Ваня Ротор чистил от старой смазки пулемет МG-34. Хороший пулемет, во времена второй мировой войны считался самым лучшим, хотя и был немецким. Вы ведь знаете, что лучшим все считалось русское, потому что русские победили, а у победителей должно быть все самое лучшее. Знал Ваня Ротор, что у немцев было много чего лучшего, если бы у них было все самое худшее, то они войну не проиграли бы с потерями в пять раз меньше чем в союзных войск, ополчившихся на них. Нет, что ни говорите, пулемет MG-34 отличный пу-лемет: легок в эксплуатации, ремонте, надежен в любых условиях и бьет точно - любимый пулемет немецких диверсантов и всех партизан, воевавших с немцами. Может только не-много тяжеловат, но это и к лучшему - отдача меньше.
Достался пулемет Вани Ротору в наследство от отца. Много чего осталось в наслед-ство от отца Ване Ротору: инструменты разные, приспособления не понятные многим, штучки диковинные, но крайне необходимые. А самое главное - любовь к технике, это точ-но от отца. Отец Вани был самым знаменитым в округе механиком-самоучкой. Вот это его и сгубило - каждый хотел отблагодарить механика за оказанную услугу в ремонте редкой в те времена различной техники, а благодарить все умели только вином да водкой, по другому людей не научили благодарить друг друга. А отец Вани мог отремонтировать любой меха-низм: и часы старинные, и игрушку трофейную типа фисгармонии, не говоря уже о любых моторах, о которых отец Вани знал все, а чего не знал то домысливал или изобретал по но-вой. Фамилия, наверное, обязывала Роторов по мужской линии заниматься моторами, да и всеми механизмами. И, конечно же, во время войны отец Вани, как и каждый нормальный мальчишка, не мог пройти мимо доступной груды оружия - оружие ведь тоже механизм, да еще такой совершенный, люди всегда в первую очередь совершенствовали оружие... Много чего насобирал по полям сражений отец Вани, но почти все отобрали энкеведешники. И откуда они узнали о мальчишеских схронах? Догадывался отец Вани откуда, потому, что не знали сытые и злые дяденьки в фуражках с синим околышком о тех тайниках, о которых никто кроме отца Вани не знал. Вот и остался со времен войны новенький пулемет МG-34. Тогда здорово повезло шустрому мальчишке, еще секунду и пристрелил бы его часовой - успел мальчик украсть пулемет и несколько тяжелых коробок из патронами из машины с боеприпасами, едущей на передовую уже катящегося на Запад фронта. Кроме пулемета бы-ло еще одно “наследство”...
Когда отец Вани в пьяном состоянии попал под трактор и умирая открыл Вани ма-ленькую тайну своего детства, Ваня не подозревал зачем ему такое наследство, но найдите мне такого мальчика, который втайне не мечтал бы об оружии. И очень скоро получил “пер-вый подарок” от этого тайника Ваня Ротор. В тайнике кроме пулемета было еще две грана-ты, большие немецкие гранаты с длинными деревянными ручками. Они настолько хорошо сохранились, что даже пахли свежестью покраски, а ведь прошло столько лет. Не удержался от соблазна Ваня Ротор испытать хотя бы одну гранату.
Знал Ваня о предохранительной чеке и о времени горения запала и о осколках Ваня знал, поэтому и бросал гранату со специально приготовленного укрытия, но не мог предпо-ложить Ваня, что она так громко рванет, да еще так близко. Вроде бы и замахнулся Ваня Ротор сильно, да и сам среди сверстников считался не очень слабым, но этого оказалось мало - гранату нужно было не только уметь бросать, но и не бояться это делать...
Тогда показалось Ване, что на него обрушилось небо. Когда очнулся Ваня в больни-це, то все думали, что он оглох. Ему все рассказывали, что он чудом остался жив и даже без царапины, потому, что граната, как оказывается, взорвалась два метра от окопа, вырытого Ваней. Он то не видел куда бросил гранату - бросил и упал на дно окопа, думая, что далеко бросил часть отцовского “наследства”. Но не оглох Ваня, просто звуки до него доносились как бы издали, а говорить он не мог, потому и думали, что оглох. Даже милиционеры не сильно ругались, хотя участковый, фронтовик дядя Коля, обещал выпороть, когда Ваня оч-нется, он сразу определил, что у Вани контузия.
Долго лечился от контузии Ваня Ротор, год в школе пропустил, да и по это время тя-нется за ним след того “падения неба”: периодические головные боли, звон в ушах перед дождем и еще эпилепсия. Страшная это вещь - эпилепсия, если вовремя не помочь человеку, то он может и задохнуться от сильного спазма мышц лица, сжимающих горло. Но самое плохое, что эта эпилепсия начиналась неожиданно и именно тогда, когда Ваня начинал сильно волноваться, как еще говорят, “нервничать”. А можно ли прожить нашу жизнь без волнения, без нервного напряжения...
Чистил Ваня пулемет, проверял взаимодействие узлов и механизмов, и радовало Ва-ню отличное состояние пулемета. А ведь после того случая с гранатой перепрятал Ваня пу-лемет, патроны, гранату и больше четверти века не заглядывал в свой новый тайник, а вот пришлось...
Вчера вечером ехал как бы мимо участковый Потебенько и как бы невзначай крик-нул ему:
- Шкловского взяли теперь твоя очередь!
Может, вы не знаете, кто такой Шкловский, хотя о нем писалось и не раз, и даже в самом Киеве в столичных газетах. Шкловский или по другому Шакал был... Не понятно кем был Шкловский: милиция говорит, что бандит; бизнесмены называли его или компаньоном или крышей-рэкитиром; люди знали, что это лихой парень, державший в страхе всех мест-ных контрабандистов и тех, кто очень быстро обогащался не понятно за чей счет. Не знает Ваня, кем был Шкловский, но Ване он ничего плохого не сделал.
Как-то раз приехали к Ване крепкие парни на джипе “Ниссан” и попросили посмот-реть, что у них с мотором - еле тянул мотор. Ваня любил хорошие моторы и он не мог не помочь этому маленькому чуду японских автомобильных технологий - к утру он сделал этот мотор. А ведь его не могли отремонтировать даже в самой Одессе. Крепкие парни оказались с банды Шкловского, да он и сам тогда заезжал к Ване и не раз. Пригоняли ему машины битые и Ваня их восстанавливал, а однажды привезли и итальянскую штурмовую винтовку, заряжавшеюся специальным приспособлением. У ребят Шкловского заряд винтовки закон-чился, а зарядить ее по новому они не умели - трудно, наверное, в их работе без хорошей винтовки, а тогда еще были все эти события в Тирасполе и возле него. Ваня с винтовкой разобрался - сделал ей зарядное устройство. Приятно было Ване работать с парнями Шклов-ского. Во-первых, те всегда искренне восхищались Ваниным умением. А во-вторых, они щедро платили за работу. С телефоном они Ване помогли, звонить ему в случай чего. А еще сам Шкловский оставил Ване свою визитку и специальный номер телефона, по которому обращаться можно к самому Шкловскому за помощью. Шкловский многим помогал и дер-жал порядок на своей территории. Но милиция и таможенники очень быстро набрались си-лы и не захотели делиться с Шкловским прибылями, вот и отловили его. Народ волноваться начал: со Шкловским порядок был, а теперь милиция введет свой беспредел, как тогда быть. Народ то немного подрабатывал кто на контрабанде молдавскими винами и сигаретами, кто на румынских и болгарских шмотках, кто на рыбалке - а теперь как быть. Все знали, что милиция забирает себе все, да еще и посадить может, а вот Шкловский, тот только часть брал, но охрану обеспечивал, да и от собратьев по ремеслу ограждал. Конечно, люба палка имела два конца. Не любил Шкловский когда его обманывали. Если обманул кто, то считай, что можно прекращать свою деятельность - Шкловский за обман жестоко наказывал и не прощал. А вот с милицией всегда можно договориться, милиция не такая принципиальная и гордая.
Но Ваня контрабандой не занимался - Ваня, как и отец, был только механиком-самоучкой. В общем-то, Ваню и деньги не очень интересовали - ему работать за уважение труда своего радостно было, хотя и деньги помехой в уважении этом лишними не счита-лись, они как-то это уважение усиливали, что ли, и помогали дальше успешно трудиться. Ване то за работу и умения его в большинстве случаев никто платить не собирался, разве, что Шкловский, да еще приезжие какие. Как и отцу, приносили вино, водку, зная что Ваня не пьет и пить ему нельзя, приносили продукты, а кто и старую технику отдавал. Вот из старого “Запорожца” Ваня сделал амфибию, а из двух двигателей от разбитых мопедов и куска большой алюминиевой трубы он смастерил катер. А один из перекупщиков старых автомобилей за оказанные Ваней услуги отдал совершенно не ремонтопригодный “Пежо-307” 1978 года выпуска. Сделал Ваня этот “Пежо” теперь у него была своя машина. Много разных механических штучек было у Вани: и поливные системы, и кормораздатчик, и мини-пекарня, и маслобойка, и автоматическая сыроварка - да чего только Ваня не смастерил своими руками, впору музей сельской малой механизации открывать на Ванином дворе.
Но сегодня Ване была безразлична механизация труда - Ваня думал о своих обидах, о своей защите, защите от Потебенько, защите от жизни. Вишь ты, Шкловского взяли, так он подумал, что опять ему все позволено. Весь поселок знал о Ваниной истории с Поте-бенькой и все вспомнили о ней, когда узнали о аресте Шкловского.
А ведь Ваня тогда выручил Потебенько, а тот...
Потебенько по меркам заброшенного в Придунайских плавнях поселка жил хорошо. Он брал свою милицейскую дань со всех рыбаков, со всех торговцев, со всех тех, кого госу-дарство захотело уничтожить нищетой, но кто этого не хотел. Раньше таких людей называли труженники, а сейчас это были правонарушители, не хотевшие отдавать прибыль от своего труда прожорливым и неразумным законам, представленных в лицах таких же алчных, как Потебенько, своих представителей.
Купил тогда, года два тому назад, Потебенько машину себе новую - “Опель-Вектра” цвета перламутровый доллар. Напился он с кумом своим Богачом вдрыбадан и давай на новой машине разъезжать по точкам сбора дани. Кум Потебеньки, Богач являлся также представителем законной власти - он числился председателем поселкового совета. Так что, тандем участковый-председатель являлся несокрушимой поселковой силой властного без-властия. “Мы бугры, - самодовольно заявляли они”. И мало показалось “буграм” тогда соб-ранной дани и выехали они на измаильскую трассу, потрясти того кто попадется под их пьяную и законодержащую руку. Но сильно они тогда намешали в желудках своих и вина, и водки. И закончилось все это классическим наездом на бетонную опору линии электропере-дачи. Как два “бугра” остались живы, по этот день остается неразгаданной тайной малень-кого чуда. Хотя Ваня Ротор сразу определил разумность противоударной системы защиты надежной немецкой машины, надежность которой усилили два громадных пуза лихих и пьяных наездников - эти два бурдюка кишок, вина и закуски сработали, как хороший амор-тизатор, спася своих владельцев от переломов и даже от ушибов.
Притащили красавицу машину ставшую грудой металлолома Ване во двор тракто-ром ибо никакая СТО не бралась за ее восстановление; груда металла уже не может быть машиной - так думали все.
- Сделаешь, рассчитаемся, - только начальственно бросил фразой Потебенько Ване Ротору, даже не спросясь желания и возможности у того на восстановление машины.
И Ваня сделал очередное чудо человеческого труда, то чудо которое мы видим каж-дый день, но упорно его не замечаем. Ваня сделал машину не из желания угодить или страха ослушаться местного “бугра” - Ваня сделал машину, именно фактически сделал по-новой, из жалости к ней. Ваня считал всю технику живой и более человечной чем люди, и не мог Ваня бросить в беде красавицу так и не успевшую порадовать людей своей прекрасной ездой - машина не виновата в том, что попала в руки идиотам.
Ваня полностью разобрал все то, что осталось после аварии. Куски рамы, корпуса аккуратно разрезал, выровнял, того, чего не доставало, сделал по новой: что выточил, что выковал в своей маленькой мастерской. Многое, ох очень многое довелось покупать. Истра-тил Ваня не только все свои деньги, заработанные в основном в ребят Шкловского, но и пришлось продать почти все, что у него было ценного для других: свою амфибию, лодку, сепаратор и большую соковыжималку для винограда. Зная не порядочность Потебенько, Ваня на все покупаемые запасные части старался брать квитанции и другие финансово-отчетные документы, теряя на этом свои деньги, веря в то, что ему их вернут.
Целый месяц Ваня практически не выходил со двора, занимаясь изуверски исковер-канной машиной. Исхудал Ваня еще пуще прежнего и стал похожим на высохшую, заго-ревшую мумию, только глаза горели жаждой труда творческого, вдохновение глаза излуча-ли.
И вот, пришел тот день, и момент истины настал - мертвый металл ожил, машина, пережив смерть свою, стала практически новой, она фактически родилась заново и ни где-нибудь на заводах Германии, а маленькой мастерской Вани Ротора - простого гениального сельского механика-самоучки. Многие не верили в то, что это возможно - людям привычнее верить во все, только не в себя. Почти весь поселок приходил смотреть на машину, пришел и Потебенько с кумом. Ни тебе “здрасьте”, ни тебе “досвиданье” - пришли, покрякали свои-ми толстыми губами, завели машину, прокатились и лишь притормозив возле ошалелого Вани сказали:
- Хорошо, справился, могорыч с нас.
Ваня так и не понял, что произошло. У него забрали, ставшую частью его души ма-шину, забрали и все - так просто, так буднично. И пошел Ваня домой и участковому Поте-бенько. Почему пошел? Вы можете не поверить - он хотел возле машины своей побыть, по-говорить с ней мысленно, он хотел, чтобы его похвалили, чтобы ему сказали, что он самый лучший, ну и чтобы деньги, наконец, вернули.
Когда Ваня пришел, то застал участкового Потебенько и кума его Богача за столом пьянствующих, отмечающих, так сказать, успешность ремонта машины.
- А-а, вот и мастер, легок на помине, - тягучим от пьянства голосом промычал Поте-бенько, - садись, Ваня, выпьешь с нами.
- Спасибо, - ответил Ваня, - я не пью, мне нельзя. Я только пришел показать Вам расчет за ремонт.
- А ну, показывай, что ты там насчитал, - уже как-то по другому, зло что ли, сказал Потебенько - еще никто не выставлял ему счет, этим пока занимался только он.
И Ваня выложил на стол, заставленный тарелками и забросанный костями от рыбы, собранные квитанции за запасные части и краску к автомобилю “Опель-Вектра” цвета пер-ламутровый доллар.
- И сколько это получается? - недовольно спросил Потебенько, жирными толстыми пальцами перебирая бумажки.
- Тысяча шестьсот сорок долларов - это только по квитанциям за запчасти, - ответил Ваня, все больше смотря на отремонтированную машину, любуясь ею, как творением рук своих.
- Так, ты значит так, - уже твердым и почти трезвым голосом говорил Потебенько, - значит ты Ваня так. А лицензия на занятия ремонтом у тебя есть? А налоги ты платишь? А может и разрешение национального банка на проведение валютных операций у тебя имеет-ся? А может у тебя и сертификаты качества на то, что ты людям суешь, тоже есть!? - Стук-нул кулаком по столу участковый Потебенько и даже приподнял свой толстый зад. - Да ты знаешь кто я!? Я тебя, гавнюка, защищаю, покрываю - я закон, а ты с меня деньги требуешь. Вон отсюда, чтобы тобой и не смердело! А завтра мы с кумом проверим, чем ты занимаешь-ся и за что живешь, у меня уже есть сведения...
Обидно до слез стало Ване Ротору за обращение такое с собой, хлопнул он калиткой дома участкового Потебенько и домой пошел. Но не дошел до дому Ваня Ротор опять при-ступ эпилепсии случился, хорошо, что рядом люди оказались, вставили палочку в зубы и укол сделали, Ваня всегда с собой носил и палочку шприц одноразовый с ампулой.
И позвонил тогда Ваня Шкловскому, обиду свою излил.
А через час после звонка из Измаила два джипа приехало. И сразу при въезде в посе-лок отловили здоровые парни пацана какого-то и приказали показать им дорогу к участко-вому. Да слух быстрее джипов летел. На виду многих людей, босяком, в одних безразмер-ных штанах, на ходу одевая ремень с кобурой и пистолетом, удирал участковый в плавни возле лимана, а кум его - домой и в погребе закрылся. Кто им сказал, что это по их душу, так никто и не узнает никогда. Но кажется, они сами догадались, чувствуя страх без вины кон-кретной за вредности свои.
Приехали парни Шкловского к дому участкового Потебенько, а того уже и след про-стыл, и только жена крикливая осталась да двое детей наглых ни чего не боящихся, которых все дети поселка не любили и втайне желали поколотить, но боялись мести папы-милиционера. Жена, в отличие от своего мужа, худющая, но такая же злющая, а может даже злее была. Когда крепкие, бритоголовые парни спросили ее, куда муж девался, вежливо, между прочим, спросили, она так на них кричать начала и милицией угрожать, что те не выдержали и заткнули ей рот лентой липкой. А затем затащили ее в дом и привязали к бата-рее, и детей ее привязали. Потом, не спеша позакрывали окна, двери и втащили с кухни бал-лон с газом. Самый старший из бригады Шкловского баллон приоткрыл и когда газ начал со свистом вырываться, наполняя комнату запахом опасности и смерти, начал говорить ужас-ные вещи:
- Через минут десять я лишь выстрелю сюда, - сказал старший, похлопывая по за-плечной кобуре, - и ты, твои гнилые выкидыши, взлетите вместе с этим домом в воздух. Но ты можешь спасти и дом и детей, если скажешь где твой боров.
Приоткрыли липкую ленту, закрывавшую рот жене участкового, и она сказала, где искать мужа. Через полчаса участковый Потебенько пробовал оправдываться перед ребята-ми Шкловского. Ничего у него не получилось - ребята Шкловского не следователи из мили-ции, они верили только фактам. А поэтому самый главный вынес приговор:
- Значит так, ментяра, запомни - ты гнилой. И еще запоминай или записывай: две штуки зелени Ване за ремонт; штуку ему за моральный ущерб; пятьсот - за вызов бригады и две штуки на общак, плюс миллион карбованцев за бензин, который мы потратили. Счетчик включается сейчас и почасовый - час десять процентов...
Пробовал говорить Потебенько о том, что нет у него таких денег, но ребята Шклов-ского знали, что есть, а поэтому на слова внимания не обращали, а лишь молча и покрепче связали детей, жену и еще начали бензином дом обливать.
Через сорок минут извлек деньги из тайника участковый Потебенько. Ребята Шклов-ского честные были и лишнего не взяли, хотя в тайнике еще было, правда один из ребят по толстому лицу Потебеньки раз кулаком ударил и обидно обозвал это толстое лицо “свиной харей”. Посадили они Потебенько в его же машину и один из ребят за руль сел, и привезли они его к Ване, объяснив все, что нужно участковому и тот очень понятливо кивал головой, чувствуя холодное тело своего “Макарова” у себя же в боку.
Попросил извинения у Вани участковый Потебенько, деньги согласно бандитскому прейскуранту выложил и поклялся не мстить ему. Ваня, чувствуя вину свою и неудобство положения, хотел было отказаться от, как он полагал, лишних денег, но самый старший предупредил, что по законам братвы тот, кто отказывается, платит сам, а платить Ване не было чем.
Уехали ребята Шкловского. Загудел поселок и перестали все платить Потебенько - как платить человеку, который бегал в плавни прятаться, хотя его еще не били. Поехала делегация сельчан в Измаил к самому Шкловскому покровительства просить и защиты, по-тому, что увидели они наличие справедливости в делах его. Согласился Шкловский на предложение мелких торговцев, контрабандистов и браконьеров, и дешевле покровительст-во это обходилось селянам, дешевле и спокойнее. И хотя знали селяне, что затаил злобу в сердце и душе своей Потебенько, что не долго будет их ощущение справедливости и спо-койствия, но всеравно они так сделали - люди хотели что-нибудь поиметь от своей столь короткой жизни, впрочем этого хотят все даже Потебенько и его кум Богач. Много тайных стараний и усилий приложили они, чтобы наконец-то изловили и посадили в СИЗО Шклов-ского, который уже давно стал уважаемым бизнесменом, купившим не только районную власть. И в то время, когда Потебенько злорадствовал по поводу ареста Шкловского, то уже успел договориться о разделе сфер влияния с милицией и таможней - Шкловский умно ре-шил, что не стоит портить отношения с властями, бандитам лучше с властями сотрудничать. Но об этом еще не знали еще в поселке.
И вот поэтому Ваня чистил свой пулемет. Он знал, что если придет к нему участко-вый Потебенько - он будет стрелять... Хороший пулемет МG-34.