Такой уж у героини этого рассказа характер. Не любит долго жить на одном месте, и к своим 27 годам она поменяла 3 места жительства.13 лет в России, с 13 до 26 лет прожив в Казахстане, позже успела пожить полгода в Сибири и разочаровавшись в сибирском климате и деревне со староверцами, уехала в Узбекистан, где тепло и яблоки, которые она очень любила и считала яблоки лучшим наивкуснейшим лакомством. Читатель верно подумает, что-то тут не то. ...Причины были, разумеется. В первом случае приехала мамина сестра в деревню, где Валя заканчивала 7ой класс, а в восьмой нужно было ехать далеко от дома, и увидев их бедноту, и постоянное стояние за хлебом по пол дня в очереди, ужаснулась и пригласила в Казахстан, где хлеба достаточно и сахар, и прочие продукты...Но в северном Казахстане не было никогда яблок, ни в магазине, ни на рынке. Не было так же капусты, помидоров и огурцов. Но сколько хочешь мучных изделий, риса (который ни она, ни мама не пробовали раньше, пшена и т. д.) мяса... Но развод, но приезд мужа через год и несмотря на то, что дочка уже появилась в новом сожительстве у него, стал склонять к возвращению отношений, и она спешно уезжает в Сибирь. Тогда, в семидесятых годах это было не сложно и вот она в Сибири, в деревне, ест наивкуснейшие пельмени, но деревня населена людьми с настороженными взглядами. Ей, человеку открытому, было тесно там, и когда приехал в гости мамин кузин, сказал, ну что Вы здесь делаете, в такой глуши, поехали в Узбекистан, Валентина легко согласилась, потому что она ещй не забыла, как после десятого класса тётя брала её с собой в гости как раз к этому маминому кузину и как там было приятно. И вот они живут в Алмалыке, индустриальном городе, где несколько заводов по очистке золота, серебра, меди. Вначале она хотела пойти на завод, чтобы устроиться на работу, и она и мама записались на прием к директору. Почему она, с образованием учителя поспешила на завод, да потому, что оклад на заводе в два раза больше, да и на пенсию с 45 лет. Заманчиво. И вот они на приеме. Молодой, красивый директор, с русыми волосами, которому место в театре, так он был красив, рассматривая обручальное кольцо на руке своей, грустно отказал обеим. Матери, потому что она была пред пенсионного возраста, а у них работают до 45 лет, а ей потому, что он не хочет, чтобы она, такая красивая не дожила до 45 лет. А чтобы им было не обидно, что их не взяли, представил им провожатого и впустил на фабрику, дабы они воочию убедились, что эта работа не для них и они ничего не теряют, не получив её. Он был уверен, что после просмотра женщины сами не захотят работать здесь. Им выдали бушлаты (а на улице плюс 35- 40 % тепла) и резиновые сапоги и ввели в цех. В дробильном цехе грохот стоял такой, что хоть уши затыкай, что Валентина и сделала. Транспортерная лента с шумом вибрируя, передвигала дроблённую руду. На цементном полу лужи с водой, и, несмотря на это, пыль въедалась в горло, если только на секунду откроешь рот и ресницы мгновенно тяжелели от пыли. Провожатый предложил посетить другие цеха, но Валентина предусмотрительно отказалась, предвидя, что он вероятно не отличается от первого. Директор, сказавший провожатому, после просмотра вернуть в кабинет дам, ждал их. Ну как, спросил, надеясь, что у женщин интерес поубавился. Но обе женщины сказали, что согласны. Ведь фабрика располагала квартирами. Эта была не маловажная причина. Ах, как ему хотелось помочь этой юной девушке и её маме, но он отказал-таки всё равно. Мать Валентины вышла с посиневшими и дрожащими губами, а он, задержав Валентину, глядя в глаза пристально, добавил, что «пройдёт много лет, прежде чем Вы поймёте и скажите мне спасибо за этот отказ, я не имею морального права, взять Вас, такую хрупкую на эту тяжёлую работу». Валентина догнала маму, а у той от обиды стучали зубы. Тогда она ещё не понимала всей боли женщин пред пенсионного возраста, когда тебя забраковывают по возрасту, но понимая, что маме плохо, она сказала весело «Что Бог не делает, всё к лучшему», сама же подумала, что допустила огромную ошибку, одевшись, как и подобало учительнице. Ах, надо было бы попроще. Вот уж по истине встретили по одёжке и проводили по ней же. Но прошло с тех пор 35 лет и Валентина, вспоминая директора фабрики говорит мысленно ему спасибо, как за себя, так и за свою маму, которая прожила до 71 года.
Осенью, когда деньги за проданную мебель, отпускные и все сбережения подходили к концу, Валентина решила ещё попытать счастья и поискать работу в городе уже по специальности.
Была зима, но в Узбекистане зимы сродни нашей Российской осени, когда не знаешь, что одеть. Но хотя ей и было всего 27 лет, чувствовала она себя почему то старой и только присутствие её мамы показывало, что ей ещё далеко до старости, но двоюродный брат мамы, изнывающий от безделья на пенсии по болезни (бывший зам директора фабрики в г. Чирчик) и не зная чем бы ему заняться, следил всё время за ней, приговаривая, потирая руки « Да, стареешь, скоро замуж никто не возьмёт» и после этих слов она подбегала к зеркалу и ужасалась, как она постарела за три месяца. Чтобы не видеть маминого брата и не слышать его, послужило первой и наиглавнейшей причиной искать работу. Отсутствие денег стояло на втором месте, благодаря экономии в питании. И вот одевшись поскромнее, как подобает старой женщине, в осеннее скромное пальто, она пошла в районное управление образования. Секретарша, юная девушка, не одарив её взглядом, не переставая красить ногти, сказала, что зав. РУНО занят, очень занят. Валентина села на свободный стул и тут-то и вышел холёный узбек, глядя на выход, на ходу, буркнув, буду через полчаса исчез за дверью. Она решила подождать. Вернулся через пол часа, брезгливо предложил войти, покрутил без явного интереса протянутые документы, сказав; ни квартир, ни работы, к сожалению, нет сейчас, и вряд ли будут до конца года, нарочито вздохнул, посмотрел почему -то в окно и отдал документы. Она встала, а он, не поднимая головы, углубился в размышления, скрестив руки на груди. Вспомнив пословицу, встречают по одёжке, она не поленилась, переоделась в красивое светло-сиреневое зимнее пальто с огромным, до живота меховым воротником из черно-бурой лисицы и из этого же меха шапкой, что делало её несказанно богатой по тем временам, остатки роскоши бедной учительницы, и единственные светлые сапоги, что так подходили, она направилась по знакомому маршруту. Секретарша, осмотрев её с головы до ног, тотчас выскочив из -за письменного стола, ринулась к шефу в кабинет. Уж, что она ему сказала, осталось не ведомым, но в дверях показался сам шеф, тот, который ещё несколько часов назад смотрел на неё презрительно, теперь ласкал тёплым доброжелательным взглядом. Казалось, он задался целью растопить её. Закрыв за ней дверь, придвинул ей стул и, перейдя за другую сторону стола, сел. Она высказала свои пожелания, кокетничая накрашенными длиннющими и тяжёлыми от краски ресницами, невинно опуская взгляд долу, то поднимая подведённые веки и устремляя взгляд на зав. РУНО. Тотчас нашлась работа и он позвонил директору школы, что бы та найдя ей ставку, подумала и о квартире, где угодно и доложила бы ему завтра. Он проводил её до двери. Документы даже не смотрел, поверил на слово. Вот уж поистине по одёжке встречают и провожают. Уж, не думаете ли Вы, мой читатель, что это происходит так только в Узбекистане. Да нет, конечно же...нет.
Спустя несколько лет в Москве, нужно устроить сына в детский сад поближе к дому из- за двух причин, первая, он не общается с детьми и стоит в уголочке весь день, а по дороге домой говорит доверительно, ты думаешь она добрая, это она только вам взрослым улыбается, а когда вы уходите, то кричит на всех. И это-то и было второй причиной. По напряжённой улыбке воспитательницы, легко угадывалось раздражение, и Она решила перевести сына и посмотреть, будет ли он стоять в углу или общаться со всеми, а заодно проверить, по какой причине он стоит одиноко, боясь воспитательницу или не контактный ребёнок. И она опять в РУНО Советского района города Москвы. Валентина сама работала руководителем кружка в одном из домов пионеров в системе Руно. Очередь не продвигается. Некоторые падают в обморок. Комната ожидания не большая, а народу полно, да и лето, жарко, женщины касались дуг друга потными оголёнными руками. Валентина была в водолазке (чёрной) и юбчонке, так себе наряд, и естественно без косметики, потому что муж постоянно выражал недовольство не только глядя на неё накрашенную, но и при ней оглядываясь во след какой-нибудь красавице, уф, как некрасиво, рот, как у обезьяны попа, уф. ... За этим уф угадывалось желание пойти за ней, но жене не позволялось вольно пользоваться касметикой, и она незаметная стояла в общем зале. Не смотря, на то, что она сама, работник образования, и всех снующих с важным видом она видела, со многими была знакома по проверкам, никто не узнавал её сейчас. Время шло медленно, очередь не двигалась, и она решила ещё раз проверить мудрость пословицы, вернувшись домой, переодевшись в прекрасный английский бежевый костюм, в туфли на высоком каблуке, бежевого цвета и тёмно-бежевая рубашка с ещё темнее мужским галстуком, и взяв в руки бежевую. папку для бумаг, куда вложила одно заявление, вернулась к очереди. На всё это ушло два часа, а очередь не продвинулась. Пробегавший мимо неё много раз прежде инспектор, тотчас увидел её в очереди и взяв под локоток повёл в свой кабинет, расспрашивая на ходу, почему она здесь и узнав истинную причину, отвёл её в кабинет к полной женщине, занимающейся оформлением,
вернее, распределением мест, сказав, наш сотрудник и пол дня стоит в очереди, нехорошо, сделайте как можно быстрее. И служащая сделала так, как ей сказали. Сын быстро освоился в новом садике, и не только не плакал по утрам, а наоборот просил приходить за ним попозже. Великая сила - красивая одежда. А мудрость людская неиссякаема...