Словно джаз.
Я хорошо помню этот терпкий аромат кофе и табака. Он медленно плыл по уг-рюмому коридору общежития. Кофе она любила варить в глиняном муравленом с обеих сторон кофейнике, который достался ей от матери, а той от прабабки.
Еще она любила слушать Ника Кейва и Джона Колтрейна и курила крепкие сигаре-ты марки «Gauloises». Все это я узнал, кода попросил у нее закурить. Так, собственно го-воря, мы с ней и познакомились.
До этого момента я видел ее несколько раз, когда выходил на кухню покурить или поставить чайник. Но все по порядку.
Эта история началась с того момента, когда мои друзья поселились в одной из мно-гочисленных коммуналок в старом жилом фонде. Я часто заходил к ним в гости выпить вина или еще чего-нибудь и поговорить. Однажды утром я вышел из комнаты, для того чтобы умыться, как друг почувствовал аромат кофе. Он медленно плыл по коридору об-щежития, и был настолько густым, что казалось его можно было потрогать. Меня сразу это заинтересовало. Вернувшись в комнату, я спросил у своих знакомых, кто живет с ни-ми по соседству, и не знают ли они, кто варит по утрам кофе. Они ответили, что это одна странная девушка, которая живет сама, через комнату от них. Тогда я не придал этому большого значения, но все же что-то меня заинтриговало.
Здесь следует немного рассказать о моих знакомых, так как они являются неотъем-лемой частью этой истории, и имеют на это полное право, итак...
Это были мои хорошие друзья, с которыми я был знаком уже много лет. Их звали Марина и Дима. Они несколько лет жили вместе и скитались по съемным квартирам. Мы часто встречались и проводили вместе время. Пили вино, ходили в кафе, помогали друг другу чем могли, и просто были хорошими приятелями. В то время Дима учился в аспи-рантуре и работал в небольшой конторе переводчиком. Марина училась на заочном отде-лении филологического факультета и подрабатывала тем, что занималась с детьми на до-му английским языком. Они были красивой парой и очень подходили друг другу. И еще они почти никогда не ссорились.
Той весной они поселились в коммунальной квартире, которую им сдал дальний родственник по совсем низкой цене. Это был типичный дом в центре города, построенный еще до революции, который потом в свое время превратился в коммунальные квартиры. Он, конечно, был старый, и ремонта в нем не делали лет, наверное, тридцать, но моим друзьям он очень нравился. Они говорили, что это кусочек прошлого и что время там не имеет власти. Им очень нравилось, что он находился в центре города, и что все было под рукой. Можно было пешком ходить на работу и в институт и возвращаться домой в любое время, не зависимо от расписания автобусов и маршруток.
Они очень уютно обустроили свою комнату, и даже ворчащий в углу холодильник смотрелся как-то уж очень мило и хорошо, словно он был неотъемлемой частью интерье-ра.
Со временем я понял, что они имели в виду, когда говорили что время в этом доме, и особенно в их комнате не имеет власти. Я часто заходил к ним в гости. Мы пили вино, чай с изюмом, или еще что-нибудь, слушали музыку, обсуждали книги и фильмы и не за-мечали, как наступала ночь. Нам казалось, что она будет длиться вечно, и ей не будет конца. Но как-то плавно и очень вовремя наступал следующий день, я прощался и уходил, чтобы вернуться через несколько дней.
Эта весна была ранней и очень теплой. Все мы находились в каком-то расслаблен-ном, и неспешном состоянии, и радовались этим денькам, хотя каждый из нас знал, что рано или поздно это закончиться. Мы жгли свечи, смеялись, слушали музыку и болтали о пустяках, а вокруг шумел город, большой и жестокий, но тогда нам не было до него дела.
Она дала мне сигарету, и совсем неожиданно предложила выпить кофе. Я был немного удивлен, но не нашел в себе сил отказаться. Тем более что где-то в глубине души я ждал этого предложения.
Она насыпала в свой глиняный кофейник две чайных ложки мелко толченого кофе, добавила немного сахара и поставила на огонь. За это время она не произнесла ни слова. Даже не спросила, как меня зовут. Когда кофе покрылся пенкой, она сняла кофейник с ог-ня, чтобы он немного отстоялся. В ее движениях была четкость и уверенность, ничего лишнего, словно она делала хорошо знакомую ей работу, которая еще не успела ей на-доесть. Черты ее лица были четко очерчены, губы тонкие и плотно сжатые, как у бизнес-леди знающей себе цену. Рядом, на столике лежал потрепанный томик стихов Заболодско-го. Позже я узнал, что она тратила почти все свои деньги на книги и всякие безделушки, вроде подставки для кружки или магнита для холодильника, которыми она никогда не пользовалась.
Она снова поставила кофейник на огонь, и когда кофе закипел, выключила газ.
До Пасхи оставалось совсем немного времени, и как обычно в это время дул силь-ный ветер. Он на свое усмотрение поправлял прически и челки прохожих, поднимал в воздух бумагу, пакеты и прочий мусор и кружил его где-то над крышами домов. Вечерами он успокаивался и затаивался во дворах старых домов и скверов, заставляя кошек пря-таться в теплых подвалах. Люди как всегда спешили по своим делам, а я все чаще стал видеться с загадочной соседкой, любящей кофе.
Я узнал, что она любит гулять по городу в одиночестве и время от времени за-глядывать в разные кофейни и кафешки. Она любила все эти небольшие местечки не по-тому, что там хорошо готовили или варили вкусный кофе, а потому что там были люди. Они сидели совсем близко, и она могла слышать, о чем они говорят, видеть как они что-то делают. Ей нравилось просто наблюдать за ними, ловить взглядом их жесты, подмечать какие-то мелкие детали, наблюдать за их мимикой. Но самое удивительное было в том, что имея такую привычку, она совсем не разбиралась в людях. Потом она мне сама об этом говорила.
Я иногда сопровождал ее в этих прогулках. Мы гуляли по старым улочкам по набе-режной, по скверам, смотрели на старые здания иногда их фотографировали, и конечно же заходили в какое-нибудь маленькое кафе и вместе разглядывали людей.
Еще она любила говорить всякие странные вещи, например: «Дни не всегда идут друг за другом, иногда они теряются или опережают один другого…», или «Ложась спать, не забывай, что и время тоже ложиться отдохнуть…», и еще много других странных ве-щей.
Позже я узнал, что она любила работать только по ночам, а в свободное время под-рабатывала натурщицей. «Просто из любопытства», - как она сама говорила.
Иногда я бывал свидетелем того, как она делает ненужные покупки. Она заходила в магазин или подходила к витрине видела какую-нибудь вещь, и говорила: «О, это мне нужно!», а потом шла на кассу, и покупала. Потом я видел, как все эти безделушки валя-ются у нее в комнате по углам, иногда даже не распакованные.
Главным ее богатством были книги, они лежали повсюду – на полках, на кресле, на стульях, под кроватью, на столе и просто на полу. Позже я понял, что лежали он не в слу-чайном порядке. Они находились в тех местах, где она могла что-то делать. Например, пе-ред сном она читала книгу и клала ее под кровать, так же дело обстояло с креслом, подо-конником и другими местами ее комнаты.
Она читала всегда, я ни разу не видел ее без книги в руках, или хотя бы в сумочке. Она была рассеянной, и иногда забывала книги на кухне, потом кто-нибудь из соседей приносил их ей в комнату. Она выглядывала из-за двери, быстро говорила «спасибо» и также быстро ее закрывала, не давая человеку опомниться.
Говорят что ветер - всегда к переменам.
Я никогда не любил этот город, и никогда не любил этот ветер, что дует с наступ-лением весны. Мне всегда казалось, что он приходит специально для того, чтобы напом-нить людям, о том, что все не так уж и хорошо и посеять в их душах беспокойство. Я чув-ствовал, что что-то должно произойти. Это назойливое ощущенье не давало мне покоя.
Я стал реже заходить к своим друзьям, и все чаще заходил к этой странной девуш-ке, чтобы провести с ней немного времени. Я старался скрывать это от Марины и Димы. Мне почему-то хотелось оставить это в тайне, словно это касалось только нас двоих, и ни-кого больше. Словно это была наш маленький секрет, о котором никто не должен был знать.
Она никогда не рассказывала мне о себе. Где родилась, как здесь оказалась и по-чему решила тогда сварить мне кофе. Хотя иногда мне это очень хотелось выяснить. Она вообще мало говорила. Ей больше нравилось читать в слух, иногда целый вечер она толь-ко читала что-нибудь в слух, и не удостаивала меня не единым словом в мой адрес. Я ни-когда не пытался уловить смысл в тех текстах, что она зачитывала. Будь то Анаис Нинн, Кундера, Булгаков или еще кто-нибудь. Мне было все равно. Иногда мне даже нравилось такое общение. И честно говоря, я просто обжал ее голос, ее тембр. Было в нем что-то за-вораживающее. Иногда ее голос принимал удивительные оттенки, словно она лучше лю-бого критика знала, о чем этот текст, и как на самом деле он должен звучать. В такие мо-менты по моей спине пробегали мурашки, и какое-то странное ощущение растекалось по всему телу.
Она очень любила стихотворения Бродского. Ей нравилось медленно расхаживать по комнате и декламировать его стихи. Особенно она любила «Я обнял эти плечи и взгля-нул…».
Несмотря на всю строгость ее внешности, было в ней что-то нежное, очень женст-венное. Возможно, это были ее глаза – ярко зеленые и задумчивые.
Все больше она овладевала мои сознанием, и все чаще ее образ стоял у меня перед глазами и преследовал меня повсюду, в автобусе, в лифте, на улице и даже во сне. Чем больше я думал о ней, тем меньше замечал то, что происходило вокруг меня. Тем време-нем, день отбирал все больше времени у ночи, и на улице становилось все теплей. Ветер гнал облака на восток, словно пастух табун лошадей. Я целую неделю не заходил к своим друзьям, и вспомнил о них только в Вербное воскресенье. В этот день я купил бутылку вина и отправился к ним в гости.
Придя к ним, я обнаружил что Димы, нет дома, и Марина сказала, что его сегодня не будет. На мой вопрос «Что случилось?», она ответила, что ничего особенно. Я заметил, что она явно не в духе, и решил, что не стоит напрашиваться в гости. Выйдя из комнаты, я отправился к своей новой знакомой.
Она привычным движением открыла дверь и сказала, чтобы я заходил.
В ее комнате как всегда царил беспорядок. Из динамиков звучал джаз, кажется, это был Дюк Элингтон. На столе я заметил нелепые солнечные очки в белой оправе.
-Сегодня купила, - небрежно бросила она, словно читала мои мысли, - у старьев-щиков. Мне сказали, что они из Италии.
Я открыл бутылку и разлил вино по стаканам, поскольку бокалов у нее не было. Она сделала пару глотков и сказала, что сегодня мы идем на джаз в консерваторию. Я молча согласился.
После того как вино было выпито, мы отправились на концерт.
Камерный зал консерватории был переполнен людьми. Играли местные музыкан-ты. Они исполнили несколько своих вещей, пару вещей уже знакомого мне Дюка Элинг-тона и еще несколько сочинений неизвестных мне джазовых исполнителей. Играли они хорошо, и все им аплодировали. Мне больше всего запомнилась девушка, игравшая на контрабасе. Как и полагается любому басисту, она стояла где-то позади, так что ее было почти незаметно на фоне других музыкантов. Время от времени она ритмично двигалась в так музыки и корчила смешные рожицы. Этот большой и неуклюжий инструмент как-то особенно подчеркивал ее женственность и предавал ее облику необыкновенную грацию.
Ей тоже очень понравилась девушка с контрабасом. После концерта она еще долго находилась под впечатлением, и что-то мне рассказывала, сильно жестикулируя руками. Потом мы отправились гулять.
Ветер путал волосы прохожих, задирая юбки и полы плащей. Мы пробирались сквозь него словно сквозь шторм. Она спрятала глаза за черными стеклами своих нелепых очков, словно хотела защититься от этого холодного ветра.
Пройдя немного по улице, мы завернули в кофейню.
После того как она выплеснула все эмоции по поводу концерта, она замкнулась и почти ничего не говорила. Я заметил, что в ней что-то изменилось. Выражение ее лица приобрело какую-то нервозность.
Когда я уже попросил счет, она вдруг сказала: «Ветер всегда несет перемены, как бы мы этого не хотели. С этим ничего не поделать».
Мы вышли из кофейни. Она сказала, что сама дойдет до дома. Посмотрев мне в глаза, она сказала: «Прощай», - и ушла.
На следующий день я узнал, что мне нужно ехать в командировку. Начальник ска-зал, что она займет немного больше времени, чем обычно.
Я собрал необходимые вещи и сел на поезд.
Вернулся я через две недели.
Апрель уже давно вступил в свои права. Деревья проснулись от спячки и начали одеваться во всевозможные оттенки зеленого
За то время что я отсутствовал, я постоянно думал о ней. Ее четкие черты лица, не-много сутулая фигура и строгий взгляд, не покидали моих мыслей.
Первым делом я решил навестить своих друзей.
Хорошо знакомый мне угрюмый коридор встретил меня, тишиной и немного затх-лым запахом. Марина открыла мне дверь и впустила в комнату.
Я заметил, что она немного похудела.
Поздоровавшись, она принялась перебирать вещи. Я заметил, что большинство ве-щей были уже упакованы и аккуратно стояли возле стены.
-Что случилось? – спросил я, - Вы съезжаете?
-Да, - коротко ответила она.
-Дима скоро придет?
-Он не придет, - ответила Марина.
-Почему? – удивился я, - Где он?
-Не знаю, - ответила она, - Мы расстались.
Она произнесла это тихо, почти шепотом, даже не взглянув на меня.
Я просто опешил, услышав это.
-Почему? – спросил я, - Что случилось?
-Давай не будем, я не хочу об этом говорить, - ответила она.
Она сказала мне, что переезжает на другую квартиру, потому что не хочет больше жить в этой комнате и в этом доме. Я помог ей собрать вещи, потом мы немного посиде-ли, и она сказала, что мне лучше уйти. Она хотела побыть одна.
Мы договорились, что созвонимся попозже. Я попрощался и вышел.
Я просто не мог поверить в то, что Марина и Дима расстались, ведь они были такой хорошей парой, и я знал их уже много лет. Что могло произойти? Как это могло случить-ся?
Я задавал себе эти вопросы и не мог найти на них ответа.
Впрочем, я был уверен что Марина потом мне все расскажет, если конечно посчитает нужным.
Но в данный момент эти вопросы были на втором плане. Больше всего я хотел увидеть ее.
Я постучал в дверь. Спустя несколько минут я постучал еще, но мне никто не от-крыл. Ее не было дома.
В этом момент по коридору проходил сосед с ее стороны. Он спросил, не к ней ли я пришел. Я ответил, что к ней. Он сказал, что она съехала несколько дней назад.
Этого я никак не ожидал. На несколько мгновений я просто застыл и не мог произ-нести ни слова. Очнувшись, я сбивчиво начал спрашивать, не знает ли он, куда она поеха-ла, может быть, он случайно слышал, или может, она что-нибудь передавала мне, но он лишь пожал плечами и закрыл дверь.
Я стоял возле ее двери, и смотрел куда-то в пустоту. Я не мог поверить, не мог по-нять, что могло случиться, как это могло произойти. В голове проносились мысли и во-просы. Я чувствовал, что окружающее пространство давит на меня со всех сторон.
Я не помню, как вышел из коридора и куда пошел. Помню лишь, что в моей голове крутилось: «Как же она могла? Почему?» Совсем незаметно она стала частью моей жиз-ни, я уже не мог прожить и дня, не подумав о ней. Мне так были нужны ее глаза, ее безде-лушки, ее кофе и ее голос...
Потом я вспомнил, что она сказал в тот последний вечер в кофейни: «Ветер всегда несет перемены, как бы мы это не хотели. С этим ничего не поделать».
Что она хотела мне сказать? И хотела ли вообще?
Я не мог понять, почему она сбежала.
Позже когда я думал о ней, я понял, что в ее жизни не было никого. Я не видел ни одного ее знакомого. Она никогда не рассказывала мне о своих друзьях и родственниках.
Наверное, я никогда не знаю, что я значил для нее и кем был в ее жизни. Единст-венное что я знал так это то, что я был единственным человеком, которого она впустила в свой маленький мирок.
Я никогда не забуду то утро на кухне.
-Привет, у тебя не будет сигареты?
Она посмотрела мне в глаза, молча вытащила из пачки сигарету и протянула мне.
Я прикурил и затянулся.
-Спасибо, - сказал я, - крепкие…
Она еще раз посмотрела мне в глаза как-то долго и тяжело, словно что-то хотела сказать взглядом. Затем повернулась к плите и, не глядя на меня, коротко спросила: «Кофе хочешь?»
Я на секунду замялся, и ответил, что было бы не плохо.
Она ничего не сказала и начала варить кофе. Причем делала это так, словно меня вовсе не было рядом. Я стоял, рядом опершись на подоконник, выпускал струйки дыма, и наблюдал за ее движениями.
Когда кофе был готов, она сходила в свою комнату и принесла две маленькие фар-форовые чашечки для кофе. Разлив кофе по чашечкам и, не глядя на меня, она коротко сказала: «Меня зовут Дарья…».
Примечание.
К сожалению, современный читатель в большинстве своем, не умеет читать худо-жественные тексты. На сегодняшний день он пользуется лишь одним способом чтения, справа налево и сверху вниз.
Читая текст лишь, таким образом, мы упускаем множество возможностей, которы-ми обладает текст. Ведь последовательность предложений, абзацев и глав вовсе не являет-ся строго заданным критерием. Текст сам по себе является целым произведением, также как, например и картина. Ведь мы не разглядываем ее справа налево или слева направо, переходя от одного участка холста к другому. Мы видим ее целиком как единое произве-дение, не состоящие из фрагментов. Из чего можно сделать вывод, что смысл произведе-ния в большой степени зависит от читателя, от его подхода к произведению и способа чтения. По этой причине я предлагаю читателю небольшую подсказку, которой при жела-нии он может воспользоваться.
Некоторые абзацы отмечены специальными знаками в начале абзаца и в конце. Ес-ли прочесть лишь эти абзацы, по порядку не затрагивая другие, получится совершенно самостоятельная история, со своей идеей и смыслом. Таким образом, мы видим, что текст содержит в себе не один рассказ, а несколько. Помимо этого он может выступать и как одна самостоятельная история.
Предложенная мною подсказка призвана, лишь подтолкнуть читателя к поиску различных способов чтения, и даже к сочинению своей собственной истории, которая мо-жет прятаться внутри предложенного текста. Получившиеся истории я оставляю в личное пользование читателя. Они принадлежат лишь Вам и никому больше