Жизнь осыпалась под ногами как краска со слишком старого холста, забытого мастером. За спиной рушились арки и своды будущего, а перед глазами вставало прошлое, вытеснявшее из сознания все мысли, кроме одной обжигающей огнем и отдающим холодным дыханием мороза... последней мысли... его зрачки расширились, а на лбу выступили бисеринки пота, блестящие в тусклом свете фонаря, но закрыть глаза он был уже не в силах... выждав еще пару минут, я наконец отвела взгляд и подняла темные очки, слетевшие на асфальт, еще мокрый от недавно пошедшего ливня. Каблуки застучали, гулко отдаваясь в зыбкой тишине.
Уже выходя из двора дома, я оглянулась – убийца до сих пор стоял на улице, тупо глядя в стену перед собой стекленеющими глазами. Я только грустно и чуть горько усмехнулась, поворачиваясь к нему спиной и удаляясь.
А на ночной улице было даже хорошо. Чуть прохладно, но от прогретого за день асфальта и домов словно веяло теплом, греющим даже в холодные ночи, которых почти никогда не бывает в июне.
Я огляделась. В этот час на улице уже никого не было, даже вечные ночные гуляки и те давно уже спят. Ни одной души... и ни одного человека кругом... легким движением руки я сняла поднадоевшие за день очки, тускло блеснувшие черными стеклами. Улица наконец предстала перед глазами во всех своих небогатых ночных красках.
Я уже намеревалась идти дальше, домой, но руку вдруг словно сжали стальные наручники. Даже через плотную кожаную куртку я чувствовала это отнюдь не мимолетное прикосновение.
- Уйди, Охотник, - через зубы процедила я, даже не пытаясь вырвать руку. Такой как он – оторвет и не заметит.
Пальцы даже не подумали разжиматься. Я снова надела очки и одним резким рывком повернулась к нему лицом.
- Чего тебе надо? Я не нарушала Закона.
- Даже в двух шагах отсюда? – на этот раз преследователем оказался мужчина, довольно высокий, с не очень короткими темными волосами, обрамлявшими лицо.
- Даже в двух шагах, - спокойно подтвердила я. – Пусти, я защищалась.
Он нехотя отпустил, вскользь пробежав глазами по всей моей фигуре. Нет уж, не за что тебе зацепиться, у меня нет с собой даже оружия... кроме одного. Но на него оно все равно не подействует.
- Почему вы охотитесь только за мной? Неужели я последний представитель своей расы? – я сама знала ответ. Приказ и только.
- Лишь приказ, - кивнул Охотник, словно догадавшись, о чем я думаю. – Но я не сомневаюсь в существовании других... как ты.
- Без боя я все равно не сдамся, - невпопад бросила я, потирая руку и снова направляясь по дороге.
Он остался стоять на тротуаре. В серо-зеленых глазах читался вопрос, но я этого уже не видела, зайдя в подъезд.
Квартира встретила меня как обычно – пустотой, к которой я уже начала привыкать. Из неплотно прикрытого крана капала вода, лунные лучи избороздили пол серебристыми волнами. Тишина... не включая света, я прошла в комнату, сбросив куртку еще в прихожей. Очки опустились на тумбочку, намереваясь провести там всю ночь.
Стоя в душе, я с наслаждением подставила лицо холодным струям воды, оживляющим и бодрящим. Я снова убила... пускай даже защищаясь... но убила... Я включила напор сильнее, не смывая даже, а сдирая с кожи прикосновение, пускай и мимолетное, рук ночного убийцы, а еще – Охотника, которое мое рука помнила красными отпечатками.
Спать не хотелось, но мне это лишь казалось – я заснула сразу же, как только голова коснулась подушки. Спала я без сновидений.
Разбудил меня резкий звук телефона, зазвонившего где-то около уха. Чертыхнувшись, я нашарила рукой трубку и произнесла сонное:
- Алло.
- Лерка, спишь, что ли? – донесся из трубки веселый голос подруги.
- Как ты догадалась? – саркастически поинтересовалась я, поворачиваясь на бок и открывая заспанные глаза, в которые тут же ударил солнечный свет, бьющий из незашторенного окна. – Сколько времени?
- Между прочим, уже полпервого! – выпалила импульсивная Настя, или, как называли ее все, Настасья. – И сколько ты можешь спать?
- Между прочим, у меня отпуск.
- Но это же не значит, что весь день надо валяться в кровати! В общем... ты сегодня идешь с нами на концерт?
- Нет, я сегодня еду на дачу, - отрезала я, настроенная на мирный и спокойный отдых.
- Точно?
- Точно.
- Тогда пока, я тебе завтра позвоню, - подруга повесила трубку, послышались частые гудки. С глубоким вздохом, преисполненным сожаления, я отложила телефон и снова перевернулась на спину, бездумно уставившись в лепной потолок. Я не выспалась ни капли, но отлично понимала, что заснуть в летний полдень смогу вряд ли. Да и на дачу до вечера бы успеть, там еще порядок наводить надо... как ни не хотелось, а вставать все-таки пришлось, хотя чугунная голова упрямо пыталась опуститься на подушку. Я еле себя пересилила, нашарив рукой стакан воды и вылив себе на голову, хоть немного таким образом взбодрившись.
Холодильник ничем не отличался от квартиры – такой же пустой и холодный, только на полке стояла одинокая бутылка йогурта, да и та полупустая. Впрочем, это лучше, чем ничего.
Одевшись и схватив небольшую сумку со всем необходимым, я вышла, не забыв одеть ненавистные черные очки, вновь скрывшие все краски мира. Однако сейчас они, наверное, были даже кстати – жаркое летнее солнце нещадно пекло с небосклона, даже легкий ветерок при такой погоде казался освежающим морским бризом.
На выходе из подъезда меня ожидало еще одно потрясение. На лавочке вместо вездесущих кумушек, присутствующих даже в центре города, сейчас вальяжно развалился вчерашний Охотник, который явно кого-то ждал. При дневном свете я могла рассмотреть его лучше, чем и занялась, пока он меня не заметил. Он оказался молодым мужчиной лет двадцати пяти на вид, высоким (насколько я смогла определить по сидячей расслабленной позе), одетым как обычный человек – в летние брюки и теннисную рубашку. Лишь ракетки не хватало... только вот серьезное выражение лица не слишком подходило к яркому дню, наполненному солнечным светом. Что он здесь забыл? Неужели ему нужна я? Зачем? Убить захотел? Но тогда он легко мог сделать это и вчера, это не доставило бы ему сложностей и усилий – он намного сильнее. Охотник, мать его...
При моем приближении он заметно оживился, поднимаясь. Значит, я оказалась права.
- Ты не меня здесь дожидаешься? – сразу и без предисловий перешла я к делу, подходя к нему ближе.
- Угадала.
- Не просветишь – зачем? Вчера ты был настроен меня убить, сегодня – ждешь у подъезда. Неужто поразился моей исключительной красоте?
- Зачем же так резко?
- Просто плачу вашему клану тем же, чем вы, - ответила я. – Так зачем я тебе сдалась?
- Хочу узнать о вашей расе побольше.
- Тебе не хватает старинных книг и учебников, по которым вы обучаетесь? В них написано все, правда, упущена одна, самая важная деталь.
- И какая? – мигом полюбопытствовал он.
- Мы тоже люди.
- Ты мне расскажешь правду?
- Наверное, мой вопрос «зачем?», будет уже банальным и неактуальным, но я все же его задам.
- Я пишу книгу про вас. И хочу прояснить некоторые моменты.
- А я, значит, буду подопытной крысой?
- Что-то вроде того, - не постеснявшись, подтвердил он. Я только вздохнула. О клане Охотников среди нас ходили легенды. Мнения по их поводу были разные, но все сходились в одном – Охотниками являлись потомки старинных родов, воплощения силы и ловкости. Они были мудры, сильны, хладнокровны... а еще они охотились на нас.
Но никто из них еще не пытался узнать своих жертв или хотя бы поговорить с ними. Может быть, стоит попробовать? Терять мне все равно нечего, так что...
- Что ты хочешь узнать про василисков?
- Все.
- Хорошо, - я устало выдохнула, соглашаясь. – Надеюсь, насчет физиологии просвещать не придется.
- Да уж я думаю, - хмыкнул он, присаживаясь на второе переднее сиденье моей небольшой машины с роскошными завитками пламени по бокам.
То, что я могла куда-то спешить, его мало волновало. Охотник, он Охотник и есть, наглый и бесцеремонный по отношению к нам. Может, это у них с возрастом появляется? Насколько я знаю, они всегда выглядят намного моложе своего истинного возраста, да и живут в несколько раз больше людей. Этому молодому парню вполне могло оказаться несколько веков. С другой стороны, мне ведь на самом деле тоже уже далеко не двадцать.
- Милая у тебя машинка, - хмыкнул он, когда я хлопнула дверью, забираясь на водительское место.
- Тебя что-то не устраивает?
- Нет, наоборот. А куда мы едем? – вдруг вспомнил он, когда я уже повернула ключ в замке зажигания.
- Куда ты – не знаю, я – к себе на дачу. Кстати, пристегнись, - посоветовала я, не брезгуя этой обязанностью.
- Мы же еще в пределах города, здесь вряд ли можно попасть в аварию или просто разогнаться до приличной скорости, - неопределенно пожал плечами Охотник, но пожелание все-таки принял к сведению, потянувшись за ремнем безопасности. Вот и хорошо, что он послушался, иначе по приезде на дачу я могла не досчитаться одного пассажира. Отчаянно взвизгнули шины, когда машина сорвалась с места, резко набирая скорость. Привычно распугивая отчаянно матерящихся и посылающих мне проклятья прохожих, черный автомобиль со скоростью болида выехал на дорогу.
- Где ты так научилась водить машину?
- Как-то само получилось, - пожала я плечами. – Но все призы за уличные гонки были моими.
- А на Формулу-1 не пробовала выезжать?
- Пробовала. На треке теряюсь и запарываю квалификацию, так что в самой гонке участвовать еще не приходилось. К тому же мне гораздо больше нравятся уличные гонки.
- Почему?
- Они опаснее.
- И как тебя еще ГАИ постоянно не задерживает? – поинтересовался мой непрошенный спутник, совершенно спокойно наблюдающий за смазывавшимся в единую разноцветную линию пейзажем. Город мы уже успешно покинули.
- Обычно они не успевают. Я имею в виду, что просто слишком быстро проезжаю мимо.
- После этого им, судя по всему, каждый раз приходится менять радары.
- Да нет, конечно. Связей много, а машина у меня в городе такая одна.
- Так уж и одна? – позволил он себе усомниться.
- Сделана в Италии на заказ и доставлена сюда самолетом, в мире таких – семь штук, - отрезала я, потянувшись к кнопке кондиционера и мстительно направляя струю ледяного воздуха прямо в лицо Охотнику.
До дачи мы с ветерком добрались минут за пятнадцать, причем ни одной аварии или даже штрафа не последовало. Связи связями, а иногда милиционеры попадаются не наслышанные. Видимо, я все-таки повышаю свою квалификацию. Лет пятьдесят назад, когда автомобили в России были еще в новинку, меня ловили за каждое, пускай даже и малейшее превышение скорости. Сейчас стало проще...
Лес встретил нас более чем прозаично – тучей голодных некормленых комаров, с готовностью накинувшихся на не закрытую тканью кожу.
Я с сожалением вспомнила о до сих пор валяющейся на полу в прихожей куртке, Охотник тоже не выглядел особенно довольным, поминутно хлопая себя по голым рукам.
- Меня зовут Лера, - ни с того ни с сего бросила я, доставая из багажника сумку и мимоходом оглядывая колеса. Резина уже стерлась, зараза, пора менять... а я ведь всего лишь месяц назад новую ставила, износостойкую.
- Лекс, - представился в свою очередь Охотник, выхватывая у меня из рук тяжелую ношу и в свою очередь, направляясь к дому. Надо же, какой вежливый...
- Проходи, - широким жестом разрешила я, открывая дверь и заходя в просторный холл. Перспективы спокойного отдыха летели ко всем чертям. – Надеюсь, очки я могу снять?
- Да, вполне. Охотникам взгляд василиска не приносит вреда.
- Это радует. Кстати, ты что, решил пожить у меня на даче?
- Почему нет? Ты имеешь что-то против?
- А что-то изменится от того, что я скажу – да?
- Нет.
- Так зачем задавать глупые вопросы? Твоя комната на втором этаже, вторая слева. Можешь пользоваться всеми ресурсами дома, мне не жалко. Ванная и туалет – в конце коридора.
Конечно, не надо было мне соглашаться, а тем более селить его у себя. Вечно я ввязываюсь в какие-нибудь авантюры, из которых потом не всегда удается выходить без потерь. Жить рядом с Охотником – все равно что сидеть на мине – никогда не знаешь, что может случиться в следующее мгновение. Жить с Охотником в одном доме – все равно что положить гранату с выдернутой чекой себе в карман и отправиться в центр гулять.
И зачем я все-таки согласилась? В конце концов, у меня отпуск, могла спокойно отдохнуть в кои-то веки... немного побурчав для проформы и оглядев трезвым взглядом бардак, я справедливо рассудила, что еще одна лишняя пара рук дому не повредит, тут работы полно.
До вечера я убиралась во всем доме, причем мне удалось привлечь к общественно-полезной работе даже Лекса. Ничего, ему полезно. К тому же мимоходом он задавал и некоторые наиболее интересующие его вопросы.
- Можно спросить тебя насчет... происхождения? – внезапно спросил Охотник, с видимым отвращением выгребая из-под кровати какую-то замусоленную тряпку, в которой я с ужасом признала мою старую футболку.
- Спрашивай, - странно, но уборка на меня подействовала исключительно положительным образом – резко поднялось настроение.
- В некоторых очень древних книгах о василисках ученые утверждают, что они вылупляются на свет из куриного яйца, высиженного змеей.
- Мерзость какая, - поморщилась я. – Голыми руками бы задушила того, кто это написал. Хоть ты, надеюсь, в это не веришь?
- А что, есть какая-то разница между мной и остальными представителями моего клана?
- В определенном смысле есть. Ты единственный из всех, который захотел узнать о своих жертвах хоть что-то перед тем, как хладнокровно убить.
- Мы не убиваем просто так, никогда. Мы лишь караем преступивших Священный Закон.
- Написанный вами, кстати. И распространяется он только на василисков. Тоже мне, защитнички нашлись. Между прочим, для вас самих, конечно, Закон не писан. Если мы взглянем на человека – все, убийцы, казнят без суда и следствия. А никто еще не задумывался над тем, что очки могут просто так слететь или сломаться?
По его озадаченному виду я поняла, что не задумывался, и эта мысль до сих пор его не тревожила. Зато меня очень часто, заставляя просыпаться в холодном поту, во сне невольно вспоминая тех друзей и родных, которых уже нет рядом и в этом мире. Некоторых – по моей вине, пускай и нечаянной.
- Ладно, закрыли тему. Есть еще какие-нибудь вопросы?
- На сегодня – все, так уж и быть.
- Все так все, - я пожала плечами. Все было как-то неправильно. Не должна я вот так просто разговаривать с Охотником, ох, не должна. А уж жить с ним под одной крышей... та мысль, что если незнакомые мужчина и женщина вообще живут под одной крышей – уже не очень нормально, меня мало волновала. А если сюда нагрянут его дружки-охотники? Правда, мысль о том, что я взяла Лекса в заложники, сама по себе уже была дикой и абсурдной.
- Значит, так, - взяла я на себя командование собственным же домом. – Сейчас в душ и ужинать, с уборкой покончили. Не ворчать, на проживание ты сам напросился, так что придется жить по моим правилам.
Собственно, последнее предложение было лишним – Лекс если и ворчал, то только по поводу уборки. Но зато как ворчал! Видите ли, его, аристократа в пятнадцатом поколении заставили заниматься тяжелым и грязным физическим трудом, свойственным только плебеям, на что взвыла уже я (взгляд василиска всегда считался знаком принадлежности к одному из древних родов, которых насчитывались единицы).
Когда Лекс, успешно приватизировавший висящий в ванной халат (хорошо хоть, что не мой), спустился в столовую, ужин был уже готов. Дуя на обожженные пальцы я торжественно водрузила на стол горячую сковороду.
- Извини, конечно, за столь неизысканный сервис, но посуду потом мыть мне, - и перед кем я оправдываюсь?
- Ничего, я потерплю.
- Картошку любишь? – скорее для приличия поинтересовалась я.
- Нет.
- Придется полюбить, - я щедро навалила ему целую тарелку. – Потому что здесь из еды больше ничего нет.
- А это есть можно? - с небольшой опаской аристократ покосился на тарелку, усеянную золотистыми ломтиками. Дать утвердительный ответ на этот вопрос я могла вряд ли – на вид все выглядело прилично и даже в какой-то мере аппетитно, но учитывая мои великие познания в кулинарии... готовила я только иногда да и то только в тех случаях, когда дома были лишь полуфабрикаты, а ехать куда-то было лень.
Осторожно Лекс ткнул вилкой в ближайший ломтик. Горестно вздохнул, отправляя его себе в рот. Я напряженно ждала, пока он прожует, не спеша снимать пробу.
- Знаешь, для человека, который плохо умеет готовить – великолепно, – наконец вынес свой вердикт Охотник, набрасываясь на нелюбимую еду.
- Откуда ты знаешь, что я не умею готовить? – поперхнулась я. Неужели телепат?
- Да у тебя на лице было написано, что ты сама не знаешь, чего ждать от стряпни, - пояснил он свою реплику и вновь возвращаясь к процессу поедания плодов моего титанического труда (вы себе не представляете, что значит жарить картошку, это настоящая пытка).
- А ты что, читаешь по лицам? – усмехнулась я.
- Нет, но у тебя очень выразительная мимика.
- Да? Никогда раньше не замечала.
- Может, просто никто не говорил? – Лекс отодвинул опустевшую меньше чем за десять минут тарелку и встал. – Спасибо.
- Да не за что, - я даже не стала возражать по поводу того, что посуду придется мыть мне. В конце концов, я не настолько устала, чтобы не смогла донести стопку тарелок до посудомоечной машинки.
Ночью меня замучила бессонница, которой я страдала очень редко. Но сегодня что-то не спалось. Наверное, так на меня влияет свежий, не загрязненный выхлопами воздух, столь непривычный городскому жителю. Около двух часов я честно старалась заснуть, ворочаясь с боку на бок, но вскоре стало ясно, что сегодня мне это не по силам. Накинув поверх ночной рубашки тонкий халат, я тихо спустилась вниз в поисках хотя бы снотворного.
В пустынной кухне было тихо, только лунные лучи неторопливо бродили по полу, серебристыми нитями связывая небо и землю. На улице погасли даже фонари, поэтому лунный свет беспрепятственно проникал в комнаты. Луна-то меня и заинтересовала. Начисто забыв о снотворном, я вышла на террасу. Красиво... залитый лунным светом лес казался призрачным, а в соседних домах все давно уже спали, не светились даже окна. А луна... луна была прекрасна; словно укрытая облаками, она ярко выделялась на темном небе, усыпанном яркими бриллиантами звезд. Я с ногами забралась в плетеное кресло, стоящее под небольшим навесом, и глубоко вздохнула. Ночной воздух был пропитан причудливой смесью ароматов хвои и ночных цветов... необычно. В городе совсем отвыкаешь от этого. Где-то вдалеке разливался полуночный певец – соловей, спрятавшийся в густых ветвях деревьев.
Я тихо наблюдала за небом, слушая древнюю как мир мелодию мира, которую пели деревья и трава. Мелодия сливалась с воздухом, опутывая дачный поселок теплым изящным коконом, словно накрывая его расшитым покрывалом сна.
И я медленно засыпала, слушая тихую колыбельную, недоступную в городе и от того еще более дурманящую и зовущую... хорошо...
Пробуждение было медленным, но очень холодным. На рассвете всегда прохладно, а я и так додумалась заснуть ночью в легком шелковом халате, накинутом поверх далеко не теплой сорочки. А за ночь одежда успела еще и отсыреть. Я потянулась и только сейчас сообразила, что кто-то все-таки додумался накрыть меня покрывалом из тонкой шерсти. Неужели Лекс решил проявить заботу о василиске? Какой вежливый... откинув еще не успевшее намокнуть от росы одеяло, я осторожно нашарила ногами тапочки и встала, кутаясь в халат. Сейчас еще, наверное, очень рано, хотя солнце уже успело взойти и теперь золотило белые стены стоящего вдалеке соседского дома. Я редко встаю в отпуске настолько рано, но спать почему-то больше не хотелось, я отлично выспалась. Странным было и то, что тело совершенно не затекло, хотя ночь я провела в совершенно неприемлемой для расслабленного отдыха позе.
В доме меня сразу же привлек острый и утренний запах свежесваренного кофе, пропитывающий воздух.
Заинтересовавшись, я прошла на кухню и осторожно выглянула из-за двери. “Аристократ в пятнадцатом поколении”, повязав фартук (вероятно, чтобы не запачкать свои драгоценные аристократические джинсы), увлеченно топтался у плиты, ловко орудуя джезвой. Ха, а он, оказывается, не только убивать умеет.
Заметив меня (и как только ухитрился?), он резко обернулся.
- Не знала, что ты умеешь варить кофе.
- Ты обо мне хоть что-нибудь знаешь? – резонно заметил он, помешивая в джезве ложечкой.
- А что, кулинария, в частности, варка кофе, входит в боевую подготовку? Видимо, как отвлекающий маневр, - хмыкнула я. Лекс пропустил шпильку мимо ушей, решив не реагировать. – Ты хоть где зерна-то нашел?
- У тебя в кухонном шкафчике.
- Не знала, что у меня есть кофе, – я снова хмыкнула, выходя из-за двери и присаживаясь за небольшой кухонный столик.
- Ты хоть что-нибудь о своем доме знаешь? – какие-то у него все вопросы однотипные.
- Почти нет, – я отхлебнула из поставленной прямо передо мной чашки. – Я бываю здесь очень редко, обычно времени не хватает. К тому же выяснилось, что я даже себя знаю плохо.
- С чего это ты так решила?
- А ты скажи – какой нормальный василиск станет пить на своей же кухне кофе с Охотником, а тот даже не будет порываться его убить.
- У тебя убийства что, любимая тема для застольной беседы?
- Нет. Я просто пытаюсь разобраться, почему веду себя так с врагом.
- Мы не враги.
- Поправка – пока не враги. До тех пор, пока ты не допишешь книгу. Кстати, ты ее вообще пишешь?
- Да, пока я собираю материал. Не против сегодняшнего интервью?
- Я? Не против. Но, если не возражаешь немного позже и не на кухне. Идет?
- Идет, – согласился Лекс, поднимаясь, – так уж и быть, посуду я вымою.
У меня не нашлось слов. Еще вчера он так возмущался по поводу уборки...
- Это все вопросы? – лениво поинтересовалась я, переворачиваясь на живот и загребая горстью песок.
Наверное, для интервью мы выбрали не лучшее время и место, но ведь я приехала отдыхать, вот и решила совместить приятное с полезным. Жаркое летнее солнце пекло вовсю, не давая даже на секунду не расползаться по пляжу безвольными амебами. Как Лекс умудрялся в такой обстановке еще и соображать, просто уму непостижимо.
- Нет, я только начал, - невозмутимо ответил он, мельком проглядывая свои записи в блокноте. – Так... василиски не могут смотреть в зеркало. Это так?
- Отчасти. Естественно, без зеркала жить невозможно. Василиски могут смотреться в зеркало, но не больше пяти-десяти минут в день, иначе начинается медленная парализация, а затем наступает смерть. Я не знаю, почему, но эти взгляды в зеркало словно суммируются, что ли... странно...
- Ясно. Креста боитесь?
- Ты из какой древности это выкопал? – мне даже стало интересно. – И кто написал эту ахинею?
- Альманах “Исчадия Ада”, десятый век. Автор неизвестен.
- Твои данные безнадежно устарели. Мы давно и вполне официально не являемся исчадиями ада, я даже крещеная, так что все вопросы насчет серебра и святой воды отпадают сами собой. А ты вообще уверен, что не перепутал книгу с “Вампироведением”?
- Нет, хотя бы по той причине, что такой книги, равно как и вампиров, не существует. А насчет устаревших сведений... так новые-то книги про вас не пишутся.
- Может быть теперь, когда все прояснится с помощью твоей книги, на василисков станут меньше охотиться.
- Вряд ли. Зато теперь все будут знать, как именно это делать.
- Так я что, ставлю под удар всю расу? – хмыкнула я, - Хотя, в принципе, я делаю это и для себя тоже.
- Что?
- Налаживаю контакты с представителями других кланов. Охотников, например.
- Можно сказать и так, - улыбнулся Лекс. – Следующий вопрос – не знаешь, откуда пошло суеверие о том, что взгляд василиска превращает в камень?
- Не знаю. Вообще-то сначала мы только парализуем. Может, из-за сходства парализованного человека со статуей? – я лениво поднялась с нагретого солнцем песка и направилась к манящей прохладной воде.
- Эй, ты куда? Мы еще не закончили! – донесся вслед возмущенный вопль.
- Потом. У меня все-таки отпуск, - сказала я, с разбегу врезаясь в воду, взметнув облако брызг. Недолго думая Лекс тоже бросил поднадоевшие уже ему записи и нырнул, спасаясь от палящего солнца.
А жизнь, оказывается, может быть прекрасна. Раньше такие мысли посещали меня исключительно редко, но сейчас вдруг что-то накатило. Может быть, это на меня так странно повлиял отпуск? Я очень давно не отдыхала, так что все возможно... мы жили на этой даче уже больше недели, и мне с каждым днем казалось, что все как-то неправильно. Ну не могут едва знакомые враги вместе гулять, смеяться и шутить, как старые друзья. Не могут! Что самое странное, все это мне почему-то нравилось и менять ситуацию совершенно не хотелось, как не хотелось думать и о том, что будет после того, как Лекс закончит работу над книгой. Мы с ним опять станем врагами... а я слишком привыкла за эти дни к тому, что мы друзья... наверное, я излишне сентиментальна. Но все-таки жаль, что остальные охотники и василиски не испытывают таких же чувств, как и я. Стоп. Каких чувств? Я неправильно выразилась – к ним никогда не приходят такие мысли.
К счастью, работа над книгой – дело долгое и муторное, а тем более работа над книгой исследовательской. Так что я могу пока не волноваться о ближайшем будущем. Стоп, стоп и еще раз стоп. Какое волнение? Я должна быть счастлива от той мысли, что когда-нибудь это неприятно сотрудничество может закончиться. А я почему-то такой особой радости по этому поводу и не испытываю. Я что, начала привязываться к Лексу? К этому мерзкому, мрачному и циничному до крайности Охотнику? Нет. Я вру сама себе. Лекс не являлся ни мерзким, ни, тем более, мрачным, а если и бывал циничен, то довольно редко.
Нет, нет, нет... нельзя привязываться к врагам, к тому же так быстро. Всего за неделю... хотя если учесть то, что при этом мы вместе жили... он Охотник, и я должна это запомнить! Он не может быть даже другом, не говоря уж еще о чем-то... какой ужас, я опять о нем думаю, причем далеко не о его отрицательных качествах. Значит, так! Он мне должен резко разонравиться. Причем совсем уж резко, чтобы я не могла воспринимать его даже как друга, коим он уже каким-то одному ему известным образом умудрился стать, а как злейшего врага. Итак, какие у него есть отрицательные качества? Характер... жуткой упрямый, временами проскальзывает свойственный всем аристократам снобизм, еще он очень гордый... через пару минут я поняла, что описываю практически себя, от чего мне стало еще хуже.
- Что-то случилось? – внезапно прервал мои размышления голос объекта моих неутешительных раздумий. Ах да, я совсем забыла, что в это время мы, собственно, ужинали, а я так и сидела все эти несколько минут с вилкой, поднесенной ко рту. Н-да, забавно я, наверное, выглядела в эти моменты. А уж если учесть, как менялось выражение лица по мере нахождения каждого вывода...
- Нет, со мной все в порядке, - поспешно сказала я, все-таки отправляя вилку в рот. – Слушай, а ты когда книгу допишешь, почитать дашь?
- Тебе интересны научные труды?
- Да. Особенно те, ради которых я стала жертвой науки.
- Тебе за это воздастся.
- Надеюсь, что не на небесах. Так дашь?
- Мне не жалко, пожалуйста, - пожал плечами Лекс, доедая уже ставшую привычной картошку и поднимаясь.
Я последовала его примеру, здраво рассудив, что посуду я помою завтра с утра – сейчас мне не хотелось ее даже куда-то нести, до того я устала за день. Лекс сегодня зачем-то потащил меня в лес, добросовестно водя там почти весь день. На вопрос, знает ли он хоть какие-нибудь грибы, он ответил отрицательно и сказал, что шел в лес просто прогуляться, после чего я его чуть не побила. Из леса мы вернулись никакие, сбившиеся с тропинки и к тому же изрядно покусанные насекомыми. Одних только клещей мы из меня штук шесть выдернули.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - я наконец прошла в свою комнату и устало распустила волосы, до сих пор собранные в хвост. Прислонившись к стене, устало вздохнула. Нет, так не может быть. Все это неправильно, так не бывает. Непонятно чему вдруг рассмеявшись, я выключила свет, оставшись в мягком полумраке. Все равно я превосходно вижу в темноте...
В дверь внезапно постучали. Удивленно я открыла, воззрившись на стоящего на пороге Лекса.
- Э... хм... извини, что я так бесцеремонно. Не разбудил?
- Нет, я даже не ложилась. Тебе что-то надо?
- Да. У меня лампочка внезапно перегорела, запасную бы. У тебя здесь нет?
- Должна быть, - кажется, я немного ошарашила его своим ответом. Не знаю почему, но у меня привычка класть вещи в совершенно немыслимые места. Например, лампочки в шкаф с бельем.
Я распахнула дверцы, порылась немного на полках и извлекла на свет божий единственную подходящую лампочку, даже в упаковке.
- Вот, - я повернулась к нему и застыла. – Что-то не так?
Он не ответил, стоя около распахнутой двери и смотря на меня так, словно увидел в первый раз. Внимательно и проницательно; так смотрят на старинную вазу. Даже приятно...
- Лекс, - позвала я, подходя ближе. Он словно очнулся, чуть встряхнув головой.
- Извини, я немного задумался. Нашла лампочку?
- Ага... – я медленно, словно в покадровой съемке протянула ее, но так и осталась стоять с яркой упаковкой в руке.
Он подошел как-то незаметно, в мгновение оказавшись так близко, что я чувствовала тихое дыхание и почти незаметный, неуловимый запах кожи. Когда он чуть наклонился вперед, темные волосы непослушными прядями упали на лоб, выделяясь на слегка загорелой коже.
Я должна была резко отпрянуть, указать рукой на дверь, убедить себя и его в том, что так не должно быть, что мы враги... вместо этого я отбросила куда-то в сторону окаянную лампочку и сама потянулась с ответом, чуть приподнявшись на носках. Положила свою руку ему на грудь, ладонью ощущая сильное биение сердца.
Я не должна этого делать. Так не может быть. Так не должно быть... все это неправильно и я сама все понимаю.
Луна смеялась с небес над этим миром, серебря его холодным светом. Она смеялась над его устоями, над правилами и законами... смеялась над двумя врагами, отбросившими стену отчуждения и условностей, а вместе с ней и все маски. И вместе с луной смеялся и теплый ночной дождь, барабанящий по листьям и стеклам. Природа смеялась и радовалась, заставляя нас радоваться вместе с ней.
Но это все неправильно, неправильно, неправильно...
В комнате было тихо, настолько тихо, что каждое движение казалось чуть ли не громом, а дыхание – штормом или ураганом. В темноте я нашарила руку Лекса и крепко ее сжала, переплетая пальцы.
- И что дальше? – спросила я, переворачиваясь на спину. Сейчас так хорошо... тепло, спокойно... что будет дальше?
- Не знаю, - Лекс поймал прядь моих волос, лениво накручивая их на палец. – Ты знаешь... по-моему, так не бывает, но я буду по тебе скучать. И мне не хочется уходить или уезжать.
- Так не бывает, - согласилась я. – А я тебя все равно не отпущу, хотя и понимаю, что так быть не может.
- Знаешь, я когда увидел тебя в первый раз. Там, на ночной улице, когда еще хотел убить... меня тогда уже что-то... кольнуло. Я никогда не верил в чувство или хотя бы привязанность с первого взгляда. И я никогда не знал, что когда-нибудь смогу хотя бы к кому-то привязаться.
- Бедный... почему? – я прижалась к нему еще сильнее, зная, что эти мгновения не вечны, и поэтому их надо ценить.
- Не знаю. Просто так получилось. Я всегда знал, что я Охотник, попросту говоря – ночной убийца. И я всегда знал о том, что я не просто человек, не как все остальные люди... меня воспитывал отец, который всегда говорил о том, что у таких, как я не может быть своей, личной жизни. Как не может быть и своих чувств.
- Понятно, - я потянулась к Лексу, отвлекая его от мрачных мыслей поцелуем и проводя рукой по его животу, скользнув ниже. – Не думай о плохом. А я постараюсь сделать так, чтобы твои мысли были только о хорошем.
Проснулась я от тревожного, нехорошего предчувствия, рывком сев в кровати. Лежащий рядом и еще спокойно спящий Лекс тоже ухитрился проснуться, удивленно на меня посмотрев.
- Что-то случилось? – зевнув, уточнил он.
- Пока еще нет. Но уверена, что что-то нехорошее все-таки случится. Я это просто чувствую. Что-то произойдет.
- У тебя хорошо развита интуиция?
- К сожалению, да – я всегда чувствую приближение чего-то плохого, - я откинулась на подушку, нервно теребя рукой краешек одеяла.
- Успокойся. Все будет хорошо. Что может случиться на загородной даче?
- Не знаю. Все, что угодно. А если кто-то нападет? Не спорю, ты очень сильный, я тоже хорошо дерусь, но вдвоем мы не выстоим.
- Кто на нас может напасть? Охотники? Они предпочитают охотиться ночью. Василиски? Но им уничтожать тебя ни к чему, а меня чревато – потом с законом будут проблемы.
- Мне все равно страшно, - я поднялась с кровати и, накинув легкий халат, подошла к окну, вглядываясь в хмурое утро, – будет дождь.
- Будет, - равнодушно согласился он, поднимаясь следом. – Не волнуйся. Никто не явится по наши души. А если и явится... я вполне смогу тебя защитить.
Может быть, он и прав. Но предчувствие отчетливо висело в воздухе, резко отдавая бедой. Что-то будет. Обязательно будет.
Весь день я ходила сама не своя, не находя себе места и пытаясь сосредоточиться и успокоиться.
- Лера! Это всего лишь предчувствие.
- Не всего лишь. Живя в том мире, где живем мы, начинаешь верить даже интуиции. Особенно интуиции.
Я опустилась на диван, скрестив ноги по-турецки. Лекс сидел напротив, совершенно спокойный и даже немного флегматичный. Красноватые отблески от огня, полыхающего в камине, плясали по лицу и волосам, золотя их.
Внезапно он чуть напрягся, словно вслушиваясь, а потом вскочил и быстро подошел к окну, внимательно разглядывая вечернюю, но еще далеко не ночную улицу.
- Что случилось? – теперь этот вопрос задавала уже я.
- Ты была права. Они пришли.
- Кто?
- Василиски, - услышав это, я в один прыжок достигла окна, встав рядом с Охотником. – Что им нужно?
- Полагаю, что мы.
- Но зачем? – я спешно зашнуровывала высокие сапоги.
- Может быть... не знаю, - Лекс пробежался глазами по одетым в темное фигурам, скользящим к дому. – Их много.
- Я знаю, зачем мы им. Ты Охотник, убить тебя – почти святое дело. А я – предательница, связавшаяся с врагом.
- Прости меня, - Лекс чуть коснулся губами моей шеи.
- За что?
- Они из-за меня пришли.
- Уходи, - неожиданно резко попросила я.
- Что? – он был явно ошарашен.
- Уходи отсюда, и быстрее. В подвале есть ход, еще старинный, сделанный моим дедом.
- Нет.
- Уходи! Меня они могут еще и оставить в живых, а тебя убьют сразу же и без разговоров.
- Я не был бы Охотником, если бы меня было так легко убить.
- Уходи, их слишком много! Уходи!
Он лишь крепче сжал мою руку, словно подбадривая. И без того темные глаза опасно потемнели.
- Нет. Я не оставлю им тебя.
- Но у нас нет даже оружия...
- Но есть мы, - Лекс улыбнулся уголками рта. – Ничего не бойся.
- Я никогда не боюсь.
Он приобнял меня за плечи и зарылся носом в распущенные волосы. Словно... словно желая запомнить и проститься напоследок...
Дверь вылетела от одного мощного удара, упав на дорогой ковер и засыпав его щепками.
В дверном проеме показался человек. Или нет, не человек, а еще один представитель моей расы. Мгновенным движением он сорвал с лица очки, отбрасывая их в сторону. Я его узнала. Дмитрий, мой бывший, если так можно выразиться, парень. Только мы с ним расстались полтора года назад.
- Отпусти ее, - ледяным голосом попросил Дима, жестко и упор глядя на Лекса. Я ошиблась. Они пришли не меня убить. Они пришли за Лексом. А еще – освободить меня. Идиоты!
Лекс промолчал, не двигаясь с места. Я тоже не шелохнулась. Мы оба знали, что он меня никуда не отпустит и сам никуда не уйдет. Но Дима ничего не знал об этом.
- Ты что, не понял? Отпусти ее по-хорошему, - в голосе помимо льда наметились нотки стали.
Да, наверное, со стороны Лекс, положивший руки мне на плечи, казался захватчиком. Но тогда это уже мое личное дело, и уж никак не Димино.
- Я свободна, - внезапно сказала я, искренне не понимая, зачем решила сама разобраться в ситуации. – И он не держит меня заложницей на моей же даче.
- И что же он тогда тут делает? – хмыкнул мой бывший. Лекс наконец убрал руки с плеч, желая больше никого не провоцировать, но я поймала его руку и крепко сжала. Я волновалась.
- Это тебя не касается, - спокойно ответила я. Что он привязался? Мы расстались полтора года назад, после одной очень крупной ссоры, после которой я ушла и больше ему не звонила, выкинув все памятные вещи. Не уверена, что он меня когда-то любил. Не уверена, что сама испытывала к нему хоть какие-то чувства. Просто эта связь была очень выгодна нам обоим. Но однажды мне просто надоело терпеть и разыгрывать счастье. Ему, наверное, тоже.
И я хорошо знаю, что это за человек. Жестокий, бесцеремонный, холодный и расчетливый. Он даже в постели, по-моему, мечтал только о выгоде. И, значит, он здесь неспроста. Что же могло случиться? Острый финансовый кризис, какие-то другие проблемы? Иначе он бы не появился.
- Не касается, значит? Я тебе что, чужой человек?
- Именно.
- После всего, что было?
- После всего, чего не было. По-твоему, это были отношения? – я скептически хмыкнула, припоминая время, проведенное вместе. – Итак, зачем ты здесь? Неужели какие-то животрепещущие проблемы?
- Именно, - улыбнулся Дима. Улыбка больше походила на оскал, не хватало только белоснежных клыков, торчащих изо рта. – И эти проблемы, которые меня не касаются, сейчас стоят рядом с тобой.
- Чем же это я тебе так не угодил? – не отпуская моей руки, Лекс сделал шаг вперед, тоже оскалившись.
- Хотя бы тем, что ты Охотник.
- Дима... – попыталась я влезть в разговор и остановить начинающуюся бурю.
- Не вмешивайся, - Дмитрий снова взглянула на Лекса. – Что касается тебя... мы не дадим тебе уйти. Официально ты объявлен захватчиком, а ты, - легкий кивок в сторону меня, - предательницей, связавшейся с кровным врагом.
- Что? – хотя я это и знала, слова словно ударили бичом.
- Да. Нас отправили на вашу ликвидацию. Так или иначе, живыми вас отсюда не выпустят, дом оцеплен. Но я могу помочь и замять это дело, даже оправдать тебя.
- А его?
- Он спокойно уйдет домой.
- Так просто? Что тебе будет с этого? Насколько я тебя знаю, ты никогда и ничего не делаешь просто так, бесплатно.
- У меня есть условие, конечно. Ты вернешься ко мне.
Нет, только не это. Я никогда бы по своей воле не вернулась к нему, этот человек мне просто противен...
- Лекс, иди домой, - с трудом выговорила я, разрывая поддерживаемую руками связь и вставая рядом с Дмитрием.
- Что? – Лекс подумал, наверное, что ослышался.
- Уходи, тебя пропустят. Иди домой, закончи свою книгу. Я могу рисковать только собой, но – не тобой, - я упрямо взглянула ему в глаза. Ну уходи же! Уходи, тогда у нас будет еще время подумать над тем, как помочь уже мне. Ну давай же!
Кажется, он понял. Серо-зеленые глаза опасно блеснули, но он кивнул Диме. Тот без слов пропустил его вперед, а я осталась стоять, тупо глядя в стенку перед собой. Дура! Влюбилась за неделю, как кошка!
Обидно и противно было от того, что я уступила. И уступила кому? Тому, кого презирала и отчасти ненавидела. Но никогда я не догадалась бы, что может быть чувство сильнее ненависти, если бы не почувствовала его сама... как только Лекс вышел из комнаты, Дмитрий повернулся к своим и коротко приказал:
- Убейте Охотника.
- Но... ты обещал, - задохнулась я, еще раз выругав себя. За прожитые годы пора бы уже начать разбираться в людях. А тем более в тех людях, которые меня окружают.
- Я много кому чего обещал, - беззаботно и холодно проронил Дмитрий, вынимая из кармана сигареты и прикуривая от огня, все еще полыхавшего в камине. До сих пор ненавижу сигаретный дым. – Ты теперь со мной и свободна, какое тебе дело до какого-то Охотника? Выбрось его из головы, через несколько секунд он перестанет существовать.
На этих словах я кинулась к двери, выбежала на улицу. Лекс... где же он? Что с ним? Он хотя бы жив?
Он был жив. Пока еще. Но один против десяти-двадцати хорошо, как и он, обученных бойцов справится вряд ли. Он хорошо держался, не подпуская никого за линию обороны, но внезапно я заметила на светлой рубашке темно-бордовые пятна, с ужасом поняв, что это.
- Нет! – я кинулась вперед, но Дмитрий цепко схватил меня за руку, удерживая на одном месте.
- Стой. Ты сама сделала выбор.
- Мы так не договаривались! Пусти! Пусти меня! – куда там, все тело оказалось словно скованным металлическим обручем. – Лекс! Лекс!!!
Внезапно он упал. Нет... поднимайся же... молодец... а теперь вон тому лысому кулаком в нос!
- Лекс!!! – я что есть силы пнула Диму, отчаянно пытаясь вырваться. Метко саданула назад локтем, попав ему точно в солнечное сплетение. И кинулась вперед, туда, где на моих глазах убивали человека, пускай даже и Охотника, пускай даже и смертельного врага...
Меня пытались сдержать, пытались убить, но я упрямо шла вперед, не обращая внимания на мимолетную боль. Я ведь тоже умею драться...
Мы почти всех их убили, но из дома уже выходили остальные... я тяжело дышала, устав, а раненый и с каждой секундой теряющий кровь Охотник вдруг снова опустился на асфальт. Затянутые в темное фигуры медленно обступали, а лицо Дмитрия излучало смертный холод.
И тут по голове словно ударили тяжелым мешком. Перед глазами все поплыло, а разговор словно стал далеким-далеким...
- Если не со мной, то ни с кем. Ты сама сделала свой выбор... связать ее!
- А с этим что делать?
- С ним? Оставьте. Через пару часов он умрет, а двигаться все равно не сможет, пото...
Остатки разговора потонули в тумане и темноте...
Очень болела голова. Через зыбкую пелену, повисшую между мной и миром, я ощущала, что руки связаны у меня за спиной, а сама я вроде бы сижу, привязанная к стулу. Дмитрий оказался именно таким, каким я его и знала. Собственник, тоже мне...
Вдруг я резко открыла глаза, вспомнив о Лексе. Они оставили его на улице... сволочи! За это я убила бы их всех голыми руками, но сейчас я сидела в подвале собственного дома. И повсюду, даже на полу – зеркала. И откуда столько взяли? Спасибо, Дима, лучшей смерти ты не придумал. К тому же я сегодня уже смотрелась в зеркало...
Я должна выбраться отсюда, должна! Я должна оказать Лексу первую медицинскую помощь, а Закон... а что Закон, это будет несложно. Главное – выбраться. Но повсюду эти зеркала... как же я их ненавижу!
Жизнь снова осыпалась под ногами как краска со слишком старого холста, забытого мастером. За спиной рушились своды и арки будущего, а перед глазами опять вставали картины прошлого, вытеснявшие из сознания все мысли, кроме одной. Немой приказ смерти, который на этот раз я отдавала сама себе. Я отдавала его уде много раз, убийцам, маньякам, хулиганам... иногда невинным людям. Но никогда я не давала его себе... и я никогда не знала, что значит почувствовать себя на месте жертвы. Я закрыла глаза, надеясь хоть так уберечься и зная, что не уберегусь. Подвигала связанными руками, надеясь хоть как-то ослабить узлы. А если разорвать? Просто сильно дернуть в разные стороны... я чуть не взвыла, глаза инстинктивно распахнулись. Черти! Они знали, что я не смогу постоянно прятать взгляд и сидеть с закрытыми глазами, и поэтому зеркала были повсюду, везде... я должна выбираться отсюда, мне это просто необходимо... голова уже раскалывалась, а движения давались все труднее. Сжав зубы, я закрыла глаза и что есть силы рванула руками. Веревки упали на пол, но на руках остались неприятные красные ссадины, горящие огнем. Все равно! Я одним движением вскочила со стула, разбивая зеркальные стекла, которые заперли меня здесь. Осталось лишь одно, отражавшее усталую фигуру в местами порванной одежде и красными от веревок кистями. Для василиска зеркало – это смерть. Или... начало новой жизни? Если взглянуть в глаза... и смотреть долго-долго, не отрываясь, если напрячься и сосредоточиться... зрачок на несколько секунд стал вертикальным, а глаза ярко вспыхнули, но вскоре застыли, медленно угасая.
Старая краска жизни все-таки осыпалась с холста, открыв вместо себя новую картину, написанную яркими цветами. Картину, до сих пор скрытую за старой живописью, прошлогодней листвой опавшей к ногам.
Я взглянула в зеркало совершенно без боязни. Постояла, рассматривая себя и внезапно широко улыбнулась.
Дверь слетела с петель, с шумом упав на пол и едва не распавшись на две половинки. Сапоги застучали по полу, упрямо ведя хозяйку к цели. Я иду, Лекс. Я сейчас приду. Все будет хорошо... обещаю.