Последний генсек
- За Иванова. - Дружно ревела секция механиков.
- За Яковлева. - Не менее азартно вторила ей группа ПВР. Поисковики, надо сказать, были убедительнее, видимо опухнув от попыток контакта с внеземным разумом, они решили выплеснуть всю накопившуюся энергию на голосовании.
- Товарищи, то-ва-ри-щи. – Честно пытался перекричать этот бедлам секретарь. – Ну что Вы, как дети малые, а? Давайте, высказываться по очереди, каждый обязательно получит слово. Выбираем ведь, человека, который будет управлять нами годы, а вы тут балаган устроили.
- Пусть выскажется товарищ Парфенов, - загудели массы.
- Да, да, пусть генеральный скажет, что он думает о возможных приемниках. – Поддержал секретарь партсобрания, - Иван Ильич, Вы не спите, там?
Да не сплю я, умники. Думаю, вспоминаю. Как объяснить ребятам, что в сущности все равно кого ты выбираешь при нормально функционирующей системе? А система была . . .
Вся страна строила наш корабль-красавец. Он был похож на слегка перекормленную акулу, с плавниками - спасательными ботами по бокам. Семь километров в длину, полтора в ширину. Как верещал Западный мир: «Русские строят новое оружие на орбите». А когда мы рассказали, что же на самом деле мы построили, даже диверсии проводить пытались, шпионов заслать в экипаж. Не понимали, что каждый из тысячи человек был не только лучшим в своей области, но и настоящим патриотом. Других не брали. Хе-хе, глупые капиталисты.
Я – последний оставшийся в живых из старшего поколения. Ископаемое, человек легенда. Ребята не понимают, через что нам пришлось пройти, чтобы их вырастить, выучить, чтобы обеспечить само существование корабля. Весь проект с самого начала – сплошная импровизация. От экспериментальных термоядерных двигателей, способных двигать корабль со скоростью, почти равной световой, и до построения модели устойчивого, развивающегося социума, в замкнутом пространстве. Ведь лететь почти 250 лет, как не допустить падения цивилизации в этих условиях, обеспечить необходимый культурный и научный потенциал поколению, которое достигнет точки назначения. А вдруг четвертая планета Каппы Клопомора будет необитаемой, что если астрономы ошиблись? Как обеспечить интерес к жизни и позитивную мотивацию у тех поколений: сотен, тысяч людей, что не достигнут точки назначения? Тысячи конструкторов, психологов, бились над этими и многими другими проблемами. Союз напрягал все силы, влез в колоссальные долги, но они смогли отправить нас. Веря, что если не наше государство, то хоть его часть выживет на другой планете, у далекой звезды. Построит другую цивилизацию, мир гармонии и справедливости. Да, мы были идеалистами, и что с того? Именно такие люди двигают этот мир, и мы двигали. Корабль достраивали уже в полете, разгон до крейсерской скорости длился пять лет и если бы не тот инцидент. . . как знать чтобы сейчас было с нами?
- Иван Ильииич, товарищи хотят услышать Ваше мнение. – Не унимался секретарь.
- Ну что ж, все мы помним, при каких обстоятельствах сменилась форма правления с коммуны, управляющейся советом старейшин, на классическую схему, предложенную нам до старта, руководством страны. Нам нужен человек, чье мнение было бы истиной в последней инстанции, человек, которому мы все доверяем. Я уже не могу выполнять свои обязанности, годы. . . Если вы хотите услышать мнение выжившего из ума старика . . .
- Да что, вы Иван Ильич . . .
- Да, как Вы можете о себе так. . . – Пусть не совсем искренне, но тем не менее приятно.
- Итак, если Вы хотите услышать мое мнение, я бы предложил Иванова Василия Дмитриевича. Это человек уважаемый, умеющий принимать решения, имеющий опыт руководства большой группой людей. Механики у нас наиболее многочисленный из отделов.
- Да он с ним-то справиться не может, а Вы ему хотите корабль доверить. – Понеслась. . . сейчас все начнется по второму кругу. – Я сказал, выбирать Вам.
Как не хотелось мне тогда голосовать за принятие советом этого решения. Ну не может, нет, не должен один человек принимать решение за такой коллектив, нас уже почти полторы тысячи. Эх, прав, был Мишка. Проклятый Мишка. Друг. Из-за него вся эта чехарда. Если бы не он со своими безумными энтузиастами – исследователями.
Но ведь я сам поддержал эту идею, в начале, а потом испугался. Мишка тогда правильно говорил, что корабль может прокормить 2000 человек, ну если мы достроим жилые модули 2500, не больше. При жизни уже второго поколения придется либо жестко огранивать рождаемость, либо ускорить полет. А ведь, мы тогда шли на пределе. Его физики-ядерщики уверяли, что могут разогнать корабль до сверхсветовой скорости, но математики не могли просчитать последствий.
Тогда они предложили провести тот злосчастный эксперимент с одним из трех ботов. Мы не могли им помешать, часть Мишкиной команды тоже входила в совет. Они не послушались тогда большинства и прыгнули. Ушли лучшие. . . Мы все видели как это было. Корпус бота стал зыбким, зарябился, на мгновение застыл, и исчез. Последнее что мы услышали, было Мишкино: «Ребята!!! Тут другие звё. . . ».
Математики долго тогда ломали голову, что же произошло. Сошлись на том, что законы Вселенной с одной стороны незыблемы, но, как бы сказать, относительно, что ли. Взять, например, скорость света. При ее достижении, в нашей Вселенной образуется прокол, куда и падает нарушитель, скорее всего его выбрасывает в иной, параллельный мир.
Я часто думаю, что это за место, куда попали наши друзья? Может, там вообще нет Земли или на ней нет разума. Может, там не было СССР, или он был, но наш корабль не был построен. А возможно, в той Вселенной все уже живут при коммунизме. Мы никогда этого не узнаем. Увы. После того случая мы и решили, что должна быть кто-то, принимающий окончательное решение. Так я стал генсеком, хотя Совет мне нравился больше и я был одним из тех, кто его учредил, сразу после старта, как только мы избавились от навязчивой партийной номенклатуры с ее идиотскими приказами. Эх, за что боролись. . . Я кряхтя встал и вышел из Зала Собраний, ловя спиной недовольные взгляды.
Не успел я дошаркать до своей каюты, как по кораблю разнесся сигнал тревоги, большинство экипажа даже не поняли, что это такое. Мало осталось тех, кто его слышал. Я понесся к рубке. Какую все же скорость может развить старый человек под воздействием адреналина. Там уже толпились навигаторы, пилоты и кое-кто из руководства. На экране внешнего обзора мы увидели странный объект.
- Черт, да это же наш бот, - вырвалось у меня, - только переделанный. Сильно переделанный. – Меня затрясло. Тем временем с объекта поступил сигнал. Мишка, почти не изменившийся Мишка, смотрел, улыбаясь с экрана на нас. Впрочем, увидев меня, он несколько растерялся.
- Встречайте блудных детей. – Выдавил он
- Скорее уж родителей. - Неловко пошутил я.
- Кто это, кто это? – Раздалось со всех сторон.
- Знакомьтесь, друзья, Михаил Селезнев. Да, да тот самый. – Давно мне не было так хорошо, сердце бы только выдержало.
Через час мы сидели в кают-компании. Совет в полном составе, я – генсек, и вернувшиеся ребята, такие же молодые, как тогда пятьдесят лет назад, для них прошло всего три года.
- Ну, так вот, после прыжка мы оказались, не в другой Вселенной, как показалось сначала. – Рассказывал Мишка. - Мы просто прыгнули вперед на тысячи световых лет. Очень резко увеличили скорость. Кстати, в другой Вселенной мы тоже побывали. Изменение скорости за пределами световой создает весьма интересные пространственно-временные эффекты. Путешествия во времени, преодоление колоссальных пространств и даже выход за пределы нашей Вселенной – все это вполне возможно. Мы потратили несколько лет на изучения этих феноменов и на то, чтобы вернуться домой, к вам. Но об этом, давайте позже. Главное, мы нашли планету, пригодную для жизни. Сейчас я покажу ее. Он вставил в считыватель информационный кристалл.
Все застыли в восхищении. Перед нами на экране плыл в черно-звездном пространстве голубой шар, так похожий на землю. Какой же он красивый и какой знакомый. Камера ушла вниз, стали видны материки, было их десять. Полет вниз продолжался, стали видны отдельные горные цепи, зеленые, голубые пятна растительности на коричневом теле континентов. Бот приземлился, дальше в фильме показывалась фауна и флора. Причудливая, но вполне землеподбная. Были аналоги деревьев, только больно огромные. Что-то типа секвойи, но триста метров в высоту с голубой кроной. Кустарники. Животный мир не поражал разнообразием: несколько видов травоядных и несколько видов хищников. Я к ним особенно не присматривался. В голове крутилась одна мысль. Господи, я увижу планету. У всех нас будет своя планета. Собственная. Сколько споров, сколько проектов было обсуждено за последние сорок лет, разрабатывались десятки планов освоения планеты. И вот . . . теперь наши мечты, кажется, сбываются.
Просмотр давно закончился, а я все сидел и грезил. Видел, как разрастается наша колония. Видел прекрасные города, утопающие в зелени, видел театры, научные центры, черт, я видел, как мы заселяем и иные миры. Только бы зацепиться за эту планету, название которой пока даже не придумали. Я поймал взгляд Мишки, мы остались одни, остальные товарищи тактично удалились, решив, что нам есть что обсудить. Долго, очень долго мы рассказывали друг другу о себе, том, что произошло за эти годы. Как ни странно, говорил в основном Миша.
Под конец разговора, я решил поделиться тайной, которую никто кроме меня уже не знал, в свое время эту информацию решили засекретить.
- А знаешь, Мих, что почти сразу после вашего отлета мы получили последнюю передачу с Земли. Там сообщалось, что власть в стране поменялась, и СССР больше нет. Капиталисты победили.
- Я догадывался, что к тому идет. Система к моменту нашего отлета складывалась довольно уродливая. Ты, кстати, как себя чувствуешь в качестве генсека, - насмешливо посмотрел на меня он, - твоя идея?
- Ровно. – Вернул шутку я. – Ты же знаешь, я всегда был за Совет, именно поэтому меня и выдвинули, знали, что я не попытаюсь узурпировать власть. Да и какой из меня генсек, воспитатель скорее . . . в этом детском саду. Кстати, с вашим возвращением, вернее с тем, что вы нам принесли, ситуация меняется. Я думаю, мы вновь вернемся к Совету.
- А помнишь, как его называли? – Рассмеялся он.
- А то как же. . . «Советом старцев», еще «сионскими мудрецами». Хотя какие, нафик, мы тогда были «старцы», тем более «мудрецы». Самому старшему, Лешке Хохлову едва сорок исполнилось. Но, все равно нашим записным юмористам не откажешь в остроумии.
- Да с тех пор многое изменилось. – Отметил я.
- Не изменилось главное. Людей сохранили. Тебе за это спасибо, Ваня, хороших ребят вырастил.
- Дык, я же не один. – Засмущался я.
- Ты взял ответственность на себя.- Миша нахмурился.- Нормальное общество невозможно без нормальных людей.
- Да, воспитание – отличная альтернатива власти. Собственно единственно возможная и единственно верная.
- Именно, жаль что на Земле этого до сих пор, видимо, не поняли. Но ничего, еще два-три поколения и мы построим новый мир, с новыми людьми.
- Хотелось бы верить. Хотя знаешь, а ведь люди не слишком изменились, за последние 2000 лет . . .
- А ты не «хоти», ты верь и работай. Впрочем, ты и так здорово поработал здесь.
- А ты – там.
Не сговариваясь, мы посмотрели на экран. В холодном свете звезд вращался наш новый дом.