– Слушай, – звонит, – вот какое дело. У меня Сашка в командировку отправилась на две недели, а тут как раз позвонили из Ахтубы, что у них места есть. Тоже как раз на двенадцать дней. А выезжать послезавтра. Позвонил тут одной, она согласилась, так ее муж уже с рюкзачком совсем на пороге за жопу взял. Теперь говорит, что в синяках не поедет. Никакую другую бабу я, похоже, уже все равно в поездку снять не успею, так что если хочешь – поехали.
– Что ли в качестве бабы? – спрашиваю.
– Нет, – говорит, – в качестве штурмана. А еще мне про лодочный электромотор надо статью написать, так что если он ебнется – будешь еще и гребцом.
Это мне друг позвонил, редактор глянцевого издания «Уди и не ****и». Ахтуба – турбаза в устье Ахтубы, и за то, что ее в журнале пиарят, ее хозяин несколько раз в год, когда у него пустые домики есть, приглашает журналистов бесплатно пожить. Это мне редактор уже рассказывал, а теперь вот, значит, на рыбалку приглашает как дорогого гостя.
– А чего, - говорю, - поехали. – У меня как раз безработный какой-то период был. – Покупать-то чего надо?
- Да не надо, - говорит. - Для рыбалки все и так есть, а накануне заедем в Рамстор или в Метро и еды закупим.
Ну, заехали накануне. Поскольку уже выяснили, что в этой (и на этой) Ахтубе днем в тени +40, решили много не пить. Взяли пять бутылок водки, пять ящиков пива и коробку сухого к рыбе, а еще пару кур и три кило свиной шеи на шашлыки. Редактор закинул меня домой и попросил выспаться. Потому что он заедет за мной в 4 утра, потому что в это время дорога пустая. Потому что нам надо пролететь до Ахтубы без остановок, только разве что для поссать. Потому что тех лохов, что на Ростовской трассе останавливаются, убивают, а машины их угоняют.
По мне так – если в четыре выезжать, так лучшее вообще не ложиться. Поэтому я купил еще пива и позвал в гости подружку из соседнего дома: прощаться, а то кто там эту Ахтубу знает, как там с подружками. Прощался впрок, пока редактор на мобильный не позвонил, что он уже внизу, чмокнул девушку в хулиганский ротик, подхватил сумку, заранее сложенную, да и двинулись с ней: она к себе досыпать, а я – в машину. Редактор, как увидел с кем я вышел, аж из машины выскочил и ну галантность горстями рассыпать: ах, мол, какое очей очарованье, да если бы он знал, что Николай Борисович такой сюрприз преподнесет, прикупил бы шампанского и роз, ну да все это и по дороге еще купить можно.
Очей очарованье зевнуло, сунуло в ротик сигаретку и поинтересовалось:
– Ну и чего вы с этими розами в тачке без меня делать будете? Да и шампанское Коле после пива не впрок пойдет.
Тут редактор понял, что она не едет, и затоковал:
– Да поехали же с нами! Николайборисыч, небось, не рассказал, а у нас же как раз одно место свободное (ничего я про такое место не слышал), а уже к вечеру шашлык из осетрины организуем и икру будете ложками наворачивать.
У этого редактора подружка Саша, как известно, в командировке, и он уже на второй день очень прямолинейным становится.
– Икра – это замечательно, – мурлыкнуло очарование, – но вы мне ее и так привезете, а я пока – спать иду.
И как ни доказывал редактор, что она прекрасно выспится и в машине, а шампанское он ей по дороге купит, очарование чмокнуло меня в щеку и ушло, крутя попой как мимоулетное виденье.
– Ну чего, не мог уговорить девку с нами поехать? – расстроился редактор.
– Да я-то мог, – возразил я, – только от тебя команды не было. А не смог сейчас – ты.
Редактор совсем обиделся.
– Лишний час из-за тебя потеряли, – бурчал он, выруливая из двора, – теперь все дороги будут забиты.
Я подрегулировал сиденье поудобнее, вскрыл банку ледяного пива – покидал в сумку несколько штук перед выходом – сделал первый длинный глоток и спросил примирительно:
– Ну и куда бы мы ее посадили, если бы вдруг согласилась?
Все заднее сиденье и пол между сиденьями были заставлены коробками и сумками.
– ****ь, да ради такого дела выкинули бы твоего пива пару ящиков, – мечтательно сказал редактор, – он тут будет, *****, пиво пить, а я, значит, слюну сглатывай. Ты лучше, штурман алкоголический, в карту смотри: нам надо на трассу Ростов выскочить, а не – не дай Бог – в город Домодедово впилиться, есть тут одна такая ловушка.
Было 5.15. утра.
– Приготовься, здесь надо взять налево, – предупредил я.
– На ***? – спросил редактор.
– Лево руля! – заорал я.
– На ***, ты можешь толком сказать? – заорал редактор.
Поворот он уже пролетел, и говорить можно было спокойно.
– Потому что Каширское шоссе, трасса М4, пошло налево, а мы с тобой катим прямиком в Домодедово.
– Надо было предупредить, – укоризненно сказал редактор, – теперь из этого Домодедова *** выедешь.
И как в воду глядел.
К тому времени, как мы выехали на трассу – еще через полтора часа и три банки пива – я наконец задремал, и просыпался только от громкого мата редактора: его в очередной раз не пускали обратно в наш ряд эти ****ские ****ые суки. Ехали-то мы по встречной на 140, а иногда, обгоняя таких же самоубийц, и рывками на 170-190. А навстречу нам катили в Москву, не снижая скорости, набитые фуры с арбузами из Астрахани, и мы успевали встроиться в свою полосу за 5-10, а иногда – и за 3-5 метров до их радиаторов.
– А мы так не наебнемся? – с интересом спрашивал я.
– Бьются, Макс, только те, кто ссыт, – убежденно внушал редактор. – Зассал и тормознул – вот где ****ец, – успокаивал он.
Поссать, кстати, он останавливался только когда невтерпеж становилось уже и ему, впрок обезвоженному, а я так просто ждал, что при приближении в лоб очередной фуры сделаю затопление салона. На Варяге была похожая история.
Поэтому я хлебал из термоса ледяной замороженной дома впрок в морозилке водки – редактор крутил носом, но сквозь мои пивные пары понять уже ничего не мог, да и не додумывался его рациональный разум, что в термосе можно возить не только горячий кофе – и вновь уходил в уютную нестрашную дрему. Павлов так вообще назвал сон охранительным торможением: все понял старик, живя с большевиками.
Из павловского торможения меня вывело реальное: редактор все-таки дал по тормозам, уходя со встречки и втискиваясь в вялоползущую к югу колонну.
– Подъезжаем к Волгограду, – прокомментировал редактор. – Продрых всю дорогу, теперь пора и поработать. Доставай из дверного кармана план города, надо найти, где там выезд на Астрахань.
Ну, я сначала-то в сумке банку пива нашел: хоть и теплое уже, а все равно – завтрак. Глотнул, потянулся и начал атласы перебирать. Там разные были, даже Петрозаводск был впрок засунут, только вот Волгограда не было.
– Ну, тогда в бардачке, наверное, – предположил редактор.
В бардачке лежал тот большой атлас дорог, по которому мы Домодедово посещали. Волгоград там был изображен кружком сантиметра два в диаметре. В кружок входила одна дорога – из Москвы, а внутри она раздваивалась как буква У. Никаких других Волгоградов в машине не было.
– Что за ***ня, –сказал редактор. – Наверное, я схему проезда дома забыл.
– Не горюй, – утешил я, – не заблудимся. Выходящая стрелка на Астрахань нарисована, трасса явно не по маленьким улицам проходит – разберемся. В крайнем случае, местных барышень опросим.
– Да тебе бы только с девками по****еть, – согласился редактор. – Как же ***во, когда хуевый штурман, – горько посетовал он.
Поток нес нас в правильном направлении и редактор держался в нем почти адекватно – только один раз бросил руль и забарабанил по нему в экстазе: это когда мы проехали под перетяжкой «Впервые в Волгограде! Крокодилы Килиманджаро», но там и я чуть отработанным пивом не брызнул.
А после городского кружка опять нормальная карта начиналась.
– Ты на большой развилке в Ахтубинске уклоняйся вправо, – предупредил я заранее.
– А нахуя? – заинтересовался редактор, выдержав паузу.
– Потому что правая дорога пойдет на Астрахань, а левая – на Баскунчак, – кротко пояснил я.
– Нихуя, – возразил энергично редактор, поворачивая налево. – Что я, дорогу, что ли, не помню?
– Понимаешь, – попробовал я объяснить, – судя по карте, шоссе на Баскунчак идет вдоль железной дороги – наверное, соль по ней возили – и вот как раз она и тянется.
– Ни ***, – упорствовал редактор. – Ты здесь в жизни не был, а я уже в пятый раз. Что я, дорогу, что ли, не помню? А потом, сам что ли не знаешь, у нас в стране все карты неправильные. Тут же недалеко ракетный полигон Капустин Яр, так все карты специально делают так, чтобы шпионы запутались, а местные и без карт всё знают.
Он держал 170 и мы уверенно удалялись от Волгограда. Вдоль шоссейки стояли суслики, а из-под колес шарахались перекати-поле.
– А тебя не настораживает, что дорога так сузилась, и вот уже полчаса ни в одну сторону ни одной машины нет? – поинтересовался я.
– Все нормально, – успокоил редактор. – Все машины до Волгограда и ехали, а на Астрахань и шоссе вот такое хилое, и движения на нем нет.
– Ох, – продолжал я беспокоиться, – будем мы сегодня ужинать в Баскунчаке.
– Нихуя! – отмахнулся редактор. – Скоро уже Кап-Яр должен быть, помидоров там всяких на рынке закупим. ****ь! Что там за ***ня была написана, ты не успел прочитать?
Это мы на скорости 170 влетели под знак «Баскунчак». У жевавшего под ним что-то свое верблюда отвисла челюсть.
– Там было написано Баскунчак.
– Да не ****и, – озабоченно сказал редактор. – Какой еще нахуй Баскунчак?
– А город такой, – вежливо ответил я.
– Хорош ****еть, – простонал редактор.
Его не только покидала уверенность – он и скорость сбросил, а потом и вовсе остановился около группки каких-то калмыков, что ли.
– Мужики, – спросил он по-барски, – это чё за место?
– Ну Баскунчак, – ответил один что ли калмык, а двое ничего не ответили, проигнорировали.
– ****ь! - взревел редактор, ударяя по газам. – Ну что за ***ня!
– Слушай, – предложил я, – все равно уже такой крюк сделали – давай передохнем, перекусим, съездим на озеро посмотрим.
– Охуел, что ли? – недоверчиво спросил редактор.
– Понимаешь, – увещевал я, – это же уникальное соленое озеро. Не Мертвое море, конечно, и не Солт Лейк, но все равно – офигеть. Больше мы здесь в здравом уме и трезвой памяти никогда в жизни не окажемся.
– Да ты совсем ****улся, – рычал редактор, – мы и так из-за тебя вон сколько времени даром потеряли, а теперь еще и какую-то ***ню смотреть.
И уже через полминуты мы мчали прочь от города Баскунчак со скоростью 170.
- Из-за меня? – уточнил я.
– Ну а из-за кого? – удивился редактор. – Не мог, что ли, подсказать, что мы не в Астрахань едем?
Вновь летели через дорогу перекати-поле и опять смотрели нам вслед суслики.
– Так ты же говорил, что пятый раз едешь и дорогу знаешь, – напомнил я.
– Пятый раз, – передразнил он меня. – А за рулем вот – первый, все те разы меня возили, а я только лежал пьяный в жопу, да похрюкивал. Чего я мог запомнить?
Помолчали.
– ****ь! – оживился вдруг редактор. – *****! Ну что за ***ня?!
– А что такое? – поддержал я беседу.
– ****ь! Ты хоть понимаешь, где мы сейчас были?
– А где? – заинтересовался я. Никакой свежей информации, с тех пор, как мы ломанули прочь из Баскунчака, наш экипаж точно не получал.
– Да это же охуенное место! Уникальное соленое озеро, понимаешь? Мы же здесь уже больше никогда в жизни не побываем!
– Да я же, вроде, и предлагал?
– Да ***во, значит, предлагал, если мы этот Баскунчак не посмотрели.
– Ну, тогда разворачивайся?
– Охуел, что ли? – опять возбудился редактор, – мы уже столько времени потеряли…
К этому времени начало уже и смеркаться и, доехав до той злополучной развилки, мы решили заночевать в мотеле: редактору уже отчетливо наступал дед-лайн.
Номер был с душем, зато без холодильника. За окном была ночь и +30, и пиво с водкой мы в этом душе и охлаждали.
В жару холодное пиво с водкой и твердокопченой колбасой из НЗ – хороший ужин, когда ничего другого все равно нет.
А наутро был городок Капустин Яр, где мы за какие-то копейки набрали баклажанов, перца, лука и помидоров – настоящих грунтовых, выращенных на ракетном топливе. И город со сказочным именем Харабали. И выстуженный к нашему приезду кондиционером домик на турбазе Ахтуба.
Сама Ахтуба – Мекка рыболова. Жара действительно была +40 в тени (хотя и той тени было немного: между домиками буйно росла конопля, но была не древовидной и ощутимой прохлады не давала) иногда и +42, и все равно рыба перла дуриком даже в дневную жару, а вот ни одной зорьки, ни утренней, ни вечерней, мы так и не попробовали. Думаю, что на зорьке там клюет даже на опущенное в воду весло, да только вот проверить было нельзя: ровно в 9 вечера вылетал – да так, что сразу темнело – комар, и спасения от него на воде не было. Пропадал он ровно в 6 утра, и как переживали ночи дикие рыболовы в сотнях разбитых вдоль реки палатках, не знаю до сих пор. Может, лежали там досуха высосанные, а комарам на радость все новые приезжали.
Комаров было столько, что когда мы чистили и жарили дневной улов на своей летней кухоньке (набор посуды, холодильник, плита, обеденный стол, разделочный стол, раковина даже с горячей водой), зажигая несколько зеленых спиралей раптора сразу, салат из лука и помидоров, который нарезал второй из нас, неиспачканный рыбой, был не красно-зеленым, а равномерно серым от насыпавшихся трупов.
В день на двоих, пусть и под сухое или пиво больше трех-четырех килограммов рыбы не съешь, поэтому все остальное мы чистили, кидали в морозилку, а потом уносили в турбазовский огромный специально для трофеев поставленный фризер: редактор привез четыре здоровенных сумки-холодильника, чтобы мы в Москву не с пустыми руками возвращались.
Лодочный электромотор, взятый на тестирование, сдох на четвертые сутки. Тогда я догадался спросить инструкцию, и вычитал, что мотор предназначен для эксплуатации в стоячих водоемах.
– Надо же, какая ***ня, – изумился редактор.
Мы-то его гоняли против сильного течения – что абсолютно разумно: по течению лодка и сама плывет.
И вот мы с утра мочили в холодной воде по две простыни, заворачивались в них как в бурнусы, и гребли по очереди: один гребет, а второй кидает спиннинг и щук и судаков таскает. А потом намочим сухие простыни в речке, переукутаемся – и меняемся.
И публика на базе была исключительно приличная: в сантиметровых цепях, с распятиями в добрый мобильник – ну, у тех, чья вера соответствовала – в наколках по всему корпусу, и строго соблюдающая водяное перемирие. Они даже друг друга называли не Вованами и Толянами, а исключительно по имени-отчеству.
– Ну как у вас сегодня, Сергей Иванович? Я вот чисто сомика взял на 36 кило.
– А я, Абдулмеджид Мухаммедович, сазанчика зацепил двенадцатикилограммового.
– Да, конкретный у вас такой сазанчик.
Крупную рыбу там принято не в одиночку жрать, а коптить в общественной коптильне, и всех угощать. Таких рыбех ежедневно таскают, так что коптилка все время топится.
А вот сомика при мне умелец взял на 64 кило – это вот да, действительно конкретный был сомик. Человек с ним два часа возился.
– Главное было его ото дна оторвать, а потом он и не дрыгался особо – как будто я своей лебедкой затопленное бревно поднимаю, – хвастался Моисей Соломонович.
Лебедками там называют спиннинговые катушки от полутора тысяч баксов с двойной демультипликацией. А спиннинги называют палками, и с палкой дешевле пары тысяч приезжать неприлично.
Они даже свои Беретты и Стечкины держали в бардачках или в багажниках. Достали только один раз, но как-то одновременно. Когда пяток местных с двустволками пришли ночью к коптилке спрашивать, кто им сетки порезал. Сетей там стоит много, и спиннингисты их ненавидят за зацепы. Особенно если подтянут такую сеть на лебедке к лодке, а она уже зеленая от водорослей и в ячее трупы полуразложившиеся: поставил какой-то гад, да забыл где или течением снесло. Такие сетки на берег выволакивают и ножом кромсают.
Местным сетей жалко, но обычно они осторожничают. А тут поддали и пошли на разборки. Но когда увидели, что на них двадцать стволов направлено, протрезвели и ушли расстроенные.
Обратно в Москву шли под 180, и впечатление было такое, что от Волгограда до Подольска мы долетели часов за шесть. А вот после Подольска я стал волноваться: редактора заклинило, и сбросить скорость у него не получалось физически.
– Да что же за ***ня, – сокрушался он, – мне-то кажется, что у меня не больше 90.
Какое-то усилие он все-таки приложил, потому что патруль ГИБДДшников тормознул нас у МКАДа на скорости всего 140, но менты все равно охуели.
А денег у нас уже не было.
Редактор пошел оправдываться, а потом вернулся и открыл багажник. Он копался там и ходил к ментам, и опять возвращался и копался, и снова ходил.
Потом вернулся окончательно, сел за руль и сказал:
– Ну, все, ****ец, отмазался. Можно ехать.
– Что взяли? – спросил я.
– Всё, – ответил редактор. – Всю рыбу из четырех холодильников. Но это мы дешево отделались: они хотели права отбирать.
– Да, это, конечно, нам просто невероятно повезло, – согласился я. – Ко мне выпить заедешь? У меня в холодильнике стоит.
– Охуел, что ли? – удивился редактор, – какой там выпить?! Сейчас заброшу тебя – и домой. В холодильнике у него стоит. Знал бы, как у меня стоит! Я ведь уже, считай, целых две недели не ****ся.