Типа антидепрессант
От января до мая Рикки жила каким - то образом, совершенно не запоминая событий. На день рождения ей купили компьютер. Это был великолепный подарок. В том смысле, что теперь Рикки часами топтала клаву, и могла ни о чем не думать. Родители были довольны. До весны они два раза возили Рикки к психиатру в область. Данные визиты тщательно скрывали от родственников и знакомых, потому что немедленно поползли бы идиотские сплетни. У посторонних Рикки не вызывала беспокойства. Учителя между собой даже говорили, что она получше стала. Что означало - получше стала учиться. На уроках, правда, у нее были отсутствующие глаза, но такие глаза были у всего 9"А". (Этот класс считался поразительно тупым классом). А дома родители, конечно, замечали, что Рикки какая - то ненастоящая. Вялая, заторможенная, ест мало и неохотно. На гитару Рикки даже смотреть не могла, читала много, но нередко просто откладывала книгу в сторону и лежала на диване, глядя в пространство. Достаточно часто родители заставали ее плачущей.
- Спишь хорошо? - спросила ее психиатр.
- Нормально, - сказала Рикки.
- Бессонницы не бывает?
- Бывает иногда.
- Голова часто болит?
- Иногда.
- Давай давление померяем.
Померяли. Слегка пониженное. Психиатр записала: вегето - сосудистая дистония.
- Аппетит хороший?
- Не очень.
И так далее, в том же духе, после чего родителям было сказано, что у девочки депрессивное состояние, истерия, и надо бы летом вывезти ее на море. Витамины, соки и антидепрессанты. От последних Рикки спала три дня, как убитая, а потом недели две ходила в состоянии отупения.
Второй раз психиатр сказала, что состояние улучшилось, но таблетки назначила все те же. Рикки пила их без возражений. Ей было все равно. У нее была не депрессия, а абсолютное равнодушие к жизни.
Аришка побаивалась с Рикки говорить о некоторых вещах: о гитаре, о покойном Москвиче, о парнях вообще и о любых развлечениях. Даже дни рождения они отмечали в этом году просто дома, с родителями. Рикки сама заговорила на запрещенную тему. Был уже конец мая, тепло, Рикки и Аришка вышли из школы и вдруг увидели Масика на мотоцикле. У Масика (как и у девчонок) уроков уже не был, шли консультации.
- Аришка! Поехали, довезу! - крикнул он. - Я за тобой приехал!
- А ты с Масиком, что ли, гуляешь? - удивленно спросила Рикки.
Это был вопрос проснувшегося от долгой спячки.
- Да как тебе сказать... не по - настоящему, - смущенно сказала Аришка.
- Ты с Виталей поругалась, что ли?
Рикки вдруг подумала, что ничего не знает про Аришку (это за полгода почти!). А на улице стояло настоящее лето, деревья были все зеленые, одуряюще пахло жасмином. Рикки и лета не замечала. Во дела!
- Масик, я пешком! - крикнула Аришка. - Езжай к моей хате! И жди там. Мы подгребем!
И стала рассказывать негромко и слегка смущенно:
- Я не так, чтобы гуляю, просто от не фига делать, ведь скучно, в нашей долбаной деревне вообще делать нечего... у тебя хоть комп есть...
- А Виталя? - спросила Рикки.
- Ну, мы не ссорились. Мы встречаемся. Только.., - Аришка перешла со смущенного тона на вызывающий, - достало меня, что я все праздники одна! Даже, ****ь, потанцевать не с кем. В будние дни приедет на два часа. А в праздники со своей коровой сидит!
- А что ты хотела? Я читала, это всегда так, когда любовник женатый.
- Ну, ему можно, и мне можно, когда его нету, чуток развлечься.
Рикки не спросила, есть ли у Аришки с Масиком секс. Она не умела про это спрашивать. По сравнению с Аришкой она всегда была какая - то еще невзрослая.
- Давай коктейля купим, - предложила она, - у меня полтинник есть. Я тебя угощу.
- Давай! - весело согласилась Аришка.
Выпили коктейль прямо по дороге, за "Сантехникой". Тут же и закурили. И стало хорошо и сладко. И Рикки даже забыла на несколько минут, что у нее был Женька, который умер.
- Я звонила Эди на днях, - сказала Аришка, - у нее такие неприятности. Выкидыш был, только из больницы вернулась. Депрессняк жуткий. Ужасно, правда?
- Наверное, - неуверенно сказала Рикки (ей стало стыдно - она ни разу не звонила Эди. Но и Эди не звонила ей!), - я не знаю. От такого имбецила, как Бока, детей рожать...
- Я думаю, это не от Борьки был ребенок, - сказала Аришка, - тут все болтали, что Эди от Борьки гуляла вовсю. С Гариком из ДК, знаешь? Борька просто лох, и не знал.
Рикки помолчала. Она заблудилась в себе, она не знала никаких новостей даже о ближайших друзьях.
- Я сегодня позвоню Эди, - сказала она, - может, к ней съездить?
Позвонила, едва домой пришла. Эди взяла трубку сама. И Рикки по голосу сразу поняла, что Эди плохо, что она не в себе.
- Эдинька, здравствуй! Это Рикки.
- Я узнала, - ответила Эди, - как ты?
- Уже нормально, вроде...
Дальше разговор плохо строился. Эди была неактивная, думала о чем - то своем. А в середке разговора вдруг сказала злобно:
- Не грузись ты, Рикки! Женька, конечно, хороший бы пацан, но никто не знает, каким бы он вырос... Все они ублюдки! Ненавижу их всех.
- Эди, ты про Борьку? - в страхе спросила Рикки.
- Борька мне пока ничего плохого не сделал. Сам по себе он чмо, но хоть мозги не **** враньем.
Голос у Эди зазвенел, и она поспешно сказала:
- Прости, ко мне кто - то приехал, надо ворота открыть!
Какие там ворота! Рикки все поняла. И ей стало страшно. Людям бывает еще хуже. Совсем хреново бывает людям.
В пятницу Аришка спросила ее несмело - на диско в субботу пойти не хочешь?
- Пойду, - сказала Рикки не очень смело. Она боялась, как будет смотреть на танцующие пары, а сама - стоять одна в углу. Особенно боялась услышать знакомые мелодии, под которые танцевала с Москвичом.
Но Аришка была исключительно умная девка. По дороге на дискотеку она показала Рикки свой рюкзачок:
- Смотри, птичка! У меня много вкусного!
В рюкзачке лежали маленькая бутылочка коньяку и шоколадка. И коньяк, и шоколадка были дорогие.
- Виталя купил? - спросила Рикки.
- Ага, - беспечно ответила Аришка, - мы вчера катались... я и выпросила. Говорю, мне Риммку надо вывести погулять.
- Блин, я тебе собака, что ли? - сказала Рикки, но засмеялась. И они стали искать место, где можно без помех бахнуть. Выбрали двор двухэтажной хрущобы, за сараями, где бегали куры и лежали распиленные чурбаки дров. На чурбаки удобно было сесть. Аришка налила по чуть в пластиковые рюмочки:
- Ну, давай, за нас с вами, за хрен с ними!
Это был Виталин тост. Рикки не сделала подруге замечания. Она еще сидела внутри своей раковины, и вылезать побаивалась.
Махнули по первой, заели шоколадом.
- Я больше всего коньяк люблю, - сказала Аришка, - в жопу эту водку, отрава ****ая! Или коньяк или шампанское.
Рикки от первой порции стало тепло, но еще не весело. Однако было предвкушение веселья. Что - то щипало за нервы. Сладко и радостно.
Аришка накатила по второй.
- Ну, давай, от винта!
Аришка стала рассказывать, как Виталя ревнует ее к Масику. Даже сказал - поймаю этого малолетку, глаза на жопу натяну!
- Тут же колхоз незавоеванный, сразу все сплетни передают.
Потом она добавила, что Инка снова звонила ее родителям, но у телефона оказалась не мать, а отец, и притом, поддатый. Послал Инку на хутор к бабочкам.
Видно было, что Аришке все эти интриги доставляют неописуемый кайф. Она ловко налила по третьей. Тут и бутылочка опустела. Третья рюмка получилась у девчонок до краев.
- Щас как улетим! - с испугом сказала Рикки, у которой уже в голове шумело.
- Классно! - воскликнула Аришка. И залпом выпила свой коньяк уже без тоста. А потом стала болтать про секс.
- Я с Масиком трахнулась два раза, так, для сравнения. Ты знаешь, оно вроде и не очень плохо, но я с ним ни фига не кончаю.
- Почему? - спросила Рикки.
- А не знаю, почему. Или у него поменьше. Или ритм не тот. Просто, думаю, он пацан, и не умеет еще... нет, мне с молодыми не нравится! Ни за что за молодого не выйду замуж. Минимум, чтоб на десять лет старше.
Дальше Аришка не успела развить мысль. За сараи зашла бабка с помойным ведром и загундела:
- Идите отсюда, наркоманки проклятые, щас милицию вызову, еще пожар нам устроите...
- Ба, да ладно, не ори, покури с нами! - предложила Рикки. Аришка закатилась смехом. Так, с хохотом они и вышли из двора.
Уже стемнело. На небо вышли яркие и чистые звезды. Из садов пахло пионами и тюльпанами. Романтика!
Около Дома Культуры было уже полно подростков. Курили, смеялись, пили пиво.
Как давно этого не было, подумала Рикки. Ей не было страшно, и не было больно. Коньяк Аришкин действовал, как наркоз. Только грустно стало, когда пошли медленные танцы, и в темноте задвигались пары. Пары были почти все пьяные, многие целовались, и это невозможно было наблюдать. Рикки вышла на улицу и, даже не заходя за угол, закурила. Одна. Аришка танцевала с Масиком.
- Привет, - сказал парень, вышедший из светового пятна, от кафе наподалеку.
Рикки узнала его - Вадька Бутуз, из компании Москвича. Они вместе были на пикнике зимой. Часто попадали на вечеринки вместе. А зимой в лесу он ее поцеловал. Рикки вспомнила про поцелуй первым делом. Потому что ее никто не целовал, кроме Москвича.
- Ты одна, что ли, Рикки? - спросил Вадим.
- Нет, я с Аришкой. Она там, внутри.
Бутуз извлек пачку "Петра Первого" и тоже закурил.
- Я тебя сто лет не видал, - сказал Вадим.
- А я сто лет никуда не ходила.
Он смотрел на Рикки, а Рикки смотрела в сторону. Ей не хотелось говорить, почему не ходила и т.д. Слишком внутри все переворачивалось и перекручивалось. Не хотелось зареветь перед Вадимом, который сам сказал тогда в лесу, что она ему нравится.
"А мне никто никогда больше не понравится".
- Хочешь, пойдем в кафе? - предложил Бутуз. - Там наши почти все сидят. А чего тебе на этой дискотеке делать, там малолетки одни.
- Нет, - сказала Рикки, - я без Аришки не могу уйти.
- Так я ее сейчас тоже позову. Аришка - своя баба. Не откажется.
Он ушел в музыку и темноту, а Рикки захотелось убежать. Впрочем, когда Аришка появилась, Рикки не возразила, пошла. И Масик с ними поперся. Рикки и Аришка держались за руки. Масик сзади шел. Вадим даже спросил первым делом:
- Девки, у вас что, Масик вместо секьюрити?
- Ага, - беспечно ответила Аришка, - кому завидно, ничем помочь не могу. Ну - ка, Грузин, двинь тазом, мы сядем!
Грузин (на самом деле, чернявый русский) подвинулся, Рикки и Аришка влезли на узкую деревянную лавочку. А Масик пошел просить у барменши стул или что - то похожее.
В кафе было полутемно, по стене, раскрашенной под березовую рощу, была протянута гирлянда с красными огоньками. Народу было порядочно, все столы заняты.Гремела музыка, разговаривать приходилось, почти крича.
- Девчонки, что будете, пиво, водку? - спросил Бутуз.
- Фу, пиво! - сказала Аришка. - Мы лучше коктейль себе возьмем!
Она уже открыла было сумочку, но Вадим приказал:
- Сиди! Сам возьму!
Пошел и купил им по большой банке коктейля. Рикки испугалась. Большие банки они как - то еще не потребляли. Да после коньяка... что же это будет?
- Не допьем, вот и все, - успокоила ее Аришка.
В этой компании девчонки бывали иногда, но тогда она была разбавлена ребятками помоложе. Сейчас были все за двадцать лет. Девчонка, кроме них, всего одна - Аленка, Карпушина герлфренд. И та уже как следует нажравшаяся. Сначала Рикки было не по себе, но потом разговоры потекли, как по маслу, Грузин рассказывал анекдоты, все ржали. Говорились прикольные тосты. Становилось все дурнее и дурнее в голове - коньяк и газированный коктейль смешивались в животе в термоядерную смесь. Но Рикки так давно не смеялась и не была в компании! Стол, липкий от годами не вытираемого пива, прокуренное помещение - все шло в кайф в этот вечер.
- Пошли, выйдем, - позвала Аришка.
- Вы куда? - спросил Бутуз.
- Поссать можно сходить или с ордером от прокурора? - спросила Аришка. Снова все заржали. Аришка и Рикки вывалились на чистый воздух. Звезды пылали, как костры. Девчонки забежали за угол, где было безлюдно, черно, даже страшно.
- Прикольно попали, да? - спросила Аришка. - На халяву, главное дело...
- Ага, - отозвалась Рикки.
- Вадька на тебя запал, я сразу поняла.
Рикки уже встала и обдернула на себе джинсовку, которую сшила ей Люська Дорецкая, и коротенькую джинсовую юбку.
- Мне это как - то по фигу, кто на меня запал.
Аришка не возразила, не посмела. Когда пошли назад, около кафе уже маячил Бутуз. Один. Смотрел на дорогу, по которой очень редко проезжали машины в сторону Москвы, курил.
- Рикки! Подожди. Скажу кое - что.
Рикки остановилась, и, хотя была порядочно пьяная, приготовилась послать его во все щели, если посмеет приставать.
- Там уже воздуха нет, - сказал Вадим, - весь прокурили. И время - почти двенадцать.
- Да, - безучастно ответила Рикки.
- Тебе к каким домой?
- Ни к каким, - сказала Рикки, - меня не контролируют теперь.
- Когда теперь?
- Теперь, - она сглотнула и отвернулась, - Женьки нет. С ним боялись меня надолго отпускать.
- Почему?
- Отец считал - он маргинальная личность.
- Женька - выдающаяся личность, - сказал серьезно Вадим. - Он бы, может, великим художником стал... Ты что, Рикки? Не плачь, прости, что я про это...
Вадим прижал ее к себе, и несколько минут она плакала, уткнувшись носом в его джинсовку. А Вадим гладил ее по волосам.
- Котик, - прошептал он, - не думай об этом. Мы все умрем. Никто не знает, когда.
Рикки подняла лицо, и Вадим тут же поцеловал ее в губы.
Она была слишком пьяная и расслабленная, чтобы возразить. И никто сто лет ее не целовал. Она закрыла глаза. И ей показалось, что ничего плохого не было, что Женька Москвич - живой, что сейчас они поедут домой на мотоцикле, как всегда ездили.
- Слушай, давай ко мне поедем? - спросил Вадим. И тут же рассеял негатив этого предложения:
- Аришку с Масиком позовем. Посидим, чего - нибудь почавкаем. А то у меня уже живот с голоду к спине прилип.
- Аришку надо спросить, - сказала Рикки.
Аришка согласилась немедленно. Правда, Женька никогда не сел бы на своего "Коня" в пьяном виде. А Бутуз сел, и Масик тоже. Девчонки как - то и забыли, что на свете бывают опасности и крутые повороты. Помчали в черноту, навстречу ветру. Было довольно холодно ехать. Но Бутуз крикнул:
- Гляньте, народ, какие звезды клевые!
Аришка визжала на горках и поворотах. Ни одного мента не было. Черный лес стоял по обеим сторонам дороги. Страшно. Радостно. Адреналин и звезды.
Вадим жил в Арефьеве, деревушке из нескольких домов. Практически это был уже Дмитровск, но на отшибе от города. Мать у Вадима вышла замуж и ушла жить к мужу в Дмитровск, а отца никогда и в природе не было. Поэтому жил Вадим один, что был весьма клево.
- Заходите, - сказал Вадим, возясь в прихожей с замком, а потом с выключателем. - Носы только не расшибите!
Дома у Вадима был порядок, как ни странно - вроде парень, и живет один.
- Заходите сюда. Садитесь. Сейчас, пожрать организуем...
Он завел их на кухню. Сам полез в холодильник. Два кота, черный и серый, возникли откуда - то из глубин дома и стали жаться к ногам гостей. Рикки взяла серого на колени. Он немедленно замурлыкал, громко, как вязальная фабрика.
- Народ, а не врубить ли нам по кофейку? - спросил Вадим. - А то башка, блин, совсем дурная...
- Давай, давай, - радостно согласилась Аришка.
Вадька сварил кофе (настоящий!), а еще - пачку пельменей, накромсал колбасы, хлеба, короче, хозяйничал ловко, видимо, не впервой ему было кормить ночных гостей.
- Ночью жрать вредно, - сказала Аришка, - подвинь мне майонез, Масик. И ты всегда один живешь, Вадим?
- Да, - ответил Бутуз, - клево, правда?
- А то! Никто мозги не компостирует.
Смолотили все, что было на столе, выпили еще по кофе, и теперь слегка отрезвели, и могли ощущать блаженство жизни.
- Какой все - таки паршивый город Дмитровск! - воскликнул Вадим. Нормального кафе нет, чтобы не только выпить, но и покушать...
Он стал рассказывать, как служил в армии, а потом остался в тех краях, на Дальнем Востоке, работать, как там было клево, какая цивилизация...
- А чего сюда вернулся? - спросил Масик.
- Мать болеть стала, приехал, а она выздоровела, и вон - замуж еще выскочила!
Рикки молчала. Гладила кота. Немножко оживилась, когда Вадим принес гитару, и они, по очереди с Масиком, стали петь песни. Песни были все блатные, дворовые, армейские, от таких Москвич морщился, как будто зубы у него болели, и называл их "трэш" - то есть мусор.
- Дайте Рикки гитару! - потребовала Аришка. - А то вашими голосами только в туалете "занято" кричать. Рикки, спой "Когда ты придешь".
Трезвая, Аришка ни за что не стала бы этого просить. А Рикки не стала бы петь. Потому что это была песня, написанная Эди для конкурса. А на конкурс Рикки не поехала. Потому что как раз тогда Москвич разбился, и она потеряла всякий вкус к жизни.
- Ну, ладно, - сказала Рикки, - только я уже, наверное, играть разучилась...
Она взяла гитару и поторогала струны:
- Расстроена. Надо подправить...
Чуть подкрутила колки. Заиграла. Оказалось, пальцы всё это дело помнили хорошо. Играли сами. А Рикки запела.
Никто ей не подпевал, потому что песню не знали. Но слушали внимательно.
Вадим сказал потом:
- Я слышал, как ты на выпускном пела. Та песня, про школьный вальс... здорово было. А эта - вообще офигенная!
- Я знаю, - спокойно ответила Рикки, - но никто ее не услышит теперь, я имею в виду, большая публика.
- Почему? - сказала Вадим.
Рикки не ответила. Взяла чашку и допила остаток кофе.
Потом они перешли в зал. Вадька нашел какое - то видео, и все сели смотреть. Рикки и Вадим, чинно - на диване, а Аришка и Масик - на полу. Очень скоро Рикки увидела, что они в темноте целуются. А потом Масик ушел, как бы в туалет, Аришка за ним. Не было их порядочно, потом Аришка заявилась и спросила Вадима, высунув только голову из - за косяка:
- Ва-адик, а можно, мы в соседней комнате посидим?
- Полежите, мне не жалко, - насмешливо ответил Вадим, - только, чтобы все было гигиенично, слышь?
Рикки все это время сидела, как каменная, не шевелилась. И теперь не пошевелилась, хотя понимала, что расклад не двусмысленный. Даже очень.
Вадим себя вел безупречно. Сидел на приличном расстоянии от Рикки, по поводу Аришки не пошутил никак, и приставать не стал. Досмотрели "Человека дождя", Рикки, впрочем, уже спала.
- Котик, - позвал Вадим шепотом, - может, тебя в спальню отнести? Или домой поедем?
- Да, домой! - встрепенулась Рикки, - сколько там времени? Три часа? Блин, надо домой, Женя!
"Женя" она сказала непроизвольно. Вадим сделал вид, что не заметил. Включил торшер. В комнате возник зеленый полусвет, очень приятный. В этом полусвете Вадим взял Рикки за руку. Осторожно так...
- Рикки. Я хочу кое - что спросить. Ты будешь не против, если я буду с тобой общаться?
- Нет, - ответила она.
- Просто общаться, ладно? Ты мне очень сильно нравишься. Но я знаю, что тебе пока не по себе... Давай просто дружить.
- Ладно, - сказала Рикки.
- Если надоем, ты скажи, я не обижусь.
- Окей.
Они вышли в коридор. Вадим стал обуваться.
- А эти? - спросила Рикки.
- Да фиг с ними, чего им кайф ломать. У Масика свой транспорт. Доберутся. А я тебя отвезу, ты уже сонный совсем, котенок.
Довез до самого дома. Целоваться не полез. Все на высшем уровне.
Аришка позвонила около часа дня и спросила:
- Как дела?
- Нормально.
- Что было?
- Где?
- У Вадьки, где!
- Кино досмотрели, и домой поехали.
- Да? Ничего больше?
- Мне ничего не надо больше, - спокойно сказала Рикки.
- Совсем Вадька не нравится, да?
- Не знаю, я не думала об нем.
Аришка зевнула в трубку. Потом сказала:
- Хочешь секрет? Он мне звонил. Разбудил, говнюк.
- Что ему от тебя надо было?
- Твой телефон. Сказал - ты не против с ним общаться.
Рикки медленно сказала:
- Ну, общаться можно. Только я не представляю, о чем с ним общаться. Я его плохо знаю, и он меня до фига старше.
- Не до фига, а на восемь лет всего. Меня Виталька на шестнадцать лет старше. Нормально общаемся.
- Я не знаю, как ты можешь общаться с такими, у которых два шара в голове.
- Да ладно! Виталька - это тебе не Бока. Он продвинутый. Всю музыку молодежную знает.
- Чего ж ты тогда - с Масиком?
- Ну, как? - Аришка засмеялась. - Вроде как, Виталька мне муж, а Масик - любовник.
- Любовник, бля, в одиннадцатом классе! Умрешь над тобой!
- Ладно, колись до конца, что, даже не поцеловались ни разу?!
- Не -а.
- Железная Леди! - насмешливо сказала Аришка. - Ну, ладно, я тебя предупредила, что Вадим звонить будет. Пойду, я мамке обещала усы с клубники общипать.
Вадим позвонил ближе к вечеру. Трубку взяла мать. И удивленно сказала:
- Римма, тебя! Какой - то молодой человек.
Никакие молодые люди Рикки не звонили. Разве что Рыжий иногда, насчет уроков, но мать его знала по голосу.
Рикки взяла трубку в своей комнате. На коленях у нее лежала раскрытая книжка - "1984". А в центре играл "Сплин", от которого и на сердце у Рикки был тихий сплин.
- Это я, привет, - сказал Вадим, - как дела? Все нормально? Дома не ругались?
- Не-а, - сказала Рикки, - а ты как доехал?
- Хорошо. Я уже в порядке был, когда домой гнал. Слушай, я что хотел спросить. У тебя "Романтик коллекшн" есть?
- Смотря который, - ответила Рикки, - две штуки есть.
- Мне новый привезли, хочешь, перепишу тебе?
- Давай, - согласилась Рикки.
- Через часик подъеду, да?
Ежу было понятно, что Вадим активно подклеивается к Рикки. И Рикки это понимала. Но по отношению к Москвичу это не выглядело предательством, потому что она не собиралась Вадьку любить. Любить всех подряд нельзя.
Тем не менее, она надела вчерашнюю курточку, которую сшила ей Люська, а вместо юбки - джинсы, на которых Москвич специальной краской для ткани нарисовал гроздья малиновых и фиолетовых цветов и пухлыми буквами написал:"Я ужасная дрянь!"
- Мам, я выйду, пройдусь, - сказала она.
Мать не возразила. Она старалась не сбить у Рикки нормального подросткового состояния. Ибо лучше, если девочка в пятнадцать лет наряжается и гуляет, чем глотает таблетки и плачет, лежа на диване.
Вадим подъехал очень разумно - не к самому дому, а к колонке на углу. Оттуда из Риккиных окон его не было видно. На нем была красная футболка с черной надписью, которая была обведена чем - то, и сияла даже в легких сумерках. Волосы забраны в хвост. То есть, вид у него был тоже немного вызывающий, но не маргинальный, как у Москвича.
- Вот, - сказал он, вытащив кассету из заднего кармана джинсов, - посмотри. Есть такой?
- Нет, такого нету, - ответила Рикки.
- Здесь Квин есть, это радует, - сказал Вадим, - ты как к Квин относишься?
- Хорошо отношусь, - усмехнулась Рикки.
- Покатаемся? - спросил Вадим. - Я проезжал центр, видел, там наши на бревнах тусуются.
- Нет, туда не хочу, - ответила Рикки.
Еще не хватало! Посидишь на бревнах с Бутузом, завтра весь город будет трепаться, что она с ним "загуляла".
- Тогда поехали к речке, - предложил Бутуз, - сегодня тепло, можно часок посидеть.
- Ладно, - согласилась Рикки. Вадим дал ей шлем, и скоро они уже катили вниз по дмитровским корявым холмам, к речке. Это место называлось: "Мост". Так и говорили: "Мы вчера классно посидели на мосту". Рикки с Москвичом тоже сюда, бывало, ездили.
- Вот, - сказал Вадим, снял с мотоцикла сумку и вытащил оттуда две банки коктейля и два пакета чипсов, - легкий перекус! Пойдет?
Рикки засмеялась:
- Так можно спиться!
- Ни фига, завтра мне уже на работу... А вы еще учитесь?
- Консультации, - с гримасой ответила Рикки, - я же в девятом... экзамены скоро!
- И смысл в этих консультациях?
- А хрен его знает? Чтоб учителя напоследок поиздевались. Типа, подготовка...
Вадим постелил свою джинсовку на большом камне, нагретом солнцем. Он и Рикки сели на камень. Отсюда был виден весь правый берег: кусок леса, дорога, квартал, который назывался в Дмитровске: "Правобережье", а дальше - белое шоссе, ведущее в соседний городок, Деревцы.
- И какой первый экзамен? - спросил Вадим.
- Математика, письменно. Хорошо, если на четверку напишу. Я точные науки не рублю.
- А я вообще так себе учился, - сказал Вадим, - четверок и троек - фифти - фифти. Не любил я эту школу...
- Я тоже не люблю.
Рикки не сказала, что она не любит школу по другой причине, просто потому что там бесконечно приказывают и обращаются, как с дебилами. Она подумала, что Вадим, наверняка, ногтя Женькиного не стоит. Вот и учился фигово. И говорить так умно не умеет.
- Пей коктейль - то, - сказал Вадим. - А то нагреется. Я из холодильника взял.
Она стала прихлебывать, а он рассказывал о том, как учился сначала в школе, а потом в технаре. В принципе, хорошо, с юмором рассказывал. Дебилом не казался.
И, главное, не лез с поцелуями или чем еще. Посидели, поболтали, потом еще покатались по сельским дорогам, а там и сумерки набежали, и Вадим отвез Рикки домой.
Все это ничего не значит, сказала себе Рикки. От этих мыслей тоже почему - то было грустно.
Да, но Вадим стал заезжать за Рикки почти каждый день в школу, и вез ее домой. Сам он ездил к себе в Арефьево на обед, поэтому ему было типа "по пути". Тем не менее, Рыжий сказал как - то Рикки:
- Ты с Вадькой мутишь, хоть бы позвала его к нам порепетировать. Он мог бы за солиста.
- Я не с Вадькой! - почти грубо сказала Рикки. - Я ни с кем, понял?
Рыжий посмотрел на нее странным взглядом. Конечно, Бутуз каждый день ее забирает из школы, на дискотеке она с ним вместе, и это назывется - ни с кем?
Но, видимо, кому - то надо было, чтобы Рикки была с Вадимом. Вероятно, жизни, потому что жизнь любит заполнять пробелы чем - нибудь, по принципу "лишь бы было". После первого экзамена Рикки, Аришка и еще человек пять из их класса отправились праздновать в кафе. Остальные не пошли, потому что класс был, в самом деле, на редкость дебильный. Рикки про это празднование Вадиму вскользь сказала, и он тоже пришел, только чуть попозже. К тому времени к Рикки уже подкатился Мотя.
Мотю никто из бывшей компании Москвича не воспринимал, поскольку Мотя был лидер другой компании. Компания Моти западала исключительно по хип - хопу, и вид у них был, с точки зрения Рикки, гораздо более маргинальный и вообще тошнотворный. Пару раз дрались, и всегда первыми разжигали конфликты Мотины уроды.
- Приглашаю вас на медленный танец, - сказал Мотя Рикки, и уже уцепил ее за запястье.
Рикки даже смотреть на него было впадло: ниже губы дурацкий пирсинг, а сама губа толстая и мокрая, волосы покрашены в желтый цвет, уродство неописуемое. К тому же, он сказал это: "Вас" с насмешкой, типа, с презрением, что ли.
- Обойдешься, - ответила Рикки грубо, и отвернулась. Мотя отвалил. А через пять минут, когда Рикки и Аришка пошли к барной стойке взять еще лимонада, они услышали отчетливо Мотин голос (говорил своим дружкам):
- ****ся с восьмого класса, а туда же, звезду из себя строит!
Рикки обернулась с яростью. Они посмотрели на нее насмешливо (их было там пятеро или четверо уродов). Мотя сунул сигарету в рот и сказал как бы в пространство:
- Девочка нетрудного поведения!
И все они заржали. Рикки рванула к ним и крикнула:
- Ты отвечаешь за свои слова, ублюдок?
Вот Аришка не стала бы связываться. Она не тот была человек. И сейчас, кажется, она сказала сзади: "Пошли, не обращай внимания!" И потянула Рикки за руку. Но Рикки рванулась к Мотиному столику. Мотя, не вставая с места, толкнул ее (даже не сильно). Рикки отлетела на метр назад. Вместе с Аришкой. Вадим как раз зашел в бар, и увидел это все.
- Кто тебя толкнул, Мотя? - спросил он быстро.
Рикки была бледная, как мел, по щекам катились слезы - не от обиды (на дураков не обижаются), а от ярости.
- Я его убью! Мразь паршивая!
- Лучше я сам его убью, - сказал Вадим. И подошел к Моте.
- А ну, выйдем!
Мотя Вадьку до этого не принимал в расчет. Или еще не видел Рикки с ним. Или не думал, что это серьезно. Но Рикки и сама не думала.
Она выбежала за ними на улицу, Аришка - тоже. А потом помчались Мотины ублюдки и Риккины одноклассники. Ожидалась историческая битва.
Но исторической не получилось. Потому что Вадим влепил Моте один раз по морде справа, и этого хватило. Мотя рухнул на асфальт, потом едва поднялся, весь скрючась, схватился за рожу руками. И даже не предпринял попытки дать сдачи. Вообще, он был трусоват. А Вадим - старше его лет на шесть.
- Еще добавить? - спросил Вадим презрительно.
Мотя ничего не сказал, потащился к колонке умываться.
- Вадим, все нормально, Вадим, - замычал один из уродов, - мы просто не в курсе были... короче, извини.
Вадька отвернулся от них и пошел к Рикки. Толпа болельщиков, недовольная исходом, медленно рассасывалась. Зато им было другое интересное зрелище. Рикки, которая говорила, что с Вадимом не мутит, вдруг обняла его при всех и поцеловала.
- Ты чего плачешь? - спросил растроганный Вадим. - Из - за таких подсосков плакать еще! Пойдем, лимонада попьем. Успокоишься.
Но Рикки уже не хотелось возвращаться в прокуренный кабак, где все будут на них глазеть весь вечер.
- Поехали домой, Вадик, - сказала она.
Она сказала, что уезжает, только Аришке. Но домой ей тоже не хотелось, о чем она сразу Вадиму сказала.
- Ну, ладно. Покатаемся просто.
Покатались. А когда прощались около Риккиной калитки, стали целоваться, держась за руки. Как будто делали это уже давно. Как будто это не Вадька был, а Женька Москвич. Рикки было не по себе. Больно и сладко.
Тихо - мирно сдали два экзамена: русский и историю. Оба Рикки сдала на пятерки, чем были очень довольны родители. Ей самой было по барабану. Жизнь шла какая - то ненастоящая, как будто временный отпуск. В этом временном отпуске, однако, состоялось первое настоящее сближение с Вадькой. Сразу после экзамена по истории. Вадька был в отгуле и заехал за Рикки. Довез ее до дома, по пути купив мороженое и коктейль.
Он уже бывал у Рикки дома, когда родители не присутствовали, конечно. Но все чисто платонически. Музыку слушали, на гитаре бренчали. Родители были в курсе про Вадима, отец даже спросил Рикки строго:
- Ты что, с этим парнем из автосервиса встречаешься? Совсем с ума сошла, он тебя на сколько старше!
- Я не встречаюсь, - сказала Рикки, - мы просто дружим. Ни с кем общаться нельзя, да?
Мать сделала отцу знак, чтобы не приставал к Рикки. Она была рада, что Рикки хотя бы не плачет целыми днями.
- Давай в мороженое варенья положим! - предложила Рикки. - Вот, с абрикосовым будет классно! Как в кафе.
- Давай, - согласился Вадим.
Они сели в кухне у открытого окна. Пили коктейль аристократически, через соломинку, и ели мороженое из креманок. Лорд умильно положил голову на колено Вадьке. Сашка пришел и тоже умильно посмотрел на Рикки и Вадима.
- Брось Лорду ложку мороженого на пол, - сказала Рикки Вадиму, - он его любит, зараза!
Потом спросила Сашку:
- Ты чего стоишь, как бедный родственник?
- А мне? - обиженно спросил Сашка.
- Перетопчешься, - грубо сказала Рикки, - вообще свалил отсюда! Иди в футбол поиграй!
- Так, да? - сердито сказал Сашка, - никуда не уйду, и папке скажу, что ты пьешь коктейли!
- Ну и будешь стукач! Дятел!
- Ладно, - сказал Вадим, - положи ты ему этого мороженого! Брикет большой, жалко, что ли?
Короче, угостили всех, и Сашку, и Лорда, а потом Сашка смотался гулять, а Рикки и Вадим перешли в зал.
И получилось само собой. Сначала поцеловались (абсолютно спонтанно). Поцелуи затянулись, в процессе Вадим снял с Рикки топик. Раньше раздевание не практиковалось, но Рикки было все равно, словно бы это Женька был, а не Вадим. Разница почувствовалась только по развитию ситуации. Во - первых, Вадим был как - то половчее со сниманием лифчика и тому подобного женского прикида. Потом, он стал гладить Рикки живот и ниже особыми, как бы тренированными движениями, которые, бесспорно, усиливали приток удовольствия. А потом Рикки непроизвольно стала постанывать, так как Вадька входил и двигался легко, осторожно и в то же время уверенно. Поэтому Рикки стала чувствовать какие - то наплывающие изнутри нотки удовольствия. Стала подаваться навстречу ему. И так они накручивали друг другу кайф, все быстрее и быстрее, все жарче и жарче. У Рикки в голове был пожар. Она понимала, что вот сейчас хлынет поток самого сильного кайфа. Но, наверное, еще было мало, как она не напрягалась. Тут Вадька ловко перевернул ее на живот и лег к ней на спину.
- Нет, ты ноги сдвинь! - шепотом сказал он. - Совсем сдвинь! Сейчас увидишь, как будет клево!
Трех движений хватило. В самом деле стало так клево, что Рикки вскрикнула, и одновременно с ней Вадим застонал сдавленно.
Это все - таки еще не совсем, мелькнуло в голове у Рикки. Это еще не ТОТ КАЙФ, про который все говорят. Слабый отблеск. Она понимала это просто наитием. Вадим был как выжатый лимон. А у нее еще были силы. Хотя тело - все в поту и горячее, точно температура под сорок долбит.
- А я и не заметила, когда ты резинку надел, - удивленно сказала она, наблюдая, как он ее снимает, - фокусник, блин!
- Да уж, такой я мастер, - ответил он бессильно. И лег рядом с Рикки, обняв ее одной рукой.
- Умру сейчас, вот это супер!
Наверное, это было плохо. Рикки же знала, что Вадьку она не любит. Он был ей приятен, но совсем не то, что Москвич. Может, люди вообще влюбляются один раз в жизни?
Аришка сказала:
- Не знаю, я никакую любовь не понимаю. По - моему, вранье одно. Мне может кто - то нравиться. А кто - то - быть по фигу. Всё! Это для дебилок всяких, для деревенщины, любовные романы сочиняют и сериалы...
- Я Женьку любила. До сих пор его люблю. До сих пор без него скучно, - грустно сказала Рикки.
Они лежали обе на коврике у Рикки в саду, загорали, грызли чипсы и пытались учить обществознание к экзамену.
- Конечно, бывает что - то особенное, - сказала Аришка, - но это просто гормоны. Я по телеку слышала. Женька и сам был особенный. Но нельзя грузиться всю жизнь. Так и в дурку недолго попасть.
Рикки хотела еще рассказать Эди и узнать ее мнение. Эди постарше Аришки. Лучше понимает все эти дела.
Набрала номер Эди. Голос Валентина сказал:
- Дом Паниных. С кем я говорю?
- Римма Смагина. Можно Эди?
- Эди с Борисом уехали на Канарские острова.
- Скоро приедут?
- Вчера только уехали. Дней через двадцать будут.
Рикки положила растерянно трубку. Наступило лето. Она не очень поняла, хорошее начало или плохое.
(продолжение следует)