Глава 15. Все будет!
По дороге на репетицию Рикки и Женька зашли на овощной рынок. Рыночек был маленький, воткнувшийся между сквером и полосой небольших магазинчиков, и запах от него доносился, кажется, за пределы Вселенной.
- Женька! - воскликнула Рикки. - А я ведь в этом году арбуза, кажется, ни разу не ела!
- Мне кажется, ты ни одного фрукта вообще в этом году не ела, - в тон ей ответил Женька.
Рикки, в самом деле, была бледная, заморенная, и глаза у нее были красные - от вечной анаши. Впрочем, сегодня уже с утра косяк в ход не пошел. И вчера было за весь день только полкосяка. Большое достижение! Потому что Рикки заметно успокоилась от Женьки. Ей понравилось репетировать с его группой. Они легко подобрали аранжировку под "Новый берег", и голос Рикки ошеломил всех ребят. Даже директор дискотеки "Бродвей" восхищенно поцокал языком и сказал:
- Жалко, я не продюсер, я бы из тебя за месяц звезду слепил!
К сожалению, ни у кого из присутствующих не было знакомых продюсеров или композиторов. Но Рикки пока держалась на оптимистическом настроении. Когда они с Женькой пришли в "Бродвей", оба хохочущие и с арбузом, появился еще радостный штрих. Барабанщик Шурик сообщил:
- Я нашел сайт этой Лики в Интернете. Правда, сайт забугорный. Но здесь контакты ее есть. В смысле, номер Аськи. Хочешь, напишем ей?
- Что напишем? - спросила Рикки без особого энтузиазма.
- Как что? Мол, я такая - то певица, из группы "Четвертое измерение", мы с тобой знакомы лично, дай согласие на использование твоей мелодии "Летающий остров"...
- Я подумаю, - покладисто ответила Рикки, и записала себе адрес сайта.
А пока они нарезали арбуз, съели его - прямо теплым, и он оказался изумительно сладким.
- Надо же, - сказал Женька, - не обманули чурки, хороший арбуз! Надо домой второй такой взять, правда, Рикки?
- Ага, - ответила она, пробуя уже микрофон. Ей не терпелось петь. Женька посмотрел на нее задумчиво и подумал, что эта странная девушка живет только в состоянии пения, до пения или после пения. В остальных состояниях (если пения долго нет), она сохнет, как неполитое растение. Сейчас растение малец начало оживать.
Рикки и Женька жили вместе уже неделю.
Женька сам звонил Эди и договорился с нею, чтобы Рикки приезжала по свободным дням пожить у Эди в тишине.
Как бы не сглазить, но отношения у Рикки и Женьки были самые хорошие.
После репетиции они снова вместе вернулись домой. Правда, Рикки никогда не ходила с Женькой под руку. Хоть он и подрос в армии, но все равно был ниже Рикки, когда она шла на своих кованых каблуках. А отказаться от каблуков Рикки ни за что не согласилась бы.
- Жень! - предложила Рикки, когда пришли домой. - А хочешь, я блинчиков сделаю? Ты их ешь?
- Я все ем, - согласился он, - а ты умеешь их делать?
- Говно вопрос! - презрительно сказала она. - Я столько блинов пережарила, когда дома жила! Мы с Аришкой любили, когда одни дома тусовались, блинов слопать, или там картошки жареной... Только сбегай за сгущенкой, окей?
- Окей.
Он пошел в супермаркет, который был в этом же доме на первом этаже, а Рикки стала разводить тесто и попутно включила ноутбук, чтобы искать Ликин сайт.
В это время ей позвонил Пьер Безухов.
Это был приятель Севки, получивший такую высоколитературную кличку за то, что лет пять назад милицейская овчарка откусила ему половину левого уха. Он, вроде бы, поспорил с собакой насчет того, носит ли он с собой наркотики. Безухов снабжал Рикки травой, а иногда и работенку кое - какую подкидывал.
- Дарофф, Маланья! - нахально сказал Безухов. - Ты, говорят, с Севой разбежалась? Типа, замуж вышла?
- Ага, - ответила Рикки, нажимая одной рукой на клавиши ноутбука, - а что, нельзя?
- Почему, можно, - сказал Безухов, - тоже хорошее дело... романтика бигудей и чаев на кухне... Севка в трансе, между прочим!
- Севка не бывает в трансе, не ври, - Рикки как раз нашла сайт, и нажала "Скачать" напротив файла "Летающий остров".
- Бывает. Немножко.
- Ты от Севки адвокатом или зелье припер мне?
- Да нет, это я к слову, насчет Севы. У меня для тебя работка есть.
- Какая?
- Хорошая. Сделать демо - запись с твоим голосом.
- Для чего?
- Для хорошего. Для телевидения.
- Не для того, чтобы чужой мочалке клип озвучить, надеюсь?
- Не! - бодро ответил Безухов. - Я лажей не занимаюсь! Нормальная запись, авторство будет твое, музыка какого - то Никишкина. Короче, если интересно, ты подгреби завтра к десяти к Маше на Неглинную, хорошо?
Рикки знала Машу (любовницу Безухова) и ее студию. Кое - что удачное она там, правда, уже писала. Однажды Маша даже сделала ночной эфир о Рикки. Правда, это было довольно давно, и никто эфиром не заинтересовался.
- Спасибки тебе, Безухий, если не лажа, должна буду!
"Летающий остров" скачался, и еще Рикки поставила скачивать "Туман и звезды". Женька пришел со сгущенкой, и Рикки ему показала на ноутбук:
- Садись, читай мне вслух все, что тут есть. А я жарить блины буду.
И Женька стал читать. Настоящее имя - Анжелика Юрьевна Мерцалова. Год рождения - 1983, место рождения - город Ташкент. Закончила журналистский факультет Московского государственного университета. Плюс неоконченная Московская консерватория, отделение композиции. Премия Каннского фестиваля за саундтреки в фильме Аркадия Матинского... Работа в США. Альбом "Ветер над городом".
- Он там весь, этот альбом? - спросила Рикки.
- Весь, - ответил Женька, - тот диск, который тебе дали - это часть из альбома. Пробник. Вот, здесь написано: входит в хит - парады столичных дискотек Европы и России.
- Странно, - сказала Рикки, - чего же мне до сих пор это не попадалось? Впрочем, у нас в "Квадрате" одну кислоту уважают.
Потом она попросила Женьку закачать ей несколько Ликиных мелодий в телефон, и занялась вплотную блинами. За блинами уже рассказала ему про звонок Безухого и демо - запись.
Женька что - то не очень одобрил.
- Лучше бы ты воздержалась пока от таких "работ". Нет нормальных предложений, и такие не нужны.
- Откуда ты знаешь? - возразила Рикки. - Может, это нормальное. Машка - классная девка, я ее давно знаю.
Утро было свежее и радостное. Рикки проснулась на правом боку. Ей было прохладно, потому что одеяло сползло, а окно было нараспашку. Она натянула одеяло и прижалась к Женьке, не очень понимая во сне, кто это. И тотчас почувствовала на своих плечах сзади поцелуи. Поцелуи были такие разнеживающие, что Рикки блаженно закрыла глаза и хотела спросонья вспомнить - кто мог бы целовать ее так? Артем Семашко? Макс? Димка Колос, с которым она жила в Омске? А потом горячие ладони поползли вниз по ее спине, Рикки аж выгнулась, как кошка от такого кайфа. Кончики пальцев прошли по самому низу спины и по скрытой ложбинке. А потом Женька взял ее легко за бедра и без всякого предупреждения пошел внутрь. Живот у Рикки сам задрожал изнутри навстречу Женьке. И она очнулась от своих сиреневых снов. Конечно, это Женька Челентано, только он умеет так раскачать ее с самого утра. Она подалась назад, чтобы быть еще теснее. И поплыли...
- Блин, полное свинство валяться вот так, даже не умывшись! - сказала Рикки. Они лежали, обнимаясь, теперь уже лицом к лицу. Точнее, лоб Рикки упирался в грудь Женьки. Отдыхали после восторга.
- Да, надо вставать, а так влом!
Женьке надо было на репетицию, Рикки тоже обещала туда заскочить после Машкиной студии. Позавтракали, вышли вместе, вместе спустились в метро, только разошлись по разным веткам. Рикки пожала Женьке на прощание пальцы. Она не могла на людях целовать пацана, который ниже ее ростом, какой бы клевый он не был.
- Вот текст, - сказала Маша, не вытаскивая сигареты из угла рта, - а музыку щас включу. Она без аранжировки пока... эффекты будем работать под твой голос. Час работы в студии - три штуки баксов. Готовый демо - еще три штуки. Окей?
Рикки едва успела пробежать глазами текст. А Ник, помощник Машки, уже напялил Рикки на голову наушники. Она услышала веселое булькание и бодрый ритм.
- Нормально? - крикнула Машка. - Не сильно высоко? Впрочем, ты ведь любые ноты берешь!
- Это что такое? - крикнула Рикки, скинув наушник с левого уха.
Текст был следующий:
Мы любим играть на лужайке
Мы очень веселые зайки
Ушки вниз, лапки вверх,
Мы танцуем лучше всех!
И дальше такая же галиматья. Стеб, не стеб. Рикки ошарашенно посмотрела на Машку.
- А Пьер тебе не сказал, что ли? - удивилась Машка, и выплюнула бычок прямо на пол. Ник привычно раздавил за ней бычок.
- Это для мультика песенки. Новый мультик ставят, проект второго канала. Все песенки типа зверюшки поют: зайчики, белочки, даже крокодил есть, всей ***ни девять штук. Ты же любым голосом поешь. Мы сразу про тебя вспомнили...
Рикки позвонила Женьке с улицы, рыдала и захлебывалась слезами, он даже не сразу понял, про что она.
- Ты где сейчас? - крикнул Женька, едва врубившись. - Стой там! Никуда не дергайся! Я сам сейчас за тобой приеду!
Когда он приехал, Рикки сидела прямо на асфальте около торговых палаток, где полно набросанных сигаретных бычков, семечной шелухи и фантиков, и ревела, прижав ладони к лицу. Прохожие посматривали с опаской. Наверное, думали - припадочная.
- Вставай, - Женька поднял ее и отряхнул от шелухи и пепла, - поехали домой. Поехали, Риммуля...
В метро она не ревела, только сидела, обессилено уткнув лицо ему в плечо. Ей теперь было все равно, что она сидит с парнем, который ниже ее ростом. Вообще все было все равно. Умереть бы, и не думать больше ни о чем. Башка лопалась от боли, и в глаза давила изнутри противная боль.
Женька стащил с нее рокерские сапожки и джинсы, уложил на кровать, принес какой - то прохладной бурды в стакане.
- Это что? - спросила Рикки.
- Это вода с сахаром. Мамка моя всегда пила от нервов. Помогает.
- Мне уже ничего не поможет, - сказала Рикки, - мне пора сматывать к себе в Дмитровск. Папан меня там устроит в свою редакцию статейки про фермеров писать. Тоже профессия...
- Уймись ты! Ничего смертельного не случилось.
- Ничего, по - твоему? То, что я гожусь только зайчиков озвучивать - это ничего?
Рикки хотела завестись, но Женька не дал. Крепко притиснул ее к себе, так, что ей больновато было в его руках.
- Зайчик ты мой глупый! Если твои приятели так тебя ценят, то наплюй на них и разотри. Нечего с такими общаться. А мы сделаем свою группу, и они сами будут у нас зайчиками на подпевке скакать.
- Сам веришь, что говоришь? - беззлобно спросила Рикки.
- Зуб даю, - серьезно ответил Челентано. И показал на передний зуб тем самым пальцем, на котором ноготь до сих пор был неестественно толстый и желтый. Тот ноготь, из - за которого Рикки с ним познакомилась.
Ночь Женька работал, утром Рикки приехала к нему. Привезла ему кофе в термосе и горячие бутерброды.
- С сыром, помидорами и майонезом, - сказала она, - почти пицца! Я сама сделала. Тут и пацанам хватит.
Бутерброды разлетелись на ура. Рикки была спокойная и репетировала после "ланча" нормально.
С репетиции решили чутка прогуляться, благо, погода стояла не очень жаркая. И Шурику надо было купить себе в квартиру тарелки, вилки и другую посуду.
- Надоело, на фиг, два года на одноразовой посуде лопаю.
Поскольку в посуде Шурик был не профи, Рикки, Женька и Валерка обещались ему помочь с выбором. Просто настроение у всех было летящее, как легкие облачка в синем небе.
На углу, около какого - то литературного музея, собралась большая толпа, там что - то орали в микрофон, гремела музыка и мелькали кинокамеры.
- Это что за тусня? - спросила Рикки.
- Конкурс караоке, для московского канала снимают, - пояснил Валерка, - они тут часто так орут...
- Кто еще желает? - надрывался ведущий. - Кто перепоет Олега и Алену?
Олег и Алена, какие - то молодые приглуповатого вида персонажи, глазели вниз в помоста и краснели перед камерами.
- Сходи, Римка! - предложил Шурик.
- Не вздумай! - крикнул Женька. Рикки его не послушала. Крикнула:
- Я! Я!
И полезла на помост, наступая прямо на руки тем, кто пытался ее опередить. Толпа орала, ведущий тоже, мигом сунул в руки Рикки микрофон.
- Как вас зовут?
- Рикки.
- Какое симпатичное прозвище... а фамилия?
- Я Рикки, - сказала Рикки прямо в камеру спокойно, даже без понтов, - без фамилии. Как Мадонна или Принц.
А потом ей выбрали песню, и Рикки спела ее, особо не стараясь. Песня была какая - то советская, легкая. От голоса Рикки колонки завыли, а толпа зааплодировала бешено. Компьютер показал - сто баллов. Вы поете великолепно.
- Кто бы сомневался, - сказала Рикки.
Дальше она соревновалась с Олегом и Аленой. Смешно было издеваться над людьми. Но Рикки честно свою песню, опять на сто баллов. И получила приз - пластиковую карту на сто долларов.
- И то деньги, - сказала она насмешливо, когда они уже пошли с пацанами дальше, - лучше советские песни петь, чем крокодилов озвучивать!
- Рикки, перестань, - сказал Женька. - Опять начинаешь думать о всякой дури! Давайте лучше по мороженому сожрем!
Сожрали по мороженому.
А назавтра наступила суббота, у Рикки было три выходных, и Женька отвез Рикки в Сергиев Посад, к Эди.
У Эди был коттедж с садом где - то далеко не в центре, дотуда пришлось идти пешком почти полчаса, и Рикки по пути увидела знаменитый монастырь и толпы автобусов перед ним. Встретил ее в Сергиевом Макс, бойфренд Эди.
- Эди с ребенком дома. Он кашляет немножко. Давай твой рюкзак, я понесу.
Надо сказать, что Эди еще зимой родила ребенка. Это был Бокин ребенок, а с Максом в Посаде Эди жила с февраля, короче, около полугода. Рикки совсем Макса не знала, он был высокий, красивый, но какой - то замкнутый. И Рикки, пока шла с ним рядом, думала о нем - какой он? За что Эди полюбила его так, что осмелилась убежать из дома? И как Макс относится к ребенку Эди, который совсем не его ребенок?
- Облака шикарные, - заметил Макс, как бы сам себе, глядя на плывущие над куполами пухлые бело - сиреневые облака, - надо сразу их набросать, как приду.
Он был художник. Видимо, не от мира сего.
Эди была в саду, с Витькой на руках. Одета в короткое платье в ярких голубых и оранжевых полосках, волосы связаны в два хвостика. Она казалась совсем молодой, как тогда, когда вела дискотеку в Дмитровске. И Рикки вдруг поняла, что в Эди переменилось. На ней не было ни одного брильянта. Ни колец, ни браслетов. У нее не было шикарной укладки, как раньше. Просто ее красивые белокурые волосы, которым шло быть растрепанными.
- Макс, подержи Витьку! - попросила Эди растроганным голосом. И обняла Рикки так, что Рикки убийственно захотелось плакать. Вспомнилось детство, пыльный Дмитровск, фиолетовые ночи, смех девчонок около дискотеки. И покойный Женька Москвич.
- Эди! Эдинька! Мне столько тебе надо рассказать! - воскликнула Рикки.
- И мне тебе - тоже, - сказала Эди. Ее черные глаза поблескивали. Она слабых слез не умела скрывать, хотя, наверное, и была сильнее Рикки.
Эди потащила Рикки к столику, который заранее накрыла под грушевыми деревьями. На столе были бутылка красного и фужеры, ваза с фруктами, сыр и знаменитый Эдин шашлык.
- Ты голодная? Ешь. Только сначала винца выпьем. Максим, наливай нам и себе!
Максим молчал вначале, и Рикки больше не думала, какой он - он держал на коленях восьмимесячного Витьку, подливал подругам вино, а сам посматривал сквозь кроны деревьев на синее небо и шикарные облака. Шашлык был - объедение, вино - сладкое и пахнущее дикими травами. А Витька был похож точь - в точь на Эди. Рикки смертельно радовалась, что в ребенке Эди ни грамма нет Панинского.
- Он уже пробует разговаривать, - сказал Эди гордо, - правда, мало. Вот у Мэл ее девчонка уже несколько слогов отчетливо говорит. А они ровесники.
- А Мэл - это же Люся Дорецкая? - спросила Рикки. - Разве и она родила?
- Да, родила девочку. Она с Санькой уже больше двух лет живет. Но родила только восемь месяцев назад. Санька ведь лечился от наркозависимости. Они выжидали время, чтобы вся эта гадость из организма ушла.
- Страшно, - Рикки даже поежилась, - наркоманы же не вылечиваются... и потомство от них, говорят, неполноценное...
- Нет, у них все в порядке, - сказала Эди спокойно. - Санька тоже художник. Как Макс. Только в другом стиле работает.
Они говорили и говорили, кажется три часа подряд, а Макс все молчал. И Рикки подумала бы, что у него с головой не в порядке, если б он не сделал две вещи. Первое - когда Витька задремал, Макс поцеловал его молча в щечку и унес в дом. А потом вернулся и принес Эди и Рикки по плоской подушечке, чтобы подсунуть под спины. Плетеные креслица были довольно жесткие.
- Спасибо, милый мой, - сказала ему Эди вполне серьезно. Он поцеловал ее и снова ушел в дом. Вернулся с этюдником и с книжкой. Положил книжку на колени к Рикки:
- Это Эдин роман. Ты не видела еще? Возьми себе.
А потом стал устанавливать этюдник недалеко от девушек.
И Рикки подумала - да нет, все у него с головой в порядке.
Поздно вечером Эди и Рикки, накрывшись одним пледом, сидели на террасе. В темноте загорались огоньки во всех окрестных домах. Наверху в Эдином коттедже тоже горел свет и играла музыка. Макс там дорисовывал свой набросок. А музыку Рикки сразу узнала - это были композиции Лики из альбома "Ветер над городом".
- Откуда у вас эта музыка?
- Макс в Интернете скачал, - сказала Эди, - очень сейчас популярная музыка. Такой, правда, еще не было. Ни рок, ни транс, ни попса тем более... Даже не знаю, как назвать. Жалко, слов нет, одни мелодии.
- Мне так не по себе, Эди, - проговорила тихо Рикки, - я совсем никчемная, совсем... Вся жизнь у меня не получается. Я ничего не добилась. Мой Женька говорит - мы еще молодые, все такое... А я ведь больше ничем не хочу заниматься. Ничем! Только петь.
- Я понимаю тебя, - сказала Эди, - а я хочу только писать. Но, знаешь, я тебе скажу кое - что очень ценное. Я писать и раньше могла. Мне Борька денег давал бы сколько угодно на публикации... а мне и не писалось в кайф, когда я была одна.
- Как одна? - спросила Рикки.
- Без Макса. И без Витьки. Догоняешь, Рикки? Ни одно дело не в кайф, если ты никого не любишь, если у тебя нету внутренней радости...
- Я не могу мужиков любить, - почти с ненавистью проговорила Рикки, - они мне столько крови попили, сволочи!
- Я тоже не могу никого любить, - сказала Эди, - кроме Макса.
Она помолчала и вздохнула - скорее с облегчением, чем с печалью.
- Меня за Борьку многие осуждали. Типа, сама вышла за него, никто не заставлял! И помер он, вроде как из - за меня... Но ты же знаешь. Я одна была, как ты сейчас. Мне плохо было, и хотелось - пусть хоть такой меня любит! Пусть хоть в денежном выражении! А потом - я честно хотела уйти. Он в меня впился, как клещ. Нестерпимо, Рикки!
- Я понимаю, - сказала Рикки. - А мне не от кого убегать. Только если от себя. Кончится тем, что меня в дурку посадят!
- Нет, - уверенно возразила Эди, - у тебя есть, кого можно любить. А раз так - значит, и с музыкой все получится. Просто еще время не подошло. Оно само подойдет, ты не думай. Все будет!
Утром Эди кормила Витьку из бутылочки, он гулил и чихал, Макс над ними смеялся, а из раскрытых настежь окон неслось оголтелое птичье пение. Под это все Рикки и проснулась. Вышла к Эди и Максу в одной длинной футболке, в которой спала.
- Привет! - весело сказала Эди. - Мы уже лопаем. В смысле, Витёк! Сейчас, Макс кофе сделает, а я - завтрак! Но если хочешь, еще поваляйся!
- Нет, - отказалась Рикки, - такое утро классное, чего валяться!
И правда. Рассвет лез в окна - невообразимо розовый, яркий, как из американского фильма. В монастыре звенели колокола. Видимо, был какой - то церковный праздник. Сели завтракать на террасе, и во время завтрака произошло еще одно классное событие - Эди позвонила Мэл.
- Они сейчас приедут! - крикнула в восторге Эди. - Слышишь, Макс! Они приедут в Посад что - то тут себе купить, и к нам заедут!
Она стала суетиться, готовить рыбу на гриле, поскольку ни она сама, ни Мэл и Санька мяса не ели. Рикки помогала ей. Она тоже радовалась, интересно увидеть было Люську.
Люська ни капли не изменилась, такая же была худенькая, с нахальным большим ртом, накрашенным хулиганской кислотно - розовой помадой. На ней было странное платьице, сшитое явно из старой мужской рубашки, с разноцветными пуговицами и массой нашитых заплаток, на ногах - ядовито - зеленые моднявые кроссовки с каблуками. С ней был высокий парень, тоже причудливый с виду - весь в черном, с серьгой в виде ящерицы в левом ухе. Мэл несла ребенка, а Санька - два рюкзака, набитые чем - то.
- Хай! - крикнула Мэл. - Соскучились, ужас! Макс, возьми у меня детёныша, бога ради! Все руки отдавила, прыгает, как макака!
Они стали все целоваться, как хиппи, по три раза. Рикки было чудно наблюдать это, хотя она ездила как - то на фестиваль хиппи под Питером. И Рикки Мэл тоже поцеловала. И сказала, как будто видела ее только вчера:
- Я тебя помню. Ты подружка Джонни, у тебя голос был офигительный. Не пропал?
- Нет, - ответила Рикки, - к сожалению, не пропал.
- А почему - к сожалению?
- Расскажем, - ответила Эди вместо Рикки, - идемте в дом. Я сделала рыбу вашу любимую. Сейчас, вино охладим.
- Мы еще баклажанов купили, - сообщил Санька, - у меня тут килограмм десять баклажанов. Сделай, за ради бога, моей бесценной свое фирменное. Она мне весь мозг вынесла этими баклажанами.
Фирменное было турецкое блюдо, как Эди называла его: "имам - баялды", что значит - "имам упал в обморок". Рикки помогала Эди резать овощи, и Мэл помогала. Впрочем, не столько помогала, сколько рассказывала о каких - то общих знакомых, издателях, Интернетовских форумах, байк - слетах. Бог знает еще о чем. Язык у нее ни на минуту не смолкал, но у Рикки она, как и раньше, вызывала сильную симпатию.
- Артист, ты хоть вешайся, а лук резать - тебе! - крикнула Мэл в сад, где Санька и Макс ставили раскладной стол и креслица.
- Деловая колбаса! - беззлобно отозвался Санька. Но пришел, и лук резать стал. При этом ругался страшно на Мэл:
- Вот ****а нестроевая! Нашла работу для великого художника!
Девки не обижались. Ржали над ним. Эди мешала в котле скворчащие овощи. Пахли эти овощи обалденно вкусно, и Мэл таскала их прямо из котла. Под окном Витёк и дочка Мэл, которую звали тоже Санька, гулили на постеленном коврике.
- Давай, я дорежу, - предложила Рикки. Ей стало Саньку прямо жалко.
- Пошла отсюда, мелочь! - так же несердито ответил он. -Ты лучше Севке не позируй, уроду этому. А я для тебя всю жизнь лук буду резать, окей?
Надо же. Значит, он ее по Севкиным картинам узнал. Ну и память! Впрочем, Рикки читала, что у художников зрительная память - отличная.
Потом она просто обалдела от этих двух художников. Пока обедали, Макс ухитрился нарисовать обоих детей - просто карандашом на листе для набросков. Дети были как живые, и в то же время - как мультяшки из японского аниме. Как это было сделано, Рикки понять не могла. А Санька попросил у Макса лист и прямо тремя движениями накидал всех трех девушек. Линии были волосяные, фигуры - еле видные, но все равно понятно сразу - это Мэл, это Эди, это Рикки.
- Все, все, убили наповал! - засмеялась Мэл. - Теперь давайте конкурс рисунка на асфальте закончим, и будем просто вино пить. Вот, за новую девочку.
И, когда Эди стала рассказывать обо всех Риккиных траблах, Мэл спокойно сказала:
- Это ерунда. Тебе просто нужен свой композитор.
- А не продюсер? - спросила Рикки.
- Нет, - твердо ответила Мэл, - композитор. Голос у тебя офигенный, но пока к нему не подобран стиль, это все равно, что брильянт в пыли. Ты не грузись по такому пустяку! У меня есть знакомые. Я же в Консерватории училась, как - никак. Постараюсь найти кого - нибудь.
- Ты баклажаны на фига просила? - перебил Мэл Санька. - Все остыли, пока ты тут ****ишь. Ты не сомневайся, мелкая! Она сейчас все телефоны раздолбает, пока не найдет тебе композитора.
Рикки вернулась от Эди в лучисто - искристом настроении. И дома все ладилось хорошо. Пока Рикки отсутствовала, Женька в Риккиной квартире покрасил пол. В неожиданно зеленый цвет.
- Это что за авангард? - удивилась Рикки.
- Не было коричневой краски. Вот мы с Шуриком и закатали такой...
Рикки не стала ругаться. Пол у нее, в самом деле, был страшный, замызганный и драный. Пусть теперь будет зеленый. Прикольно.
- Они мне так понравились, Женя, - рассказывала Рикки, лежа головой на Женькином плече, - и Макс этот Эдин, хоть он и молчит все время. И Мэл с Санькой... И как они живут. У них тишина, братство какое - то, как у хиппарей, только проще. Если бы можно было так!
- А почему нельзя? - спросил Женька.
- Потому что нельзя, - Рикки села в кровати спиной к Женьке. И от сильного вздоха плечи ее передернулись.
- У меня нет того, чего у них есть.
- Чего именно нет?
- Цели нет. Пути нет. Ни хрена у меня нет!
Женька обнял ее и прижал лицом к своей груди. Рикки не сопротивлялась, но была тихо - подавленная, грустная.
В следующие свои выходные Рикки снова поехала к Эди. Пребывание там шло ей на пользу, считал Женька. Во - первых, там ее не донимали предложениями всякой поганой работы, и она не психовала зря. Во - вторых, Эди разговаривала с ней о том, что Рикки было интересно. И возвращалась она от Эди всегда в хорошем настроении.
Однажды она лежала на траве на Посадском автовокзале и ждала Макса, чтобы с ним идти к Эди, поскольку привезла Максу из Москвы тяжелый подрамник. От нечего делать гоняла в мобильнике Ликины мелодии. И вдруг высокий парень подошел к ней и спросил каким - то безумным голосом:
- Что это за музыка, скажи?
- Это Лика. "Летающий остров", - с усмешкой ответила Рикки, - это сейчас первый хит. Не слышал, что ли?
Лику, в самом деле, крутили на всех дискотеках, во всех клубах. Но Рикки удивило не то, что парень не знал этой мелодии. А то, какие у него были глаза. Зрачки расширенные, как у наркомана.
- А может, и есть наркоша, - сказала Рикки самой себе. Она не знала, что через несколько часов такие же глаза будут у нее самой.
От сногсшибательной новости. Сначала ей позвонила Лиса. Рикки удивилась беспредельно. Лиса жила сейчас в Москве, работала в каком - то музыкальном театре, пела в мюзиклах, и у Лисы был успех. Но они очень - очень редко общались с Рикки. Рикки знала, что Лиса живет с какой - то женщиной. И у них с Рикки давно было мало общих интересов.
- Рикки! - крикнула Лиса. - Тут тебя искали срочно! Артем мне звонил!
- Какой Артем?
- Как какой? Твой бывший. Семашко.
- Зачем это я понадобилась ему?
- Тебя искали через него. Продюсер из Штатов, кажется. Ты где сейчас?
Лиса стала рассказывать какую - то спутанную историю, которую Рикки не поняла абсолютно. Лиса говорила, что продюсер из Штатов увидел по ТВ дурацкое шоу с караоке. И будто бы ему нужна девушка именно с таким голосом, как у Рикки. Он стал расспрашивать. И кто - то на ТВ узнал в Рикки бывшую бэк - вокалистку "Четвертого измерения"...
И тут у Рикки кончились деньги на телефоне. Еще несколько секунд голос Лисы беспомощно побулькал в трубке, а потом стих.
- Ни хрена не понятно! - сердито сказала Рикки.
- Возьми мой, - сказала Эди, - перезвони ей!
- Не хочу, - ответила упрямо Рикки, - опять говно какое - нибудь! Опять порча нервов! И знать не хочу ничего!
И она пошла играть с проснувшимся Витькой. Но Эди заметила - руки у Рикки дрожали. Видно, еле сдерживала свое волнение.
К вечеру они уже забыли про этот эпизод. И тут Эди позвонила Мэл.
- Эди! Рикки у тебя?
- У меня, да. С Витькой балуется.
- Пусть кончает баловаться. Ее Лика ищет.
- Какая Лика?
Рикки услышала имя "Лика" и посадила Витьку на диван. И стала прислушиваться. С глазами, безумными, как у того малого на автовокзале. Эди дослушала и спокойно сказала:
- Вот видишь, Рикки, я тебе говорила. Время само придет. Природа не терпит пустоты, она сама заполняет, что нужно!
Лика, давняя подруга Мэл, которую Рикки видела несколько раз в жизни, самый популярный композитор на данный момент, искала Рикки. У нее не было вокалистки с волшебным голосом, который подходил бы под ее волшебные мелодии. Ее продюсер услышал случайно Рикки в караоке - шоу и обалдел. Это былдо именно то, что надо. Всю Москву подняли на уши из - за этой девчонки! Лика сама звонила Семашко, когда узнала, что это та самая Рикки. А потом она позвонила Мэл...
- Представляешь, Жень? - крикнула Рикки радостно в Эдин мобильник. - Так что завтра Лика сама к нам сюда приедет. Ее Эди тоже очень интересует, потому что нужны классные тексты к песням. Поэтому я завтра не приеду, ты не жди.
- А когда тебя ждать? - спросил Женька.
- Пока не знаю. Такой шанс мне давно не падал, Женя! Но ты на всякий случай положи мне денег на мобилу, ладно?
Деньги он положил. И звонил ей каждый день. Три дня, пять дней... На шестой Рикки сказала:
- Мы едем в Питер, клип снимать, когда буду, не знаю, я там послала тебе пару своих новых песен, посмотри почту, окей? А сейчас мне некогда, бегу, сейчас эффекты писать будем, Женя!
Можно было не посылать. Через день Женька уже услышал по радио свежий хит, который тотчас зазвучал из всех окон, из всех машин, и на Женькиной дискотеке отрывались больше всего под него.
"Мы долго смеялись
Мы плакали долго
Мы просто не знали,
Что будут не только
Слезы и смех.
А будет сияние
Людям невидное
А будет сияние,
Самое главное
Главное в мире для всех".
Музыка Лики, текст - Эдиль Кемер, исполняет Рикки! Рикки!
- Женя! Я сегодня приезжаю, - крикнула, как всегда торопливо, в телефон Рикки. - Ты будешь дома? Я ключи от квартиры посеяла! А мне надо там кое - какие документы взять...
- Вот так, - заметил философски Шурик, все слышавший, - документы ей нужны! А не ты. Ты теперь ей на хрен не нужен!
- Я ей всегда был на хрен не нужен, - сказал Женька. Голос у него был не со слюнявой тоской. Но тем не менее, с болью. Конечно, от Рикки этого следовало ожидать. Но он все - таки полагал, что люди - лучше, чем они кажутся. Особенно, эта девчонка.
Она нарисовалась около восьми вечера. Привез ее неизвестный парень на лимузине. Все соседи высунули головы из окон, чтобы посмотреть. В этих местах редко ездили лимузины. А уже Рикки давно всем хотелось увидать. Ходила вроде такая, придурочная деваха в кованых каблуках, и вдруг - звезда.
Она была сильно подшофе. Стояла перед Женькой в мини - юбке из клочков черной и коричневой кожи, в черной куртеночке, открывающей наружу все пузо целиком. Из - под черной игрушечной фуражки падали на плечи заново покрашенные в черный и белый цвет волосы. Волосы, конечно, стрижены замороченным рваным способом. Как это в народе называется - я упала с самосвала...
- Приветик, Женечка! - воскликнула она. И почти упала ему на плечи с поцелуями. Поцелуи пахли дорогими ликерами и анашой. Женька даже не успел по - нормальному поцеловать ее в ответ. Рикки прошла в квартиру, лихо обдирая по пути недавно крашеный пол железными каблуками новых сапожек.
- Я поддатая немножко, с презентации потому что. Вот, подарок тебе! - она бросила на кровать компакт - диск с яркой картинкой. На картинке были два сливающиеся вместе женских лица. Лика и Рикки. Альбом остался с прежним названием "Ветер над городом". А песни поменяли название.
- Где мой паспорт, ты не в курсах? Я, блин, по гостиницам проблемы имею без паспорта... И заграничный надо сделать. Лику на гастроли зовут в Германию. Со мной, конечно...
- Паспорт под телефонным справочником, - сказал Женька. А сам не смотрел на Рикки. Не очень хотелось. Или не очень моглось. Читал названия песен.
- Прикинь, я с Владом Топаловым сейчас медляк танцевала! - рассказывала Рикки. Сунула небрежно паспорт в карман куртенки.
- А пили мы такой коктейль прикольный... подается с презервативом. Снизу водка, потом кофейный ликер, а сверху прицепляется на фужер презерватив, и в него выливается сырое яйцо. Чтобы сразу запить. Башню сносит моментально.
Женька вдруг нашел в списке Ликиных песен "Новый берег". Было обозначено: музыка - Рикки, текст - Эдиль Кемер.
И еще: "Школьный вальс". Музыка - Рикки, текст - Эдиль Кемер.
- Это же не твои песни, - сказал Женька.
- Какие? - спросила Рикки. Подошла к нему, топая каблуками, как олень копытами.
- Вот эта. "Новый берег". Это же моя музыка.
- Да? - Рикки обняла его за плечи. - И правда! Это же ты сочинял! А я и забыла. Привыкла... типа, как будто моё!
- Ты ведь никогда не умела толком сочинять.
Женька говорил не обидным тоном. И не обиженным. Грустным просто.
- Ты не обиделся, Женечка? - Рикки чмокнула его в щеку. Поцелуй размазался где - то в районе уха.
- Я - нет. А вот про него не знаю.
- Про кого?
- "Школьный вальс". Ведь это тот малый сочинил, который разбился. Ты сама мне говорила. У него согласия не спросишь.
Вот это он уже жестко сказал. И Рикки мгновенно оценила разницу. Отрезвела. Вместо блаженного веселья в ее крови разлилась мгновенная агрессия.
- А, ты так, да? По самому больному, да? И ты завидуешь? Сдыхаешь от зависти? Уж от тебя я не ждала!
- Чему мне завидовать? - почти с отвращением спросил Женька.
- Ты тупым не прикидывайся, Челедин! - заорала она. - Кто ты и кто я? Я - звезда! Меня вся Россия скоро будет знать. Меня весь мир будет на руках носить. А ты так и будешь на своей гитаре сраной три блатных аккорда бренчать... до седой жопы! До пенсии! Кому ты нужен?
- У меня друзья есть. У меня родители есть, - в тон ей, только не так злобно, крикнул Женька, - я им нужен. А ты ото всех отказалась... и все от тебя откажутся! У тебя уже сейчас ни одной подруги нет! И ни одного парня нет. Кому ты сдалась... ты никого любить не умеешь!
- Любить? - яростно крикнула Рикки. - Кого? Вас, кобелей паршивых? Вы только на одно способны - использовать! Поебать и бросить! Или мой талант эксплуатировать! Да пошли вы все!
Она повернулась и побежала прочь из квартиры. Выла по дороге на весь подъезд. Женька не стал догонять. Сидел на краю кровати, с ее диском в руках, и двигаться ему не хотелось.
Четыре дня Рикки лежала в глубокой депрессии в шикарном номере гостиницы "Россия" совершенно одна. Лика уехала к родителям. Объявила как бы каникулы себе и Рикки. Старый дешевый телефон Рикки давно выбросила, как только получила первые неслыханные бабки. С телефоном вместе пропали почти все номера. Рикки было стыдно подумать про это, но старый телефон она просто выбросила с балкона - понта ради. И теперь у нее не было не только номера Аришки, но даже и родителей. В новом телефоне имелись номера: Лики, Эди, Мэл, и Женьки Челедина тоже. Но Рикки никому из них не хотела звонить. Сил не было. И вообще телефон выключила. Потому что Челедин был прав на сто процентов. Или не на сто, но на восемьдесят, точно. Конечно, огромная масса людей Рикки просто крепко и конкретно обидела, и их не стоило любить. Всякие там: Макс Гордеев, Джонни, Артем Семашко и т.п. Но Женька ее ничем не обидел, и тем более, Аришка.
Она сама всех в одну кучу свалила.
- Не буду прощения просить, - в отчаянии сказала Рикки, когда мучения сделались нестерпимыми. Встала с дивана, пошла в гостиную и открыла бар. Хотела налить виски, но тут же с омерзением отвернулась. Уже не было сил пить виски на голодный желудок. И уже не помогало.
Рикки включила телек, потому что было нестерпимо не слышать так долго человеческого голоса. И тотчас, как назло, в комнату влились сначала медленные, а потом яростные аккорды. Это был новый клип самой Рикки, снятый в Питере. Режиссер сделал компьютерный монтаж, и позади сфинксов и Рикки, одетой во все красное, по небу плыло нетипичное для Питера северное сияние.
" А будет сияние
Людям невидное
А будет сияние,
Самое главное
Главное в мире для всех".
- Ни хрена не будет! - крикнула Рикки, и швырнула пульт от телека так, что он раскололся пополам. - Навыдумывают херовины всякой, людям мозги туманить... сияние! Лажа сплошная, а не сияние!
И тут в дверь открылась (а Рикки ее и не запирала), и вошли - сначала Лика, а за ней - какой - то парень, показавшийся Рикки знакомым. Парень нес чемоданы, а Лика - спящую Аннушку, свою дочку. Лика была вся в белом. Можно было бы сказать - как ангел, если бы это белое не было таким просвечивающим и сексуальным.
- Ты чего тут творишь? - удивленно спросила Лика, потому что пульт раскололся едва ли не у нее под ногами.
Рикки промолчала в ответ. Села, подтянув колени к груди и сжавшись в комок. Лика положила Аннушку на диван, а спутник ее подобрал пульт.
- Да ничего, склеить можно, - спокойно сказал он, - внутренности целы.
Рикки узнала его. Это он тогда на автовокзале в Сергиевом Посаде спросил ее про Ликины мелодии. Глаза у него еще были такие чокнутые... Рикки была сейчас уже не такая пьяная. Больше голодная и отчаявшаяся.
Лика подошла и потрогала ей лоб.
- Температуры нет. А чего дуришь?
Она часто разговаривала с Рикки строго, как будто старшая сестра. Это как - то им обоим подходило. И Лике, и Рикки.
- Почему телефон выключила? - спросила Лика.
- Отдыхала.
- Я смотрю, классный отдых. Бар наполовину пустой!
Лика кивнула своему спутнику:
- Брось чемоданы около шкафа, Дэн. Сейчас умоемся, и займемся этой дурочкой. Знакомься. Рикки - это Денис Андреев. Мой муж.
Рикки удивилась. Никакого мужа у Лики не было. Дочку она без мужа родила. Впрочем, Мэл ей говорила, что Лика давно любит какого - то фотографа, только вечно у нее с ним какие - то заморочки.
- Здравствуйте, - сказала Рикки Дэну.
Лика исчезла в ванной, а выйдя, сразу взяла Рикки за подбородок и заглянула ей в глаза:
- Сама себе делаешь проблемы, и другим заодно, да? Эди с ума сходит, куда ты провалилась. Целый день мне вчера трезвонили - то она, то Мэл.
- Чего вам всем от меня надо? - мрачно спросила Рикки, не осмеливаясь посмотреть Лике в лицо.
- Видал засранку? - обернулась Лика к Дэну. - Прав был ее пацан. Никто ей не нужен. Она одна - центр мира!
И тотчас заорала на Рикки так, что та вскочила, а Аннушка на диване вскрикнула во сне.
- Быстро в душ! Приведи себя в божеский вид. Звезда, ёб твою мать! В двадцать лет выглядишь на все сорок!
Рикки побежала в душ. Может, необходимо было, чтобы кто - то пришел и отругал ее почем зря. Из ванной она вышла немного освеженная внешне, а голова была пустая, как воздушный шарик.
Лика и Дэн уже сидели за столиком, на котором был завтрак на троих.
- Пьешь чашку кофе, - сказала Лика, - и бежишь вниз. Тебя ждут.
- Кто? - спросила Рикки.
- Кто надо. Новый гитарист моей группы.
- А куда Юрка девался? - удивилась Рикки.
- Никуда не девался. Юрка басист, а мне нужен соло - гитарист. И давай резче! Вопросы еще какие - то!
- Не кричи так на девчонку, Лика, - попросил Дэн.
- На тебя тоже крикнуть? - спросила Лика грозно.
Дэн только засмеялся ей в ответ. А Рикки проглотила кофе и пошла вниз, как зомби. На ней было какое попалось под руку платье - просто длинная футболка с бахромой и заклепками. Довольно мятое. И вообще вид у Рикки был дурацкий - волосы кое - как высушенные и не уложенные, косметики на лице - ни грамма, веснушек немерено... Какая на фиг звезда! Никто не узнает...
- Привет, - сказал Женька, подойдя к ней в вестибюле гостиницы. - Ты готова?
- Привет, - осторожно ответила она. Вид у Женьки был совершенно не обиженный. Даже веселый.
- К чему готова? - спросила Рикки.
- Тебе Лика сказала?
- Про что?
- Что мы сейчас едем?
- Куда?
- В Солнечное.
Какое Солнечное? Рикки ни хрена не понимала, притом, что не знала, как ей вести себя с Женькой.
- Пошли, - сказал он. И двинулся к выходу. Рикки - за ним.
На улице был яркий, ослепительный солнечный день, безумно синее небо, жаркий ветер. Ветер сразу обвернул мятое платье Рикки вокруг ее бедер.
- Жень, постой! Какое Солнечное? Я, блин, ненакрашенная, как чумичка...
- Ничего. Аришка тебе найдет косметику.
А, точно! В Солнечном же Аришка живет!
- А при чем тут Аришка?
- Крестины у Аришки. Пацан у ней родился. Тебя крестной приглашает. До тебя же дозвониться невозможно. Она мне сообщила.
Женька был молодец. Он держался так, словно ничего - ничего не случилось. Словно не наговорила ему Рикки несусветных гадостей. И не бросила его, как только Лика позвала ее к себе петь.
- А Лика... А Лика сказала, что гитариста нового взяла...
- Взяла. Меня, - Женька произнес это спокойно, и вообще на Рикки не глядя.
От нее можно было ожидать новой психической атаки после этих слов. Сейчас как заорет - пришел со мной конкурировать!
Не рассказывать же ей, что Женька искал ее через Эди, а Эди - через Лику. Все они Женьку поняли. Но и Рикки не осудили. Рикки - не конченая дрянь, она - существо, по которому как следует протоптались все возможные жизненные неприятности. Ее просто надо взять за руку и отвести. Куда? Куда надо!
Рикки не заорала. Вздохнула с облегчением.
- Но я одета в такое говно! Как тут на крестины ехать! Вы бы хоть предупреждали, ёлки!
Женька посмотрел на нее оценивающе.
- Нормально ты одета.
И опять пошел вперед. Рикки догнала его. Жаркий ветер снова обвернул платье выше колен.
- Смотри! Все Солнечное надо мной ржать будет, ну и крестная!
- Да нормально все! - засмеялся Женька. Не выдержал. Обнял ее и поцеловал. Рикки не отстранилась.
А потом сделала то, чего не делала ни разу в жизни. Взяла Женьку за руку. И так, за руку с ним, шла по людной улице. И ей было наплевать, что она выше его.
Все стало на свои места. Эди всегда говорит - время придет. И все будет!
Конец