Дракон Васильич с трудом открыл левый глаз своей правой или левой головы (как смотреть) и… ничего не увидел. Все тяжелее и тяжелее открывать глаза, и все меньше и меньше хотелось чего-то видеть. Какая-то матовая пелена вместо светлой картины пробуждения. Дракон Васильич попытался несколько раз подряд закрыть и открыть свой левый глаз, чтобы вызвать промывающую слезу. Мелкая слезинка, а может и не слезинка, а всего лишь капля сырости с трудом появилась на краешке века и очень медленно, слишком медленно начала растворять пелену глаза, скрывающего все прелести мира.
- Что здесь прекрасного?... – подумал дракон Васильич, - Все одно и тоже.
Старые камни, покрытые мхом, из которых сложены стены, видели так много веков и тысячелетий, что даже сам Васильич в пылу математической дерзости не мог сосчитать, сколько лет простоял замок его предков. Когда-то, будучи совсем молодым трехсотлетним драконом Васькой он попытался разобраться в древних заклинаниях, проклятиях, а заодно и узнать свою родословную и историю родового замка. С заклятиями он разобрался быстро, проклятия он и так знал с рождения. А вот с родословной начались какие-то не понятные проблемы – все так оказалось запутанным, что дракончик Васька чуть не потерял свою первую чешуйку на одной из трех голов - Васька чуть не полысел. Ой, сколько разных архиваторов, писак и ведущих журналы семьи драконов, журналистов, значит, хотели добавить что-то свое, а больше всего они желали добавить себя в генеалогическое дерево семьи драконов. Сильнее всего умиляло, потом удивляло и возмущало молодого представителя семьи драконов то количество челяди, которое пыталось представить доказательства своего родства с некоторыми членами семьи драконов, путем, так сказать, внебрачных связей. Глупые – они не знали, что драконы внебрачно не размножаются – драконы размножаются вегетативным путем, что-то типа почкования. Когда созреют необходимые условия, когда понадобятся миру драконы, тогда от дракона отделяется почка и произрастает в виде нового дракона или даже его части. Этим можно объяснить возрождение отрубленных голов – голова появляется на месте отрубленной, когда это нужно. Кому и когда нужно возрождение драконов никто толком не знал – драконы знали, но никому не говорили – это была тайна законов природы, а драконы тайн никому не выдавали, может потому, что сами этих тайн не знали (а вы то знаете, зачем живете?).
Беда, а может и не беда, а обычное явление всей нашей необычной жизни заключалось в том, что дракон Васильич был последним из драконов на Земле. Почки не отпадали и не произрастали из них новые драконы – значит, драконы были уже не нужны…
Драконы, в общем-то, интересное явление природы. Многие не правильно думают, что драконы есть что-то ужасное, что способно извергать огонь, есть прекрасных принцесс и творить разную гадость типа уничтожать посевы, города и драться с рыцарями или богатырями. Нет, совсем нет. Драконы, как и все живое во Вселенной (а драконы живут не только на Земле) занимают свою необходимую для развития жизни и всего, что есть вокруг, нишу. Драконы есть и были, надеемся, что еще будут, санитарами Добра.
Что такое санитар Добра? Во, это интересный вопрос. Вы же знаете, что есть Добро и Зло, и что чаще всего оно бывает в одном лице или различить их не очень просто, а порою и не возможно - а ведь многим так хочется сделать это. Мало того, Зло умеет так притворяться, что чаще всего Добро и страдает безневинно от хитрых козней и интриг Зла. И вот в этом случае нужен санитар Добра, чтобы выяснить, что есть что или «Ho is Ho», как говорят некоторые из драконов. Санитар Добра имитирует слугу Зла, вызывая тем самым крикунов из лагеря Добра померятся силами. И вот тут то выявляется, кто есть ху.
Много богатырей и рыцарей, о которых слагали песни, легенды и которые были героями целых поколений целых народов, на самом деле решали, как раз, не глобальные проблемы спасения Добра от козней Дракона – они решали свои личные проблемы. Богатыри были меркантильны, они желали получить как минимум полцарства и королевскую дочь в придачу, убив всего лишь бедное пресмыкающееся, предположительно дожившего до наших дней из времен юрского периода. Рыцари и богатыри поручали своим поэтам-менестрелям сочинять баллады о своей личной храбрости и великой силе драконов. И по идее, люди должны были верить этим балладам.
М-да, тогда люди меньше верили сказкам, может потому что не было прессы, пиара и телевиденья. А вот по истечению многих лет, веков старина стала сказочной и очень придуманной, хотя с этих времен люди практически не изменились, разве что стали совсем другие…
Люди тогда еще видели, что богатыри при помощи обмана, подлога и разных коварных хитростей добывали себе новые наделы, новых крестьян и все больше еды, неги и разврата. Тогда люди считали такие действия пороком. Тогда как-то все было чуть не так: доблестью считалась глупая смерть во имя высокого идеала и даже за любовь; тогда богатство в виде золота ценилось, а в виде знаний нагоняло страх; тогда верили поступкам, но делали вид, что – словам. Конечно, скажите вы, сейчас все то же самое, но некоторые уже поумнели.
Хм, время меняется, люди меняются, а вот драконы… К сожалению драконы не менялись – они по-прежнему считали себя санитарами Добра, они по-прежнему служили этой идее – бороться за чистоту добра тех, кто по долгу жизни должен был бороться со Злом. Для этого они были сотворены и другого они не умели…
- … Все одно и тоже, - сказал, как бы в пространство, но по сути сам себе, дракон Васильич.
Он медленно поднялся из своего каменного ложа, покрытого здоровенным ворохом пахучего сена, на которое был наброшен старинный, ну очень старинный ковер ручной работы, сотканный ткачами погребенного государства, которое люди называют Атлантидой. Васильич поправил ковер и почему-то вспомнил Атлантиду.
Гордые до самовлюбленности люди населяли Атлантиду. Сколько раз дракон Васильич (тогда он был, правда, просто драконом Василием) чистил их Добро от Зла – ему так хотелось спасти эту прекрасную, как на его взгляд, цивилизацию. Они уже летали на своих диковинных аппаратах похожих на летающие тарелки, они лечили почти все болезни, которые были болезнями, а не патологическими филогенетическим признаком видовой единицы, они научились расщеплять атом и воздействовать на умы людей без помощи письменности и телевиденья – они очень много умели. Но гордыня мучила этих красивых людей и они часто выходили на битву с драконами, пытались убить их, чтобы получить взамен восторги толпы. У них было почти все – не было только восторгов сытой и изнеженной толпы. Тщетная слава – это слава от толпы, истинные богатства ценят только мудрецы, стоящие как бы в стороне.
Драконы часто давали одержать над собою мнимую победу, как бы стараясь показать людям, образующим толпу, что не драконы виновны в том зле, которое существует в людях, что зачастую их герои более одержимы злом, чем само Зло. Но люди так и не поняли великой функции драконов быть санитарами Добра. И люди ликовали, пировали, танцевали при виде очередной отрубленной головы дракона. Люди ликовали, видя невинно убиенное редкое животное, видя победу Зла… Драконы решили наказать людей – они начали убивать зло в рыцарях и богатырях шедших на поединок с ними. Принцип борьбы был прост: желание богатыря возвращалось к нему же в виде ответного деяния. Например, захотел богатырь отрубить голову дракону – дракон откусывал ему голову; захотелось бы богатырю ногу дракона отрубить – лишался богатырь ноги и так дальше.
Дракон Васильич протер носом средней головы грязь на запотевшем окне и посмотрел на каменный частокол вокруг замка – на каждом шпиле этого частокола было наколото по несколько черепов этих жалких в своей жажде не истины, а убийства дракона людей.
- Несчастные люди, - тихо сказал дракон Васильич, с удивлением отметив, что говорит сам с собой. Он и раньше говорил сам с собой, только не замечал этого…
- Несчастные и глупые люди, - расширил мысль свою старый дракон, вспомнив, как люди, видя смерть своих кумиров, поднялись на бунт против власти, против соседей, а на самом деле против самих себя, впоследствии уничтожив и себя и древнейшую цивилизацию, выпустив дракона неуправляемой ядерной энергии.
- Несчастные, глупые и кровожадные люди, - все развивал и развивал свои мысли в слух дракон Васильич, - я убил в 142 713 раз меньше людей за 1272 года, чем они сами уничтожили за полторы минуты. А я ведь убивал самых злобных, а они уничтожили и безневинных детей и беспомощных стариков. А сколько было уничтожено творцов и созидателей…
Дракон Васильич медленно подошел к здоровенной чугунной двери, инкрустированной золотом, платиной и слегка украшенной не обработанными алмазами весом примерно в 500-1000 карат каждый. Много таких алмазов доставал Васильич из жерл действующих вулканов в той самой своей дерзкой и далекой молодости – чего только по молодости не сотворишь, чтобы было, затем, чему удивляться в старости. Дверь вела на большую террасу замка. Васильич вышел на террасу, отбросил в сторону свой агромаднейший хвост, сел в дубовый шезлонг и начал смотреть вдаль, как бы ожидая прихода очередного богатыря для новой смертельной схватки.
Но внизу были только густые тучи, некоторые даже грозовые. Но вдали, за горизонт уходили многочисленные пики других гор, за которыми скрывались цветущие долины, горные пустынные плато и дремучие леса, где обитали разные сказочные силы, которых трусливые люди называли нечистью. Эти силы в виде различных диковинных существ были скромными агентами и разведчиками драконов, сообщавшим им о продвижении разных желающих убить дракона и строящие этим жаждущим чужой смерти мелкие испытания в виде гадостей, как бы призывая одуматься.
- Герои закончились, а нечисть ушла в искусство, - грустно сказал находящимся далеко внизу тучам дракон Васильич, он не хотел признать тот факт, что санитары Добра больше были не нужны.
Произошла некая ассимиляция Добра и Зла и только в литературных источниках люди продолжали бороться с драконами, люди продолжали делиться на добрых и злых, на плохих и хороших, на наших и чужих. И по жизни своей люди тоже делились на разных, различных и разукрашенных: на белых и цветных, на семитов и антисемитов, на американцев и антидемократов – и на много разных других. Хотя, в общем-то, они делились на любимых и не любимых. Самое противное было в том, что любимых было меньше и их количество катастрофически уменьшалось.
- Любовь… - дракон Васильич сказал это слово с какой-то затаенной грустью.
Ему нравились влюбленные рыцари. Они искренне верили, что совершают подвиги во имя своих любимых и поэтому зла и ненависти к драконам не питали. Да и драконы их не уничтожали. Бывало, подарят одну из своих голов (жалко, что ли – опять отрастет), прикинутся мертвыми, а влюбленный схватит эту голову и бегом к любимой своей. А любимая посмотрит с презрением на окровавленную часть страшного животного и выйдет замуж за того, кто принес не голову дракона, а полный кошель какого-нибудь золота или еще чего-то блестящего, а то чего доброго и победителя дракона порешит или в тюрьму посадит, сделав его врагом нации. Головы драконов никогда не ценились в жизни, разве что в сказках…
Но однажды был случай… Да, да, прекрасный своим началом был случай, дракон Васильич даже улыбнулся вспоминая. Но концовка… Да что там концовка – мы все прекрасно начинаем, а заканчиваем одинаково.
Пробрался как-то, лет так с тысячу назад, к нему в замок один влюбленный и совсем даже не рыцарь, и далеко не богатырь. Его вся нечисть из жалости пропустила, думали сам в дороге погибнет. Ат, не погиб, добрался. Видите ли, страдалец и мученик он был от любви своей не разделенной. Не вам говорить, что он был не первый и не последний в таком состоянии. Ну, он еще и поэтом был. Не очень хорошим поэтом, но стихи вымучивал и все с рифмами «любовь» и «кровь». Да кто из нас не был поэтом. Даже дракон Васильич по молодости, лет так в тысячу, писал стихи о любви к убитым своим жертвам, которые очень хотели убить его. Дракон Васильич любил врагов своих, хотя Библию не читал. Нет не эту, нашу, всю исправленную и отредактированную, а ту настоящую – кладезь вселенской мудрости. Но драконы Библию не читали, потому, что они и так жили по ее законам – зачем время тратить на лишнее прочтение…
В общем-то, ничем примечательным был этот очередной воздыхатель, жаждущий драконьей головы во имя своей возлюбленной. Да у него даже меча или дубины какой завалящей не было! Как он собирался драться с драконом, уму не постижимо. И самое интересное – он не собирался убивать дракона. Он хотел попросить у дракона голову взаймы или на время, чтобы угодить своей любимой. Он был как-то не нормальный – в нем не было зла. В нем не было зла, а к дракону пошел, а женщины добиться хотел…
Ох, уж эти женщины. Вот если задумала кого-то женить на себе, то обязательно женит. Задумала кого-то окрутить, завлечь и бросить так, чтобы самой стать брошенной – все точно, как задумано, так и сделает.
Задумала-то, задумала, а разных ухажеров и воздыхателей терять-то не хочется – чем больше их, то как-то увереннее по женской части женщина себя чувствует. Муж – это муж, с ним жить надобно, детей взращивать и все такое разное. А разные влюбленные любить, вроде бы, должны, чтобы чувство прекрасного не пропадало и дальше развивалось. Конечно, некоторые так достают своей любовью, что хочется послать их подальше. Вот и посылают женщины самых надоедливых ухажеров своих драконов добывать, звезды доставать, подвиги делать всевозможные, в надежде, что пропадут где-то или... Да-да, нечего скрывать, каждая женщина очень глубоко в душе или мыслях своих надеялась, что кто-то из этих слабых и надоедливых достигнет чего-то большого, тогда… А тогда уж женщина решит, что ей делать дальше – право выбора всегда за ней.
Но на этого псевдогероя им же возлюбленная женщина даже не ставила – он ей надоел своей слабостью, своими убогими стихами и этими просящими чего-то взглядами. Она так и сказала: «Поди и голову дракона, хотя бы, мне принеси, может тогда и поговорим с тобой о чувствах твоих…» Сказать по правде, ей с детства хотелось, чтобы кто-то ради нее звезду с неба достал или на худой конец дракона завалящего завалил. Но когда она немного изучила астрономию, то поняла, что это не реально или очень опасно – а вот с драконом, как-то более или менее обосновано. Хотя нужен был ей этот дракон, которых, по ее мнению, и не было… Она искренне надеялась, что надоедливый ухажер отвяжется от нее или хотя бы покончит собой, чтобы красиво было.
А он все-таки пошел к дракону. Естественно, он должен был погибнуть, но не погиб, потому что драконы все-таки были. Нечисть лесная и нечисть болотная еле спасали этого искателя сказочных приключений от трясины, волчьих ям, да и от самих волков и других зверей. А сколько было потрачено сил и средств и энергии заклинаний, чтобы обеспечить его питанием, жильем – ведь он был абсолютно беспомощный. Ему было жаль срывать ягоды, ловить рыбу, собирать грибы. Он даже орехи не подбирал, подброшенные ему – все думал, что белочек бедных обделяет. И только тогда, когда по просьбе нечисти все лесное зверье начало носить ему еду и при этом, разговаривая с ним человеческим голосом, он одумался и начал есть.
Дошел он до дракона, дошел. Немного порозовел, поправился на свежем воздухе, дармовых харчах природного происхождения и без пищевых добавок. А вот, что делать с ним дальше дракон не знал – как можно драться с человеком без зла, как можно быть санитаром для того, кому санитар не нужен. Но делать чего-то нужно было раз действие началось.
И вот, человек, приученный зверями не боятся, подошел к дракону и попросил у него одну голову для подарка своей любимой. Он так и сказал;
- Не соблаговолит ли великодушный дракон одолжить мне одну из своих голов для предоставления моей возлюбленной в качестве свидетельства подвига и во имя моей великой любви.
- Ты, че, это – придурок, - ответил ошарашенный дракон, - ты понимаешь, что голова не дарится: она отбирается или умирает естественной смертью. А твоей дуре не моя голова нужна, а нормальная голова, нормального мужика и еще более нормальный … (в этом месте должно быть слово на латыни - драконы любили латынь и медицину), чего у тебя нет!
- Не смейте, уважаемый дракон, обижать мою любовь, а то я вынужден буду вызвать Вас на дуэль и победить Вас в честном бою, - сказал похожий на скелет человек мужского пола.
Дракон хотел было обидеться, но не смог – человек говорил все без злобы, даже не понимая, что такое дуэль и что такое оскорбление – он придумал свой собственный мир и жил в нем, как в сказке. Дракон растерялся, не зная, что делать с безобидным человеком, говорящим обидные слова, но не понимающем то, что сам говорит. Люди часто не ведают, что творят, а вот что говорят, то и вовсе не понимают.
Пришлось дракону поселить дерзновенного на словах и смиренного в мыслях человека у себя в замке и перепоручить его своим приведениям, чтобы они как-то развлекли человека, пока дракон думать будет.
И засел дракон за толстые и очень древние фолианты, чтобы в мыслях замысловатых там изложенных истину найти. Драконы являлись очень хорошими учениками и даже могли бы научить многих, хотя предпочитали больше всего учиться. Многие ученные учат нас, не зная даже миллионной доли того, что нужно было знать для того, чтобы учить. Когда дракон Васильич поглотил несколько триллионов бит информации так до конца и не поняв, как ему быть с представителем абсолютного отсутствия зла и есть ли это добро. М-да, сложнейшая дилемма, проблема поиска истины: может ли Добро существовать без Зла и наоборот. Великий Ферма так и не понял этого, поэтому он придумал теорему Ферма, от решения которой ни жарко, ни холодно, хотя кому-то может быть и интересно.
И как всегда, в этом случае дракону приснился вещий сон. Вещие сны для того и существуют, чтобы как-то упорядочить наше незнание мира и хоть немного приблизить его к знанию. Никто не знает, что такое вещие сны, но все знают, что они есть…
Утром дракон Васильич проснулся с тяжестью тела и непонятностью мысли в голове. Он приказал своим приведениям привести человека к нему. Прелестные приведения были в крепости дракона, ну просто красавицы какие-то – куда этим Мисс Мира браться. Конечно, не хотел расставаться с ними человек, ведь только приведения могли всю ночь выслушивать его стихи и рассказы о том, какая большая любовь привела его в этот замок. Только приведения за такое отношение к женщинам, и особенно ночью, не убивают…
Ну, и что же дракон? Он дал выпить человеку чудесного эликсира, дающего большую силу (и ту самую, что по латыни также) и чудесный ум. А еще он добавил человеку большой сундук с тем самим богатством, к которому стремятся люди. Кстати. В том ящике кроме благородных металлов и драгоценных камней были права на владения библиотекой бесценных знаний.
Вы же понимаете, что когда такой красавец и весь в деньгах появился пред очи своей любимой, то она… Нет, не бросилась ему на шею, потому, что она его не узнала, да и окружен он был куртизанками самой высшей пробы (на них даже пробы не было где ставить), очень похожими на приведения из замка дракона. Она лишь попросила у него немного денег, как бы взаймы и как бы для больных детей, голодающих в далекой Африке. В действительности ей деньги были нужны на выпивку мужу. Своих детей у них не было…
Бывший ухажер дал пару грошей своей бывшей возлюбленной, хотя раньше в стихах своих обещал звезды с небес достать ради нее и голову дракона принести обещал, как вы помните. Вот и верь после этого мужчинам, хотя и женщинам верить тоже нужно с опаской. Особенно когда они клянутся в верности: не понятно кому или чему…
Да, чуть не забыл. Стихи то он перестал писать и страдать от неразделенной любви перестал. У него уже не было любви: была страсть, было удовлетворение, много женщин. А вот любви… Любил он без страдания только себя. Станет, бывало перед зеркалом и любуется своим совершенством – любуется тем, чего у него нет…
Прошло несколько лет. Человек, просивший голову дракона для своей любимой, благодаря эликсиру силы и мудрости стал сказочно богатым, и все у него уже было, даже возлюбленных было экземпляров с триста или четыреста, превосходных, между прочим, экземпляров, может даже лучше тех привидений в замке дракона. Возлюбленные занимали не один загородный дачный дворец, а дворцы все строились и строились… И вот ему захотелось еще и славы человека, победившего дракона. Почему-то он возомнил, что это он сам отобрал в дракона такой чудесный эликсир и богатство в придачу, а вот голову забыл или, как ему начало казаться все чаще, он эту голову дракону подарил…
Дракону, даже не хотелось вспоминать, чем закончилась эта грустная история.
Дракон с грустью посмотрел на голый череп, на который был надет платиновый шлем, украшенный большущим бриллиантом… Ну, неудобен этот тяжелый шлем, да и платина металл мягкий очень. Перья страусиновые, парчовый плащ, расшитый золотом, много разных висюлек, бирюлек и амулетов. Уж лучше бы он пришел, как тогда, без ничего – был бы намного боеспособнее…
- А как все начиналось красиво, - с некоторым разочарованием в голосе тихо промолвил дракон Васильич.
Обглоданные до первозданной белизны черепа напоминали дракону Васильичу о конечности всякой сказки. А он то был сказочный персонаж, хотя и очень реальный, особенно в битве с бывшими обладателями этой галереи черепов. Грустно стало дракону Васильичу от мысли, что он последний дракон на Земле…
- Вашенское драконское благородие, Вашенское драконовское величейство, - чей-то голос прервал размышления и воспоминания дракона Васильича.
Дракон повернул все свои три головы в сторону голоса – всем трем головам было интересно услышать хоть чей-то голос. Это был маленький дух ущелья Эль.
- А это ты, Эль, - молвила средняя голова дракона, так как она отвечала за разговоры с подчиненными, - ты еще здесь, ты не ушел на вольные хлеба в долину?
- Куда мне, Вашсочество, я здесь вырос и уже многие тысячи лет живу в своем ущелье.
- А дух карстовых пещер, он то ушел, напомнил дракон не столь давние события из прошлого тысячелетия.
- Он не ушел, он исчез и может опять появиться – он же дух, - начал защищать своего товарища Эль.
- Все мы когда-нибудь исчезнем, чтобы появиться снова, - философски молвил дракон, - Так зачем ты пожаловал?
- Господин, к вам идут люди, - с затаенным трепетом промолвил Эль, он так давно не видел людей…
- Что, опять появились рыцари, которым нужна моя голова? - с надеждой спросил дракон.
- Нет, Вашсиятельство, это не рыцари, это какие-то альпинисты и им Ваша голова не нужна.
- Тогда, что они хотят в моих владениях, может богатства?
- Нет, они просто так идут, они хотят покорить вершину, на которой стоит Ваш замок.
Дракон Васильич лениво произнес заклинание и перед ним появилось голубое блюдечко с золотой каемочкой, а на нем серебряное яблочко. Когда яблочко совершило свой ритуал вращения вокруг блюдечка, блюдечко засветилось как самый совершенный плазменный монитор. Дракон Васильич увидел этих людей.
Они шли друг за другом и были все друг к другу прикреплены крепкой веревкой, связка на их языке (дело в том, серебряное яблочко позволяло и мысли читать тех, кого видишь). Они были вооружены странным холодным оружием – ледорубами. У них были и большие ножи, даже грохочущие и извергающие огонь ракетницы, но они шли не убивать – они шли покорять вершину, на которой стоял замок дракона. Они даже не знали, что там есть его замок…
Нет, не правда. Среди них была одна очень гордая и очень красивая девушка – ей рассказывали, что на вершине горы стоит замок дракона, но она в это не верила. Она знала, что где-то на пике Дракона живет дракон: знала – но не верила в это. Свойство молодых и дерзких: не верить в очевидное, чтобы творить не возможное - эту вершину еще никто и никогда не покорял, хотя она была намного ниже Эвереста. Пик Дракона манил многих, но когда все дерзновенные погибли или того хуже – вернулись, пик Дракона стал считаться не покоряемым. За пик Дракона забыли, а если быть честным до конца, то специально о нем не упоминали, чтобы в очередной раз не прослыть слабыми или погибнуть.
Но вот нашлась девушка решившая покорить пик Дракона. Дракон внимательно посмотрел на изображение девушки, отражаемое на прекрасном экране блюдечка. Все тот же устремленный вперед профиль, непокорные волосы и взгляд одинокого и одержимого человека – такими были рыцари, желавшие головы дракона. Она шла впереди связки, она была ведомой. Сильные и храбрые мужчины уже давно устали и еле передвигали ноги, желая только одного упасть и забыться в отдыхе привала. Все мужчины, как один, желали бы вернуться. Мужчины знали, что дракона нет, но верили в то, что он есть. А вот девушка наоборот.
Она шла вперед, невзирая на ропот уставших сзади. Она шла вперед, зная, что их может ожидать дракон, но она упорно не желала верить в это и верила только в себя и в свои силы. Не чувствовал дракон Васильич злобы в мыслях ее и не чувствовал добра – это была одержимость идее, стремление к мечте – это было то, что отодвинуло далеко в подсознание, казалось бы, вечное противостояние Добра и Зла.
- Девушка-рыцарь… Что за бред, - дракон Васильич в очередной раз задумался, хотя драконы меньше думали и больше делали.
- Что Вы сказали, Сир, - переспросил Эль, ему лицо девушки понравилось.
- Да так, ничего. Сам с собой начал разговаривать. Старею старина.
- Да, да, Вашблгродие, я тоже начал писать уже, - старый дух ущелья смотрел на благородный профиль девушки и думал уже о своем.
«Девушка-рыцарь без жажды головы дракона, - подумал дракон Васильич, - хочет покорить пик Дракона - неприступную вершину. Ну-ну…»
Он мысленно произнес заклинание, и замок мгновенно превратился в громадный и неприступный ледник с отвесными скалами. А еще резко сорвался ураганный ветер, пошли снежные лавины, сели…
А дракон свернулся на своем ложе калачиком и закрыл свои глаза в ожидании рыцаря, жаждущего его головы. Он и не заметил, как от него отлетела меленькая почка и из нее начал развиваться маленький дракончик. И к чему бы это…
Что, драконы вновь стали нужны?...