Полевые цветы.
Мне почти 18 лет. Я уже шесть месяцев работаю в Районном статистическом управлении статистом. Работа скучная, в основном печатанье на машинке цифр.
Цифры, цифры, цифры, как шутили сотрудники, средне-потолочные, цифры, подогнанные под настроение секретаря Райкома партии. Но в каждой работе есть свои прелести. Так вот, мне вменялось в обязанность разнести сводки по инстанциям. А это значило, что помимо Райкома, Райисполкома и Районного сельскохозяйственного управления я отдам сводку лично гл. инженеру районного хозяйства, моему, однофамильцу, мною обожаемому тайно, красивому тридцатилетнему мужчине и, всем было известно, пока еще холостому. Увидеть его раз в неделю и думать о нем ежедневно- вот мой удел.
Когда чувство стало осязаемым, я к сводке прилагала полевые цветы, или веточку сирени, цветущей яблони, акации, в зависимости от того, что попадало на моем пути. Это-то и подвело меня.
Однажды гл. инженер остановил меня и внимательно окинул взглядом. Я затрепетала под ним, как осиновый лист на ветру: "Я не обижу Вас, если попрошу нарвать мне букет полевых цветов". 0 Боже! Он заговорил со мной. И мои счастливые глаза говорили: «да, да, да?», но он продолжал
"дело в том, что мне жутко некогда, а вот-вот должна подъехать моя невеста».
Стало удивительно тихо. Подкосились ноги, уходила, как говорят, из-под ног, земля, застучало учащённо сердце в висок, беззвучно закричала душа, распахнулись невидящие глаза от изумления, остановилось время. Спохватился главный инженер о сказанном, подхватил, падающую меня, сказал тихо: «Простите, я кажется был не прав, что попросил Вас об этом». Говоря это, он не отпускал своих рук, да именно в это время подъехала и вошла в светло-голубом крепдешиновом платье, его бледная, как гриб, выросший без света, невеста. Я наконец то очнулась, перевела взгляд на её голубые туфли на тоненьком каблучке, голубой, лёгкий, словно газовый шарф.
«По всей видимости, я зря торопилась» прошептала, вернее, прошипела она, проходя намеренно быстрым шагом мимо нас, вконец отрезвив меня презрительным взглядом и вкусно пахнувшими духами. Инженер ринулся ей во след. Покачнулась, оперлась на ближайшую стену, опустила взгляд на свои чёрные, стоптанные туфли, больше походившие на мужские туфли со шнурками, на своё ситцевое, серенькое платьице, «не маркое», как говорила мама и, качаясь, вышла вон. Ещё недавно солнечный день, померк.
Не помню, как и сколько времени шла до конторы. В кабинете я одна, но плакать сил не было. Душа горела, высушивая слёзы выжигая неокрепшее чувство.
Более унизительного момента я не испытала за всю свою жизнь.
Потрясение было так велико, что через час я заснула прямо на работе, положив голову на печатную машинку, а когда проснулась, то сердце мое было свободно, на душе легко и светло. Хорошо, когда тебе почти 18 лет.
Сводки впредь я оставляла у секретаря сельскохозяйственного управления.
Валентина Карлстрём 1996г. г. Москва.