Тетраграмматон Мирокрая
-5-
Весна весной, да только тут, на севере, она особенно поздняя. Только теперь я понял, как замёрз. Да уж, последние пол страницы написаны таким почерком, что в сумерках не разобрать. Ничего, в гостинце или в поезде разберу. А приеду домой, занесу в компьютер. Или Алёну попрошу, она быстро набивает.
Нет, Алёну не надо. И так напрягаю, дальше некуда.
Так что же теперь? Не постыжусь сказать, какая в голову сумятица накатила. И куда бы меня сейчас не забросило по воле случая или по иной причине, везде мне понадобится время . Не так-то просто вернуться в обычную жизнь.
Вот я и собрал вещи: сунул в карман плаща изрядно мятую тетрадь с рукописью рассказа посвящённого отцу Маши. Пусть поваленный ствол надломленного дерева, шелест суровых сосен и гулкий шум стального прибоя запомнят меня, как я запомнил северный край. А вот запомнят или нет, этого мне никогда не узнать. Грустно и смешно от таких мыслей.
Я захрустел ногами по талому снегу сумрачного подлеска и направился в сторону шоссе. Самое время ловить попутку.
На севере вышла задержка. Как это ни странно, в кассе не оказалось билетов. Дежурный администратор объяснила мне, в чём дело. Половина составов уже месяц на профилактическом осмотре. В прибалтийском направлении вообще не ходят, там мост ремонтируют, а на юг билеты здесь покупают заранее, раньше, чем в других местах. А то есть риск и вовсе не попасть на курорт.
Ну, о причинах железнодорожных работ в прибалтийском направлении могли бы не объяснять. Лёху бы сюда. Хотя нет, опасно. Может не сдержаться и что-нибудь учудить.
Вот я и прождал на вокзале почти двое суток. Гостиниц приличных не нашлось, а селиться в тараканный хламушник удовольствие не из лучших. Зато нашёл удобное место и переписал рассказ в чистовик. Досыта насмотрелся изъеденного промышленной химией сухостоя. Деревьям тут крепко досталось ещё в прошлую эпоху. Теперь большинство предприятий простаивает, но городская флора так и не вернулась к жизни. Утратила свойственную ей прыть пробивать асфальт и разрастаться сквозь заборы. Поблизости я не нашёл ни одного деревца, ветки которого набухли бы почками. А время-то как раз. Даже с учётом позднего наступления весны.
Как хорошо, что послушался интуицию. Ведь это она увела меня прочь от домов и дорог, в холодную северную глушь. Туда, где природа живёт полноценно.
Но вот перрон помчался назад под равномерный перестук колёс быстрого поезда. На этот раз спать совсем не хотелось, и я вдоволь насмотрелся однообразного мельтешения сосен, елей да едва опушённых зеленью берёз. С попутчиками разговора не получилось. Но ни они, ни я от этого не горевали.
О чём бы я не думал, мысли, как намагниченные возвращались к Маше. Дыхание перехватывало при мысли, что она никогда больше не напишет. Или наоборот, напишет. Что делать? Взять, бросить всё и поехать к ней? Да, очень геройский поступок. Бросить всё. А что бросать-то? Рыбок? Так Алёна их покормит.
Вокзал – исходная точка маршрута, встретил суетливой толкучкой. Здесь весна плавно стирала все воспоминания о зиме. Снега совсем не осталось, только сухая серая пыль по углам асфальтовых неровностей. Как не все водители успели поменять резину, так и нищие, ещё не сменили одежду к сезону. Впрочем, я часто видел нищих, которые так никогда и не переодевались. Во всяком случае, при каждой встрече я видел их одетыми в одно и то же. У этих людей, а всё-таки они люди, кто бы там что не говорил, лица и руки испорчены водкой, наркотиками и болезнями. А что до остальных частей тела, спрятанных под серо-бурым тряпьём, так и подумать страшно.
Я подаю таким иногда. Не сильно мне убудет, а этим людям неведомо сколько осталось. Мне плевать на карму и странность того, что не всякой старушке достаётся от меня россыпь цветной мелочи. Не в этом дело. Найдётся, кому подать старушке, ведь мир не без добрых людей. А кто подаст таким как эти, людям за последней чертой? По мне, так их прямиком надо в рай принимать. Большего ада, чем они знают при жизни, трудно вообразить. Кто-то смеётся и зубоскалит:
- Надо же, а я думал этот опухлик до весны не дотянет.
Знаете, как я реагирую? Да, именно так. Второй раз вряд ли подойду к жизнерадостному зубоскалу.
Думаете, я такой хороший с рождения? Вот не угадали. Сам был таким же. А потом не знаю. Изменилось что-то.
Опять по пальцам ударил деревянный бисер чёток. Прости, Господи, а не в найденном ли крестике дело?
На этот вопрос я не хочу искать ответ. Пусть попробуют найти ответ другие, кому делать нечего. Когда человек осознаёт собственные ошибки или грехи, разве не всё равно, через что именно пришло осознание? Спросите у нищих, если сможете. Они-то точно свои грехи осознали и перевспоминали. А толку?
Я бросил в коробку перед одним из нищих мятую десятку и покинул вокзальную духоту.
На часах начало третьего, значит день в самом разгаре. Весеннее солнце тихо греет, но ещё не в полную силу. Словно никак не может решиться и выпарить остатки зимы. А может, любуется этим серым снежным увяданием. У солнца свои вкусы и причуды, ему там с неба виднее.
Какой-то определённой цели у меня не было, кроме того, что надо оцифровать рассказ и отослать его Маше. Значит, ближайшая цифровая кофейня, вот следующая точка маршрута.
Но спешить некуда. Можно просто попить пива на солнышке.
Поблизости оказался неплохой супермаркет. Внутри плавали приятные запахи дорогой еды и кондиционерного аромата. Я подумал и вместо пива взял пакет ряженки. Как там говорится, хорошая крыша летает сама? Вот и незачем дурманить мозг алкоголем. После коротких северных каникул голова и так ясная.
Мелькнула мысль, а не поехать ли домой, принять душ и переодеться, но против этого был сильный аргумент. Велик соблазн остаться, набить текст на домашнем компьютере, а потом оттуда и отправить. Очень разумный и взвешенный подход. Не для меня, и уж точно не в моём случае. Одно ощущение никак не давало покоя. Хрупкая нить, которой я всё ещё связан с Машей, может вот-вот порваться. Неужели я стану прилагать усилия, чтобы эта нить ещё больше истончилась?
Это трудно понять. Кому-то со стороны и вовсе покажется глупостью. Но люди могут быть рядом лишь в том случае, если у них сравнимый набор степеней свободы. Аксиома, проверенная временем. Кому-то жестокий приговор, кому-то надежда.
Вообще-то всё относительно. Я даже допускаю, как сильно могу ошибаться, если принимаю за степень свободы условия обмена электронными письмами. Но это хоть какая-то зацепка, ведь у нас с Машей и правда очень разные наборы тех самых пресловутых степеней. У неё ребёнок, и живёт в другом часовом поясе. Это если не вспоминать, что последним письмом она послала меня куда подальше. Или всё же взять, да поехать к ней? Вокзал рядом, купить билет дело недолгое.
Не так быстро. Надо взять себя в руки и попробовать вести разумный образ жизни.
Возле почты пакет из-под ряженки полетел в урну. Я взял три часа сетевого времени и положил перед собой на стол тетрадь.
На оцифровку ушло много времени, так что пришлось докупить ещё один компьютерный час. По окончании работы я задумался. Рядом безвозвратно остывал дешёвый кофе в пластиковой чашке. Он и вначале-то, пока был горячий, не радовал вкусом, а теперь и подавно.
Стоп, сказал я себе. Решил, так делай. Нечего растекаться мыслью по клавиатуре, погружаться в созерцание и оттягивать отправку письма. Боязно открывать почтовый ящик. Возможны варианты. Писем нет, есть письмо короткое и грубое, или письмо длинное и доброе. В любом случае, будет неожиданностью, так как у всех вариантов вероятности равные.
Не так-то просто заставить себя открыть почтовый ящик.
Надо бы послать Алёне сообщение.
Ya priehal, spasibo tebe za rybok. S menya shokoladka. Belaya, kak ty lybish. Ta/\/\n/\\/\ep.
Экран телефона мигнул отправкой, а у меня возникла идея.
Ta/\/\n/\\/\ep: Это рассказ для тебя. Он посвящён твоему отцу. Жаль, я ничего не знаю о резьбе по дереву. Поэтому выдумал то, что выдумалось. Не про резчика, конечно, но он, герой рассказа, тоже по-своему художник. Вынимал из света снег, как твой папа вынимал из дерева зверушек. Не суди строго, что написал всё наобум. Нелегко было писать, потому, что всё время думал о тебе. Странно, да? Ты только глупостей себе всяких не думай, ладно? Текстовый файл в приложении.
Капелька бесстыдного компромисса. Ребячество, да и только. Но это единственное, на что меня хватило. Я завёл почтовый ящик на другом сервере и решил отправить письмо оттуда. Адрес у Маши простой, начинается с 1bibaby, а дальше обычные собака со свитой. Письмо уже было приготовлено к отправке, но тут я решил сделать приписку с пометой P.S.:
Знаешь, а ведь я боюсь. Это глупо, и, наверное, нельзя так поступать. Говорить слишком откровенно. Но меня не покидает мысль, что только так и нужно. Представляешь? Вот и сознаюсь тебе, что выбрал писать отсюда, потому, как не знаю, ждёт меня твоё письмо или нет. Даже если нет, прошу тебя об одном. Прочитай этот текст, ведь он для тебя. А там как хочешь. Я не говорю ни пока, ни прощай. Просто заканчиваю письмо.
Кофе остыл, но у меня осталось ещё полчаса. Впрочем, чего терять-то?
Я открыл почтовый ящик.
Пара писем от приятелей, ссылки на какие-то весёлые коллажи и ролики, обычная рассылка.
Письма от Маши не было.
Ладно, нет, так нет.
Внутри похолодело. Тело наполнилось странным изнеможением, и захотелось откинуться на спинку стула. Холод потянулся до кончиков пальцев. Потребовалось усилие, чтобы приподнял полупустую чашку. Может быть и так, оказывается. Словно кислород перекрывают. Быстро и точно. Надолго ли это? Вот уж не известно. Но пусть Алёна ничего себе не думает. Никаких депрессий, хватит с меня этой бредятины.
Я стиснул зубы и встал из-за стола. Пусть пока полежат тут и тетрадка, и плащ на спинке стула. Так и вышел на улицу с чашкой холодного кофе.
Чётки с крестиком прижились вокруг запястья. Может быть, я и правда несу чей-то крест? И моя судьба сегодня это вовсе не моя судьба, а какой-то нелепый розыгрыш. Шутка юмора.
Прости, Господи, пути твои и промыслы неисповедимы.
Между тем на улице вечерело. Стало прохладно, и я пожалел об оставленном плаще.
Поднёс к губам чашку, и солнце блеснуло по краю. Искоркой скользнуло по кофейному глянцу.
И тут в кармане зазвонил телефон.
- Здарова, Тамплиерище!
Лёхин голос звучал взволнованно.
- Привет, привет.
- Я так полагаю, ты вернулся. А то телефон не отвечал. Абонент не доступен.
- Ага, батарейка разрядилась. Сейчас в кофейне сидел, подзарядил. А то в поездах денег дерут за это дело.
- Правильно, правильно, нечего кормить дармоедов. Ладно бы по правилам прейскурант. Слушай, ты сейчас на мобильной трубе, а разговор не на две минуты.
- Лёх, я устал, только с поезда.
На том конце провода раздался смешок.
- Да вот ещё, коньяка на тебя не напасёшься. Не пью я его, видите ли. Ага, знаем. Шучу. Тамплиер, да не зову я тебя в гости, захочешь – сам приедешь. Ты домой, как придёшь, набери мне, лады?
- Чего-то случилось?
Он опять засмеялся.
- Да ничего не случилось, просто я прочитал твой опус у себя на десктопе. Ты…
Трубка пискнула и выключилась. Да уж, надо было заряжать чуть дольше.
Ну, прочитал и хорошо, подумал я всякой без задней мысли. Хуже если бы не прочитал.
А в кофейне данные на экране успели обновиться. В графе «Новые письма» чернела жирная единичка.
1bibaby: Сталкер, сталкер. Ты, должно быть, никак не забудешь моего колючего письма. Господи, какая же я была дура! И понадобилась-то самая малость для понимания. Денёк без твоих писем, и мне уже нечем дышать. Все эти дни ловлю себя на мысли, что воображаю, как пишу тебе неумные слова неровными строчками. Какая глупость, да? Вот уж никогда бы не подумала, что так бывает. Я рассказала про тебя маме, и представляешь, мама мне говорит, что ты очень хороший и сильный человек. А она редко кому такое скажет, такая уж у меня мама. Но она тут не при чём. Знаешь, я бы сама так и сохла-стыла, да молчала, и от стыда да гордости тебе не стала бы писать. Только вот Юлька, подружка моя и соседка выловила в подъезде и прямо так за рукав цап. Стой, говорит, ну-ка посмотри на меня. Смотрю. А Юлька лоб морщит и губу смешно закусывает, она всегда так делает. А ну-ка, рассказывай, что у тебя за хахаль нарисовался. Вот как скажет, так и перечить нельзя, такая у меня Юлька. Пришлось выкладывать. Никакой, говорю, не хахаль, даже вполне обычный парень. Ну да, издалека, ну да, постарше меня лет на шесть, да вот ни семьи, ни детей, да мало что мозги на месте, ещё и сердце не пуганное, открытое миру. Юлька начала было сомневаться, ну я ей пару писем твоих показала, ничего, ладно? Мне же надо с кем-то поделиться. Я сама-то робкая и неумная, это тебе каждый скажет. Всё больше строю из себя колючку занозную, а по правде-то я не такая. Да это ты и так уже понял, зря ли я тебя тут расхваливаю? И что, говорит мне Юлька: Ты ещё думаешь? Он, говорю подруге, дочки моей фото просил. Может с виду они нормальные, те, которые детей насилуют, и говорить могут ласково. Так это умелая маскировка. Иначе давно бы всех переловили. Юлька стукнула себя ладошкой по лбу и расхохоталась. Что же ты, не понимаешь совсем ни капли? Да будь он извращенец, что он, на мордашку твоей лапули станет возбуждаться? Ты не могла большей глупости выдумать? В кои-то веки нашла парня, которому нужно не только то, что у каждой бабы между ног. Ду-рё-ха! Я бы на твоём месте. Ну и понесла в том же духе. Я слушала её, слушала, а потом не выдержала и разревелась. Представляешь, как девчонка. Юлька к холодильнику, у меня там пол бутылки кагора припасено. Вернулась, стакан мне в руки дала и говорит: «Ни что же за напасть-то такая. Обиделась, или что?» А я слова сказать не могу. Знаешь, Тамплиер, так бывает. Не горько и не весело, хотя от веселья слёзы льются не часто, но вот полились. Как будто были в какой-то чаше, а потом раз и через край. Сижу и реву. Так сидела минут пять, потом ничего, отошла. А то, что там Юлька говорит, так то Юлька, а не я. Кто бы был на чьём месте, ну а я на своём. Так же, как и ты. Если бы ты был не на своём, то мог бы приехать. А как приехал бы, так и получил бы от меня от ворот поворот. Сам ведь знаешь, не так всё делается, когда делается наспех. Боже, что я пишу? Ты не думай себе ничего, ладно? Я всё ещё немного тебя боюсь. Стоп. Стыдно мне, понимаешь? Столько дней не писала тебе, тебя не читала, а даже не поздоровалась.
Ну здравствуй, наконец. Надо же, как я с тобой связалась. Ты даже не представляешь, чего тут всё это время было. Хотя, конечно, ничего страшного, со всеми бывает, но я переволновалась ужасно. Лапулька болела, простудилась на ровном месте. Может снега съела, детки это любят. Вот я пять дней до почты ни шагу, а то бы раньше написала. Ещё позавчера, как Юлька меня встряхнула. Но с дочуркой всё хорошо, Слава Богу. Так что я сейчас побегу. Буду сидеть рядом, пока она спит, а то ведь не ровен час чихом захлебнётся. Ужас что бывает. Да ничего, не велика работа сидеть да присматривать, но маме своей я не лапульку сейчас боюсь доверять. Инстинкт у меня. Матёрый такой, материнский. Хи-хик. Ну и правда, буду рядышком сидеть, у меня кстати вышивка есть. Купила возле вокзала в киоске. Вроде как икона Божьей Матери, хотя, конечно, разве это икона? Но вот сижу, иголкой в пяльцах мулине, как будто рисую, и за лапульку спокойнее. А только зябко тут у нас. Ночи холодные, пальцы мёрзнут. А если поздно совсем, да холодно, пойду на кухню и молока себе подогрею. Как будто не только сама выпью, но и лапульке дам. А она спит, да грудью не кормлю её давно, а всё равно как будто так выходит. Не знаю, понимаешь или нет. Ладно, Сталкер, пришлю тебе как-нибудь фотографию. Только хорошие все отпечатаны на фотобумаге, а сканер найти тут у нас непросто. Попробую. Побежала я. Кстати, рассказик скинула на флэшку. Спасибо огромное, я обязательно его прочту. Видишь, я себе тут флэшку прикупила, как базу данных сдала. Мелочь, конечно, а удобно. Может, иногда буду дома писать тебе письма, если вдруг на почту попасть не удастся. А по дороге куплю шоколадку белую. Устроим дома лакомый час. Лапулька порадуется, да и мы с мамой. Пока-пока, Тамплиеровый Сталкер.
Никогда под кузовом самосвала с горохом не стояли? А я словно там и оказался. Кузов нараспашку, ну и дробью сверху на голову. Огорошила. В который раз поразительная краткость, но информации много. Мне бы так. И видно, что даже не перечитывает. Шпарит как под диктовку, а главное, быстро. Четверти часа не прошло, как рассказ отправил. Ладно, у всех свои причуды и навыки. А мне поблажка. Теперь буду брать письма на флэшке и писать ответы дома. А вот ритуал посещения почты и отправки писем оттуда сохраню. Это важно, без ритуала ниточка станет тоньше.
Но она не такая хилая, как мне казалось ещё десять минут назад. Гороховый град выдержала. В метафизическом смысле.
Когда закрылись все личные окна, я прервал соединение и покинул почту.
Всю дорогу к дому меня переполняла лёгкость. Дышалось так, как будто прохладный городской воздух наполнен распылённой амброзией. Где там бензиновый запах или грустный след снежной пыли? Растворились, я перестал их замечать. Мир вокруг стал тоньше, и каждый миллиметр пространства вокруг бесшумно звенел. Как если бы всё вокруг состояло из множества стеклянных пластин или ажурных снежинок. Сила тяжести осталась где-то там, далеко и внизу. Ногам не было до неё никакого дела, и каждый мой шаг бессовестно нарушал законы природы. Я не шёл, а летел. Пульс то замирал, и я со страхом падал в ожидание на паузе между ударами сердца. То стучал какой-то необыкновенно живой дробью. Дыхание и сердце выбились из оркестра, каждый музыкант играл свою собственную музыку.
Так и влетел домой, немного взмыленный, сильно лохматый и счастливый до глупости. Маша. Хотелось ласкать это имя на вкус, слушать свой собственный невнятный шёпот, произносить имя на тот или иной лад, всякий раз по-разному.
И я боялся сказать что-то большее. В имени было всё, что мне хотелось понимать, переживать и удерживать. Сейчас этого достаточно. В самый раз, а там посмотрим. Она верно рассудила: нельзя спешить. Ну, так и не буду. А остальное, большее, хрупкое и наивное, словно микроскопический эмбрион, пусть пока останется неназванным. Как сказочная птица. Не вспугнуть бы, да не упустить навсегда. Взгляд. А слово и подавно.
Блистер с подарком от Лёхи отменно выдержал поездку, и миниатюра нашла себе место на полке среди других вещичек. Кто назовёт безделушками мелочи, если у каждой своя история? Тут и раковина с морского побережья, и когда-то не съеденный счастливый билет. Раз, два, и обчёлся, только каждая из них ценна своей ниточкой. А душа без ниточек лысая, скользкая. Что-то я отвлёкся. Потянуло на философию. А надо заняться делом.
После душа и ароматного кофе стало спокойно. Мысли и эмоции пришли в равновесие. Самое время снова подстегнуть. Компьютер заурчал и мигнул разбуженным глазом системного блока. Я уже открыл письмо, чтобы обстоятельно ответить, но острый коготок стыда настырно царапнул живое. Ай, а ведь чуть не забыл.
Трубка пропиликала номер из памяти. И после трёх длинны гудков база отозвалась голосом Лёхи:
- Ага, пришвартовался, птиц перелётный.
Обожаю громкую связь. Рыбки не пугаются, кстати, не забыть бы покормить. А мне приятно ходить по комнате, с кофе в руках и разговаривать не с трубкой, прижатой к уху, а с голосом абонента. Когда звучит в воздухе, он по особому живой. Не такой плоский.
- Пришвартовался. Капеллан твой строго на меня смотрит.
- Это он из-за ракушки?
- Нет. Я его вперёд поставил.
- Ого, не слабо так! Значит, удостоился чести. Ай да капеллан.
- Твоими молитвами.
Лёха рассмеялся, и я услышал звук неторопливой затяжки. Звук был такой, будто из динамика базы вот-вот повалит табачный дым.
- Слушай, Тамплиер, если я правильно понял, была задумка опровергнуть версию о Граале, как о сосуде с кровью Христа. И к чаше с Тайной вечери ты его не относишь. Получается, мысль о Граале почтенный де Труа почерпнул из встречи с этим странным рыцарем. У твоего Парцефаля совсем не канонический взгляд на Бога и проявление божественного.
- У француза де Труа рыцаря зовут Персеваль. Парцефаль это более поздняя обработка имени, немецкая. Французский роман лежал в основе всех дальнейших историй на эту тему. Извини, что перебил, просто я в теме.
- Ха! Он в теме. Я тоже не сбоку припёку. Кстати, причастность Тамплиеров к Граалю по современным данным опровергается. Раньше да, их отождествляли с орденом Хранителей Грааля. По твоей версии, рядовые тамплиеры-рыцари, о Граале вообще не слышали. Очень реалистично. Читать умели только монахи, и то не все.
- Лёха, ты правильно понял. И не забывай, это эпоха Крестовых походов. Самый разгар, когда Иерусалим был в руках крестоносцев. Воинственные госпитальеры стояли мощным гарнизоном за каменными стенами и пыжились, какие они там хозяева. В тот период идея завоевания Святой земли достигла апогея. Оба мира, запад и восток, достигли хрупкого равновесия, можно сказать мира. Дальнейшую конфронтацию вызвали нападения рыцарей на караваны. Ну, эта история сейчас и так всем известна. Дело не в этом. В те же времена было принято считать, что чаша с Тайной вечери, а также фиал с кровью Иисуса находятся в Константинополе. И церковь никоим образом не допускала иных рассуждений. До поры.
- Ага, до той самой поры, пока крестоносцы в четвёртом крестовом походе не разграбили великий христианский город, - подвёл итог Лёха, - Теперь понятнее. Выходит, де Труа вовремя подсуетился с идеей поиска Христианских святынь. Вумный был, а?
- Было, кому надоумить.
- Ты про Персеваля?
- По моей версии, он тоже сыграл роль. Только ещё был прецедент с копьём Лонгина. Якобы, крестоносцы нашли его в осаждённой крепости, а потом прорвали осаду и разгромили турков. После такого доказательства силы и святости все быстро забыли о копье, хранимом в Константинополе. Правда, потом провели дознание. Тот, кто нашёл копьё в крепости, пошёл по углям с куском железа в руках. Если святыня настоящая, раскалённые угли не причинят вреда, так рассуждали крестоносцы. Бедолага умер от ожогов. Но идея поиска святых реликвий прочно угнездилась в общественном сознании. Кретьен де Труа ей и воспользовался.
- Выходит, Грааль это не чаша и не фиал? Тогда что?
- Вот тут ты прав лишь отчасти. Грааль мог быть и чашей, и фиалом в христианском понимании. Более того, возможно он мог принимать иную форму.
- То есть ты хочешь сказать - Персеваль нашёл Грааль? Отражение солнца в горсти воды? – Лёха задал вопрос так тихо, будто испугался мысли-предпосылки, - Тамплиер, да ты хоть сам-то понял, что написал?
Вот это вопрос из вопросов. Что поделать, если надо признать очевидное?
- Лёха, не знаю.
- Тебя ортодоксы растопчут в прах, перемешают с грязью.
- Интересно, за что? За то, что я ставлю под сомнение однозначное понимания Грааля? Да Христианская церковь и не признавала Святости Грааля до Крестовых походов. А потом признала. Почему, как думаешь? Всему причина в неразберихе с реликвиями, это раз. Де Труа с последователями раскрутили модную тему так, что у всех, кто читал секулярную литературу, Грааль крепко засел в мозгах. Это и есть причина номер два.
Лёха задумался. Некоторое время молчали, и я успел обновить содержимое чашки. Мой собеседник на том конце провода звонко чиркнул зажигалкой, раскурил очередную сигарету и проговорил:
- Ты, знаешь, мне твои рассуждения кажутся слишком смелыми.
- Мне тоже, - мой ответ прозвучал очень тихо, - А как тогда быть с тем, что аналогии Грааля были в другие эпохи, в других культурах? Согласно немецкому роману о «Парцефале», Фейрефиз, восточный язычник писал какую-то ересь на тему Грааля. Мол, это созвездие, и в нём зашифровано имя Бога. Это может показаться смелой авторской выдумкой, если бы не Кааба, прямоугольный камень, арабская святыня. От него, кстати, и прижилось слово «куб». Никогда не задумывался, почему слова «чаша» и «кубок» стоят так близко по смыслу?
Лёха тихо прошептал какую-то неразборчивую фразу.
- Что? – переспросил я.
- Н-ничего, так, поперхнулся. Ты продолжай, продолжай. Кажется, я теперь готов услышать что угодно.
- Тогда слушай. Мухаммад поклонялся Каабе ему ещё до начала Исламского призыва. Но это ещё цветочки. Кое-кто и в наше время очень точно описал Грааль, причём с разных точек зрения. И с христианской, и с исламской точек зрения. Угадай кто?
- Дэн Браун, - ехидно ответил Лёха.
Мы оба засмеялись. Пусть кто угодно утверждает, что в синкретизме Брауна есть истина, я не могу с этим согласиться. Даже если отбросить в сторону признанный факт, что книга «Код ДаВинчи» писалась как развлекательное чтиво, внутренний голос отчаянно твердит свою правду, и её не так то просто заглушить. Для меня правда сводится к двум словам: «не верю».
- Пошутил, так пошутил, - я отсмеялся и смог продолжить разговор.
- Я знаю, - без малейшей иронии отозвался Лёха.
- Знаешь кто?
- Нет. Я сказал, что знаю, как хорошо пошутил. Так кто же?
- Артур Кларк.
Каждый вспомнил что-то своё. Какую-то деталь, след образа или целый образ. От него, как по спирали бесконечной рулетки, разворачивались новые наслоения образов-видений. Спросите меня сейчас, сколько у Чёрного монолита граней? Геометрически шесть. Но ощущения не признают геометрических границ.
- Помню, у чёрного монолита была своя функция. По версии Кларка он пробуждал разум. Очень интересно, конечно, но Кларк это Кларк. Человек своей эклектичной эпохи. Тамплиер, а ведь он мог, так же как и ты, просто начитаться книжек. Сопоставить факты, священные для христиан и мусульман.
- Мог, - я спокойно выдержал аргумент, - А вот я могу привести тебе два факта из дохристианских времён. Мимир у скандинавов, это первый. А второй – менгиры. Стоунхендж.
- Йо, - сдавленно выкрикнул Лёха, - Ничего себе. Это получается так, что Грааль в той или иной форме присутствовал во многих культурах, а у тех, кто строил Стоунхендж, могло быть несколько Граалей?
- Да.
На этот раз он замолчал очень надолго. Я слышал шелест книжных страниц, сосредоточенное сопение и ждал. Мне было некуда спешить, я-то давно всё это переработал умом и сердцем. Сколько потребуется Лёхе, не известно. Не исключено, что он найдёт, чем опровергнуть мою логику. Но с голосом из глубины души спорить намного сложнее.
- Ты ведь не хочешь сказать, что Стоунхендж это исходное месторождение всех Граалей?
- Да ну что ты, Лёха. Такой титанический постулат может выдвинуть разве что Браун. Куда мне маленькому до его вершин.
- Ёрничаешь.
- И даже не отрицаю. Более того, получаю от этого удовольствие.
- Выходит, ты знаешь, что такое Грааль?
- Нет.
- Но можешь его найти.
- Нет. То есть, не знаю, справлюсь ли.
- Ага. Дело ясное, что дело темное. Лады, Тамплиерище. Ты меня конкретно загрузил, но за это тебе огромное спасибо. Мне надо подумать. А ты ищи Грааль. Святой, или какой он там. Или не Грааль он вовсе. Короче, ты меня запутал. Найдёшь, дай знать.
- Обязательно.
Разговор закончился. От резких гудков заложило уши, и я поспешил выключить громкую связь. Пусть теперь думает. А я займусь делом. Отвечу на Машино письмо. Но вначале надо покормить стаю рыбёшек, пока они от недоедания не превратились в табун пираний.
После заботы о рыбках я успел открыть текстовый файл и собраться с мыслями, но тут мне вспомнилось обещанное дело. Пришлось опять надевать уличную одежду и идти в ближайший супермаркет. Куда же без плитки белого шоколада? Не дело так с Алёной поступать. Наверное, занята, или со своим Олегом куда-то укатила, потому и не отвечает на смс-сообщения.
Шоколад я сунул в почтовый ящик Алёниной квартиры, а к себе домой притащил купленную там же пачку замороженных креветок. Отличная холостяцкая еда, хоть к кофе, хоть к пиву. Главное, иметь под рукой салфетку, а то потом мучение с клавиатурой.
Ta/\/\n/\\/\ep: Здравствуй, Маша. От твоего письма такой след в душе, будто нежной рукой и тонкой салфеткой стёрли с души всю пыль и грязь. Просторнее стало, светлее и воздуха будто прибавилось. Это я так, зеркало из себя строю. Не специально. Само по себе выходит пренимаю твою манеру. Это не страшно, да? Хотя это мне есть, чего пугаться. Как у Бредбери в «Марсианских хрониках» была новелла «Марсианин». Помнишь? Мальчик пришёл жить к чете стариков, и свойства был такого, что выглядел тем, кого они хотели увидеть. Я думаю, даже если он и был марсианином, всё равно по возрасту и по характеру ребёнок, или хотя бы молодой человек. Более старый да умудрённый испугался бы. Вообще-то нет. Такой как твой отец, или как К.С. из рассказа, он бы тоже пришёл. У стариков жила любовь, и они верили в чудеса. Это потом он попал в город обычных людей, где каждый видел в нём желанный образ. Юноша – любимую, ребёнок – героя мультфильма, полицейский – преступника в розыске. Там он и умер от разрыва личности. От необходимости быть кем-то кому-то, причём всем сразу. Надеюсь, мне такое не грозит. Как пел Макаревич – не стоит прогибаться. Да, не стоит, да только не прогибаюсь я в сторону тебя, а подстраиваюсь. Веришь? Совершенно неосознанно. Никакого насилия над собой, так естественно и легко. С другими я менее гибкий. Вот взять, например, моих друзей. У меня есть два замечательных друга: Лёха и Алёна. Лёха повёрнутый на настольных стратегиях фирмы Games Workshop. Он потрясающе красит миниатюры. Считает девяносто процентов людей козлами, недостойными его внимания, но дай бог каждому такого друга, как он. Если что-то нужно, он расшибётся в лепёшку, последние штаны отдаст. У него девушка была, они долго встречались. А потом что-то произошло, и она потеряла ребёнка. Может, он не готов был? А может и я виноват. Мне с самого начала казалось, что они не пара. И я держал эту мысль в себе, не отпускал и, и что скрывать, чуточку завидовал. А теперь… Сейчас он уже меньше на меня злится, а перед тем, как я уезжал на север, мне было страшновато рядом с ним. Он добрый-добрый, но у любого человека может крышу сорвать, если его довести до отчаянья. Он к женщинам относится свысока. Всех считает «бабами», но это между нами. В общении он предупредителен и даже не лишён изысканности манер. Такой вот странный тип. Эстонец. У него сейчас моральный кризис в связи с политическими дрязгами. Человек потерял веру. Но мне кажется, он излечится. Я попробовал ему доказать, что вера во что-то конкретное это хорошо, но не стоит терять вкус к жизни, если объект приложения веры изменился. Трансформировался. То, что в нём было, а потом исчезло, преобразовалось во что-то иное. Я этот ориентир дал ему немного иносказательно, но он умный, должен понять. А то, когда в лоб, люди закрываются, и до них потом не достучишься. Надо будет вас обязательно познакомить. Мне кажется, он тебя примет очень хорошо. И совсем не из-за того, что для меня это важно. Он умеет ценить хороших людей и легко отличает истинное от напускного. От того и не любит многих. Признаюсь, что кое-какие детали биографии К.С. я написал с его слов. Изменил кое-что, конечно. Ну а если тебя пугает, что он с осторожностью относится к женщинам, так его можно понять. Но главное в другом! Есть исключение – Алёна. Я-то знаю её очень давно. Она живёт в нашем подъезде, но на другом этаже. Лёха с ней быстро подружился. Но у Алёны давно есть молодой человек, так что не про меня, не про Лёху ты ничего такого не думай. Наша троица – живое доказательство, что дружба между людьми разного пола это не выдумка идеалистов. Алёна иногда приходит ко мне, и кормит моих рыбок. А то я забываю иногда. Стыдно, конечно, да вот такой у меня характер. Не привык ещё к ответственности, а пора. И заметь, постепенно привыкаю. Рыбок покормил, как приехал с севера, даже до того, как сел писать тебе этот ответ. Ты не обижайся, ладно? Они же маленькие, и сами себя покормить не могут. Ты можешь меня понять, я знаю. У тебя есть твоя лапушка, а это настоящий родной человек, хотя пока, наверное, маленький и во взрослых делах не очень смышлёный. А в самых обыкновенных, душевных, может разобраться лучше взрослых. Но это по догадке пишу, на основании пословицы «устами младенца», ну и так, где чего услышал. А ведь я тебе так и не рассказал, как побывал на севере. Главное впечатление оттуда это спокойствие природы. В промышленных зонах там беда, деревья стоят сухие и мёртвые, но стоит отойти подальше, и всё преображается. Лес шумит или молчит так, словно нет ему никакого дела до человека. По правде так и есть. Кто соберётся покорять неприветливые, суровые от холода просторы? Видел я жалкие попытки. Домики на сваях между талыми лужами вечной мерзлоты, изъеденные ветром, сухие и серые доски. Человеку потребуется не одно тысячелетие, чтобы стать там хозяином. И то, мне кажется, лишь в том случае, если сумеет необратимо изуродовать природу. От этих глобальных потеплений и таянья ледников можно ждать любого возмездия. Ведь Мирокрай, это сущность неделимая. Людям надо было прожить много веков, чтобы понять это. Понять-то вроде поняли, а выводов не сделали. Там аукнется, а откликнуться может на другом полюсе планеты. Грустно. Но мне кажется, люди сумеют вовремя остановиться. Или природа Мирокрая остановит. Я вот верю в это, а больше ничего не остаётся. А ещё мне кажется, с Мирокраем можно ладить, если не разрушать. Где взял, в другом месте отдай. Простая, разумная логика. Закон сохранения энергии. Мне вот как-то даже теплее стало, когда я это написал. Талисман – чётки с крестиком на руке будто ласково погладил меня. Да наваждения всё это. Излишне обострённые чувства. Ты вот говоришь, не спеши. А я и не спешу. Просто держу себя в руках. А правда, чуть не приехал. Выхожу с вокзала…
Экран компьютера тренькунл сигналом. Дурные у меня колонки, в монитор встроенные. Ладно, посмотрим, что там за письмо привалило в одиннадцать вечера.
А письмо оказалось очень деловое и срочное. Ну да, стоило взять отпуск на несколько дней, как тут же нашлось наисрочнейшее дело. Завтра в 9.30 в офисе, приезжает заказчик, и нужно с умным видом проконсультировать. А потом по списку. Список на три страницы, всё по жёсткому, по календарной сетке. Да, на ближайшие дни про свободное время можно забыть. И переписка с Машей будет не такой многостраничной. Хорошо, что ещё на мобильный не названивают. Стоп, а где он? Вот я балда! Надо же подзарядить, а то батарейка села.
Пришпиленный к розетке, телефон прожужжал новым смс сообщением:
Ты дома?
Я быстро отправил Алёне ответ:
Srochnoe chto? Ya xotel otoiti na polchasa.
Новое сообщение пришло незамедлительно:
Хорошо. Не бери в голову.
Ну не брать, так не брать. Тем более, первое сообщение отправлено час назад, а была бы срочность, может позвонить на домашний или зайти прямо ко мне домой. Уж для неё-то двери моего дома всегда открыты. На оба входных ключа и на домофонную таблетку.
И я решил закончить письмо:
Вот так с вокзала и бегаю. Но это не беда, мне нравится. Как говорится, чувствую себя в тонусе. Вот у нас сейчас четверть двенадцатого, а у вас третий час ночи. Или второй? Сложно это представить. Знаешь, я ведь когда пишу тебе, как будто прямо в живую беседую. Странно, да? Я сейчас сбегаю в кофейню, отправлю тебе это послание, а потом сразу домой. Спать, а то завтра с утра на работу. Подпрягли так неожиданно, а я думал несколько дней попинать балду, может, ещё куда съездить. На берег океана, например. На восток. Но это путь долгий, так что не скоро смогу себе позволить. Кстати, если поеду, в окна увижу твой дом. Он должен быть виден с железной дороги, я почему-то это точно знаю. И ещё дело не только в раннем приезде в офис. Надо вернуться, может быть Алёна в гости зайдёт. Она прислала сообщение. Какое-то очень резкое, вот и боюсь, а не случилось ли что. Надеюсь, ничего серьёзного. Ладно, таинственная девушка из другого времени, на этом прощаюсь. Ты ведь и правда из другого времени, а живём в одном Мирокрае. До чего же всё-таки странно.
Сброшенный на флэшку файл уютно пристроился в пёстрой толпе разнообразных документов. Все они относятся к давно забытым рабочим текстам. А у него из имени только дата. Ни с чем не спутать. И не забыть. Дата. Странная всё-таки штука – время. Зависит от поворота солнца. Там – у Маши уже два ночи, а здесь у меня ещё не кончился день. Но при этом и я, и она существуем в одном и том же пространстве, даже дышим, должно быть, одновременно. А что, если посмотреть глубже? Взять, к примеру, того же Персеваля. Если посмотреть на вещи под определённым углом, он может всё ещё существовать, только не за несколько градусов поворота Земли вокруг оси, а за сотни, тысячи, или большее число оборотов. А в масштабе вселенной это большая разница, или нет? Один поворот земли, тысяча, несколько тысяч.
Хватит, приказал я себе. Иной раз влезаешь в такие дебри, что лучше быстрее обратно. Иначе разум вполне может дать сбой и пойти в разнос.
Да уж, потерянный в мыслях. Так я сам себя обозвал на пол пути в кофейню. Надо быть таким психом, тащиться в полночь за три перекрёстка? Дежурный сисадмин посмотрел на вещи с аналогичным сарказмом и пробурчал себе под нос что-то про выделенку. Не со зла, а скорее сочувственно. А что ему сказать? Я молча вставил флэшку в компьютер, отправил письмо, расплатился и пошёл домой.
В подъезде объёмным эхом зазвучали шаги, но между шагами я услышал посторонее эхо. За два пролёта стало ясно, что на моей лестничной площадке кто-то есть. Слышалось неровное, сдавленное дыхание и шелест одежды.
- Ты? – удивлению не было предела
- Ну я, - кивнула Алёна, - Не ждал?
- А чего ты не зашла, у тебя же ключи есть? – только тут я стал замечать следы переживаний. Слёзы подпортили тушь, но Алёна с ней почти справилась. Другой бы не заметил. А я связал в одну логическую цепь напряжение мимики, красные глаза и мокрый платок между пальцев. Алёна тщетно пыталась совладать с дрожью в руках, платок упал на бетон, но она тут подхватила его и виновато посмотрела мне в глаза.
- А вдруг ты не один? Вдруг с Машей, а тут я вся в соплях. Влезу и помешаю.
Вот тебе на, подумал я. С каких это пор Алёна щемится? Ай-ай-ай, а ведь прицепилось Машино слово. Что же с ней происходит, с Алёной?
- Знаешь, будь я не один, а хоть бы и с Машей, я бы тебя впустил. Более того, был бы рад тебя видеть. Даже, хм… даже в разных обстоятельствах.
Она как-то резко засмеялась и прищурилась. В тёмном офисном костюме, со строгой укладкой волос Алёна выглядела немного нелепо на пыльных ступеньках полутёмного пролёта. Туда, где сесть, она подложила свежую рекламную газету, а с подоконника взяла пыльную консервную банку и приспособила под пепельницу. Глянцевую сумочку припрятала подальше, чтобы не запачкать окурком. А вот на замшевые туфли уже насыпала. Но я так понял, сейчас ей глубоко безразличны все эти пустяки.
Закуривала очередную сигарету, искоса посмотрела на меня и стала ещё больше похожа не обиженную учительницу младших классов. Ещё бы добавить очки и указку.
Алёна очень хотела что-то сказать, да никак не решалась. Я пару раз намекнул, что так ей станет легче, но девушка меня будто не слышала. Пропел соловьём мобильный. Она вздрогнула, зашуршала сумочкой и стала набирать ответ.
- Пошли ко мне, а?
Она громко цыкнула на меня и отмахнулась. Сигаретный пепел попал на брюки, и она машинально его стряхнула. Если точнее, размазала.
Пришлось ждать окончания сеанса переписки.
- У тебя есть чего выпить? – Алёна покраснела. Признаюсь, такой смущённой я видел её впервые. Сколько лет друг друга знаем, чего только вместе не переживали, и тут нате вам.
- Найдётся. Кагор есть.
Вот как всплыло из памяти, а я и забыл совсем. Сколько месяцев назад покупал, так и не допил. Кстати, Маша тоже писала про кагор.
- Кагор? – нахмурилась Алёна, - Нифига себе.
- Что?
- Ой, Тамплиер, не обращай внимания. Пойдём. Открывай давай, я тут замёрзла сидеть уже, не май месяц.
Мы вошли в сумрак пустой квартиры. Зря я выключил свет, тогда бы Алёна точно вошла, а не сидела бы не мёрзла. Пока я возился с плащом и ботинками, она прямо в туфлях прошла на кухню и щёлкнула тумблером чайника.
- Кофе тоже будем, - по-хозяйски сказала Алёна и зазвенела стаканами для кагора.
Когда я вошёл в комнату, на столике уже стояли бутылка, два стакана и пепельница. Та самая, из коридора. Я поморщился, но Алёна и бровью не повела. Спасибо форточку открыла. Не прошло и минуты, а у неё между пальцев дымилась новая сигарета.
- Есть что на закуску? – требовательно поинтересовалась девушка, когда освежила в памяти крепость вина.
- Креветки, только их варить надо.
- Надо… Слушай, Тамплиер, можно я не стану их варить?
- Сырыми есть что ли будешь?
- Ну хватит глумиться! Сам свари, или ещё чего придумай.
Ага, вот она она, как говорится. Узнаю Алёну. Стоило ей немного выпить и расслабиться на мягком кресле, как напускной скромности и не видать. А мне так даже привычнее. В ответ на такую наглость можно и кольнуть, если что. Не со зла и не в обиду, а так, для равновесия. Только не то сейчас время. Я-то вижу, что на душе у неё полный кавардак. Что-то острой занозой попало прямо в сердце и жить не даёт, будто по капелькам сок выпивает. Видел я её такой. Однажды. Несколько лет назад. Потом она исчезла на три года, дома не появлялась, институт осчастливила академическим отпуском. Я тогда понял – влюбилась. Это бывает. Вернулась потом, но никогда не рассказывала об оставленных в прошлом годах. Сколько я не пытался расспрашивать, всё без толку. Потом появился этот самый Олег. Я уже устал гадать, когда же они поженятся. И тут нате вам здравствуйте. Или я чего-то я в этой жизни не понимаю?
- Шоколад есть, - вспомнил я больше не ради закуски, а чтобы отвлечься.
- Какой такой? Ах, да. Белый. И где?
- Сейчас. Дай ключ от почты, я оставил у тебя в ящике.
Она даже не посмотрела в мою сторону, когда протягивала ключи. Хотелось хлопнуть за собой дверью от бессилия что-либо понять, но этого не случилось. Дверь закрылась мягко и тихо.
Когда я вернулся, обнаружил перестановку. Столик с вином оказался придвинут к дивану, там же образовалась вазочка для конфет. Надо же, а про трюфели я совсем забыл. Когда куплены, где лежали? По сути, тот же шоколад. Если в фольге, то чего ему сделается?
Алёна сбросила туфли и устроилась на диване. Будет сидеть спиной к стене, да ещё в такой позе, костюм придется заново гладить. Только девушку это совсем не беспокоило. Она укрыла ноги пледом и пребывала в глубокой задумчивости, похожей на кому. Слава Богу, не ревела, а то что бы я с ней тогда делал? У Алёны если истерика, то летают тарелки. Тарелок поблизости нет, а вот зашвырнуть чем по тяжелее это запросто. Той же бутылкой вина, даром что полупустая. У Айсамана случился удар. Правда, товарищ Штирлиц?
Но это вряд ли. В других местах с другими людьми я видел её закидоны. Мне же никогда таких радостей не доставалось. Значит, и сейчас не достанется. Дружба крепкая. Не развалится. Не расклеится. От дождей и вьюг…
- Ох, - вздохнула Алёна, - Ну где твой шоколад?
Теперь стало понятно, что это не задумчивость. Алёна наблюдала за мной. Незаметно так, с глубокомысленной твёрдостью на лице. Знаете, что бывает от такого пристального внимания? Становится не по себе.
- Иди сюда, Тамплиер, - тихо сказала Алёна.
Думаете, так просто отказать? Самый громкий, строгий приказ ничего не стоит рядом с такими тихими словами, полными усталого бессилия. Мне было всё равно, что именно вызвало такое состояние. Нет, не так. Я был готов принять любую причину и встать на сторону Алёны. Если ей сейчас нужно моё внимание, она получит его целиком. Это из области необъяснимого. Больше, чем долг или человеческое сострадание.
- Знаешь, - Алёна взяла мою руку своей.
Только теперь я узнал, какие тонкие и нежные у неё пальцы. Словно созданные из мягкого хрусталя, если допустить существование такого материала. Холодные и слабые.
- Что?
Глаза Алёны снова переполнились бессильной тоской. Она смотрела в сторону. А по щекам тонкими прозрачными линиями пролились слёзы.
- Я ведь такая сволочь. Ты совсем ничего про меня не знаешь. Ты даже никогда не знал, где я была все те три года.
- Сколько раз я тебя спрашивал.
- Знаю! - хрипло выкрикнула Алёна и сглотнула горячий спазм, - Только я бы и не сказала. Дело не в тебе, и даже не во мне, наверное. Дело в законах, в человеческой слабости, в любви, наконец. Чёрт бы подрал эту любовь! Тамплиер ты мой, знал бы ты, что такое отдать половинку себя ради любви. Причём не ради настоящей, а ради прошлой. Но такой, рядом с которой меркнут звёзды, превращаются в чёрные дыры. Ты можешь такое представить? Нет, не можешь. И дай тебе Бог никогда не пережить такую же любовь. Знаешь, а ведь я и прав-то никаких не имею. То есть, могу попробовать что-то сделать, но всё это бессильные порывы, они не разорвут сети, в которую я попала. Я знаю, знаю, что пройдёт время. Прошли уже два года, и пройдёт ещё столько же. Я всё думала, думала, что Олег когда-нибудь узнает и поймёт. Он узнал. Да, понимаешь? Узнал! Но он мямля и рохля. Соплевыжималка коматозная. Нет, он хороший парень, и… ну во всех смыслах хороший, я улетала с ним. От иных мгновений кроме его дыхания и вспомнить ничего не могу, остальное словами не охватишь. Класс, что тебя не пугает такая откровенность. Ценю я тебя, Тамплиер, больше всех на свете. Маму только больше. Надо будет в гости заехать, а то месяц не виделись. Ну вот, о чём я, а? Ах, да, он узнал и сказал своим предкам. Я просто волокусь от его ребячества! Ну надо было ума набраться, или это он за свои силёнки испугался? Не сдюжит? Да, такое не каждый примет, а я-то думала, что он меня любил. Так же как я его. Только он раз и в кусты. Вежливо так, со смущением. Бычара, рыцаря из себя строил. Прошу, говорит, прости мне эти слова. Да что слова? Мне одного взгляда хватило, чтобы я уже не смогла простить. Могла бы простить, если бы сам. Поняла бы, ведь принять такое правда не просто. А так… Размазня майонезная он, а не мужик. Понимаешь?
Между тем я кусал губы в попытке понять, о чём таком говорит Алёна. Разумный подбор причин вертелся в диапазоне от гарема или наркотиков до отсидки в колонии за убийство. Сказал бы я ей это в лицо? Конечно. Если бы хоть на мизерную долю испытывал уверенность, что приблизился к правде. Но я ловил её осторожный взгляд, и там, на его глубине, было что-то такое неопознанное. Твёрдое и беззащитное одновременно. Это необъяснимое нечто беззвучно отрицало любое моё предположение. Интуиция тоже не сидела без дела. Кричала и разве что за волосы не дёргала. И почем-то в этот момент я подумал о Маше.
- Не понимаю, - как можно спокойнее сказал я Алёне, - Если ты расскажешь мне, что было в те три года, и как это связано с Олегом, то есть нет, я не это хотел сказать. Если скажешь, я попробую понять, чего же он так испугался. Или не он, а его родня.
Девушка вздохнула. Очередная крошка пепла с сигареты упала прямо в вино. Я не успел остановить Алёну. Ладно, Бог с ним с пеплом, говорят, даже полезно. Она попросила снова наполнить бокал. Мне тоже хватило. Ровно на половину тары. Алёна скептически осмотрела бокалы и долила в мой из своего.
- Ещё есть?
- Откуда?
- Сходи, а? Дать? – она зашуршала содержимым сумочки.
- Да ладно тебе, есть у меня.
На бутылку хорошего вина хватит, а нет так банкомат недалеко.
Алёна взглядом проводила меня до двери. Одним движением глаз, словно индийская танцовщица. Сигаретный дым тихой змейкой тёк к потолку в направлении форточки. Было боязно оставлять так Алёну, но вытаскивать её из-под пледа противилась совесть. Ничего с ней не случится, это я поддался уговору интуиции.
Сейчас на улице глубокой ночью совсем не жарко. Пришлось надеть тёплый свитер и глухо застегнуть пальто. Вино я нашёл там, где ожидал, и за приемлемую цену. По часам меня не было минут пятнадцать.
Входная дверь тихо скрипнула в темноту квартиры, и на миг показалось, будто пусто, но едва зрачки привыкли к темноте, я разглядел силуэт на диване.
Алёна безмятежно спала, едва прикрытая пледом. Костюму точно хана, весело подумал я. Ещё бы не весело. Секунду назад было страшно за Алёну, а тут внезапно отпустило. Да Бог с ним, с костюмом, на пепельницу с окурками тоже плевать. Утром разберёмся. Пакет с вином осторожно звякнул в коридорной тишине.
Я прилёг рядом с Алёной. Она дёрнулась, а потом глубоко вздохнула и сонно прошептала:
- Ты пахнешь ночным городом.
Энергично пихнулась пару раз, но потом нашла себе уютное место. Ткнулась носом мне в плечо, и через минуту спала ровным, крепким сном.