В вагон поезда, движущегося по Филейской линии метро, зашел человек. Это был мужчина пенсионного возраста, невысокий, слегка сутулый, худощав. Лицо его было чисто выбрито, а многочисленные глубокие морщины придавали ему вид много повидавшего своем веку. Одет он был немного странно - так в Москве уже никто не одевался, хотя такой стиль одежды помнили многие : потертая шапка-ушанка, стеганная на вате серая куртка (такие куртки еще называют ватниками), серые вытертые брюки, заправленные в старые и латанные хромовые сапоги. Все вещи были сильно поношенные, но чистые: воротник, когда-то синей, рубашки, хотя и изрядно вытерт, но блестел от крахмала и утюжки; на брюках отчетливо выступали хорошо отутюженные стрелки; сапоги матово блестели чернотой и, скажем не привычно, пахли забытым запахом дегтя. Перед собой мужчина толкал небольшую тележку на колесиках, обычно в таких привозят свой скромный товар мелкие уличные торговки. На тележке стоял обычный брезентовый, зеленого цвета рюкзак.
Он зашел и остановился у входа. Вагон был заполнен, но не до отказа, как это бывает в часы пик. Многие пассажиры начали обращать внимание на этого мужчину или старика - возраст и вид позволяли отнести его к той или иной категории.
В Москве можно встретить много разных чудаков и интересных, запоминающихся личностей. Но мы так перегружены своими собственными проблемами или настолько ко всему привыкли, что практически замечаем лишь то, что нас интересует, что нам нужно. Этот пассажир московского метро сразу привлекал к себе внимание. Чем именно? Одеждой? Вряд ли, на людей так одетых может обратить внимание только милиция, да и та по долгу службы. Но всем, кто его видел, запомнился его властный, жесткий взгляд, хотя фигура, поза в совокупности с одеждой могли натолкнуть на мысль, что этому человеку не привыкать к унижению, нищете. Небольшие, стального цвета глаза смотрели прямо, ловя чужие взгляды и заставляя каждого, увидевшего их, внутренне напрячься, как под грозным взглядом грозного начальника или судьи. Почему-то было очень трудно уйти, отвернуться от этого взгляда - он словно гипнотизировал.
- Граждане, минуточку внимания, - его тихий, отчетливый голос человека, привыкшего, чтобы его слушали, был слышен буквально всем пассажирам вагона. - Я знаю, что многие сейчас плохо живут и нуждаются в материальной помощи, поэтому я не буду у вас ее просить. Я сам хочу предоставить эту самую помощь нуждающимся.
После этих слов он открыл верхний клапан рюкзака и все пассажиры, да именно все и одновременно, увидели в нем деньги. Рюкзак был набит пачками денег в аккуратных банковских упаковках. Сколько их там было никто не знал, но все заметили, что пачек с мелкими купюрами в рюкзаке не было. Запах денег, удивительный и неповторимый запах денег наполнил воздух вагона, перебив все запахи метро.
- Подходите, граждане, не стесняйтесь, но не забывайте предъявить паспорт или документ удостоверяющий личность, а также оставить расписку в моей ведомости, - говоря это, странный богач вытащил из-за пазухи что-то очень похожее на амбарную книгу, к которой на веревочке была привязана простая ученическая шариковая ручка.
Пассажиры непроизвольно приблизились к рюкзаку, взгляды их выражали недоумение, восхищение, но наверное больше всего страх. Все сразу заметили, что на выцветшей фуфайке этого щедрого благотворителя, на левой стороне груди был виден отчетливый прямоугольник не выцветшей ткани, что могло ассоциировать только со вспоротым номером, какие пришивают жителям исправительных учреждений, называемых зонами. Руки, вскрывавшие рюкзак и вынимавшие амбарную книгу, были чистые, холенные, с белыми ухоженными ногтями, но покрытые замысловатыми наколками. Когда обладатель мешка денег говорил, то каждый мог заметить, что зубы его были не естественно ровные, белые, блестящие.
Вспышка недоумения, страха быстро погасла и каждый подумал о наличии своего паспорта, но благодаря усилиям мэра, по выявлению лиц не той национальности или прописки, паспорта и многие другие документы были у всех.
Первым к рюкзаку с деньгами подошел высокий, крепкий молодой парень в черной спортивной куртке с надписью “Dream Team”.
- Сколько дашь, дед? - спросил он.
- Сколько унесешь, внучек, - как бы заискивающе отвечал мужчина, но его взгляд останавливал действие необдуманных поступков.
Парень нагнулся к мешку, как бы собираясь взять деньги. Все пассажиры замерли в ожидании чуда, все хотели убедиться, что это не сон и не шутка.
- Стой, внучек, - рука в наколках прикрыла деньги, - документик, пожалуйста, я запишу, ты распишешься - все путем. Учет и контроль, и еще раз учет и контроль - так, кажется, нас учили классики.
Парень в недоумении, что ему делать, замер. Его оттолкнула пожилая, полная женщина в старом зеленом пальто с вытертым лисьим воротником.
- Я пенсионер всесоюзного значения, мне без очереди, вот мое удостоверение! - тонким голосом вскрикнула она, показывая какую-то красную книжицу пассажирам, а не тому, кто должен ее проверить.
- И это правильно, товарищи, - весело подхватил ее реплику обладатель денежного мешка, - пенсионеры, инвалиды, депутаты Думы, афганцы, чернобыльцы, жертвы репрессий, Герои Союза и России, кавалеры Георгиевского Креста и Ордена Почетного Легиона - все без очереди!
Поезд остановился на очередной станции метро, но никто не спешил к выходу, хотя несколько минут назад собирались многие. Мало того, из соседнего вагона начали перебегать пассажиры. И как это они заметили этого не обычного дарителя? Но, стоит отметить, что денег никто еще не получил.
Кроме пассажиров соседнего вагона в этот вагон устремились ожидавшие на станции. Образовался небольшой затор, хотя возле мужчины с рюкзаком было свободное пространство. Началась обычная, как в часы пик давка, сопровождаемая просьбами машиниста не держать двери, криками дежурной по станции и немного необычной озлобленностью желавших проникнуть именно в этот вагон.
Наконец-то, двери вагона закрылись и поезд двинулся по своему привычному маршруту.
- Так, мадам, - обратился к женщине в зеленом пальто, с удостоверением пенсионера всесоюзного значения богач в фуфайке, - Ваша фамилия, инициалы, номер паспорта, а вот здесь распишитесь, - и он вручил ей толстую пачку денег . - Пять миллионов, пожалуйста, так сказать, за трудовые достижения. А кстати, за какие, если это не государственная тайна?
- Я осваивала целину и строила Комсомольск, - гордо, крепким, почти мужским баритоном, ответила эта женщина, крепко прижимая пачку денег.
- Сами освоили и сами построили?!- толи спрашивал толи наиграно восхищался этот неожиданный кассир.
- Я была на руководящей работе, - женщина приосанилась и казалось, что еще немного и она начнет говорить какую-нибудь торжественную речь. Но ее быстро оттолкнули.
Видя, что сон или сказка становятся явью, народ зашевелился, загудел. Плотность тел, окружавших мужчину с мешком денег, возрастала и грозила приблизиться к плотности алмаза.
- Кто следующий? - деловито спросил богач и, как бы пытаясь рассеять последние сомнения еще настороженных людей добавил. - Граждане не бойтесь, деньги законные и имеются все соответствующие бумаги, печати и подписи.
- Я!
- Да нет - я!
- Почему это ты?!
- А ты мне не тыкай, щенок. Я ветеран!
- Да здесь все ветераны!
- Да пошел ты!...
Гул в вагоне нарастал. Очередную пачку денег получил тот, кто назвался ветераном - старичок, под болоньевой курткой которого можно было увидеть значок “Победитель соцсоревнования”.
- Дед, проверь не фальшивые ли, - посоветовал кто-то ему из толпы.
- Начали проверять деньги. Они оказались не фальшивые.
- Отдай, сволочь, отдай! - вдруг завопил ветеран. - Все пенсионеров грабят!
И тут, та сила, которая как-то еще сдерживала людей, резко ослабла. К мешку потянулось множество рук. Какое множество различных рук жаждали денег! Крепких и мозолистых почти не было, но были руки холенные в перстнях; были руки грязные, но не от работы; были руки уставшие и энергичные, болезненные и крепко-розовые, даже были руки представителя чернокожей Африки... И все они держали паспорта, удостоверения, справки и много разных бумажек, картонок с фотографиями и без, но обязательно с печатями и подписями. Казалось, что все документы, касающиеся личности, кроме тайных досье, придуманные бюрократами-чиновниками представлены этими руками. Какому-то школьнику не было чего показать и он вытащил свой дневник, развернув его на той странице где была пятерка... по физкультуре. И все обладатели этих документов жаждали льгот. А ведь каждый день придумывается новый документ, формально дающий такие права...
Поезд двигался дальше. На остановках в этот переполненный вагон, его же пассажиры, ни кого не впускали. Кого отталкивали силой, кого словами, одновременно выпихивая на наружу тех, кто уже успел получить свою долю. Получившие деньги, возмущались грубостью и не очень торопились выходить, глубоко затаив слабую, почти неимоверную надежду - отхватить еще чуть-чуть. Но народ, привыкший быть бдительным, особенно когда дело касалось получения чего либо, не мог допустить этого даже теоретически. А по сему, счастливые обладатели невесть откуда свалившейся пачки денег, все, без исключения выдворялись на перрон и после минутного сожаления старались быстро покинуть метро.
Когда есть некая цель и когда существует определенная общность людей, стремящихся достичь этой цели, тогда сразу возникает необходимость организовать процесс по достижению этой цели. В этом случае сразу выделяются лидеры, которые начинают “защищать интересы народа”, которые на удивление совпадают с их интересами. Так как кто-то потребовал себе две пачки, потому что имел два паспорта и доверенность от какого-то члена семьи “...на получение денег в сберкассе №...”, раздались возгласы:”Больше пачки не давать!” А ведь в пачке купюрами в 50 000 было пять миллионов, а это, по тогдашнему курсу было около тысячи (!) долларов США. Затем было предложено пропускать вперед беременных женщин и инвалидов, насчет инвалидов вначале не было споров, но вот кого считать беременным, народ засомневался - современные средства науки могли фиксировать беременность чуть ли не сразу после зачатия, таким образом, каждая женщина - пассажирка этого вагона могла предъявить свои права. Инвалиды же имели удостоверения, по которым они ездили бесплатно, да и могли пользоваться другими льготами, что уже настраивало людей против предоставления им еще одного преимущества, тем более не оговоренного ни в одном государственном акте. Вопрос с инвалидами снялся очень быстро, когда к мешку с деньгами пробрался здоровенный детина и предъявил удостоверение инвалида первой группы.
- У меня травма черепа, я за свои поступки не отвечаю! - Кричал он и его уже начали бояться, уж очень он был здоров и выглядел свирепо и к тому же был пьян.
Но у страха есть граница и она закончилась когда “инвалид с травмой черепа” потребовал себе десять пачек денег якобы на лечение. И он был не прав. Он забыл, что жадность - это не порок - это большое свинство по отношению к другим.
- Сейчас мы тебя точно инвалидом сделаем! Да оторвите вы ему его поганый череп вместе с травмой, пусть ему новый поставят!
Стихия алчной толпы является самым могучим проявлением силы коллектива и она способна сокрушить любую, даже не сокрушаемую силу. Посягнувший на десять пачек, не получил ни одной и в итоге с позором был вытолкан на следующей остановке.
После этого случая инвалиды, пенсионеры, да и другие “льготчики” как-то приутихли, а безапелляционно претендующих на свое право кавалеров Ордена Почетного Легиона в этом вагоне не оказалось. Может он и был там, но, в страхе потерять свой орден, промолчал. Процесс выдачи наладился или как сказал бы один мой, да и ваш, знакомый:”Процесс пошел...”
“Процесс пошел”, но не так быстро как бы этого хотело большинство его участников, то большинство, которое получало, так как выдавал деньги только один человек. Этот единственный не спешил и был по бухгалтерски щепетилен: он внимательно рассматривал документ, сверял фотографию с оригиналом; аккуратно, четким почерком записывал вид документа и все его атрибуты; он также, в специальную графу, заносил серию и номер первой и последней купюры пачки так как деньги были все новые, не бывшие в употреблении, поэтому-то они так сильно пахли...деньгами. Свою дотошность щедрый нувориш объяснял тем, что “денежки счет любят”, что “и так это государство разворовано”, потому что с него “могут спросить”. Его объяснения находили понимание в народе, которому все же хотелось получить свое, как они считали, причитающееся им, побыстрее.
Было бы наивным предполагать, что странные события в этом вагоне метро прошли бы не замеченными мимо тех, кому по долгу службы положено все замечать и пресекать и которым очень часто помогают сознательные (не иначе) граждане. Что интересно, самыми сознательными оказались те кто получил деньги, они из-за своей скромности и стеснительности лишь позвонили куда следует, не являясь пред теми кому это нужно на очи. Но народ всегда, если потребуется, узнает своих героев, если не в лицо, то по духу. И вот на очередной станции метро пассажиры увидели крепких парней в серо-стальной форме с лихо-заломленными черными беретами - это был ОМОН.
Если бы рядом с этим вагоном находился кто-то, умеющий читать чужие мысли, то он услышал бы только два отчаянных мысленных вопля каждого из пассажиров:”Как жаль - не успел получить свое! - и второй, - Зачем я ввязался в эту историю?!” Вторая мысль была очень слабой и издавалась не всеми.
Крепкие парни действовали быстро и очень профессионально, они всегда так действуют если люди этого не хотят. Мужчину с мешком денег грубо, хотя он не сопротивлялся, практически вынесли на руках два крепких, похожих на близнецов, омоновца. Тот, цепко держа мешок, тащил за собой и тележку, к которой мешок был привязан. Большинство пассажиров были задержаны и милиционеры начали проверять их документы - если нужно востановить то, что называется порядком, то лучше всего начать проверять документы. И в метро начал воцарятся обычный суматошный порядок. Москвичи и гости столицы садились и сходили с вагонов поездов метро, быстро направлялись к эскалаторам. Тех, кто захотел быть зевакой, рассматривающим очередную успешную операцию ОМОНа, тот же ОМОН просил не задерживаться и при этом смотрел так, что каждый понимал - нужно идти, иначе точно посадят.
Мужчину с мешком вывели через служебный ход и привели в какой-то кабинет без окон, таких кабинетов есть очень много в лабиринтах подземелья. В кабинете стоял один желтый канцелярский стол и один такого же стиля стул на котором восседал толстый милиционер в звании полковника. Один из вошедших омоновцев молча взял мешок, открыл его и показал содержимое полковнику. Другой положил на стол, изъятые у владельца мешка: паспорт, какие-то квитанции, амбарную или канцелярскую книгу. Все это происходило в полной тишине, что говорило о отличной выучке милиционеров.
Полковник, шевеля толстыми складками жира на лице, которые образовывали щеки, веки , губы и подбородок, лениво листал паспорт, может быть даже читал, что в нем написано.
- Так-с, - издал он звук не понятно откуда исходивший, так как за общим движением лица движение губ было не заметно, - фамилия?
В общем-то было не понятно спрашивал он или просто удивлялся прочитанной фамилии. Мужчина в фуфайке стоял, зажатый двумя молчаливыми омоновцами и смотрел на свои бумаги, которые перебирал полковник.
- Ну-с, почему молчим? - Судя по всему этот вопрос адресовался задержанному, так как на него были направлены два маленьких черных зрачка, блеснувших из-за амбразуры жирный век.
- А что говорить? - Недоумевая, криво улыбаясь, поинтересовался бывший щедрый пассажир.
- Ты кто?
- Вы ко мне? - переспросил охраняемый в старой фуфайке.
- К тебе, ты что глухой или решил в дурку поиграть? - голос полковника заскрипел раздражением.
- Тогда почему на “ты”, да и Вы не представились, как и эти двое, мужчина показал глазами на омоновцев, - и на каких основаниях я задержан и изъята моя личная собственность?
Полковник посмотрел на одного с омоновцев. Тот сильно ударил в район почек задержанного. Он как-будто ожидал этого и успел слегка развернуться, для того чтобы удар получился скользящим. Но удар всеравно получился очень сильным, мужчина качнулся и припал на одно колено.
- Сержант, - обратился он к тому кто бил, - Вы наверное это сделали зря - это уже превышение власти.
Бивший сержант, левой рукой за ворот фуфайки приподнял задержанного, немного развернул его и опять ударил в тоже место, правда, удар был уже послабее.
- Это уже лишнее, сержант, - злобно прохрипел пострадавший, - я ведь пожилой человек и могут быть необратимые повреждения. Смотри, чтобы не пришлось отвечать по-серьезному, ведь полковник отмоется - он же приказ бить не отдавал.
- Молчать, падаль! - У молчаливого сержанта оказалось есть голос.
- Никогда не оскорбляй незнакомых людей, сынок - неизвестность всегда опасна, - пробовал унять спесивое рвение по службе молодого милиционера задержанный, но грубым и сильным толчком был поставлен на колени.
Полковник как-будто не замечал действий своего подчиненного.
-Так-с, и какая у нас фамилия? - опять шевеление жирных складок лица издало вопросительные звуки.
- Лиходейцев Степан Данилович, 1931 года рождения, прописан по Скатерному переулку 21 квартира 6, русский, трижды судим, признан рецидивистом, кликуха Лихо, доволен, мент, - голос задержанного был спокоен, в нем появились нотки жесткости и бескомпромиссности.
Возникла пауза.
- Ну-с, господин рецидивист, а деньги откуда? - Полковник спрашивал снисходительным тоном, как будто перед ним сидит мальчик с неуемной фантазией.
- Перед Вами лежат счет-справки на мое имя, датированные сегодняшним числом, о выдаче мне определенной суммы наличными. Там же список серий и номеров выданных денег. Это легко проверить - в банке есть копии и такие же копии есть у моих юристов.
На лбу полковника также появились складки. Создавалось впечатление, что полковник думал. Но полковник действительно думал. Он просчитывал всевозможные варианты последствий от принятого решения. Поведение задержанного говорило о том, что тот был уверен в своей правоте и что после его задержания могут быть эти самые “последствия”, но вот какие - полковник не мог предугадать точно.
- Так-с, почему Вы, гражданин Лиходейцев, так-с, с такой суммой без охраны и что Вы там делали в метро? - тон полковника был уже не столь грозным, скорее всего официально-вежливым.
- Со своими деньгами я могу делать все что хочу, как с охраной так и без нее.
- Мда-с, - продрожали пухлые губы полковника, а его толстый указательный палец начал крутить диск на телефонном аппарате, установленном на столе, - проверим-с счас, проверим-с, - и приложив трубку у уху, полковник кому-то сказал, - Коля, это я, значиться так, проверь ка там у себя Лиходейцев Степан Данилович, 31 года рождения, прописка по Скатерному переулку 21, квартира 6. Угу-м, да срочно! Нет, все к черту - это немедленно!
Полковник был уже немного не доволен, может быть тем таинственным Колей.
- Так-с, значиться, что Вы делали в вагоне метро с таким количеством денег и почему в связи с вашей персоной отмечалось нарушение общественного порядка и создавались помехи движению транспорта, которые чуть не привели к катастрофе и многочисленным людским жертвам?
- Господин полковник, не делайте столь скоропостижные выводы - этим занимаются следственные органы, а последнюю точку поставит суд.
- Поставит, конечно-с, поставит, - почему-то самодовольно, с причмокиванием молвили толстые складки губ полковника, - служащие метро и очень много свидетелей утверждают, что именно Вы, гражданин Лиходейцев, были причиной беспорядков, мешающих устойчивой работе транспорта, а это, сами-с понимаете... Это уже статья-с и если Вы, как утверждаете, рецидивист, а это мы проверим, тогда Вам опять не повезло. Так-с, что Вы там делали?
- Деньги раздавал. Оказывал материальную помощь тем, кто в ней нуждается.
- А кто в ней нуждается, интересно-с?
- Каждый мне говорил сам.
- А деньги Вы забрали у богатых и решили раздать бедным? Так-с? Не оригинально.
- Что Вы, господин полковник, деньги я взял, вернее заработал у государства, о чем свидетельствуют различные финансовые документы.
- А потом Вы решили пойти в банк и раздать все заработанное честным трудом. Мда-с, да не оскудеет рука дающего.
- Не оскудеет - так как бездонна рука берущего.
- Философ значиться, так-с. Робин Гуд и философ...
Полковник закрыл глаза и молча теребил бумаги задержанного. Зазвонил телефон. Полковник снял трубку. По мере того, как он принимал информацию от голоса с телефонной трубки, складки его лица начинали двигаться интенсивней вверх - вниз, а губы втягивались и вытягивались вперед в виде толстой трубки.
- Гм-у, угу, тек-с, гу, вот оно значиться так-с, - таковы были его звуковые реакции на услышанное, толстые, как обрубленные ветки узловатого дуба, пальцы левой руки выстукивали такт какой-то мелодии, а может и не мелодии, - хорошо, Коля, разберемся, - закончил разговор полковник.
Полковник вынул из шухляды стола лупу, лампу ультрафиолетового свечения и начал внимательно изучать паспорт Лиходейцева, при этом от озабоченно шевелил толстыми змейками губ, желваков.
- Похоже Вы действительно Лиходейцев, но тот ли Лиходейцев, за которого себя выдаете...
И в этот момент времени неожиданно отозвался другой молчаливый омоновец, стоящий возле задержанного.
- Товарищ полковник, это же Лихо. Это падло уже много натворило бед - все зло в департаменте от него. Давайте грохнем при попытке к бегству - нам же спасибо скажут. А деньги сдадим в какой-нибудь приют.
- Сынок, ты не прав. У нас правовое государство и только за эти слова я могу сгноить тебя если не в тюрьме, то в могиле, - наиграно мягким и ласковым голосом прокомментировал реплику омоновца Лиходейцев.
- Да ты погань лагерная, ты смеешь мне угрожать! - Зарычал омоновец, он схватил Лиходейцева рукой за шею, резко развернул его и сильно прижал лицом к стене, несколько раз ударив кулаком в бок.
- П-п-п-у-у-с-с-ти, гад, не подписывай себе приговор, - угрожающе засычал, прижатый лицом к стенке рецидивист.
- Рядовой, прекратите! - раздался истошный крик полковника. - Назад!
Но рядовой омоновец еще несколько раз ударил лицом в стенку Лиходейцева.
- Сколько эта мразь будет распоряжаться нами, страной зэки правят, - не унимался милиционер, нанося дополнительные удары кулаком в район поясницы, в бок.
- Сержант, уймите его! - приказал полковник, стоящему рядом другому омоновцу.
- Саня, перестань, - говоря это сержант одновременно захватил руки бьющего рядового.
Тот, кого назвали Саней, вырвался и нанес еще один удар ногой в живот падающему Лиходейцеву.
- Каждый сраный бандит имеет больше прав, чем самый заслуженный работяга. Людям жрать нечего, а он деньги разбрасывает!
Рядовой омоновец уже не вырывался с цепких объятий сержанта а лишь выражал свои эмоции гневной речью.
Дверь кабинета резко открылась и в кабинет ворвалось два двухметровых, коротко стриженных молодца. Выражение их лиц было такое, как в омоновцев накануне проведения операции - спокойные, уверенные лица, владельцы которых ничего не боялись и были готовы действовать решительно. Эти двое были одеты в длинные серые, отличного кроя пальто, в шикарные черные костюмы и светлые рубашки. В руках у них были короткоствольные автоматы. За их спинами стояли омоновцы, подбежавшие на шум.
Лиходейцев, вставая с пола, правой рукой держался за лицо, а левой делал медленное движение, как будто запрещал кому-то и что-то.
- Н-н-е-е-н-надо, ребята, все путем, все нормалек, никого не трогать, деньги заберите, - глазами указал он на мешок с деньгами, лежавший на столе полковника.
Расталкивая омоновцев и двух громил, в кабинет , как небольшой вихрь, влетел небольшой, довольно таки упитанный молодой брюнет в тонких очках в оправе желтого металла. Он был одет также, как громилы, но пальто было черного цвета, костюм серого, а рубашка кофейного. В руках у него был плоский портфель-дипломат, которым он размахивал как булавой или щитом, что зависело от обстановки.
- Я адвокат, Крушевский Эмиль Ярович, - крикнул он в сторону, застывшего в позе горы жира, полковнику, а затем бросился к Лиходейцеву. - Как вы, Степан Данилович, моя помощь нужна?
- Эмиль, пошел к черту, засранец, я же тебе сказал ждать пока не позовут, - зло прошипело Лихо.
- М-может врача? - это уже отозвался полковник.
- Пусть тебе принесут ночной горшок, мент, - презрительно ответил Лиходейцев и властно скомандовал двум великанам с автоматами и мешком денег, - пошли с этого нужника.
Омоновцы в дверях молча расступились. В внезапно наступившей тишине, через живой коридор, состоящий из омоновцев. медленно, походкой хозяина, шел воровской авторитет Лихо. За ним следовали, даже не пряча оружие, его два телохранителя и адвокат.
Вдруг тишина лопнула.
Рядовой омоновец, злобно пинавший до этого задержанного рецидивиста, вырвался с ослабевшего захвата сержанта и с криком:”Бей этих гадов, ребята!” - бросился на вооруженную охрану Лиха. Нападение было внезапным. Один из охранников упал сразу, потеряв сознание от сильного удара по выбритому затылку. Другой лишь успел развернуться как сразу был сражен ударом ноги в пах и коленом в подбородок. Лиходейцева охватил ужас...
Молчаливые омоновцы ожили и все разом набросились на ... своего товарища...
******
Этот телефон не звонил - он пел соловьем. Трубку сняла чистая холенная рука, с аккуратно обработанными ногтями и вся покрытая замысловатыми наколками.
- Ал-ле, слухаю вас.
- Лихо, братан, привет, ты читал сегодняшний “Экспресс”?
- Крест, отвяжись, я тебя умоляю. Ну ты же знаешь: чурка не читатель - чурка писатель. Что там такое?
- Слушай и тащись. “Вчера, около полудня было совершено дерзкое вооруженное нападение на одного из самых известных столичных предпринимателей и меценатов - Лиходейцева С.Д.. По свидетельству очевидцев нападавших было несколько человек, одетых в милицейскую форму. Они пытались захватить мешки с деньгами, которые господин Лиходейцев выделил для адресной помощи нуждающимся. Стоит отметить, что бизнесмен сам лично принимал участие в этой благородной и гуманной акции. Бандиты действовали быстро и решительно, чувствовалась работа профессионалов. Но рядом находился сотрудник московского ОМОН рядовой Мальцев Александр Юрьевич. Он смело бросился в неравную схватку с грабителями, но был смертельно ранен. Незначительные ранения получил сам господин Лиходейцев и его охрана, не имевшие оружия. Бандитам всеже удалось похитить деньги.
Господин Лиходейцев С.Д., не смотря на громадные материальные потери, распорядился выделить 25 000 долларов США семье погибшего милиционера.
Оперативная группа МУРа провела предварительное расследование. В интересах следствия его данные пока не разглашаются. Но по данным нашего источника, это дело рук чеченских экстремистов, которые таким образом добывают деньги на вооружение”.
- Ну, Лихо, ты даешь. А сам то как?
- Немного сломан нос.
- Кто?
- Да так себе, Дон Кихот один.
- А-а-а. Бывает и газеты немного правды пишут. Но ты то можешь решить ряд проблем?
- Крест, о делах вечером, в клубе.
- Окей. Но ты молоток, Лихо - это надо же: и мента замочил, и премию семье...
- Ну все, пока, - рука в наколках положила трубку.
- Причем здесь я, - задумчиво сказал Лихо, - его же свои... Здесь я безгрешен.
И он щелкнул по носу массивное золотое распятие, висящее над широкой кроватью.
...........