не-е-е-ет, только не это. И эта кутерьма с вещами в квартире.
Невольно оглянулась. Взгляд снова пронесся по комнате, упал на стопку писем. Вспомнила о десятом конверте. На нем не было обратного адреса. Дрожащими от волнения маникюрными ножницами срезала кромку конверта.
"Доченька любимая, здравствуй.
Не удивляйся, получив это письмо. В твоем и в том, другом, мире, где сейчас мы, это возможно.
Как тут нам живется, ничего не можем сказать, потому что каждый человек находит здесь что-то свое. А одно и то же здесь выглядит по–разному.
Хотим тебе сказать, что человек должен быть счастлив в том мире, где он в настоящее время находится. Постарайся быть счастливой в своем мире, тогда здесь тебе это удастся легче.
И еще. Нам стыдно за тебя. Ты знаешь, за что.
Исправься, пожалуйста, ты знаешь как.
Твоя любящая семья"
Остолбенев, она до самого вечера просидела без движения.
В шестом часу в ближайшей церквушке зазвонил колокол. Она молча поднялась, оделась, повязала на голову платок, вышла на улицу. В церкви купила семь золотистых, самых больших свечей. Четыре поставила перед иконой.
Затем спустилась в метро, доехала до старого знакомого места, где уже два года не появлялась. Новый охранник не захотел впускать, но увидев пропуск, поклонился:
– Проходи, Царица.
Здесь все осталось без изменений. Нынешняя владычица даже не удосужилась сменить замок в свой кабинет. Из потайного места, которое она, подчиняясь непонятному стремлению, тогда организовала, достала четыре красных, с темно–коричневым узором, свечи, девять магических стрел, с нанесенными заклинаниями, которые ей в подарок привезли из Германии, моток заговоренных шерстяных и льняных ниток, и особую гордость – катушку ниток из крапивы, подаренную ей 31 октября три года назад французской царицей ведьм. Порывшись в глубине, выкатила малюсенький кусочек мела.
Уже в метро, возвращаясь, почувствовала: колдовство начало захватывать ее, окружая тело легким покалыванием, наполняя мышцы силой. Она стала слышать внутренние голоса людей, едущих с ней в одном вагоне. Затем мысли из соседних вагонов взвихрились вокруг нее, пронеслись образы машинистов, пассажиров, ожидающих прибытия поезда на следующей станции метро.
В квартиру она почти влетела, еле сдерживая наполнявшую ее мощь. Выключила работающий компьютер. Срывая с себя одежду, отключила холодильник, телефон, электрический будильник, телевизор и аудиоцентр. Уже обнаженная вошла в комнату с зеркалом. Глаза горели, тело светилось, словно натертое люминесцентной краской. Разворачивая принесенный пакет, подчиняясь внутренней пульсации давления, нараспев, постепенно увеличивая силу голоса, начала произносить известные ей заклинания.
Затем, понизив голос, запела:
Мой поднебесный светлый враг.
Мой поднебесный светлый враг.
У дальней стены, против зеркала, поставила золотистые свечи,
Спустись на дно моей печали.
Спустись на дно моей тоски.
через одну, поставила красные свечи,
Приди туда, где мы встречались.
Приди туда, где мы прощались.
нарисовала мелком круг,
Где на мечах с тобой венчались.
Где сто веков до крови дрались,
друг друга обращая в прах.
уверенной и сильной рукой вбила в пол по кругу одну за другой девять стрел,
Мой поднебесный светлый враг
в день избавления приди.
вплела в наконечники и оперение стрел сначала шерстяную нить,
Мой подземельный темный друг,
потусторонний черный брат,
затем льняную,
взлети на пик моей печали,
взлети на острие тоски.
потом крапивную.
Мой подземельный темный друг
в час непокорности приди.
Сила и глубина голоса достигли предела. Ведомое ритмом песни пространство комнаты вздрагивало и пульсировало. Она легко, едва касаясь пола, подошла к зеркалу. Коснулась кончиками пальцев его поверхности, в точках касания почувствовала вибрацию горячего стекла. Взглянув на себя, поймала отраженный взгляд. В этот момент ярко-зеленная вспышка, отскочив от зеркала, запалила свечи. Комната стремительно стала уменьшаться в размерах, стены с устрашающей быстротой приближались друг к другу. Пламя соскочило на нити, побежало по очерченному кругу, закрутилось вихрем. Стрелы полыхнули изумрудным пламенем и погасли. Хозяйка исчезла. Лишь отражение ее недоуменно озиралось внутри зеркала. Комната погрузилась в темноту и тишину.
Она вдруг почувствовала, что ей очень-очень холодно. Тело тряслось, зубы мелкой дрожью постукивали, пальцы на ногах не чувствовались, ладошки, обнявшие плечи, не согревали...
Съежившись, осторожно оглянулась. Единственное она смогла разглядеть в окружающей темноте, что стоит в центре большого круга, очерченного темной стеной, с неровными краями, в снегу, на морозе. Небо удивленно таращилось на нее огромными звездами.
Когда противодействовать холоду стало невмоготу и захотелось лечь на снег и заснуть, тихий, полный нежности, голос прозвучал в ней:
– Спокойной ночи, Солнце мое...
И теплый поцелуй.
Острая боль пронзила сердце, что-то колючее шевельнулось в нем. Она вздрогнула. Ощущение холода на миг отступило.
Что это было?
Когда это было?
С кем?
Кто это?
Что это?
Кто ты?
Где ты?
С каждым вопросом становилось все теплее. Они закружились вокруг нее, смешиваясь с ласковыми и нежными словами, произносимыми тихим, бесконечно знакомым голосом. Вопросов становилось все больше. Теплые слова становились явственнее. Начали появляться туманные картины и смутные образы, которые волновали душу и тревожили память. Круговорот убыстрялся. Все слилось в один жаркий поток, смешалось со снегом. Становилось светлее. Круг, в котором она стояла, превратился в поляну, окруженную темными деревьями. Вихрь вопросов, слов, образов, увлекая за собой снежные сугробы, ширился, стремительно приближаясь к стене деревьев.
Жарко стало в центре образованного круга, но сердце сжималось от боли, бешено стуча, противилось колючей льдинке, которая с каждым ударом становилась больше и холоднее.
От невыносимой боли она вскинула руки вверх и закричала.
– Я !!!
Вздрогнул и завис в невесомости лежащий на деревьях снег.
– Я не буду противиться твоей морозной ярости! Войди в меня, обернись в сердце прозрачным льдом, скуй холодом мою кровь, мои мышцы, покрой вечной мерзлотой мое тело, спеленай снегами руки. Пусть оледенеет моя душа! Пусть вольется в меня твоя сила и мощь. Стану я самой Великой Женщиной в мире, всесильной, всевластной, могущественной. Подчиню себе снега и бури, полярные сияния и арктический холод, сугробы и ледяные глыбы айсбергов!
И ничто! Никто и ничто не остановит меня!
Ни мороз, сковавший вечность расстояний!
Ни грань, разбивающая мир на этот и тот!
Я снова и снова буду приходить к тебе, проживать каждый раз свою жизнь в те короткие мгновения, когда твои глаза растапливают абсолютный холод одиночества.
Звенящий голос взлетел к звездам, маленькая фигурка теперь возвышалась над лесом, искрящимся полупрозрачным изваянием.
– И вот тогда, – голос резко упал до шепота, – тогда…
– Тогда я разобью рок, который висит надо мной, я растоплю ненавистный осколок в своем сердце, я освобожу себя от своих черных, злых заклятий, я сниму с себя неотвратимые глупые клятвы, я поверну вспять время и память, я очищу свою душу, и стану обычной Женщиной, любящей и любимой...