Глава 1. Добрые мамины руки.
Добрые мамины руки, запах отцовского одеколона, дедушкина улыбка, тёплая бабушка - и волшебный мир детства кажется вечным. И самые короткие дни зимой не такие зловещие, и всегдашняя слякоть под хмурым небом не прогоняет с уличной прогулки, и от этого Нового года, пахнущего мандаринами и с обязательной ёлкой, до следующего – точно такого же праздничного - ещё целая вечность, и нет ничего, что могло бы омрачить надолго свет моего детства.
Только вот мама как-то раз не приехала на дачу вовремя; однажды увидел, как бабушка плачет; вдруг впервые заметил грусть пришедшей осени… Так потихонечку мы лишаемся детства. Вернее, оно-то остаётся - только мы из него уходим, и становимся сиротами.
…Похоже, этот дождь не кончится никогда. Кажется, что капли устали от собственной обречённости: струи дождя отвесно летят из тёмной вечности и разбиваются о тёмный асфальт и тёмную землю. На душе также темно. Голова набита ватой, руки и ноги тяжелы - не хочется и не можется ничего. Лечь спать - в мокрую тревожную пелену собственных снов; но я только что проснулся - сколько можно спать? Да и снились мне монстры и чудовища. Они мучили меня, терзали душу и пытали тело. Мне показалось, что когда я проснулся, монстры тоже проснулись вместе со мной, а не остались в снах, и теперь они где-то рядом… Странно, но в компании с этими монстрами острее чувствуется одиночество.
Один мужик заблудился в лесу. Помотался по лесу туда-сюда, видит – не выбраться. Ну, стал кричать, мол, помогите, спасите… Долго кричал, никто не отзывается. Наконец, из лесу выходит здоровенный медведь.
- «Чего кричишь?» - спрашивает.
- «Да вот, думал, услышит кто-нибудь», - неуверенно отвечает мужик.
- «Ну, я услышал… Что, полегчало?»
…Вечная тоска одиночества и одновременно с этим вечная невозможность находиться с кем-либо рядом. Почему так сложилось, что всё моё самое настоящее осталось в прошлом? Люди, истории, прогулки, работы, приключения, любови, фильмы, спектакли, встречи, книги, музыки, открытия?
Нет, встречается всё перечисленное и в настоящем - но всё оно так или иначе из прошлого, да и редко оно, настоящее, очень редко встречается в настоящем…
Ощущение, будто ты вернулся в родной город через век - вроде всё то, и… в то же время это не тот город.
…Дождь не иссякает. Что ж, пора на работу – дождливая погода провоцирует людей превращаться в моих клиентов: поднимать руки и голосовать за скорейшую доставку своих мокрых тел на моей машине. Я встаю, одеваюсь и выхожу на улицу. В лозунге, написанном ровными буквами на стене подъезда: «УВАЖАЙТЕ СЕБЯ», кто-то исправил букву С, подтерев её верх и превратив эту букву в запятую. А чуть ниже, в призыве СОБЛЮДАЙТЕ ЧИСТОТУ, видимо тот же местный гений стёр начисто С, ДА и ТУ. Должно быть, у этого человека мощная энергетика - похоже, что его пожелания выполняются повсеместно. И в слове ГОВНО, написанном поверх всех остальных слов, нет ошибок – хорошо, когда живёшь в окружении грамотных человеков. Но в самом низу – как вердикт, как приговор, как истина в последней инстанции, жирными чёткими буквами: ***. Иногда мне кажется, что истинная история стран и обычаев людей отражается лишь в настенных надписях и в анекдотах – всё остальное грешит.
Идёт по улице мент, и видит – возле общественной уборной стоит негр, и мочится прямо на стенку!
- «Да как же вам не стыдно! Наверное, в Европе бывали, в институтах и колледжах обучались, воспитанный человек – а писаете прямо на стенку общественного туалета! Ну, неужели внутрь не зайти?»
- «Не могу – там белый господин вино пьёт!»
Я было вышел из казематов двора на проспект, чтобы чуток прогуляться, пусть и под дождём, но… Монстры из сна незримым роем столпились за спиной, они и тут не хотят меня отпускать. Нет, скорее в машину, в нагретый моим духом мой маленький дом на колёсах, и в путь, хотя у этих тварей из снов целый сонм сородичей в мире реальном. Или, нет: их столько много в окружающем пространстве, что их призраки начали проникать в мою приватную жизнь. Это всего лишь призраки, но ощущение препоганое. Кто они, монстры эти повседневной жизни нашей? Кто они, оккупировавшие наше время? Кто они, занимающие наше пространство?
Есть один хороший анекдот: - «Сара, Сарочка, ты слышала, что Рабинович - ПЕДЕРАСТ?» - «Что, занял деньги и не отдаёт?»! – «Нет-нет, что ты! Я в другом, хорошем, смысле слова…»
Да, это - они. Только вот на педерастов они не тянут - слишком много чести. Они - пидарасы. Гомики. Пидоры. Гомосеки. Пидрилы. И по другому не скажешь.
…Я смотрю на эту серую, вечно кишащую людоподобными оборотнями, вечно идущую, вечно жующую, вечно топочущую толпу, и не вижу лиц. Рожи, маски, ухмылки, гримасы - и вдруг из этой круговерти выходит человек. Боже! У него нормальное лицо - добрая улыбка, умные глаза, ощущение внутреннего достоинства. И кидаешься к нему навстречу в надежде не упустить его, поговорить, сказать ему: «Брат!» Но он - исчез. Снова кругом толпа. И выхода нет.
Блондинка стоит перед лифтом в гигантском офис-центре, и никак не может на этом лифте уехать.
- «Вам помочь?» - обращается к ней охранник.
- «О, мне сказали, что надо подняться на третий этаж и повернуть налево. А тут только кнопки вверх и вниз, а направо-налево кнопок нет…»
И я мысленно возвращаюсь в свой дом: здесь мои мысли, мои книги, мои вещи, моя кошка - мой мир, отгороженный от города монстров городскими кирпичными стенами. Но возвращаюсь я только мысленно – сам же я, телесно, буду колесить по опостылевшему родному городу… В общем, поехали!
…А если честно – то хочется женщину. Я ведь женщину хочу всегда. Даже когда не хочу – хочу всё равно. Извините, конечно, хотя чего извиняться-то? Сейчас заведу свой драндулет, только отъеду – и поднимет руку Она… Лукавые глаза, мудрая улыбка, полупрозрачное платьице, сам собой потечёт ироничный разговор, в котором не будет пустых пауз и ничего не значащих слов, и… мы конечно же друг друга захотим… Но в реальности…
В реальности бывает совсем не так. Ну, например, недавно: подняла руку Она, но… она оказалась любительницей романсов, я ей вроде бы понравился, она мне – вроде бы тоже, и разговор разгорелся, и надо бы ему продолжится, но – мы приехали, ей выходить. Поднимусь ли я к ней на чашечку кофе? Стоп! Тут важно представить то, что будет дальше: я паркую и запираю машину, мы поднимаемся к ней в квартиру, при этом я мысленно подсчитываю убытки от недовезённых мною пассажиров, потом она ставит чайник и суетится на кухне, я тем временем замечаю седину в её крашеных волосах, и что она не так уж хороша собой, и глаза, такие загадочные в машине, у неё на кухне вовсе не такие загадочные и всё сразу же разгадывается. И уже не очень хочется быть с ней, и хочется быть одному, а чайник уже вскипает и уходить не удобно, и тут она начинает петь. Да-да – она ведь не просто любительница романсов, она их поёт! И вместо обещанного кофе - чай, в который она набухала и ложечкой размешала непереносимый мной в чае сахар, и заварка не та, что я люблю заваривать себе сам, и романсы, до которых мне в данный момент времени нет никакого дела, и её колышущаяся под блузкой грудь, которая уже не возбуждает, и…
Поэтому, когда она предложила мне кофе – я очень вежливо отказался, и через минуту всё продолжилось так, как и должно было продолжиться: мы снова в пути по ночному городу - я и моя машина; только без Неё.
По улице идёт сногсшибательная девушка: огромные сиськи с торчащими сосками колышутся под прозрачной блузкой, сексуальную попу обтягивает короткая юбка, полные красивые ноги, сладострастный рот, жгучие глаза – навстречу ей ковыляет плюгавенький мужичонка. Придя в восторг от всего этого сексуального буйства, мужик обращается к девушке:
- «Простите, пожалуйста, у вас такая красивая грудь!.. Можно, я вас тихонечко, нежно так укушу за сосок…»
- «Что вы себе позволяете!?»
- «Я дам вам сто долларов, только позвольте укусить вас за грудь!..»
- «Хам! Я не проститутка!»
- «Ну, триста долларов, ну, пожалуйста!»
- «Я не торгуюсь!»
- «Ну, пятьсот долларов за один нежный укус!»
- «Я сказала: нет!»
- «Я дам вам тысячу долларов – только позвольте!»
Ну, тысяча долларов – деньги большие, почему бы не разрешить, если он так просит? – думает девушка. И – разрешает!
Мужик начинает её тискать, возить по ней руками, тереться об неё; наконец, она тоже возбуждается – и сам собой начинается неистовый безудержный секс…
- «Ну, давай – кусай!»
- «Подожди…»
- «Ну, кусай же!»
- «Не сейчас…»
И так продолжается, пока они оба не кончают.
- «Ну, кусай, умоляю!!!»
- «Нет, не могу – дороговато…»
Итак, я вышел на свою работу. Но я не работаю молча. А изъясняюсь на том языке, который адекватен жизни. А как же иначе? Я люблю называть вещи своими именами, без фальши и лицемерия. Ну, не поворачивается у меня язык назвать ****ь оступившейся женщиной! ***** – это *****, а оступившаяся женщина – это оступившаяся женщина. И есть ещё падшая женщина, и павшая, и шлюха, и проститутка – и у каждого слова своё значение, в каждом слове свои оттенки и одно слово другое никак заменить не может. Кстати, и говно от дерьма отличается. А ещё бывает, что сказать не матерно – это более чем неприлично.
…Давным-давно, когда до конца ХХ века оставалась ещё целая вечность, я был маленьким. А маленьким на Новый год взрослые дарят ёлки. И вот мой папа эту самую ёлку «достал» (это сейчас всё можно купить, а тогда все всё доставали). И с ёлкой в руках сел в трамвай (он назывался «американка»). И поехал на нём домой. И когда трамвай подзабился предпраздничным народом весьма основательно, в вагон вошла бабулечка: ну прямо Божий одуванчичек, вся такая чистенькая, ухоженная, с кошёлкой, в платочке – не иначе, как из деревни приехала внуков навестить. И тут она, после тихой несуетной деревенской жизни, увидела в трамвае такое множество пассажиров!.. Увидела, да и от неожиданности ляпнула: «Господи! Это ж сколько людей народ наёб!»
В детском садике дети стали ругаться матом. Посовещались, и решили, что это от строителей, которые работают рядом на стройке. Обратились к прорабу, тот приходит к строителям, мол, в чём дело?
- «Нет, что вы, какой мат? Тут Вася нечаянно вылил мне за шиворот расплавленную канифоль, а потом уронил молоток на голову – и я сказал: Вася, ты не прав!»
Нет, конечно, можно попробовать без мата. У меня есть приятель, на КАМАЗе работает. Плотный такой парень, вкалывает по-мужски. Так вот, представьте себе, что у КАМАЗа прокололось колесо. Для смены колеса на КАМАЗе предусмотрена специальная лебёдка, но она почти никогда не работает, приходиться парню менять колёса вручную. А теперь рисуем картину: двадцатиградусный мороз, колесо на КАМАЗе лопнуло, болты не отворачиваются, водитель греет их паяльной лампой, еле-еле ему удаётся их открутить, он кряхтя перекидывает колёса сам, вместо сломанной лебёдки, ему звонят на мобильный телефон – ибо простой КАМАЗа с грузом очень недёшево стоит, мимо проносятся автомашины, обдавая парня всякой гадостью зимней трассы… Какие слова должен произносить этот человек в промасленной робе и с промороженными пальцами, когда на него падает колесо после очередной попытки установить оное на положенное место? Я очень хорошо представляю себе эти слова…
Но вот к нему подходит интеллигентный мужчина в тёплой дублёнке, и возмущённо говорит:
- «Любезный! Что ж вы так выражаетесь?! Это же неприлично! Неужели трудно держать себя в руках?!»
И как вы думаете, что ответил ему мой знакомый? Да, именно это и именно так. Он что – неправ? Как говорила моя покойная бабушка – всегда нужно представить себя на месте другого человека. …Мороз, тяжёлые колёса, заклинившие болты… Представили? Тогда мысленно отойдите от этого парня, и дайте ему возможность излить свою боль так, как ему хочется.
Группа хохлов на экскурсии в Москве, проходят мимо здания консерватории.
- «Эй, Микола Педерастенко! Гляди якая смешная фамилия – Шопен!»
Да, целую вечность назад я был маленьким…
Аристократический французский с присущей ему лёгкой эротикой сменился чуть пошловатым немецким с запахом колбасы и пива, а тот и вовсе подвинулся, уступив повсеместному обязательному английскому с его недоблёванностью в произношении. Но это - фон. Всеобъемлющий русский с его переливами, широтой и необъятностью, такой родной русский язык сузился, потускнел и приобрёл какой-то пластмассовый привкус.
Наверное, страну, народ определяют язык и женщины. Девальвация языка… Девальвация женщин… Женщины… Какой рядом с женщиной мужчина – такая и женщина. То, как выглядит женщина, - показывает, какой у неё мужчина. Какая страна - такие и женщины. Какие женщины - такая и эпоха.
Замкнутые круги, переходящие в замкнутые спирали Мёбиуса, круги и спирали с женственными изгибами…
Что скажут о нас, посмотрев на наших женщин? Американский ширпотреб, стандарт - Барби, в своём российском воплощении выглядит убого. Когда я смотрю на своих соотечественниц и современниц, то прихожу в уныние: неужто, они выдвинули лозунг - «чем бляже, тем краше»? Ну, ладно, внешнее. Но! Девушка учится на филолога. Или юриста. Не суть. Главное, неплохая девушка и неплохо учится. Но иногда спит с мужчинами. И берёт за это деньги.
Нет, что вы - она не ****ь! Да вы что - никакая она не проститутка! Просто спит иногда с мужчинами. Ну, деньги с них берёт. Что плохого?
…Вот такая чёрточка времени. Маленький штришок.
Разговаривают две проститутки.
- «Слушай, ты первый раз по любви отдалась или за деньги?»
- «Конечно, по любви! Разве двадцать долларов – это деньги?»
Девушки, красавицы вы мои!? Ведь вы умницы! Ради вас должно хотеться жить!.. Что же вы с собой делаете?!
Когда-то мама пугала меня пэтэушницами - так они ангелами мне кажутся по сравнению с вами. Стоял как-то в очереди. Передо мной - женщина, на вид – моя старшая сестра, то есть старше и потрепаннее меня лет на пять-десять; но не лишённая былого шарма, обаяния - просто жизнью измочалена. И тут она клерку в окошечке называет дату своего рождения – Боже мой! оказалась моложе меня в полтора раза! Милые мои девушки!.. Но ведь нельзя же так...
Общий стиль, единый стандарт. Все в одинаковых штанах: не важно, что не всем идёт, - главное, МОДНО! Пусть на некоторых смотрится уродливо - плевать, МОДА важнее. В тридцатиградусный мороз с голой поясницей и без шапки – таких один мой приятель называет «менингитницами», но это дело обычное. На всех одежда, скрывающая женственность. Будто выстиранные в краске волосы. Стёртые как стенка лица. И у каждой в руке или во рту сигарета: вообще-то, курить - это прерогатива мужчин, жёлтые лица и хриплый голос отнюдь не привлекают; может, вам хочется, наоборот, отталкивать от себя?
Одна пассажирка (!), весьма хорошая собой, спросила: а как ты думаешь, почему девушки нарочно в тёлок себя превращают? Принимая мужской облик, мужиков опидарасить хотят? А может, мужики слишком женственными стали? Так и вышла девушка без ответа из моей машины, на прощанье грустно посмотрев на меня своими красивыми глазами…
Эх, милые… Но сюда же и алкоголь: банка какой-нибудь бодяги или бутылка пива - и мозги не думают ни о чём, всё по кайфу, а вещи серьёзные - по барабану. Да нет, я сам ненавижу проповеди, в том числе о вреде никотина и алкоголя – после них хочется нажраться и закурить.
Нет, хорошее это дело - выпить… Густая водка из морозильника, запотелая бутылка… Грибочки маринованные, солёные огурчики, тарелка с дымящейся картошкой, и конечно же чёрный хлеб, намазанный маслом или нет – не суть, но обязательно чтобы был! И друзья – родные лица, каждый со своими недостатками и заморочками, но все эти люди – СВОИ!
НО! Когда что-то делают ВСЕ и ПОСТОЯННО - это уже паранойя. Ну, и музыка: либо шансон (это так называется дешёвый блатняк), либо попса - эдакий шум ни о чём.
Что ж, картина готова. Грустная картина… Я не хочу таких женщин. Верните мне пэтэушниц из эсэсэсэра!.. А впрочем, не надо - это их дочки и внучки.
- «Хаим, знаешь - я дала маху…»
- «Ты дала Маху?!»
- «Да, я потеряла сто долларов!»
- «Лучше бы ты дала Маху…»
Картинки с выставки.
Подвозил двух девчонок, по разговорам понял, что они были в Египте. Спросил: «Как пирамиды?» – «Мужчина! Вы что?! Какие пирамиды!? Мы – ОТДЫХАЛИ!!!»
Хэппи бёсдэй, Мэри крисмас… Ребята, а вы ПО-РУССКИ не пробовали? Не беби-ситер, а НЯНЯ! Какое красивое русское слово, пушкинское, можно сказать, - няня!.. Эх! У одного моего родственника инсульт случился. Лежит мужик на кровате, с трудом двигается, а вместо слов мычит. «Деда Коля, так ты что – ничего сказать не можешь?» В ответ деда Коля мычит, и только слёзы из глаз льются… «Деда Коля, так ты и материться теперь не можешь?» - «Да ни ***, ёб твою мать!» Вот это – по нашему, по мужски, это я понимаю!
Белая ночь после сильного июньского дождя. Пять часов утра. Идёт вереница поливочных машин и поливает Невский проспект – сразу же после дождя. Значит, президент или ещё кто-то важный сегодня приезжает – уж если лизать жопу, то до идиотизма.
Еду-еду… Кого настигаю на перекрёстке? О, две молодящиеся тётки. По их разговору, услышанному через открытые стёкла, понимаю, что едут они собой заниматься. Да, модно нынче в клинику ложиться на очистку организма - чтобы потом опять его загружать всяким дерьмом. Может, проще изначально не загрязнять? Нет, едут через весь город, по пыльным улицам, наживая геморрой в заднице, дыша бензином, всасывая всё что можно из сигарет, дёргаясь в пробках, едут на какой-нибудь фитнес или ещё какое благое дело для тела. Не проще ли выйти из дома, прогуляться по парку, побродить по лесу, птичек послушать, солнышкам и лунам порадоваться, на звезды в небе посмотреть, просто воздухом подышать, отдаться любимым на лоне природы… Нет! Будем действовать через жопу. Ну, кто они после этого? Если мужики – пидарасы, то эти – пидарасихи.
…Дождь. Унылые тёмные мокрые улицы. Промозглая ночь. Вдруг девушка с пакетом, прижатом к груди, поднимает руку. Останавливаюсь. «Простите, до метро за сорок рублей». «Поехали. Только метро закрыто». Даёт деньги. Едем. «До дома не добраться – мосты разведены. До открытия метро, часа три, посижу - подожду». Вдруг её лицо озаряется каким-то внутренним светом: «Цветок себе взяла! Маленький, дохленький… Но я его выращу! Я уже два цветка вырастила – выращу и этот!» И счастье на её лице неподдельно. Она вышла – я уехал. Что-то будет с ней и с её цветком? Бог весть…
Что, думали, если «Картинки с выставки» - то Мусоргского услышите? Нет, у нас нынче другая музыка, от которой Модест Петрович очень бы сильно расстроился.
Штирлиц шёл по улице и вдруг увидел ярко накрашенных женщин.
- «****и», - подумал Штирлиц.
- «Штирлиц», - подумали ****и.