Сашенька Волкова.
Если Мишель что решил, значит – так тому и быть. Упрямства в нём, куда там ослу самаркандскому, отдыхает – братишка.
Если решил портвейн в заброшенном заводском цеху разливать – значит, будут там его бывшие местные слесари и фрезеровщики разливать усердно, а Абрам Моисеевич – сбыт эффективный налаживать.
Если решил банк собственный открыть – значит, куча народа, к финансам отношение имеющая, к этому процессу привлечена будет.
Один пожилой банкир в отставке (то есть – уже на пенсии) дал Мишелю дельный совет:
- Ты, - говорит, - с монстрами финансовыми не связывайся, пробросят они тебя, оглянуться не успеешь. Ищи таких же, как ты сам – «волчат молодых», да ранних. Только с равными себе - кашу эту банковскую вари.
По наколке того же банкира, Мишель с супругами Волковыми и познакомился.
Волковы небольшую розничную торговую сеть имели, недвижимостью потихоньку занимались, автомобилями иностранными, подержанными, приторговывали.
Волковы сами в наш офис на встречу и пожаловали. Для солидности, Мишель, со своей стороны, меня позвал, Димона Покрышкина и Абрама Моисеевича.
Марк Волков – мужик простой совсем, «семь-на-восемь, восемь-на-семь», тот ещё субчик, в прошлом – Мастер Спорта СССР по боксу. Говорит медленно, веско, никуда не торопясь. Смотрит из-под лобья своими жёлтыми глазищами – чисто волк матёрый. Одет во всё чёрное-кожаное, все руки – в наколках синих.
А жена его, Сашенька – чисто ангел, без крыльев разве что.
Эфемерная такая, платиновая блондиночка - с огромными зелёными глазищами и манерами выпускницы Смольного института - для дам благородного происхождения. Тургеневская барышня, одним словом.
Посидели, познакомились, под хороший коньячок о реалиях современного русского бизнеса поболтали, мироощущениями (по Мишелю) обменялись. В конце разговор, как-то совсем случайно, – ведь с нами дама, – о поэзии зашёл. А что, мы тоже не лыком шиты, знаем кой чего. Но, Сашенька! Она нам часа два стихи читала – Ахматову, Цветаеву, Есенина, Мандельштама, Рубцова….
В конце, прощаясь уже, предложила любезно:
- Мальчики, а давайте в ближайшую субботу поедем на горных лыжах кататься, в Коробицыно, - там уже трассу открыли. Поехали? Если кто не умеет – я мигом научу.
Дар убеждения у неё был, может быть, и не такой, как у Мишеля, но всё же – через пять минут все согласились, хотя на лыжах горных никто и не стоял ни разу.
Едем: я с Димоном на «Жигулях», Мишель с Моисеечем – на Ауди подержанной.
На условленном перекрёстке с Волковыми встречаемся: Марк, как ему и полагается по имиджу – на чёрном БМВ, Сашенька – на лазоревом «Мерсе».
Приезжаем на место, выясняется, что все вокруг одеты в разноцветные специальные лыжные комбинезоны, даже приятели мои нужной одёжкой успели обзавестись.
А Сашенька, в своем бело-голубом комбинезончике, вообще – Лыжная Королева.
Один я, как лох чилийский: в джинсах, свитере, кожаной куртке, на голове – кепка старенькая. Могли бы и предупредить, гады.
А гады, не то чтобы извинится, наоборот, подколами заниматься начали.
Одна Сашенька – человек:
- Не обращайте, Андрей, на них внимания. Чтобы они понимали в колбасных обрезках. Наоборот, вы очень стильно выглядите – на общем фоне. Все, как попугаи – в комбинезонах импортных, а вы – яркая индивидуальность, выделяетесь из серой массы. Я в следующий раз тоже что-нибудь эдакое выдумаю.
Стали кататься – абсолютно ничего особенного. Я детство своё на Кольском полуострове провёл, поэтому на простых беговых лыжах кататься неплохо умел, в том числе, и с горок крутых скатываться.
И на горных этих лыжах - смог запросто, не такая уж и большая разница.
Широким плугом, сильно не разгоняясь, тормозя на поворотах, раз-два и спустился. Основная проблема – кепка так и норовила слететь.
- Браво! – Сашенька кричит, - Молодцом! В следующий раз – быстрей попробуй!
Пока я один раз вниз спустился – она уже два раза прокатилась.
А мне быстрей и не надо, меня и так устраивает.
На подъёмнике поднялся, бугелем за трос зацепясь, кепку поглубже натянул, и по второму разу, также - никуда не торопясь.
У Покрышкина с Моисеечем дела не заладились совсем: падают постоянно, в снегу вывалились как пятиклассники какие, промокли до нитки последней.
А Мишель то ничего – способный, к вечеру уже катался вполне прилично, в смысле – быстро, и почти не падая.
На обратной дороге к Волковым в коттедж заехали – посушиться-погреться у камина.
- Отличная эта штука – горные лыжи! – Мишель заявляет, свой тощий зад в камин запихав, - Адреналин так и прёт!
«О чём это он?», - думаю, - «Что ещё за адреналин такой? И что за удовольствие – сломя голову с горы нестись, рискуя шею сломать? Если надо съехать – съедем, не торопясь, солидно, размеренно. Какой-такой – адреналин?»
С тех времён лет прошло – страшно подумать сколько. А «про адреналин» я так и не въехал, что это за штука такая.
Но, отвлёкся я что-то.
В тот вечер Сашенька нас всех опять удивила: на гитаре играла всякое – даже Моцарта, романсы старинные пела проникновенно, бардовские песни.
И разносторонне образованной оказалась – все полки в каминном зале были книжной классикой заставлены: Толстой, Чехов, Бунин, Тургенев, Стендаль, Гёте…..
Через две недели опять на горных лыжах кататься поехали. И не обманула Сашенька, оделась в стиле (это она сама объяснила) - «парижский клошар»: штаны широченные, с мешком на заду, курточка какая-то бархатная, ремнём военным подпоясанная, шарф красный – длинный-длинный, кепка вельветовая – с козырьком гигантским.
А каталась, как всегда – лучше всех, под зрителей аплодисменты.
Проходит какое-то время, Мишель с Волковым решают: открывать собственный банк – время ещё не пришло. Больно много банкиров этих убивают каждый день практически: и крупных, и мелких, и Председателей Правления, и Зампредов, и просто – клерков всяких.
А вот денег Марк у Мишеля занял: в баксах, естественно, в количествах немалых, под пятнадцать процентов в месяц, на пол года.
Надо было Волкову очень: магазинов приватизация в Питере тогда началась – по закрытым аукционам. Закрытые аукционы, это когда все желающие на листе бумаги цифры пишут - сколько за данный объект денег дать согласны, в конверт помещают, заклеивают тот конверт тщательно, опечатывают, в Комиссию сдают, а Комиссия в сейф этот конверт прячет, при свидетелях – под семь замков и запоров.
Кто денег больше пообещает – тот магазин, в конечном итоге, и забирает.
Только Волков, при этом, всегда свою заявку последним подаёт, загодя зная все цифры и суммы, конкурентами написанные на тех листах секретных.
Ничего необычного – обычный бизнес, как в книжках иностранных учили.
Прошло полгода, а денег отдать Волковы и не могут: всё в деле, аукцион – за аукционом следует, и конца им не видно. Нельзя цепочку прерывать.
Вот Волковы Мишелю несколько магазинов и отдали – в качестве долга возврата.
Дело то для нас - новое было совсем, вот Толстого Витьку и привлекли – дабы те магазины принять, и на баланс корпоративный поставить.
Выезжаем с ним в один из магазинов, на сдачу-приёмку дел, а там – облом полный.
Сидят две наглые толстые тётки, а при них два облома, и на фиг, в наглую – посылают:
- Наш магазин, - говорят, - А на аукцион ваш – плевали мы с горы высокой.
И сами бы могли шушеру эту смести – в труху полную, но должен должник сам подсуетиться, сдать объект в виде товарном.
К Волковым в офис поехали. Самого то Марка нет, по делам где-то бегает, а Сашенька – на месте, Толстый для неё и роз букет прихватил: девица то – мечта Поэта.
Кофейку нам Сашенька налила, делами вежливо поинтересовалась:
- Трудности какие, мальчики?
Рассказали ей про трудности.
Сашенька трубочку снимает:
- Марфа Васильевна, - секретаршу спрашивает, - Вы Ласточку мою (это она про «Мерс» свой лазоревый) пропылесосили уже? - Ну, и хорошо. Я тут на пару часов отъеду. Там немцы приедут, извинитесь за меня – пусть уж подождут немного.
Достаёт из сейфа пистолет чёрный, визуально – ТТ, обойму с патронами вставляет, в сумочку свою небрежно бросает.
- Я готова, поехали! – говорит.
Толстый от стыда чуть под землю не провалился.
- Что Вы, Сашенька, - говорит, - Мы сами, оставайтесь, не позорьте нас, право...
- Ошибаетесь, господа, - Сашенька отвечает, - Ахматова – Ахматовой, Бизнес – Бизнесом.
Этот магазин – мой объект, по объекту претензии, я и отвечаю.
Сперва, я спорить хотел, мол, извините, Сашенька, мы сами, да что Вы, – чёрт попутал!
А потом – в глаза ей заглянул случайно: Боженька мой, спаси и пронеси! Нет там, в глазах ничего вовсе, пустота, и пустота ещё раз, культурно выражаясь. Волчицы дикие – отдыхают.
Поехали, конечно, на разборку: мы с Витькой – на «Жигулях», Сашенька за нами – на «Ласточке».
Приехали, Сашенька из сумочки пистолет достаёт, а сумочку Витьке протягивает:
- Витюша, мальчик мой, подержите – Христа ради!
А сама, ловко так, дверь с одного удара ноги сносит – на фиг полный, затвор пистолетный передёргивает. Входит, и от бедра стройного – два выстрела. Каждому облому в ляжку, метко так. Обломы застонали, на пол попадали сразу. А бабищи те – головы к коленям нагнули, поверх руками накрыли. Напрасно всё, Сашенька тихонько к ним подошла: раз два, пистолетной рукояткой, только мозги – в разные стороны...
Ну, про мозги – это я загнул, конечно, но, сильно так вмазала – до крови.
- Ну что, мальчики, - говорит, - Акт «приёма-передач» будем оформлять, или так разойдёмся? А Вы, Витя, - улыбаясь, - не дарите мне розы – никогда. Я кактусы очень уважаю, коллекционные только – из Мексики, или какой иной – Патагонии.
Села в свой лазоревый «Мерс», да и укатила – по делам.
А Толстый стоит - только сопли по щекам текут...
После этого случая, стал я Сашенькиного общества избегать старательно.
Почему? Сам не знаю. Вроде взрослый уже мужик, не те ещё виды видавший, - но не могу её видеть и всё, сломалось что-то. Без комментариев.
Девушка с огромными глазами,
Девушка прекрасная – как сон.
Иногда - Ахматову читает,
Под вечерний, колокольный звон.
Над судьбою Овода – рыдает,
Бунин и Толстой – на книжной полке.
На гитаре - Моцарта играет.
И Романс поёт – светло и звонко.
А на утро – жизненная проза.
И ТэТэшКу в сумку опускает
Девушка, прекрасная – как роза.
Девушка - с огромными глазами.
С тех пор прошло - лет десять-одиннадцать.
Был тут как-то в Лондоне - путями непростыми, а там - лазоревый "Бентли" - мимо проезжает...
А за рулём - Сашенька. Уже графиня местная ( Марка Волкова то в 1998 застрелили, как по его имиджу и полагалось...)
Не, никакой гордыни, остановилась, в гости (в поместье своё) пригласила - вежливо так....
Не пояехалось как то....