Этим летом в Москве было действительно очень жарко и душно. Дрожащая рябь горячего воздуха, поднимаясь над раскаленным асфальтом, превращала его в текущую полупризрачную реку. Порою казалось, что все движение столицы замедлилось в этих обжигающих дрожащих потоках, наполненных удушливой тяжестью выхлопных газов более чем двух миллионов автомобилей. Но люди, как прежде, шли нескончаемым потоком по московским улицам, думая о своем, стараясь решать свои проблемы. Они шли, подсознательно ища тень, ветерок или глоток свежего воздуха. Но солнце стояло в зените, было полное безветрие. И в застоявшемся воздухе кроме запаха плавящегося асфальта, отработанных выхлопных газов можно было уловить запах человеческого пота, разбавленного различными дезодорантами, духами и одеколонами, запахи неубранных урн с мусором, а в грязных подъездах и подворотнях и другие не очень приятные “благоухания”, напоминающие о том, что, не смотря на всемерное развитие демократии и продвижение реформ, проблема общественных туалетов в Москве так и не решена. Казалось, что спасения от этого температурно-удушливого наваждения не существует, но надрывно гудящие кондиционеры, уставленные в многочисленные окна, могли возбудить забытые ассоциации оживляющей прохлады. Кондиционеры были не во всех окнах и улицу они не охлаждали, скорее наоборот - нагревали и к тому же выбрасывали в пространство пары фреона, разрушающие озоновый слой, ослабляющий губительное действие космических лучей. Не удивительно, что этим летом многие получили тепловой удар в голову, хотя не все это заметили...
В такую жару люди мало чего замечают или просто не могут заметить - организм борется за выживание и все, что не касается этого, им, с целью сохранения жизненных сил, не фиксируется. Может поэтому мало кто запомнил этого немного странного прохожего. Впрочем, в Москве к чудакам и ненормальным привыкли настолько, что даже когда те пробираются в правительство, то это воспринимается как что-то естественное. Ну вот, подумаешь - идет человек...
...Человек шел уверенным чеканным шагом по средине широкого тротуара Нового Арбата и точно по прямой линии, что-то в его движении было от механической игрушки, но это была не игрушка. Он шел, не обращая внимания на прохожих, вынужденных с мимолетным удивлением пропускать или обходить его. А удивиться было чему. Не взирая на пик температурного летнего катаклизма, человек был одет в длинное, пошитое с толстой черной кожи, пальто с поднятым широким воротником, на голове у него была черная широкополая фетровая шляпа, на ногах черные хромовые блестящие сапоги, подкованные звонкими металлическими подковками, громким звенящим эхом отмечающие каждый его шаг. Руки он держал в карманах, но было видно, что на них надеты черные кожаные перчатки. С этим черным кожаным великолепием контрастировал, мелькающий в складках черной кожи, белоснежный воротник рубашки и бледное, почти белое лицо, которого так никто и не увидел, потому, что его почти полностью закрывал поднятый воротник пальто, сильно опущенная на глаза шляпа, а сами глаза были спрятаны под круглыми черными очками. Каждого, кто хоть попытался взглянуть на эти очки, на мгновение пронзало чувство жуткого холода и страха и ... в памяти стиралось все, что было связано с этим видением.
Младший лейтенант ГАИ, проверявший документы в очередного “лица не русской национальности”, едущего на “МЕРСЕДЕСе”, почему-то решил проверить документы и в этого странного прохожего, хотя это и не входило в его компетенцию. Уж очень ему понравилось проверять эти самые документы - он недавно закончил милицейскую школу, поэтому не успел пресытиться своим мнимым могуществом. Милиционер бросил документы, немного удивленному владельцу лица “не русской национальности” и краденного “МЕРСЕДЕСа”, который мысленно просчитывал варианты своих дальнейших действий, начиная от взятки и заканчивая небольшой стрельбой, возможно с убийством, и поспешил в человеку в черной коже, размахивая своим полосатым жезлом. Владелец “МЕРСЕДЕСа” непонимающе посмотрел своими красивыми черными глазами и, сделав характерное движение пальцем у виска, быстро укатил, испытывая дальше свою судьбу и бдительность московского ГАИ. Он уже не мог видеть, да и никто этого не видел, а если и видел, то не запомнил или не заострил внимание, как молоденький гаишник раскрыл рот и поднял свой жезл в позицию “Остановить движение” и в такой позе замер, будто бы окаменел. Он так и стоял до позднего вечера, до тех пор пока, раздосадованный его молчанием в радиоэфире, капитан не приехал с проверкой на джипе. Молодого младшего лейтенанта так и увезли в клинику Бурденко, а все думали, что это милиция проводит новый эксперимент с муляжами своих сотрудников.
Человек в черном шел и было видно, что он знал свой путь. Вот он четко, как на строевой тренировке или на параде, развернулся на 90 градусов и подошел в одному из многочисленных офисов, одной из многих известных компаний, которых так много создавалось, разорялось и создается опять. Он строгим, почти механическим шагом поднялся по гранитным ступенькам, не обращая никакого внимания на суетящихся в проходе деловых и других людей. Складывалось впечатление, что этот человек существует сам по себе и все остальные для него простые бестелесные призраки.
За входной дверью офиса должны были следить два охранника - один от органов внутренних дел, другой, так сказать, гражданский. Очень толстый милиционер, представляющий эти самые органы, полулежал в широком кресле и спал, хотя положение его тела могло навести на мысль, что он внимательно следит за мониторами телевизионной системы охраны, опытный охранник может обмануть кого хочешь, тем паче, что днем никто этот офис грабить не собирался, а вечером здесь уже не было чего грабить. Другой охранник - бывший подполковник, из неких общеизвестных “органов” но не внутренних дел, а ныне пенсионер, был, в отличие от своего молодого напарника в форме, худощав энергичен и непоседлив. Он по деловому заложив руки за спину, легким, пружинистым шагом отмерял очередной круг перед входной дверью. И только он заметил фигуру в черном, как молниеносно подпрыгнул к двери, приготовив заученный вопрос: ”Вы по какому вопросу?”. Но вопрос, сформированный в мозгу, так и не возбудил голосовые связки - его затормозил вид небольшого документа в виде темно-синей книжечки, который предъявил черно-кожаный человек. Замерев в почтительном положении “смирно”, бывший подполковник освободил место для дальнейшего продвижения человека в кожаном пальто, а сам, крепко прикрыв дверь, сильно повысил свою бдительность и готовность сразиться с кем и чем угодно лишь бы это было врагом, лишь бы исполнить свой долг...
Человек в черном прошел в приемную президента компании. Многие компании имеют своих президентов, которые с трудом выполняют обязанности простого распорядителя. Я знавал одного президента компании с красивым и громким названием, штатом из четырех человек и ежемесячным оборотом в двести долларов ... долга. Он с такой высокомерной гордостью дарил всем свои визитные карточки, где так красиво было написано “Президент” и стояла голограмма...
Но эта компания была солидной и приемная шефа должна была утверждать эту солидность. В ней стояла дорогая, обтянутая кожей и очень удобная мебель. На полированных столах стояло различное современное офисное оборудование, а в углу в большой дубовой бочке, стянутой бронзовыми обручами, росла настоящая кокосовая пальма, но без кокос и обезьян. Перед шикарной, резной дверью шефа, стоял аккуратный двухтумбовый стол, на столе компьютер, небольшой струйный принтер, два телефона с громкоговорящей связью, телефакс, свежие цветы в вазе - белые хризантемы, кажется. А за столом сидела элегантная женщина - секретарь, при виде которой хотелось сразу стать поэтом и написать что-то о возрасте осени, который дороже юности и лета. Она работала за клавиатурой компьютера и со стороны казалось, что это греческая богиня восседает на мягком кресле-троне и своими великолепными пальцами управляет чем-то необычайно сложным и нам не доступным. Увидев вошедшего, она чуть привстала, как бы желая преградить путь к двери кабинета своего шефа. Но только ее взгляд коснулся черных стекол очков, как тут же она опять села в свое кресло, устремив глаза на монитор и руками начала ритмично нажимать лишь на одну клавишу клавиатуры - “пробел”. Как обычно в это время звонили телефоны, она снимала трубку и ровным, безэмоциональным, почти механическим голосом автоответчика отвечала: ”Извините, вы ошиблись номером...”
Человек в черной коже беспрепятственно открыл двери кабинета шефа.
В кабинете, не смотря на уличную жару, должно было быть свежо и прохладно, хотя бы потому, что мощный кондиционер, способный охладить помещение больше в несколько раз по объему, беспрерывно нагнетал прохладный воздух. Но в кабинете было толи душновато, толи не свежо, может из-за того, что в нем сидело и курило восемь человек. Восемь хорошо упитанных, хорошо одетых мужчин курили вонючие сигареты, пили дурно пахнущий кофе с приторным напитком из бутылки на которой было написано “Коньяк”. Они сидели уже несколько часов и “решали дела”. По большому счету, эти самые “дела” можно было решить по телефону за десять минут, но ничего так просто не решалось в этом мире. Этим восьмерым очень важно было посидеть вместе и попытаться узнать то, что есть в затаенных мыслях каждого, для чего это нужно врядли кто из них мог ответить. В очередной раз они на секунду возвращались к условиям сделки, понимая, что уже ничего нельзя изменить, но затем опять с важным видом погружались в свои внешне незамысловатые разговоры, напряженно селектируя услышанную информацию. Пауз, которые должны были возникать в этом случае не было. Оказывается, что для их ликвидации, с целью облегчения беседы людям, не наученным ее вести, был придуман маленький сотовый телефон. Как будто сговорившись между собой, эти небольшие плоские коробочки периодически по очереди пищали, призывая своих хозяев к разговору. Хозяева прикладывали их к уху и говорили кому-то в сотовую сеть о своей исключительной занятости, кося глазами на партнеров, как бы проверяя эффект сказанного. Сотовый телефон легко отключался, но никто его не отключал - частота звонков подчеркивала важность собеседника, хотя чаще всего это были безобидные звонки скучающих любовниц, ревнивых жен, играющих детей или озабоченных мамаш.
Человек в черном вошел, стал у входной двери, расставив ноги на ширине плеч и не вынимая рук с карманов, скользнул своими черными очками по фигурам сидевших. Все, как бы повинуясь неслышимому приказу, встали из своих кресел и вышли с кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Остался стоять только один президент компании. Это был высокий, молодой мужчина, блондин лет тридцати пяти-сорока со слегка опухшим, можно сказать, что симпатичным лицом.
- Что?... - не понятно спросил он или просто сказал начало какой -то фразы, стараясь не смотреть в черные очки вошедшего.
- Долг, - холодным металлом прозвучал голос гостя и действительно в кабинете стало прохладно, но может быть это от того, что кондиционер очистил помещение от испорченного сигаретным дымом и теплом восеми тел воздуха.
- Я уже все отдал, - как бы оправдываясь тихо отвечал президент компании.
- Долг партии.
- Какой партии?
- Партия она всегда одна и ты из нее не исключался.
- Ее же уже нет, - в голосе президента послышались нотки облегчения.
- Партия - это идея. Идеи уничтожить не возможно - идеи вечные.
- Но в чем суть долга?
- Долг сути не имеет. А сейчас ты должен деньги.
- Какие еще деньги и за что?
- Партии нужно только то, что ей принадлежит по праву - взносы.
- Какие еще взносы, кому, куда? - Президент снисходительно отмахнулся рукой, но в этот момент времени его глаза все же настигли черные отблески очков. Президент почувствовал, как холодные ручейки пота потекли по вискам, спине. - Ах, да, взносы... Сколько?
Человек в черном достал небольшой листик плотного белого картона размером с визитную карточку и протянул ее сильно побледневшему бизнесмену.
- Сумма и номера счетов: рублевого, валютного, - его металлический голос как будто эхом зачитывал приговор.
- Почему так много? - это был не вопрос удивленного человека, это был вопрос бизнесмена, привыкшего считать.
- Проценты, инфляция, к которой и ты приложил руку.
- Это много, у меня нет, - слабеющий голос президента компании уже не выражал сопротивления или оправдания - он размышлял в слух.
- Ничего, найдешь, тебе не впервой...
Ровно через десять минут человек в черном заходил в офис другой компании, в кабинет другого президента...
******
... Нью-йоркскую биржу начало лихорадить. Известный многим биржевым спекулянтам индекс Доу-Джонса вел себя не то что странно - он был не предсказуем даже для тех, кто его определял. Началась громадное перемещение капиталов. Невидимые, но внушительные денежные потоки вливались в различные банковские структуры и далее стремились к тем самым счетам, как валютным так и рублевым...
******
...Осень...
Холодная поздняя русская осень - предвестник холодной зимы. Над Москвой зависли тяжелые темно-серые тучи, периодически выливая на застывший асфальт холодную и неуютную влагу дождя. Застывшие немые троллейбусы, трамваи и автомобили, неосвещенные окна и потухшие огни витрин, рекламных щитов пугающей мертвостью наполнили не так давно шумевшую столицу. Жесткие порывы ветра перемешивали мусор на широких и пустынных улицах. Временами на этих улицах организованной толпой или строем начинали двигаться люди...
Громадная толпа угрюмых людей, в коротких черных кожаных куртках шла по Новому Арбату. В руках они несли белые знамена и транспаранты с надписями требовавшими братства, равенства и свободы. Звучали военные марши. Время от времени можно было услышать выстрелы, крики, звон разбитого стекла и в кучах мусора появлялись белые куски ткани, обагренные красной кровью. Такие толпы могли появиться где угодно и в каком угодно количестве. Они захватывали офисы фирм, дорогие квартиры и машины президентов, директоров и бизнесменов, ставя кругом большую круглую печать с надписью “Все принадлежит народу!”...
...Изрядно похудевший, поседевший и уставший бывший президент бывшей компании стоял у окна своего бывшего офиса и смотрел на приближавшуюся массу в черном. Звучали торжественные звуки “Марсельезы”. Все, что он создавал в течении столь долгих лет рухнуло, как карточный домик во время урагана. Теперь у него ничего не было... кроме жизни. И он уже начал сомневаться кому принадлежит его жизнь - ему или народу...
- Разруха, кругом разруха, - задумчиво сказал он, прислушиваясь к своему голосу, который также пока принадлежал ему.
Бывший президент компании знал, что вся эта разруха финансируется из того самого счета, как рублевого, так и валютного...
Холодный ветер бросил в окно горсть мусора, в котором был кусок газетной бумаги с отчетливыми буквами названия газеты: ”Человеческая Правда”. Человек подошел к этой газете и посмотрел в текст передовицы, начинавшейся со слов: “Капитализм породил своего могильщика - пролетариат...”...