Вот какой забавный случай произошел в нашей семье много лет назад в 1960 г. В тот год наша мама Лена приобрела четыре абонемента в Концертный зал имени П.И. Чайковского Государственной филармонии. Как и в наши дни, тогда там регулярно проходили выступления ведущих солистов, симфонических оркестров, хоровых, хореографических и фольклорных коллективов. Все наши ближайшие родственники посещали эти культурные мероприятия, следуя принципам «кому что нравится» и «кто сегодня не занят».
Однажды получилось так, что составить компанию маме никто не смог. Чтобы билеты не пропали, она пригласила на концерт подругу с её маленькой дочкой и своего отца – моего дедушку Василия Никифоровича Кузьмина. Ему тогда было около 53 лет, но он всё ещё продолжал понемногу трудиться – то дворником, то слесарем.
Изрядно намаявшись за рабочую неделю, дедушка не шибко горел желанием совершать на ночь глядя утомительный вояж почти в самый центр Москвы, на площадь Маяковского. Однако когда мама сообщила ему, что на концерте будет выступать не кто-нибудь, а Государственный академический русский народный хор имени Пятницкого, у дедушки сразу загорелись глаза, и больше уговаривать его не пришлось. Уж очень он любил русские песни.
Дед родился в 1907 году в Дмитровском уезде Московской губернии в многодетной крестьянской семье, в деревне Шустино. После окончания 4-х классов деревенской церковно-приходской школы в селе Ильинское, его отдали в ученики к сапожнику или, как тогда говорили, в «мальчики». Этот отрезок его жизни как будто срисован с Ваньки Жукова из рассказа А.П. Чехова «Ванька». Мастерская хозяина находилась в конце Сретенки, возле Храма Живоначальной Троицы на Листах. Рядом бурлил огромный Сухаревский рынок, колоритно описанный писателем В.А. Гиляровским в книге «Москва и москвичи». Набравшись неизгладимых детских впечатлений, дедушка потом всю свою жизнь будет вспоминать строгие порядки, царившие в доме «дяденьки». Однажды Василий нашёл чужой кошелёк и тут же отдал его хозяину. Или как в феврале 1917 года он бегал смотреть на рабочих и солдат, которые «шли плечом к плечу мимо Сухаревой башни и Спасских казарм, а жандармы по ним стреляли».
Собственно, с тех далёких времён всё дедушкино существование проходило в окружении нехитрого сапожного инструмента, кусков кожи, резиновых набоек, железных подковок, дратвы со щетиной да чужих стоптанных башмаков. Даже работая лесником или шорником на военном заводе, он никогда не бросал своего ремесла.
Одевался дедушка более чем скромно: простая косоворотка, потертый пиджак, галифе, яловые сапоги и замасленная кепка.
Собираясь в филармонию, он спросил совета у моей мамы:
– Дочка, в чём мне на концерт ехать?
– Пап, туда надо одеться поприличнее, – ответила мама. – Доставай выходной костюм, белую рубашку и новые ботинки.
Действительно, в бабушкином гардеробе, насквозь пропахшем нафталином, висел старомодный чёрный костюм из недорогой ткани. Костюм был куплен в комиссионном магазине по случаю и наряжали дедушку в этот праздничный наряд только при самых исключительных обстоятельствах, например, когда надо было идти к кому-нибудь в гости или на похороны. И хотя он чувствовал себя в этом костюме как не в своей тарелке, ради такого случая пришлось прифрантиться.
Мама критическим взглядом окинула непрезентабельную дедушкину фигуру и вложила в нагрудный карман его пиджака носовой платок.
– Так будет лучше. Только, пап, не надо в него сморкаться, ладно? – предупредила она.
– А… глаза вытирать можно? – озадаченно спросил дедушка. – Они у меня на морозе слезятся.
Итак, приехали они в концертный зал, разделись в уютном гардеробе, потом чинно погуляли по фойе и осмотрели величественный интерьер. К своему немалому удивлению дедушка обнаружил в боковом кармане своего пиджака три шоколадные конфеты «Мишка косолапый» и всех угостил ими.
После звонка они благополучно расположились в самом первом ряду – в удобных мягких креслах. Сидят себе, с удовольствием наслаждаются русскими народными песнями в исполнении всемирно известного хора. Дедушка, так тот буквально млеет – ещё бы, всё-таки первый раз в жизни ему такое довелось слушать и наблюдать наяву, а не сквозь линзу телевизора КВН.
Когда первая половина концерта была в самом разгаре, сзади донеслись сдавленный шёпот и пререкания. Недовольные слушатели стали оборачиваться и шикать:
– Тсс!.. Тихо, не шумите!!..
Между тем прославленный хор затянул очередной всенародно любимый топ-шлягер:
"Вдоль по улице метелица метёт,
За метелицей мой миленький идёт…"
И вдруг по огромному залу разнёсся зычный женский крик, напоминающий крик человека, заблудившегося на многолюдном базаре или в дремучем лесу:
– Ва-а-ся!!!.. Ва-а-а-сь!!.. Ты где-е-е?!!..
Что такое? Голос казался до боли знакомым... Мама с дедушкой поворачивают головы – так и есть! По проходу между рядами вприпрыжку бежит их бабулька, одетая в залатанный домашний халат, валенки с калошами на три размера больше и пуховой платок, крест накрест завязанный на пояснице. Её преследуют две билетёрши – интеллигентного вида седые старушки с пачками программок в руках. Возбуждённо размахивая программками, билетерши кричат:
– Гражданочка, которая приехала из деревни! Куда вы?!!
– Остановитесь! Стойте, вам говорят!!
– Вася-а-а-а!! Вася-а-а-а!!! – настырно продолжает голосить бабушка на весь зал, пытаясь перекричать хор. Однако уровень профессионализма у исполнителей настолько высок, что они, как ни в чём не бывало, продолжают наяривать в «автоматическом режиме»:
"Ты постой, постой, красавица моя,
Дозволь наглядеться, радость, на тебя!"
– Мама! Мама! Мы здесь! – крикнула ей моя мама.
Наконец, бабушка заметила своих и юркнула на свободное место где-то в соседнем ряду. Посторонний шум в зале сразу утих, поэтому билетерши временно оставили нарушительницу в покое.
Едва начался антракт, бабушка стремглав кинулась к маме и дедушке. Те ровным счетом ничего не понимали и в глубокой растерянности ждали от неё каких-либо разъяснений. Однако вместо этого бабушка, молча и проворно запустила руку, чуть ли не по самое плечо во внутренний карман дедушкиного пиджака, и принялась там сосредоточенно шарить. Через пару секунд напряженное выражение с её лица исчезло, сменившись полной умиротворённостью.
– Ой, Вася, как хорошо, что я успела! – облегченно выдохнула бабушка, вынимая из дедушкиного кармана тощую пачку денег. Деловито послюнявив пальцы, она, как говорится, «не отходя от кассы» пересчитала сумму, состоящую в основном из мелких купюр.
– Слава Богу, целы… – перекрестилась бабушка – Все 55 рублей.
И тут же набросилась на деда:
– Старый ты чёрт! Почему ты мне заранее не сказал, что наденешь этот костюм?! Я там в пиджаке свою пенсию спрятала.
Поняв, в чём дело, мама, её подруга и дедушка принялись смеяться, а бабушка неожиданно заплакала:
– И что вы ржёте, как окаянные?.. Я домой пришла, никого нет, костюма тоже нет… Соседи говорят, Василий твой на концерт уехал... Да кто ж его знает, думаю, вдруг он эту заначку найдёт да пропьёт кобыле под хвост или потеряет, или в автобусе вытащат. А как нам потом жить?.. До зарплаты считай больше двух недель…
Бабушку успокоили, после чего все довольные отправились в буфет, где купили всем по бутерброду с чёрной икрой, две бутылки лимонада и бутылку «Жигулёвского» для дедушки.
– Так это… Может нам два пива взять? – деловито предложил дед.
– Ща-ас! Разевай рот шире! – отрубила его бабушка. – Тебе только дай губы помазать!
Бабушка объела пустой хлеб по периметру икры, а оставшийся кусочек стала заворачивать в салфетку.
– Мам, что ты делаешь? – удивилась моя мама.
– Отвезу внучатам, пусть икорки попробуют, – простодушно объяснила бабушка.
Не успели её отговорить от этой затеи, как на рисовались две давешние билетёрши. Они были настроены весьма решительно и, цепко ухватив бабушку под руки, наперебой принялись её стыдить:
– Гражданочка, как же вам не стыдно! Ворвались в зал без билета, в затрапезном виде, кричали, как оглашенная!
– Вы что обещали? Что только ключи от дома у мужа возьмёте – и сразу обратно. А сами что? Уселись в партер на самые дорогие места, а потом ещё в буфет пошли – вон бутерброд с икрой взяли!
– Немедленно покиньте концертный зал, слышите?!
– А то милицию сейчас вызовем!
Бабушка не сопротивлялась. Радостная оттого, что деньги, отложенные на пропитание семьи, не пропали и ей не придётся влезать в долги, она покорно позволила препроводить себя в фойе. Там гардеробщица, неодобрительно покачивая головой, выдала ей её старенькое демисезонное пальтишко. Бабушка извинилась за причинённое неудобство и вышла на улицу, осторожно закрыв за собой высокие входные двери.
28.03.2007 г.