Тепло укутавшись, сидела у окна, сквозь запотевшие стекла которого расплывались разноцветные огни ночного города. И с высока ее скромного жилища, уходящим далеко вверх остроконечной крышей из зеленой черепицы, были видны крыши других домов, расположенные глубоко ниже. С некоторых шел серый дымок, клубящимся паром проплывая мимо ее окна. Она вдыхала аромат вечернего счастья, чьего-то домашнего тепла и уюта, и чуть-чуть не засыпала. А дымок всё вихрился и вихрился, летя всё выше и выше, обволакивая каждый встречающийся балкон забвением и покоем; полусферой из коры дерева, они, овитые где-то зеленым плющом, где-то бархатным мхом, оттеняемые самой корой ореха, чередой сменяли друг друга; из распахнутых, из-за ниспавшей жары окон, выглядывали строгие колонны штор, с дырчатым тюлем, где-то приоткрывающим завесу частной жизни; разукрашенные масляными красками, оставались позади радужные треугольники крыш, по которым, если чуть стемнеет, когда на самое высокое дупло опустится самый широкий лист, будут мелькать черные тени под светом стремящихся вниз мотыльков.
Наблюдая за направлением полёта одного из них, жёлтым огоньком вырисовывающим слишком замысловатые фигуры в прохладе наступающей ночи, она постукивала металлическими спицами, лишь изредка бросая на них строгий взгляд почти совсем выцветших глаз, чтобы поймать слетевшую петлю или добавить в свое вечернее вязание новую зеленую нить.