Глава31.
Ужень не мог нарадоваться на своих родных. Другим повезло меньше. В результате стычки погибшие были почти во всех семьях. Но та весть, которую он принёс, об окончании страхов перед солдатами, затмила радостью боль, а рассказ Бориса, про чудесное освобождение из лагеря воинами богов части жителей, вселил в деревенских надежду на лучшее.
По случаю такого важного в жизни деревни события были накрыты столы. До поздней ночи жгли костры и вспоминали погибших. Загадывали о будущем. Эти люди устали жить прошлыми невзгодами и потерями, потому были рады встретить новый день поскорее, чтобы кануло худо, чтобы согрело солнышко счастьем, потому и надеялись на то, что чудо наконец свершилось, и им дарован покой и радость в этих землях.
- Ужень, я тебя знаю с малолетства, ты всегда отличался от других пострелят мудрыми поступками. Мы, с дядькой Филем, поверим тебе. Скажи нам, только наверное, а не на авось, мог ты обмануться? Не могло статься так, что нарочно усыпили тебя сладкими песнями, чтобы напасть на деревню, перебить всех наших, чтобы поживиться нашим добром, да побаловаться с нашими девками?
- Верно, вот сидим мы и мудруем с дедом Лупнем.
Ежели прав ты, и до зимы проживём мирно и согласно с соседями этими, то становись тогда верховодить в деревне, а мы пособлять тебе станем, да подправлять на первых порах. Мы слишком много лиха повидали, и трудно нам поверить чужакам снова, а в недоверии к соседям жить непозволительно – так лихо наживёшь, сам же накликав.
- Ты отдохни, отоспись, да и собери мужичков с каждого двора, кто цел. Сходите на сохатого, и с ним отправляйтесь прямо к соседям. Если что – отобьётесь, в лесу схоронитесь. Ну, а ежели всё по-хорошему выйдет, так уж начинай торг с ними. Такое наше слово тебе.
-Да, а ножи-то вам с Борисом чудные подарили! За дело, не иначе! Не всякий, на граде сидючи, такой имеет. Ты его, дружка своего острого, береги, может вся жизнь твоя в нём хранится!
- Дядька Филь, забыл совсем, мне к бортнику надобно сходить, мёду обещался принесть тем, что с восхода пришли! А Имена у них странные. Половина как наши, а половина таких, что и не слыхивал, и слова смешно говорят: речь почти понятная, а половина слов –совсем чужие или переделанные так, что еле узнаёшь!
- Эх, Ладислав, а много ль ты слыхивал в лесу-то промышляя? То-то!
- Слыхал кое-что.
-А что, выкладывай!
- Да, ещё говорили тут, не наши, пришлые, что дальше большой лес на месяц пути, называют его пущей Беловежской. Что за Белая вежа, не слыхали?
Деды расхохотались:
- Слыхали, слыхали! Наши это. Вон, волос твой - белый, и мой – белый, и стоим на самом краешке словенского народа.
- Тогда выходит, что мы сейчас на чужих землях скитаемся, а счастье-то, разве можно на чужбине-то обресть!?
- Ну, что ты к дядьке привязался! Он тебе не ответчик! Он сам пешком ходил под лавку, когда деревню нашу спалили огнём враги!
- Правду он говорит. Вот, только теперь людишками разбогатели! А тогда спасать надо было семьи! Спасли, теперь и обжиться возле своих земель – не грех!
- И как же нам дальше жить?!
А ты не нас с Филем пытай, сходи в дом к Далецким, коли их дед - далец, коли ему знать дали, то он тебе и ответчик. Решит, что с чистым помыслом пришёл – ответит про всё, что будет. Нет – не таи обиды.
- Как, прямо один? Дед Лупень! Ты ж сам сколько раз твердил, что только ты, да дядька Филь могут про то, что станется, спрашивать у деда Дальца!
- Теперь я стал немощен, ты же видишь сам! Что проку от меня!
Привыкай! Дальца не надо, сам чую, что на вересень уж без меня будете сиротеть! И не жалей меня, я – точно знаю, мне, то ж, кое-чего Знать перепало! Не Далец, но, дали и мне. Ты, Ужень, не слабей в коленках-то! К своему отправляем, не к врагу! Не в старейшины ставим, не заносись. Мал ещё, доживи до внука сначала! Тебя в воеводы определили, и ещё так, по мелким склокам решать. Послужи Ладислав всем нам. Славь Ладу, славь так, чтобы её уважением на нас отозвалось твоё служение! Пусть подарит она нам годы мира и любви!
Дед Филь так и назвал Уженя его вторым именем, словно подчёркивая, что пришло время его предназначения, его Момент Истины, и добавил тихо:
- Владимир – владеет миром. Кто Знает, тот и владеет. Зови его Владимиром, но тихо, чтобы враг не прознал. А теперь ступай! Ждут, небось, дома-то! Чай, не старый!
Домашние не спрашивали у него о чём толковалось со старейшинами, не по чину, но когда девки: Вера и Надежда ушли спать на свою половину, и в горнице остались они с Людмилой вдвоём, глава семьи вздохнул, и поведал о своём необычном разговоре жене. Умная женщина не обрадовалась такому повороту в линии судьбы мужа, поняв, что теперь, став воеводой, тому придётся много чаще рисковать собой.
А после была охота.
Словно сил вдохнули в мужичков. Нет-нет, да и поглядывают на нового воеводу. Довольны. Это дело по нему, и все это решение старейшин одобряли, и потому беспрекословно старались угодить послушанием своему военачальнику.
Сохатого завалили, но завершилась охота гораздо большей удачей, нежели разделка туши животины.
Треск веток и разговор на не известном им языке заставил собраться в кулак. Охотнички осторожно рассмотрели пришлых людей, не приближаясь, и то, что они увидели, заставило испытать страх.
В лесной опушке разместилось целое войско из каких-то дикарей. Одетые кто как, были они вооружены с явным избытком, но оружие у них было чужое, часто римского воинства, видимо добытое во время борьбы с неприятелем, а то, что солдаты империи умеют воевать, Ужень уже знал. Коней – целый табун, да не один! По всему видать, что противник серьёзный. Пригляделись: по дороге подтягиваются к перелеску всё новые и новые отряды. Они радостно встречают своих друзей и родичей, и Мужички наши, без лишнего шума, так же тихо и удалились восвояси, нешто без приглашения навязываться! За то, что не для их глаз «свадебка», можно и самой жизни решиться! Нет, наш брат славянин знает, когда и с кем нужно быть уважительным, а когда и по мордасам не грех отпустить, если, к примеру, на своей землице. Отметив всё, как умели, про оружие и коней, множество повозок, лучников в медвежьих шкурах, и лёгкую пехоту, с небогатыми, деревянными щитами, одетую в простую холщёвую одежду, они тихонечко отступили в глубь леса. Но, удаляясь от того места, где сидели на поляне и разводили костры воины, долго ещё слыхали охотники то, как к тем всё прибывали и прибывали колонны по неприметной лесной дороге.
К вечерней зорьке Ужень, сам отправился верхами в новую крепость, чтобы предупредить о приближении неприятельского войска своих новых соседей. Принят он был Априлисом Макроном. С пятого на десятое, но римлянин понял, что с Запада приближается крупное войско неизвестного прежде противника, состоящее преимущественно из сброда и дикарей, но решительно настроенных и уверенных в своей силе, по причине великого числа воинов, большинство которого - конники.
Уженя накормили и напоили, а после к нему пришёл легионер, который стал рисовать предметы, по большей части из числа воинской экипировки, и подписывать то, как их называл деревенский военачальник, на своём языке, бесценной шариковой ручкой в разлинованный, десятирублёвый блокнот. Внимательно перечитав получившееся, он всё переспросил, и досадливо покачав головой, что-то записал на своём языке. Показал Ладиславу на спальное место, приглашая переночевать, и стремительно ушёл.
Вот так, читатель, если бы какой случайный, с запада, человек прочитал эту главку, то, наверное не понял бы ничего, ведь там всё по полочкам разложено: если военный министр, то занимается вопросами войны, А как у славян, так и по ныне, вместо военного министра – министр обороны, и главное у него из дел – обеспечить мир на границах страны!
А то, что у славян было два имени, так про то теперь каждый школьник знает. Одно – домашнее, а второе – официальное, парадное, для чужих, чтоб порчу или сглаз не навели на носителя настоящего, домашнего имени. Теперь и мы с тобой это знаем. Мне то врать ни к селу… Я просто пишу, как было, и любопытные детали примечаю. Имена не из пальца, а взаправдашние вам называю. Кто не верит, спросите хоть… у пана Яцека, он всё там же, в Поморье, и уже с прибавлением в семействе. Но это я забегаю вперёд. Хотя…