(баллада)
- 1 -
- Ну, бывай брат.
Андрей глядел другу в глаза, крепко жал руку своей левой пятерней, правая висела на перевязи, и не мог поверить в то, что для них все кончено. Что можно вот так проститься и быть уверенным во встрече при первом желании.
- Ты тоже. Письма писать будешь?
- Звонить буду, а писать…. Не обещаю.
- И я.
-Твой поезд.
- Слышу…
Последний вагон затерялся в лабиринтах узловой станции. Андрей остался один. Пер-рон опустел. И только голос диспетчера неизвестно для кого кричал о проследовании товар-ного поезда и призывал к осторожности. До Минеральных вод четыре часа на автобусе. «К вечеру буду на месте, – подумал солдат и, засунув в рот сигарету, щелкнул зажигалкой».
Мимо проносились ставшие уже привычными северокавказские пейзажи. Чуть запо-тевшее стекло автобуса, накладывало на них сероватую дымку. Будущее представлялось Ан-дрею скрытым за такою же пеленой. Он еще не знал, чем будет заниматься, к чему приложит свои избитые войной руки и незапятнанную, но израненную потерями душу. Без души он ничего не делал.
- 2 –
Телеграмма пришла поздней ночью, внеся в семью Александра Андреевича перепо-лох. Вера Дмитриевна, жена его, оправдываясь тем, что теперь ей не уснуть, занялась убор-кой в комнате сына. Хотя там и так был полный порядок. Даже гитара аккуратно протерта от пыли. Тем не менее, она вымыла наново полы, перестелила чистую постель, а после долго сидела на сыновьей кровати и гладила истосковавшейся по материнству рукой накрахмален-ную наволочку подушки.
Александр Андреевич в это время курил на кухне, шумно пуская дымные струи в по-толок. Он помнил, что его дед Василий, в сорок пятом, вот так же сидел на крылечке избы в ожидании сына Андрея Васильевича.
- 3 -
Александр Андреевичу было тогда шесть лет. Вспомнилось, как в тот момент он подошел деду, обнял его сзади за шею и спросил:
- Деда, а правда что батяня с войны едет?
- Правда, правда, деточка.
- А ты был на войне?
- Даже на двух.
Он имел в виду гражданскую и финскую. (На последней потерял ногу)…
- Расскажи, какая она – война эта.
- Иди-ка ты спать. Вот батька приедет и все расскажет. У него посвежей память будет.
Василий Прокопьевич радовался возвращению сына и одновременно завидовал. За Родину постоять – Великое дело.
Андрей Васильевич приехал домой лишь спустя три недели после того, как родными было получено его извещение. Радости не было предела. Изо всей деревни, только он да Митька Звонарев пришли без внешних изъянов. Молодухи обихаживали их и так и сяк. На-расхват были здоровые мужики. Мать Александра Андреевича еще в сорок втором заболела крупозным и умерла, оставив его на попечение деда. Бабушки у них давно не было. Судьбы родителей нередко повторяются в детях. В крайнем случае - во внуках.
Когда гости разошлись, Саша подошел к отцу. Тот молча, с трофейной сигаретой во рту наблюдал рассвет. Глядя с некоторой опаской на чуть подрагивающую ручищу, мальчик сказал:
- Деда обещал, что ты мне о войне расскажешь.
Отец обернулся, ласково погладил затылок мальчика, потом крепко обнял его со сло-вами:
- Давай я тебе лучше сказку расскажу…
-4–
Андрей вошел в свой подъезд и даже растерялся.… За два с половиной года здесь ни-чего не изменилось. Даже надписи на стенах остались те же. Разве что новые прибавились…
На звонок открыла мама…
Когда слезы были вытерты, а все нежные слова высказаны, стали приходить гости. Стол был полон, но Андрею не хотелось есть. А ведь как мечталось там… «Вот вернусь до-мой… - мечтал Витька Ивахин.… Не вернулся». Третью Андрей выпил один, без тостов, молча. И все его поняли и встали, склонив головы перед памятью русских парней. Искренне!
А потом, когда гости потихоньку разошлись и Вера Дмитриевна стала убирать со сто-ла, Александр Андреевич взял сына под локоть и увел на кухню. Он достал из холодильника бутылку водки…
- С самых проводов твоих она здесь стоит. Мать не даст соврать: С тобой вдвоем вы-пить ее пообещал…
Андрей обнял отца за плечи и только теперь заметил: насколько вырос. Тот показался ему таким маленьким и слабым, что сыновнее чувство Андрея оказалось больше похожим на родительское.
Они выпили молча, лишь слегка соприкоснувшись рюмками, без звона…
- Сынок, – уставившись в линолеум, выдавил с себя Александр Андреевич, - расскажи мне о войне, пожалуйста.
Андрей вздрогнул, поглядел в окно, за которым солнце пряталось в Талнахское уще-лье и тихо спросил:
- Хочешь, я тебе стихи свои почитаю?
И он стал читать. Это были строки о любви, человеческом тепле…, а о войне ни слова.