Цокот копыт по мостовой, запах конского навоза и пота, как все это надоело, еще это недостроенное здание на углу улиц, долго ли ему стоять в лесах. Окна такие громадные - зачем только, непонятно, и еще этот босяк с протянутой рукой…
Роман был зол. Он только что ругался с женой, и все, казалось, ему мешало. Он торопился.. Кажется у босяка нет глаза.
- Подайте…
Роман остановился, теряя пол минуты, пошарил в карманах мелочь и аккуратно положил в протянутую ладонь копейку. Не давать просящему было не в его правилах.
В просторном светлом помещении, с высокими потолками, прямо в центре сидел человек в черных очках, перекладывая папки. Роман осмотрелся, думая туда ли он попал. За соседним столом сидела барышня в беленькой кофте. Она что-то писала, макая вечное перо в чернильницу. Да, похоже он попал куда нужно, это была редакция.
Роман подошел к человеку в черных очках:
- Здравствуйте, я к Зорину.
- Я Зорин, здравствуйте.- человек поднял голову и посмотрел на Романа черными круглыми стеклами. А вы Роман Михайлович Рыбников? Слава Богу, вы нас нашли, а то мы переехали.
- Да, он самый. Вызывали? Чем могу служить?
- Я тебя звал вот по какому делу. Только ты можешь справиться. Статья на первой полосе. Надо написать ярко, красиво, так чтоб пробрало. Я читал твои статьи, ты нам вполне подходишь. Сделать надо четко, чтобы вызывало действие, у тебя такие способности. – и он подал Роману листок бумаги, исписанный карандашом.
- Вот данные.
« Угнетение крестьян в усадьбе Волково.
Помещики расстреляли 10 крестьян. Повесилась семья. Сколько еще жертв предстоит? Рабочий класс угнетен, все об этом знают. Рабство долой! Вся система рушится. Коммуна вперед!»
Роман оторвал взгляд от записки.
- Это правда? Зачем помещику расстреливать своих крестьян? Они ему нужны.
- Тебе дали, пиши, нужен аванс, получишь хоть сейчас.
Роман перечитал еще раз, положил листок перед Зориным.
- Так все-таки это правда?
- Слушай, ты что уперся, ты будешь писать или нет?
Роман переминался с ноги на ногу, Зорин продолжал, - Или ты уходишь навсегда, или пишешь, выбирай, только правда за нами, большевиками…Поучаствовать в историческом моменте… боишься? Революция неизбежна, не ты, так другой…
Роман взял листок со стола, Зорин продолжал, - Статья серьезная, на первой полосе. Тебе удача улыбнулась, покажи свой талант.
- Я должен поставить свою фамилию?
- Придумай себе фамилию.
- Начнутся волнения?
- Ясно дело, начнутся Нам это и нужно. Знаешь, как там .. «Глаголом жги сердца людей»
- Не буду я её писать, - Роман резко положил листок на стол, и направился к двери.
- Стой сказал, куда пошел, ну не дурак ли ты?
- А если бойня начнется я …
- Что, испугался в истории поучаствовать?
Роман посмотрел в круглые стекла очков Зорина и подумал: «Интересно, какого у него глаза нет, левого или правого? Черные очки носят только слепые.»
- Кто, я испугался? Ничего я не испугался., - Роман опять взял листок в руки и положил в портфель.
- Тебе нужно изложить эти факты, так, чтобы…
- Я понял.
- Вот и хорошо. Завтра утром жду тебя со статьей. Получишь двадцать рублей.
«Ничего себе!», - Роман быстренько прикинул, что сразу раздаст долги, и еще останется. Им с женой прожить можно не худо целый месяц.
Роман шел домой писать статью. Как её написать. В голове вертелись фразы для названия «Освобождение»?, или нет, может «Долой царизм, долой буржуазию!» Нет, это слишком опасно, про царизм лучше не писать – для многих царь – батюшка.. Может не писать вообще? Я не напишу, другой напишет, им никакой проблемы.
Городские ласточки низко летали над прохожими. «Дождь, наверное будет, - подумал Роман и свернул в подъезд доходного дома, где они с женой снимали комнатку .
В подъезде воняло кошками и какой-то неуютной сыростью. Роман всегда стремился пробежать через этот неприятный отрезок пути как можно быстрее. Он не переносил этот запах вместе с видом отвалившейся штукатурки, сырыми загнившими дранками. Он хотел переехать в лучшее помещение, но пока не хватало средств. Да, конечно, его Верочка красавица, умница, но уж очень много денег уходило на её дорогие кружева и юбки. А она выросла в достатке. Роман закашлял, кажется он простыл, и постучал в дверь.
- Как мне скучно было, дорогой, ты на меня еще злишься?
- Нет уже не злюсь.
- Вот и хорошо. Ну и как сходил, есть заказ?
- Есть, только я думаю, может от него отказаться?
- А что такое, почему?
Роман открыл портфель и подал листок жене.
-«Помещики расстреляли десять крестьян? Семья повесилась? …» Что это, я не понимаю?
- Вот это и надо написать.
- Но это не может быть правдой. Ты же знаешь, как мой покойный батюшка относился к крестьянам. Какой смысл помещику расстреливать своих крестьян.
- А может и есть такие, раз мне эти факты дали.
- Проверить можно?
- Как проверить?
- Поехать?
- Проверить что ли все это? Если взять извозчика, на поезд .. – Роман вытащил из кармана часы, - успею.
- Тебе покушать надо, ты голоден, я знаю, ты вон опять кашляешь.
- Некогда мне есть. Давай с собой возьму.
Вера завернула в платок хлеб с кусочком колбасы, упаковала все в портфель, и Роман не присев даже ни на минуту, бегом проскочил сквозь вонючую лестницу на тротуар.
- Извозчик.. эй извозчик, сюда.
- Куда прикажете, барин?
- На вокзал, и как можно быстрее.
Перрон вокзала в серой паровозной копоти и угольной пыли, свисток, звон колокола. Роман не успевал. Нужно было пробежать до билетной кассы, и можно было успеть, но бежать не хотелось, а паровоз уже начал пыхтеть, колеса медленно сделали первый оборот, потом второй , открылся клапан и машинист дал два гудка.
« Опоздал….. Ну что ж, напишу так.»
Статья сперва не клеилась, нужные слова не приходили. Роман несколько раз рвал написанное. Потом пришло какое-то внутренне спокойствие, отстраненное состояние, как будто это вовсе не взрывная статья, а рассказ о приключениях молодого гусара и красивой барышни. Захотелось поцеловать жену. Нет, это не то состояние, тут должно быть другое. Должно быть резко, отрывисто, как строй солдат, чеканящих шаг, как призыв к бою.
«…Сколько можно терпеть! Поднимайте головы!...Рабочий люд имеет право знать правду..»
Верил ли он в то что писал? Конечно. Рабочий класс должен быть освобожден, это было бесспорно. Но где-то в глубине все еще шевелилось, уменьшаясь в размерах сомнение «а надо ли это писать»?
Ночь, перо скрипит, в тусклом свете керосиновой лампы видно как расходятся чернила на дешевой некачественной бумаге. Сладко посапывает жена, ворочается во сне.
Роман статью переписал начисто, перечитал, - красиво получилось, - и удовлетворенно лег спать уже под утро, забыв, что надо еще придумать фамилию.
- Ну как, получилась статья? - приветливо спросил его Зорин.
Роман молча открыл портфель и протянул ему два листа, исписанные фиолетовыми чернилами. Он наблюдал за реакцией Зорина, пока тот читал статью. А Зорину нравилось, это было видно, несколько раз он хмыкнул, и произнес: «Ну ты загнул… Молодец.. А вот это убери, лишнее. Все правильно, хоть песню пиши… К третьему съезду РСДРП…
Короче, молодец, получи гонорар. … Нина, выдайте ему двадцать рублей. Газета «Правда» почитает своих авторов.»
В портфеле лежало много денег, за одну ночь было заработано, сколько зарабатывалось за месяц, да и то не всегда.
Роман купил себе новую шляпу, жене духи, и направился домой досыпать, - можно было расслабиться.
……………………………..
« Газета «Правда», газета «Правда», свежие новости, свежие новости. Помещики расстреливают крестьян, рабочие повесились. Поднимайте головы, Рабочий люд имеет право знать правду!»
Роман узнал знакомые фразы, выбежал из квартиры в тапочках и купил газету у босоного мальчишки.
Статья на первой полосе была без подписи. Газета пахла свежей краской. Роман отметил для себя, что наборщик в этой газете хороший – строчки все ровные, лишь в двух местах буквы выбились из ряда, подпрыгнув вверх.
- Напечатали, - сказал Роман жене, показывая статью. Вера рассмотрела.
- Может ничего страшного, ведь твоей подписи нету?- от неё пахло новыми духами.
- Нету. Ничего страшного.
Супруги заканчивали завтрак, когда в дверь постучали. Роман открыл – это был Федор, однокашник по университету, друг детства и просто друг.
- Ты не видел, купил тут у мальчишки – он протянул газету Роману, - что делается. Что выдумали, суки, Это ж я понимаю, ты понимаешь, а рабочие безграмотны, их только задень, верят любому слову, особенно газете. На почитай. Я бы эту тварь, что написала, собственными руками… На бунт народ поднимают, почитай-почитай…. Что делать? Надо срочно что-то делать с этой газетой. Еще название какое придумали, а… «Правда»!
- Это я написал.
- Что!?
- Это я написал. Революция неизбежна
- Что!? Глаза открой!
- Я…, - резкий удар в челюсть сбил Романа с ног. Федор оказался сверху Романа, и лупил его нещадно, как простой мужик
- Мальчики, мальчики, вы что как…. Федя…Рома, Ромочка. Ты ему нос разбил, тут кровь… - она попыталась оттащить Федора.
- Тут много крови, тут очень много крови. - произнес Федор и отпустил Романа, - тварь, ты понимаешь что ты сделал?! Талантливый писатель!
- А что я такого сделал?
Роман встал , вытирая кровь из носа мокрым полотенцем, поданным ему Верой..
Федор вышел за дверь.
- Рома, у тебя синяк под глазом, надо пятак приложить.
- Это ничего, это не страшно.
Приступ сильного кашля свалил его на застеленную кружевным покрывалом кровать.
После драки Роман слег в постель. Уже зажили синяки под глазами, уже не болела челюсть, но общая слабость не давала Роману подняться. Вечерами его мучил сухой противный кашель, хотелось ничего не видеть и не слышать.
- Рома, встань, тебе надо покушать. Поешь, пока горяченькая.
Есть не хотелось, Вера раздражала своей заботой. Он начинал тайно ненавидеть её тонкие изящные пальчики с колечками, кружевные воротнички, красивые карие глаза, которые недавно так любил. Тем не менее, она единственная, кто связывал его с внешним миром.
- Вера, что там в городе слышно?
- Ничего. А что ты имеешь ввиду?
- Ну говорят что?
- Куры на базаре подорожали, аж по полтиннику, сало подорожало, а у князя Вершинского двойня родилась - мальчики. Вот радость то! Двойня, да еще и мальчики.
- Тьфу ты, дура баба. Я спрашиваю, рабочие что говорят, на фабриках.
- Не знаю. Я туда не хожу. Только вот у купца Карепова два магазина разгромили, он сам еле жив остался, сейчас, говорят прячется где-то.
- Купи мне газету.
- Хорошо, какую?
- Любую, только«Правду» не покупай.
Роман закашлялся и прикрыл рот простыней. На белой ткани проступили кровавые пятна, он их скомкал, чтобы Вера не заметила.
Вера ходила долго, когда вернулась, Роман уже спал, она не стала его будить и занялась шитьем.
- Купила газету-то, - это было первое, что произнес Роман, открыв глаза.
- Купила. Это не «Правда», это «Рабочая правда».
- Давай, - Роман взял газету, - Так… Ульянов… Зорин… Ростовцева… Что-то я не пойму, они же в «Правде». А вот, … «газета извещает своих читателей, что переходит на нелегальное положение и будет издаваться под разными названиями. Правде не закроешь глаза!»
- Непонятное что-то, - сказала Вера.
- Что тут непонятно? Почитай мне, - Роману было тяжело держать вертикально газетный лист.
- «Рабочие не ждите милости от хозяев! Поднимайтесь на праведный бой! Фабриканты отнимают последнее, что есть у рабочих – их жизни. В Берестово и Закладниках они растерзали 27 человек. Революция неизбежна! Долой эксплуататоров трудового народа! Их добро нажито вашим трудом…»
- Вера, хватит, я не могу, – Новый приступ кашля душил долго и жестоко, казалось легкие выворачиваются наизнанку, оставляя кровь на наволочке, простыни.
- Вера, дай тряпку, не видишь, что ли?
Вера подала полотенце, Роман продолжал кашлять.
- Столько крови…
Федор все-таки пришел . Увидев состояние друга, он, купил дорогое лекарство. То ли от его посещения, то ли от правильного лечении, но Роману стало легче. Похоже Федор простил его, стал навещать каждый день. Как-то Вера, вернувшись с рынка застала Федора, сидящим на краю кровати. Федор говорил спокойно, чувствовалось, что подыскивает слова помягче, чтобы как можно меньше ранить больного:
- Не надо было тебе писать.
- Меня заставили
- Никто тебя не заставлял, ты сам написал. Ну ты хоть понял, что ты сделал?
- Наверное. Только не все я там придумал, мне дали бумагу.
- Ничего ты не понял, лежишь тут, ничего не знаешь. Я вот тебе газеты принес, на почитай.
- Прочти мне.
- Хорошо. «Петербургские ведомости, май 1904года» - Беспорядки в Берестово и Закладниках. При грабеже в давке погибло 27 человек, ранено… что-то я потерял цифру .. ранено тридцать два. Царь опасается революции. Забастовки на мануфактурах, еврейские погромы..»
- Хватит, я не могу это слышать!
- Федя, не надо, умоляю тебя, он же болен.
- Это правда.
- А ты проверил?- спросил Роман.
- Проверил. Я был в Закладниках, страшное дело. Мужики озверели. Ну что ты на это скажешь?
- Не знаю. Я никогда ничего не буду придумывать! Никогда!
Он прожил еще неделю, оставив Веру молодой вдовой и без средств к существованию. Революцию он не увидел.