- Чертов телевизор, - недовольно буркнул Иван Тимофеевич, стукнув кулаком по фанерному корпусу старого лампового телевизора с претензиционным названием “Ре-корд”, пытаясь таким старым и испытанным способом добиться изображения или хотя бы звука в этом информационном узурпаторе цивилизации.
Но телевизор упорно не мигал голубым экраном и был безмолвен, как мертвая рыба. Он и так уже очень давно установил своеобразный рекорд существования и функ-ционирования, чем отчасти оправдал свое название, хотя, как вы понимаете, у рекордов нет границ. И хотелось Ивану Тимофеевичу чтобы продлился век первопроходца теле-вещания - нам всем так хочется, чтобы привычное было вечным, но так не бывает, даже столь привычная нам наша жизнь и то... увы... Чтоже требовать в 2000 году от телевизо-ра выпуска 1968 года, к тому же телевизора подаренного дежурным, ночным заправщи-кам на суточной автозаправке самим шефом, шефом, имеющим в день левого дохода, не облагаемого никакими, кроме бандитского общака, налогами, примерно равного стоимо-сти двум-трем телевизорам самого последнего поколения и даже с дистанционным управлением. А дистанционное управление очень пригодилось бы. Лежишь себе на ку-шетке и только кнопочки нажимаешь, переключая селектор каналов, выбирая одну из четырех принимаемых в этом районе программ. Нет, нельзя на заправке ночью без теле-визора, особенно после двенадцати ночи - с ума можно сойти от безделья, а хуже того - уснуть. И стоит только уснуть дежурному заправщику, так сразу что-нибудь случается: то шланг обрежут, то фонарь скрутят, а то сам шеф с проверкой нагрянет. Шеф - тол-стый мордоворот, которого все знают по кличке Сема, но называют Семеном Михайло-вичем, увольняет за любое нарушение правил, которые он сам и устанавливает на своей частной собственности в виде автозаправочной станции. А любое нарушение означает одно - лишение работы. Не пыльной, но реально оплачиваемой работы, что, согласитесь, в наше время, когда общим правилом стало не платить, не маловажно. А найти другую такую трудно. Ну, где найти такую еще работу, чтобы можно было лежать и смотреть любимые и запрещаемые женой ночные передачи о сексе и эротике, особенно когда ты пенсионер и тебе шестьдесят четыре года - что еще смотреть по этому телеящику...
Любил Иван Тимофеевич смотреть телевизор и в особенности вот эти самые пе-редачи, про “это”. Он не знает почему, но любил. Раньше, как все, увлекался футболом и хоккеем и по это время уверен, что лучше знаменитой тройки: Петров, Васильев, Харла-мов - никто в хоккей и не сыграет, может еще сам Всеволод Бобров, но он уже умер дав-но. Любил также смотреть передачи о политике, о международных отношениях: “Меж-дународную панораму”, “9-ю студию”, “Новости” - все такое разное, чтобы было о чем с мужиками за пивом поговорить, да поспорить. А вот теперь, когда с женой, вроде того уже того не того, сами понимаете чего, нравилось ему смотреть эти передачи, а еще сказ-ки детские и ужастики - не обычное и непрывычное любил смотреть по телевизору Иван Тимофеевич, того, что раньше не досмотрел, а может и не прожил, а нужно было. Очень взрослые, как и очень малые дети любят сказки, сказки о нашей жизни, но такие, чтобы мало чем напоминали нашу настоящую жизнь.
Но телевизор, окно в другой мир, света и видений разных не излучал, сломался он и, как это не печально, на этот раз навсегда, хотя Иван Тимофеевич об этом ничего не знал и надеялся на то, что телевизор к следующему дежурству починят.
В связи с этим не столь важным, но обидным событием, предстояло Ивану Тимо-феевичу провести немного скучное дежурство в мысленных разговорах с самим собой. Мы очень часто обогащаем или убиваем время своей бесценной жизни вот такими разго-ворами с самым понятливым собеседником, находящимся внутри нас. О чем мысленно беседовал Иван Тимофеевич? Да о всем, что видел по ... телевизору. Скучная повседнев-ная жизнь была настолько привычная, настолько размерена, что о ней и спорить не хоте-лось. Это жена его, Надежда Константиновна (почти, как Крупская), любит по любому поводу скандалы устраивать, потому, что болеет она без скандалов и поэтому Иван Ти-мофеевич не обижается на нее - он не хочет, чтобы она болела. А вот с телевизором можно было спорить о чем угодно - телевизор не болел и не огрызался, и даже очень часто соглашался с Иваном Тимофеевичем, а может это Иван Тимофеевич соглашался со своим единственным собеседником, боясь потерять и его. И вот те напасть - испортился телевизор.
И начал думать Иван Тимофеевич о том, чтобы сделали не ломающиеся телевизо-ры и такие в виде книги, чтобы можно всегда с собою его носить и где нужно разворачи-вать и смотреть. А еще желательно, чтобы этот телевизор имел все программы, а лучше чтобы еще больше программ, чем в Киеве, где дочка живет, чтобы можно было по на-строению выбирать. А вот если бы телевизор был, как человек, ну такой же, как тот, с которым Иван Тимофеевич всегда мысленно беседует...
- Бензин есть? - звонкий дикторский баритон прервал раздумия Ивана Тимофее-вича и он с удивлением обнаружил, что глаза у него были закрыты.
А когда он глаза свои открыл, то увидел того странного пацана, мальчика лет так тринадцать-пятнадцать (акселераты они сейчас все - сколько им лет не разберешь сразу).
- Извините, бензин есть? - говорило это юное создание хорошо знакомым голосом какого-то телевизионного диктора, вот какого Иван Тимофеевич никак не мог вспом-нить.
- Бензин, какой еще бензин? - Иван Тимофеевич, не доволен тем, что прервали его раздумия по поводу совершенного телевизора, посмотрел на большие электронные часы, висящие на стене, опять повторил свой бессмысленный вопрос, - Какой еще бензин в полтретьего ночи?
- Да весь, что у вас есть, - паренек, говорящий голосом диктора, мило улыбался, - мне нужен любой бензин, что у вас есть.
- Сколько? - Иван Тимофеевич включил кассовый аппарат.
- Все тридцать четыре тонны двести сорок три килограмма, находящиеся в цис-тернах автозаправки. - Вундеркинд замигал своими близорукими от наполнявшего их ума глазами и виновато добавил, - я забираю весь бензин.
Похолодело внутри Ивана Тимофеевича, грешным делом подумал он о рэкете, о грабителях и разборках между бандами, а то откуда этот пацан знал такие точные дан-ные о содержимом вкопанных в землю цистерн, чего даже Иван Тимофеевич не знал, да еще требовал весь бензин. Но не должно, вроде бы, этого быть - Сема сам бандит знаме-нитый на всю округу, да и пацан этот хлипким каким-то выглядел: худенький, кожа бледная, не здоровая, головастый, уши торчком, прическа “бобрик-пионерский” - маль-чик-отличник и больше ничего. Но сейчас молодежь знаете какая - они такое могут при-думать, что ни одному Стивену Спилбергу не снилось. Иван Тимофеевич с опаской вы-глянул в окошко - нет ли там банды какой, а рука его инстинктивно потянулась к потай-ной кнопке вызова милицейского патруля. Но банды Иван Тимофеевич не заметил, а вот рука его застыла, ибо разум его пребывал в некотором недоумении - он такое увидел...
Представьте, что вы увидели большой и очень черный автомобиль (а может это и не автомобиль) круглой формы и без колес. Он был побольше КРАЗа и настолько чер-ный, что сам казался ночью. И у вас бы рука застыла от недоумения разума.
- Это что? - спросил Иван Тимофеевич.
- Да-а, это моя машина. Немного сбился с пути, вот и произошел перерасход го-рючего, - небрежно махнул рукой юноша с голосом диктора.
- А откуда ты? - спросил Иван Тимофеевич, подсознательно стараясь протянуть время и понять, что ему делать дальше.
- Да, далеко, - толи юноша, толи мальчик махнул неопределенно рукой в сторону ночного неба и, мило улыбаясь, добавил, - отсюда не видно.
- А бензина сколько тебе нужно? - переспросил Иван Тимофеевич, стараясь при-стально смотреть в умные глаза сияющего света разума будущего поколения.
- Полностью весь, - говорило подрастающее будущее с безукоризненным голосом, ну очень знакомого диктора, и чистосердечной наивностью молодого лица, - Вы не вол-нуйтесь я заплачу за все, Вы будете очень довольны.
Не понятно почему, но верил Иван Тимофеевич этому пацану, не смотря на его совершенно не понятную просьбу и еще более не понятную машину. И он, как бы согла-шаясь, кивнул головой открывая окошко для приема денег. В какое-то мгновение вы-движная полочка наполнилась пачкой денег в крупных купюрах, как и откуда появились эти деньги Иван Тимофеевич так и не сообразил. Но тщательно пересчитав их, он убе-дился, что сумма точно соответствовала заказу на все тридцать четыре тонны двести со-рок три килограмма и даже «на чай» был маленький остаток. Иван Тимофеевич даже подумал о премии за которую можно купить на барахолке старый, но исправный телеви-зор, но вспомнив толстого и жадного Сему, он понял, что премии у него не будет.
- Давай, вставляй шланг в свою машинерию, - сказал Иван Тимофеевич, с трудом закрывая кассовый аппарат, наполненный деньгами. - Знаешь, как это делается?
Пацан доброжелательно, без снисходительности и наглости свойственной всем этим вундеркиндам, улыбнулся и кивнул своей большой, но детской головой. Он как бы погладил насадку шланга и тот извиваясь черной змеей сам уткнулся в черный бок странной машины. Иван Тимофеевич включил насос. Смотря, как под высоким давлени-ем бензин перекачивается с цистерн в круглое черное тело машины ночного клиента, Иван Тимофеевич засомневался, что три с половиной десятитонных цистерны поместят-ся в это не понятное творение. Конечно же, свои сомнения он решил разрешить вопро-сом:
- Слышь, - обратился он к пацану, внимательно наблюдающем за процессом за-правки, - а поместится весь бензин в твою машину?
- Да, Вы не волнуйтесь, - понимающе улыбался не созревший до полнолетия юноша, - пятимерный уплотнитель материи.
Что такое “пятимерный уплотнитель материи” Иван Тимофеевич не знал, но по-чему-то он верил каждому слову этого юноши. И начал понимать Иван Тимофеевич, что диктору с таким голосом он всегда верил больше чем другим дикторам, но что это за диктор, он так вспомнить и не мог - вот если бы был телевизор...
Удивительно быстро опустели цистерны заправочной станции и шланг, все так же извиваясь змеей, как при подключении к черной машине, вернулся на свое место ожида-ния очередного клиента.
- Спасибо, - улыбнулся стриженный хлопец, - очень приятно было посетить ваши края.
Он не спеша подошел к своей машине и та как бы поглотила его. Ни одних две-рей, люков или просто отверстий Иван Тимофеевич не заметил - юноша как бы раство-рился в черноте своей машины. Затем послышалась легкая дрожь воздуха, тихий свист и небольшой вихрь поднял столб пыли, в котором исчезла и сама черная и круглая маши-на, она как бы слилась с вихрем.
- Придумают же люди, - подумал Иван Тимофеевич и посмотрел на часы, элек-тронные часы на стене по- прежнему показывали полтретьего ночи. Знал Иван Тимофее-вич, что электронные часы нельзя остановить, потому, что они двигаются под воздейст-вием электронов, а те, как известно всем квантовым физикам, остановить не возможно потому, что... Черт его знает почему нельзя остановить электроны, может потому, что развалятся атомы, а если развалятся атомы... Иван Тимофеевич когда-то увлекался науч-ной и технической литературой, но в последнее время все больше увлекался научными передачами по телевизору, больше чем передачами про “это”. Он много знал о НЛО, полстергейт, снежного человека, египетские пирамиды, золото инков и Атлантиду, и даже о космическом излучении, но он не мог даже представить себе, что будет, если ос-тановить электроны и развалятся атомы. Было над чем задуматься в отсутствии телеви-зора и отчего почесать затылок, чем и занялся Иван Тимофеевич. И в момент самого ин-тенсивного чесания затылка и вызывания таким образом интенсивной мысли заметил Иван Тимофеевич тот странный предмет. На старом поцарапанном, исписанном столе, поверх старых, зачитанных газет лежала толи большая плоская книга, толи красивая папка, толи... Не понятно почему, но подумал Иван Тимофеевич о телевизоре, может потому, что предмет неким образом напоминал эти современные компьютеры NoteBook, их показывали в рекламе, не так часто, как рекламу стирального порошка и жевательной резинки, но показывали.
- Может Сема забыл, - подумал Иван Тимофеевич несуразную мысль, потому что Сема ничего не забывал - злопамятен и жаден был Сема.
И взял осторожно Иван Тимофеевич в руки этот странный предмет. Легким он оказался, как тонкая детская тетрадка, хотя большим был, как, скажем, букварь. И раз-вернул эту “книгу” Иван Тимофеевич. И... Возник перед ним светящийся тончайший экран.
- Телевизор, - понял Иван Тимофеевич.
Почему телевизор, он не знал, но понял, что это именно не что иное как телеви-зор, а еще он с благодарностью подумал о том светлом мальчике или юноше на странной темной машине. Он подумал о дикторе, голосом которого говорил тот мальчик. И на эк-ране возник диктор новостей первого государственного канала, которому почему-то все-гда верил Иван Тимофеевич, даже когда тот говорил явную, а не сокрытую, как обычно, ложь - очень доверительно и уверенно говорил этот взрослый диктор с наивными дет-скими глазами. И вот сейчас диктор рассказывал последние новости, очень похожие на бессмысленные новости каждого дня. Но с затаенным волнением слушал Иван Тимофее-вич о не понятных событиях в дальних странах в которых он не был и никогда не будет, мысленно возмущался он новостями о событиях в своей стране, понимая что ни коим образом не в силах изменить их. Потом ему захотелось узнать, что показывают на других каналах. И этот странный или чудесный телевизор, повинуясь желаниям и мысленным приказам Ивана Тимофеевича, переключался на другие каналы, показывающие тоже са-мое...
Уволился Иван Тимофеевич с автозаправочной станции. Скандал утром был: приехали люди заправляться, а бензина нет. Сема приехал возмущенный этим событием и даже обозвал Ивана Тимофеевича “старым хреном”, но когда увидел всю выручку и подсчитал свою прибыль да еще в не фальшивых, а новых и крупных купюрах (любил такие Сема), немного успокоился и даже похлопал Ивана Тимофеевича по плечу. Но, всеравно, Иван Тимофеевич сделал вид, что обиделся, мол работал целую ночь, как вол, а благодарности никакой. Да какой смысл было торчать ночью на этой заправке, рискуя жизнью за хозяйское добро и ради чего - телевизора то уже не было на этой заправке, но зато был телевизор у Ивана Тимофеевича...
Уходил в лес, в поле или на рыбалку пенсионер Иван Тимофеевич, беря всегда с собой завернутый в газету свой удивительный телевизор. И смотрел Иван Тимофеевич по нему все что хотел, чего душа и разум желали. Он даже узнал, что будет если остано-вить электроны - ничего, в общем-то, такого и не произойдет, никто даже ничего не за-метит. А еще он узнал, как работает пятимерный уплотнитель материи и как люди нор-мальные живут, и как работают их большие черные машины, которые вовсе и не боль-шие и не черные - это мы их такими видим, потому, что у нас нет таких телевизоров. Много чего узнал Иван Тимофеевич из этого телевизора, много чего он мог бы расска-зать, но кто бы его слушал - мы ведь верим только себе и тому диктору с приятным бари-тоном и детским выражением лица, располагающим к восприятию всей лжи нашей жиз-ни без которой наша жизнь нам кажется совсем не нашей...