Прошу прощения, если были задеты чьи-то симпатии. Честно, прошу прощения, ведь это просто фантазия, а не поклеп. (автор истории)
- Надо спать, леди Уилкем. Спать ... э…полезно…
Эд едва скрывает зевок.
-Что? Сказку? О, боже! Ну, хорошо. Какую же? Ах, эту. …Ну, эту я знаю. Итак, ...сюжет «Золушки». Сюжет …э…прост. Просто…э…потому его пересказывали многие сказочники мира. Такие как, …э…такие как…вот черт! …ах, да! такие как Андерсен, Гофман, ну да, конечно, братья Гримм. А вот! Сюжет фильма «Красотка» - тоже из той же серии историй о Золушке, но …э…с панели. Да, что там! Многие старались в этом направлении. Многие нагрелись на нездоровом интересе золушек. …Э… черных, белых, красных, а, ну да, желтых, разумеется, …э…Золушек.
Старуха не спала. Глаза её – сливовые бусины следили за рассказчиком вовсе не сонно.
Эд вздохнул. - Поэты-писатели периодически поддерживали в душе наивного люмпена веру в сказку об идеальном прыжке в Принцессы. …Что? Ах, саму сказку рассказать. А, ну да. …Да нет! нет нужды пересказывать содержание сказки. …Вы же помните эту сказку? …Нет?! …Леди Уилкем, Вы шутите? Нет?…Ладно. Итак, …бедная родственница трех стервоз попадает на королевский бал. Э… там в нее влюбляется принц. И…и…ну, в общем, там все завязывается на моменте, когда убегающая в полночь красавица, случайно теряет туфлю. …Хрустальную, разумеется. …Вспомнили? Нет?! Да-а….видно склероз и вправду сильно Вами занят. Надеюсь, вас самих это не сильно беспокоит. Что? Ах, ну да, я продолжаю. – Эд пожимает плачами. – Но что бы такое …забыть, …не знаю. Ну ладно, идём дальше....Значит так: тем происшествием очень огорчился принц. Одна туфля – это его не устраивало. Он желал большего. Он же принц крови. И вот…по единственной улике он, не один, разумеется, он умудряется из бесконечного множества красавиц с кухонь королевства все-таки отыскать эту растеряшу. Бесприданницу. Но сказка есть сказка. Бесприданница оказалась липовой. Была некая тетушка – приведение. И оказалось, девушка вовсе не беззащитна. Её покровительница весьма влиятельная фея. Она снова принаряжает свою бедную родственницу для новой встречи с принцем. А тот, увидев её в ещё большем блеске, …снова ею очарован. Ну, тут понятно. Выглядит эта Золушка что надо. И….потому со стороны принца крови не присутствует отторжения. В общем, слепящая красавица всех ослепляет, и ...всё, и королевство спасено. Вдовствующий король становится счастливым дедом. Принц, …ну, он-то уж точно получил свою порцию удовольствия с этой красотки. …Интересно?! …Я с ума сойду, …леди Уилкем!…Вы всё шутите. А ведь нужно спать. …Ну ладно, зато развлеклись. Теперь спать, ...я надеюсь.
Старая леди хитро улыбается, пряча слезливые глазки в складках частых, и, увы, уже ничем нескрываемых морщин. - Ах, Эдуард, …как ты бываешь глуп.
Молодой мужчина вздыхает.
Но, что тут поделаешь, долг есть долг. Эд - внучатый племянник этой богатой старой леди. Хитро улыбаясь, Эд поправляет подушки под головой старухи. - Не знаю, не знаю, леди Уилкем, я, конечно, не гений, с этим не спорю. Но уж совершенно глупым я себя тоже не считаю.
- Но в такие сказки…не веришь? – произнесла леди низким контральто, который по всем законам физики должен был бы исходить из более крепкого тела, не из этой сморщившейся субтильности.
-Я?! Да что Вы, леди Уилкем. Разумеется, нет. Впрочем, речь сейчас не обо мне. А о Вас. Ваш покой – вот что нам сказочно необходимо сейчас. А Золушки, что Золушки? Эти сказки всех переживут. И нас, и …так что давайте лучше глазки закроем и …
Старуха дернула губами в ядовитой усмешке.
Эд тут же наклонился к её лицу. - Что Вы сказали, леди Уилкем?
Старуха медленно подняла руку и оправила на своём плече кружево.
-Ах, Вы просто так. Вы просто улыбнулись на мои слова. Те снова показались Вам несерьезными. И всё же, леди Уилкем, сон, это доказано – самое лучший для человека отдых. Давайте-ка спать. Какие сказки в наше сверхскоростное время? Бедная девушка, вынужденная не просто работать, а буквально выслуживаться перед тремя мерзкими кривляками – ну разве это сказка? Это быль, леди Уилкем! За место под законной крышей родного дома бедная сиротка вынуждена лебезить перед наглостью очередной любовницы родного отца. Это же реальность дня сегодняшнего!
Эдуард поднялся со стула и подошел к окну. Выглянул, будто проверил, на месте ли его машина. Та, разумеется, была там, где он её и оставил, у парадного крыльца дома его дяди.
Эд торопился. Это было заметно. Сегодня визит вежливости непомерно затянулся. Старуха никак не желала спать. Не то чтоб Эда это раздражало, просто он спешил. Не то чтоб по срочному делу, но по делу. К тому же сегодня он как-то особенно притомился в роли няньки. Он желал бы сменить обстановку. Тем более, что гранд-бабуля уже сунула ему бумажку в кармашек пиджака, туда, где таился его носовой платок.
Леди Уилкем, когда он наклонился, чтоб поцеловать ей щеку в знак приветствия, потянулась и сунула ему в карман купюру. Жест для старухи естественный. Вот Эда он несколько напряг. Обычно этот жест старухи означал, что визит окончен. Эд решил, что старушка не в настроении. Что ему дали понять, что он может перекинуться с ней парой слов и распрощаться. Это его несколько сконфузило. Эд не хотел бы оказаться в числе тех его родственников, которые были леди Уилкем напрочь отважены от её финансового покровительства. Для смены настроения богатой родственницы, он решил развлечь её какой-нибудь байкой. И …увлекся. Ибо старушка расхотела спать.
Эд смотрел в окно. Хорошая погода. Небольшой ветерок. Зато не душно.
Он пощупал карман. Купюра хрустнула. Двести евро. «Неплохо надуло».
Среди родни Эда ходило мнение, что свои двух сотенные (и откуда она их берет столько?!) старуха сует и служанкам, и горничным, весьма любящим её обхаживать. Кого-то это выводило из себя, роптали, что расходуются деньги семьи: «Нашей гранд - бабушке всё равно кому совать. Уже и рефлексия не отслеживается, и зрение подводит». Эдуард МакДир смотрел на вещи трезво. Рассуждал, держа думку исключительно себе на уме: «Ещё не известно, кому достанется наследство. Если любимому псу, мопсу (со свистом храпевшему сейчас под кроватью старухи), то, - считал Эд, - даже неплохо, что народ успевает поживиться на наследии собачки».
Эд задернул плотные шторы на окнах.
Пузатый ночник с плафоном из венецианского стекла излучал приглушенный свет. В комнате и до этого было чуточку душновато, теперь же, когда шторы были задвинуты, стало казаться, что ещё и …тесновато.
Леди Уилкем, как русский царь Петр боялась огромных комнат. Те, в которых она отдыхала, были специально уменьшены до размера …кухни – малютки.
- Что замолчал? И что там сучилось с Золушкой?
-Как?! – Тед немного нервно побарабанил пальцами по спинке кровати. - Леди Уилкем, я же уже сказал, чем всё кончилось. Королевство …спасено. А бедная девушка, благодаря покровительству Феи, стала принцессой.
-А что стало с Феей?
-Ап! А…с феей, а что может стать с феей? Феи они …уже приведения. Так ими и остаются.
-Ты …не веришь в фей?
-В приведения? Нет, разумеется. Я что дурак?
Леди помахала перед носом ладонью, будто «не дурак» испортил воздух.
Тед обошел кровать. – Ну конечно феи приведения и они …возможно где-то и существуют. Но, леди Уилкем, эти создания не всем видны. Я, например, никогда не встречал приведений. – Эд подумал –подумал и добавил, косясь на лежавшую бревнышком старуху. – Реальные покровители – встречались. А…приведений не видел. Нет. …Леди Уилкем, я может, плохой рассказчик. Может, кого другого позвать, рассказать Вам сказку? Что-то Вы не спите сегодня. Думаю, моя вина, не тот взгляд на сказки.
-Тебя хватает. Так значит, ты не веришь ни в золушек, ни в фей?
-Ай, бабуля! – Тед сдерживал тон, но кое-какое раздражение уже проскальзывало. - Скажите мне на милость, где реально такая убогость найдет тайного покровителя? Родственницу с бесплатным сочувствием - охотно верю - найдёт. В сказке - да. Согласен, там и приведения, и феи – всё нормально. Но я не верю в сказки!
Эд снова присел на стул у кровати старухи. Ему приходилось продолжать общение. Живая мумия не спала. Буквально ни в одном глазу!
- Сказки – фантазии. Фантазии от бедности. Да, да! Никто из сказочников не был состоятельным человеком. …Где прикухонная табуретка найдет покровителя, не имеющего мысли вернуть с неё деньги назад? Смех! Да нигде! Нет ни дурака такого, ни дуры, которая бы из милости наряжала б её – недотёпу в бриллианты со словами: «Беспроцентный подарок, дорогая. Ровно до полуночи. А хрустальные туфельки потеряешь - не жалко». …Чушь! Теперь каждый пересчитывает личные траты трижды. Четырежды подумав, передает кому-то или вкладывает в кого-то свои денежки. Уточним - свои заработанные деньги. …Нет, нет, сказки они, конечно, забавны, спонсоры - приведения – заманчиво, но …всё ложь. В жизни всё не так. Я верю жизни, леди Уилкем.
-А в сказки, значит, нет.
Эд улыбнулся, смягчив приятной улыбкой свою страстную речь о насущном.
-А как же княгиня Монако - леди Грейс?
-Что Грейс? Что Грейс, леди Уилкем? Вы обратили внимание на дом Грейсов во Флориде? На представительность её отца, обратили внимание? Дети в доме Грейсов были образованны. Да, помню, читал, мамаша их была жуткая чистюля и экономка. Сама за домом следила. Дочери её тоже трудились по дому - дело обязательное. Только …та Грейс быстренько слиняла от веничка для пыли, …если помните. В арсенале её женских побед был список состоятельных мужчин с солидными биографиями. Она выбрала из списка лучшего. Госпожа Судьба подарила ей симпатию князя. Только первая, заметьте, вовсе не покровительница, а Грейс - вовсе не бедная девушка. Супруге князя пришлось сильно потрудиться, чтоб народ Монако посчитал её княгиней Ренье. Платье – платьем, но не имей за душой культуры светского общения, …«общения», я подчеркиваю, а не исключительно уловок обольщения, ни какая грейс не превратиться в умах и сердцах тысяч людей в Первую леди государства. Да, в общем-то, другой Грейс больше и не было. Кто-то из элиты захочет простоты, так тут же в простоту и уходит. Не будем называть титулов и фамилий.
Эд улыбнулся. - Что, достаточно аргументов в пользу того, что сказка – это всего лишь лживая подстава?
Старуха пожала худенькими плечиками.
-Тогда может быть, …спать? …Спать, спать, леди Уилкем.
Наклонив почти лысую голову чуть в сторону (чепец, в котором старуха спала, сполз на её левое ухо), леди буквально настаивала взглядом: одной сказки ей мало.
Эд чувствовал, старушке требуется развлечение – продолжение дискуссии.
-Бабушка, …моя добрая леди Уилкем, да что с Вами сегодня?
- Ты б женился на Золушке?
-Да боже упаси! Я не теряю связи с реальностью, даже когда пьян. К тому же не забывайте, леди Уилкем, я некоторым образом родня английскому трону. Титул у МакДиров так себе, состояния – никакого, но…чистота крови сохранена. В наши конюшни ослиц не принимают.
Прозвучало столь естественно, что старуха поняла – дело уж сто лет как решенное. Раз и навсегда.
Она немного язвительно фыркнула.
Заметив некое подозрение в лице благодетельницы, Эд мигом оправдался: «Меня бы и друзья не поняли, леди Уилкем, не только родня. - И последний его аргумент, который он произнес с улыбкой. - Да и Вы, уважаемая мною гранд-бабушка, опять же скажете, узнав, что я женюсь на кухарке: "Ах, Эдуард, а как же ты глуп!"
Прозвучало в похожей интонации.
Именно так старая леди и подумала. Она прищурилась сильнее. Её более-менее зрячий правый глаз сузился. Сдвинув в бок узкие губы, чуть выпирающие вперед из-за вставной челюсти, леди оценивающе оглядела крепость плеч молодого мужчины. - Тебе восемнадцать есть?
Эд некоторое время молчал. Смотрел на лежавшую перед ним старуху. На пышное одеяло, чуть торчавшее из-под расшитого атласными нитями кашемирового покрывала. - Леди Уилкем, мне уже не восемнадцать. Я немного подрос. В этом году я получил степень магистра в университете, мне …э…двадцать четыре года.
-Понятно. …Жених.
Эду было неловко. Ему было трудно общаться со склеротичкой. Леди Уилкем всё почему-то циклило. Всё-то ей казалось, что ему «только шестнадцать», или вот, как сейчас, что ему «восемнадцать лет».
Эд вздохнул. Он подозревал, конечно, что почти девяностолетняя леди скучает по прошедшей молодости, по не забытой юности. Однако сегодня затянувшееся общение с нею потихоньку перешло в пытку. «Что ей, лежит себе. …Тихо, не пыльно. Наплевать ей на моё личное время. Что мой телефон, поставленный на вибрацию. Он бьет меня по бедру как язык тяжелого колокола. (Джулия бесится, как кошка. Понимаю, я обещал быть во время. Какое там…вовремя!) Не спит наша бабуля, хоть тресни! Сна - ни в одном глазу. Ещё щурится. Избалована …до чертиков. Впрочем, заслуженно любима, …заслуженно ухожена. Что ей осталось в жизни – хороший уход за деньги и …воспоминания. Только и жива воспоминаниями. Вот и путает, кому там из её правнуков шестнадцать, кому сорок».
Иногда Эду казалось, что леди Уилкем совершенно отключается от реалий. Что та только в грёзах и витает. Абсолютно отворачивается от того, что твориться вокруг. Эд подчас шутил над попытками бабули уйти в сказку. «И той сказке, - говорил внучатый племянник, - и пожар, и война, если начнется – нипочем. Ну да, она ж считает, что жизнь кончилась. Какие пожары? Всё уж итак …сгорело». Но, увы, как Золушке никак нельзя было идти поперек мнения Феи, так и ему – всего лишь молодому юристу – шестому сыну известного лос-анжелесского архитектора лучше бы придержать себя в узде. «Вот, - выговаривал Эд, ругая сказки и фей, - пошла ж она на танцы в жутко неудобных для носки туфлях. Только садистски настроенная тетушка могла предложить своей родственнице надеть на бал хрусталь!» Про себя же Эд думал иное: «Да что ж поделать, такова жизнь. И каждый зарабатывает в ней как может. И мне денег хочется. Я тоже не бессребреник. Воздухом дышать, конечно, хорошо, но лучше бы под шашлычок и в чистом, безопасном месте. А это деньги. Да, двух сотен на такое «подышать воздухом» хватит. Приходится и сказки рассказывать и ночничок тушить. Потерпеть со свиданиями, с потерей личного времени». …Бабуля его богата, как шейх. Многие б желали взглянуть на её завещание, мечтал и он. А пока, …пока он вздыхал, косясь на беззаботно отдыхавшую собачку леди Уилкем – старого мопса сучку по прозвищу Холли. «Дурочка, не хочется быть просто собакой, хочется, чтоб ценили породу».
Впрочем, родня вовсе не желала «нашей старухе» зла. Вымолить некоторую сумму, «подарочек» – у леди Уилкем можно было всегда. Она не была скупа, как некоторые в столь же маразматическом возрасте. Более того, под час её сознание очень даже было трезвым. «Она крепка умом, - считал Эд, - а если и слаба на память, так это ж не всегда плохо. Некоторые это даже приветствуют. Например, у неё всегда можно раздобыть некоторую сумму денег, быстро поставив память в нужное место: «Ах, Вы забыли, Леди Уилкем, в прошлый раз Вы давали тысячу долларов Эду (Томми, Салли Джине), а мне ещё не давали». А некоторым, из числа любимчиков, к коим относился и Эдуард, она сама, просто совала свои деньги в карман будто бумажки.
Уж сколько раз она дарила ему кольца, …с руки своей. Просто так, за разговором снимала с пальца кольцо и …совала его в руку парня. Эд заметно смущался. Разумеется, возвращал «подарок». Будто принимая всё в шутку. При этом он грозил пальцем леди Уилкем и говорил: «Ай, опять мы чаю перепили, бабушка». И снова надевал на узловатый палец старушки массивный женский перстень с камнем. Хотя вполне осознавал, что подарок классный. (Стоимость бабусиных колечек, как правило, существенно превышала стоимость машины, на которой Эд приехал, чтоб попить с родственницей чаю). Однако за разговором леди Уилкем, хитро при этом улыбаясь, совала ему «безделушечку» назад. В ладонь: «Бери, дурачок. Хоть и женское кольцо, да всё сгодится. Невесте своей отдашь». Эд таращился на родственницу: «Какая невеста, леди Уилкем?! Да ни за что! У меня и в мыслях нет». «Нет, так нет», - хитро улыбалась старуха и собственной рукой зажимала перстень в руке внучатого племянника. Чтоб не бросался «подарками».
Нет, не жадной была леди, лежавшая перед Эдом МакДиром. Но иногда и возможность ухватиться за наличные не притягивала его к скуке в обществе дальней родственницы. Эд начинал юлить, притворялся даже больным, чтоб не зайти на чердак к старухе даже на минутку. (Та бы точно слилась в вечерок). Эд в принципе не был мошенником. То есть считал несерьезным делом обворовывать «зрячую» женщину. Та ещё вполне адекватно воспринимала его бородатые анекдоты (свежие, Эд полагал, леди сочла б неприличными) и потому, по-видимому, прекрасно понимает, с чего это её внучатый племянник к вечеру пятницы вдруг нет-нет да «заболевает». Молодой МакДир был жизнелюбом. Но не в его правилах было заниматься обманом пожилых леди. Ему молодых вертихвосток хватало, которых он стряхивал с крепких плеч лихо, потому как вот уже пару лет крепко держался за одну «надежную» любовницу – Джулию Брукс. «А тут, какая уж тут жизнь? …И пахнет…кислым».
Эд просто-таки затосковал по свободе. Он снова прогладил ладонью угол лебяжьего одеяла. – Не устали? – Спросил он участливо и улыбнулся. – Разговор у нас сегодня что-то длинным получился.
-Чаю хочу.
-А! – Эд встрепенулся. Поднял указательный палец кверху. - А вот это по делу. Я что-то тоже …проголодался. – Он улыбнулся и тут же суетливо поправился. - Впрочем, я давно на диете. Можно и чаю.
Есть он хотел жутко, в животе уж давно бурчало, требуя калорий. Но ему вовсе не хотелось устраивать поздний ужин в спальне бабули. – Можно и …чаю попить.
-Нужно!
Это было сказано тоном человека, рассчитывающего, что у внучатого племянника еще есть время, прийти к своему совершеннолетию, не только чаю напившись, но и поумневшим.
Старуха потянулась рукой к колокольчику.
Эта вещица всегда смешила Эда. Он уверял бабушку, что нажать на сенсорную кнопку на краю прикроватного столика - ей было б легче. Но старуха упрямо пользовалась колокольчиком.
Служанка принесла чайник, чашки и всё, что полагается к позднему чаепитию уважаемой леди.
Чай был принесен. Эд сам разлил его по чашкам, уже обдумывая, что надо б после встречи забежать на кухню, поужинать посерьезнее. В животе у него при виде сухих бисквитов заурчало громче. На звук он реагировал с улыбкой, но молча.
Как-то, приехав к леди Уилкем так же с налету, то есть после кучи дел, он тоже оказался голодным. Тогда он попытался оправдаться, за громкие требования желудка. Леди его поправила в обычной своей манере: «А кого это интересует?» «Что?» - переспросил её Эд. «Ты сказал: «Мой желудок волнуется». Вот я и интересуюсь, кого кроме тебя это может интересовать?». Эд смял улыбку и ответил прямо: «Да, пожалуй, с этим мне лучше к кухарке». «Ваша кухарка врач?». …В общем, леди Уилкем настолько притомила его тогда вопросами, что Эд решил – больше не обсуждать в слух событий в своем животе.
Сейчас же он решил просто пошире улыбнуться. Вроде как извиняясь за нетактичность своего нетерпеливого органа. - Чуточку меда, леди Уилкем? – Он подал старой леди легкую маленькую чашечку, сверкающую остатками древней позолоты.
Золотистый напиток ароматно пахнул медом.
-Пожалуйста, чашечку. Лучший в мире чай.
Прежде чем налить чай себе, Эд полюбовался антиквариатом в своей руке. – Бог мой, леди Уилкем, так это же саксонский фарфор. Семнадцатый век! …Хорошая посудинка. Я тут недавно у знакомого антиквара был, так вот такой фарфор…- Эд заметил, бабуля замерла. А это означало – она что-то недопоняла. «Сейчас начнутся вопросы».
Леди поставила чашку на стол. Вытерла кружевным платком рот. Пошевелила челюстями. Затем, языком проверив гладкость зубных протезов, снова вытерла рот платком. Всё это она сделала, не глядя на внучатого племянника. Но затем, когда снова как бы заметила его при своей персоне, она спросила: «Кто занимался твоим образованием, …юноша?»
Эд посмотрел старухе в глаза. Та как будто не иронизировала. Как будто просто интересовалась его образованностью. Он дополнил свою чашку до краев чаем и ответил: «Леди Уилкем, Вы, по-видимому, интересуетесь, кто занимался воспитанием в нашем доме? Ну, разумеется, детьми занималась только мать – ваша племянница. Отец, он всю жизнь занят. Он всегда …э…в делах. Мы росли, …впрочем, мы и теперь видим его не часто …У папы дела».
-Ах, вот как. …Значит, это Марго называет чайную чашку «посудинкой».
Эд чуть-чуть скислил выражение лица и примолк, разглядывая руки леди Уилкем. «Ну вот, опять я попался. Сейчас начнут учить, …и вообще».
Джулии он обещал приехать к восьми вечера. Сейчас, как он заметил, было уже около десяти. «Шуму будет – море. …Море волнуется раз, …море волнуется два…и миллион брызг. Джулия просто покусает меня».
Молодая особа - Джулия, которая ждала его на своей вечеринке, была очень эмоциональной женщиной. Но этого мало, это была ещё и большая умница, знающая себе цену. И своему времени, разумеется, и своим чувствам. Два самостоятельных деятельных человека были парой в глазах общества их приятелей вот уже два года. Подчас стычки двух личностей доходили до потасовок. Кто мирился первым - никто не обсуждал после. Но они мирились, до определенного момента. Затем снова, кто-то не выполнял обязательств, кто-то от лени забывал вовремя заехать (позвонить, предупредить, поставить в известности) и … новая ссора имела место быть. Они и помирились-то совсем недавно. И вот опять: он знает, что уже трижды звонила ему именно Джулия (звонков – вибраций было больше, но Эд знал, три из них – от Джу), а он всё никак не мог ни ответить ей (старуха требует отключать мобильный телефон, в её присутствии), ни приехать. «Именины Джулии провалены мною. Я – главный герой нашей импровизированной постановки. Народ наверняка язвит по этому поводу жутким образом. …Представляю. Думаю, своими колкостями они довели именинницу до глубочайшего недоумения. А я вот…сказки «комментирую». Богачки любят поговорить о Золушках при Золушках».
Леди Уилкем обратила внимание на то, что взгляд её внучатого племянника стал направленным. Эд как будто разглядывал её руки. А вообще-то, он просто задумался. Качество кожи рук старой леди - его не волновало. Но дама почувствовала неловкость. Обычно она носила перчатки. Их у неё до миллиона. Шелковые, кружевные, вязанные, с затейливым узорам; перчатки из кашемира, из шерсти.... Сейчас похожая на высушенную ящерицу леди держит чашечку открытыми руками. Руками щупальцами. Кожа на руках леди Уилкем сухая, в рыжих пятнах, в складках морщин и венозных узлах. Она сдавливает изящное фарфоровое изделие чуть дрожащими узловатыми пальцами, от того чашечка кажется ещё утонченнее, а пальцы - её недостойными, старыми, …старушечьими. Однако рука леди держит чашку по всем канонам достойно.
Эд всегда отмечал, что леди Уилкем «умеет красиво пить чай». Она, в отличие от него - парвеню, поглощающего печенье по несколько штук зараз, интеллигентно опускает краешек одного бисквита в чашечку, затем стряхивает его, подносит ко рту, откусывает, разжевывает не спеша… и только после этого запивает чаем.
Всю жизнь прожила леди Уилкем в Англии. Лишь к старости, как сочли родственники, «исключительно из-за маразматического каприза», она запросилась в места, которые ей «милы с юности». Её сын вынужден был на долгое время кинуть родину, знакомства, дела. Семьи, правда, бывалый холостяк из-за капризной мамы так и не завел. (Леди Уилкем никак не могла найти консенсуса в понимании, что есть «невеста её сына»). Вот и сопровождал сын мамашу, кочуя с одного «милого её памяти места до другого». И вот леди Уилкем здесь. Приехала сюда, в Калифорнию, «чтобы умереть возле могилы своего возлюбленного мужа – Тедди Лоренса, никак не забытого ею до самых смертных годков». Приехала и …вот уже семь лет не умирает. Сын леди – сын Тедди Лоренса. Ему как будто места тоже не чужие, но …не к душе, это явно. И «вода-то истовому англичанину здесь не та и земля и хлебушек с неё – не тот». И не только сына, уже и тутошних родственников несколько замучила леди капризными фантазиями. А главное, всех раздражала шуточка, что о завещании миллиардерши «более всего может задумываться её собачка Холли». Поговаривали, что фраза пошла из уст самой леди Уилкем.
Эд, в отличие от многих других родственников леди Уилкем, никак не мог запомнить, сколько же всего было мужей у его милой бабули. Был, кстати, среди них и его прадед – Артур Лоренс. Однако имя «легендарного» Тедди Лоренса – родного брата его – и тоже побывавшего мужем леди Уилкем - это имя знали все. Именно благодаря этому факту Эд и получил возможность видеть свою английскую бабушку ежедневно. Ведь она приехала в Калифорнию в «их с Тедди милые места». И одно время даже жила в доме своей «якобы племянницы», (но более похоже, что всё же внучки Артура Лоренса – матери Эда МакДира Марго МакДир (по мужу - Маркс в девичестве Лоренс)), пока сын леди – Тед МакДир за материны денежки не выкупил бывший дом её «любимого мужа». …Да, действительно можно было бы во всём этом запутаться: кто кому бабуля, кто кому племянник? Но видно так у всех семейств, где заводится богатая бабуля. Как-то всё само собой успокоилось, никто не кинулся с разборками и так, не распутывая слишком узловатый комок родства всех этих МакДиров, Лоренсов, Уилки, Марксов и так далее, так все и жили «ожиданиями». Одно время Эд отшучивался на вопросы друзей, когда те спрашивали его о странной англичанке, как бы родственнице, которая после семидесяти лет жизни в поместьях Лондона, вдруг нагрянула к ним в Лос-Анджелес. Эд говорил им так: «О, мне несказанно повезло. Кто-то говорит, что у него есть богатый дядюшка в Европе, или, что в Бразилии живет его любимая богатая бабушка. У меня же и бабушка и дедушка теперь оба здесь, в нашем доме. И оба …чертовски богаты. Вот за что я их и люблю!».
Взгляд Эда, наконец, ощутил реальность. Он перестал думать о Джулии и … вот только тут заметил руки леди Уилкем. «Красиво держится, наше Ветхое Величество. Прямо картинка: « Английская леди пьет чай с бисквитом». Привычка фасонить действует безотказно. Это порода. Это воспитание. Это до смерти». – Эд сморгнул, вздохнул и, …сунув в рот сразу пять штук печенья, залпом выпил содержимое изящной «посудинки». – Хороший чай. Отличный». - Сказал он в слух, а про себя подумал: «К нему б ещё биг-мак, …да картофеля – фри побольше, …побольше». Однако в слух он вновь выразил полное своё удовлетворение лишь чашечкой чаю. – Ах, какой чай, вот кажется, большего ничего и не нужно, только это ароматное великолепие».
Леди вскинула бровь. Она не сказала в слух того, о чем подумала («Переигрываешь, дружочек»), она медленно кивнула в ответ, подтвердив истину, которой жила сама. И, …передав чашечку Эду, успокоила на кровати руки, прикрыла глаза и, наконец, затихла.
Через минутку – другую Эд даже не понял, кто вдруг поменял тон храпа в комнате: толи псина, толи её хозяйка. Но только звуки в спальне стали резонирующими. И усилились, отражаясь от стен, чем вызывали веселенную улыбку у Эда. Наконец, положенный визит завершен.
Эд, как можно тише, ставит сервизную чашечку на поднос. Любезно улыбаясь, желая доброго отдыха, …выключает свет, дабы тот не мешал леди и, забрав поднос, он удалился из пахнущей мятными конфетками и валериановыми каплями комнаты.
"Ах, как же ты юн, Эдуард! Глуп и юн, ...какое чудесное сочетание....Какое чудесное сочетание...».
Леди открыла глаза. Оказывается, она уже снова одна. - Чего сочетание? О чем это я? Ах, опять забыла". - Старая леди вздохнула. Расслабила шею, успокоив голову на высоких подушках, и снова прикрыла глаза.
Но, полежав лишь минутку, старуха завозилась, недовольно зашевелила челюстями. Будто ей чем-то не нравилась её постель. Она потребовал к себе служанку, долго настойчиво трезвоня в серебряный колокольчик.
Вошла девушка.
-Шторы.
-Что-то мешает, леди Уилкем?
-Хочу видеть ночь.
Девушка раздвинула шторы. – Так будет удобно, леди Уилкем?
-Нет, чуть более раздвинь. Да, умница, так. Да. …Вот и ночь пришла…
Девушка поправила подушку, поправила ещё и чепец на голове дамы и тихо удалилась.
Старушка хитро посмотрела ей в след. «Золушка….А он говорит, их в жизни не бывает. Глупый, я же говорю, глупый. …Что-то лезет мне в голову дурацкое слово – «сочетание». Что я хотела сказать, вспомнив о нём? - Взгляд старухи замер на темном прямоугольнике двери, за которой скрылась служанка. – Сочетание? Кого с кем? Кто-то женится? Ах, ну да! Ко мне же заходил Эдуард. Наверное, он женится. Что ж, это неплохо. Он сказал, что уже чуточку подрос. Двадцать четыре? Да, самое время».
Леди шевельнулась, повернула лицо в сторону окна.
Теперь ей хорошо была видна ночь. Круг луны, всего несколько звездочек. Чем не чудесное время для воспоминаний... историй про прекрасных принцев, про юных девушек. Про Золушек....
Леди Уилкем передернула сухими, костистыми плечами, обняла себя руками, будто озябла. Затем принялась расправлять кружева на длинных рукавах сорочки из розового мадаполама.
"Дерзкий мальчишка, …увидел бы ты свет, если бы когда-то, ...каких-то …семьдесят с небольшим лет назад, твой дед …на чудесном балу, не встретил одну бедную, да, именно бедную глупышку....Сколько же мне было тогда? Не помню....Впрочем, я и тогда не отличалась умением вычитать и складывать».
Леди Уилкем прикрыла глаза. И …будто открылась книга.
Будто она читала собственную биографию. Следила слабеющими глазами за темным облаком, прикрывшим сразу несколько звезд, и … «читала» роман, где главной героиней была она.
«Мой отец – барон МакДир был близок не то что к разорению, к полной жизненной катастрофе. И потому не скрывал своей радости, когда его дочь, то есть я - Элиза МакДир приглянулась одному американцу, крупному нефтепромышленнику - Артуру Лоренсу. …Моему милому Арчи.
Наш род глубок корнями, и те к величайшей гордости моей, близки к корням английской короны. Да что ж с того толку?! Как часто водится в этом кругу, настает такая пора в роду, когда кроме гордости ничего более на вид и не остается. Да, бывает, закладывается и чугунное литьё с ворот поместья, расписанных гербом прославленного предками рода. Вот и у МакДиров настали дни, когда дошли они до того, что были вынуждены торговать цветами с трижды заложенных садов своих! Я сама, мои старшие сестры часами, не разгибая спины, ковырялись в наземе, ухаживая за розами, сорт которых носил гордое фамильное название – роза Макдир. Но даже не это было самым позорным в тот период моей жизни. …Я …вдруг забеременела. Да, я была беременна, не будучи замужней женщиной. Старшая моя сестра – Элис - только-только пережила развод с мужем. Она вернулась из Ирландии в родовое имение отца. …Вернулась ни с чем. Средняя сестра – Мэйджун, ей было тогда уже тридцать пять, плакала по ночам от обидных упреков отца («Какая ты женщина, если не можешь понравиться, хотя б одному мужчине?!»). И вот я… дурочка-дурочкой да ещё и беременная в самый канун войны. Впрочем, беременность моя была неожиданной и для меня. Ну, не то, чтоб совершенно «неожиданной», но вот, …случилось случаем. Однако, только и под страшной пыткой, да, пусть хоть бы сдирали кожу! я б не назвала имени отца моего будущего ребенка. Только Бог знает, насколько сильно любит женщина своего первого любовника!
Ему было три месяца. Три месяца жил во мне его ребенок. Дышал в одном ритме со мною. …А я жила им. Господи, как же я желала этого ребенка! Как же он стал дорог мне, когда произошла эта страшная трагедия с Вильямом. Никто, никто никогда…». Леди Уилкем вытерла платочком глаза, сморгнула и …улыбнулась, заметив, что тучка отошла в сторону, освободив от черной тени свет трёх миленьких звездочек.
«Ах, нет же, …мой Арчи! Да, да, ему я призналась во многом. И в тот самый вечер. Да, на том самом балу, я открылась ему, когда, чуть заикаясь, нервно обрывая лепестки на цветах, которые, по-видимому, он хотел преподнести мне, он сказал, что «был бы счастлив, если б я дала своё согласие стать его женой». Ах, Артур! …Я так сильно влюбилась в него, в тот вечер. От его признания, от его настойчивости таким кругом пошла моя голова, что я взяла и …созналась ему в своем положении. Мы были знакомы.…Сколько ж мы были знакомы с Артуром? …А! достаточно, чтоб стать добрыми друзьями. Да, мы были друзьями. Он был деловым партнером знакомого моего отца. Как-то он посетил наш дом, нас, разумеется, представили друг другу, и мы были приятно удивлены, что и вдвоем нам нескучно. Я сразу относилась к нему, как к добродушному, порядочному человеку. Всё говорило за то в Артуре Лоренсе. Молчалив в меру, интеллигентен. Честен в откровениях, порядочен в знаках внимания, оказываемых им молодой и, в общем-то, ещё глупой особе.
Арчи был лишь на пять лет младше моего отца. Потому поначалу я, разумеется, полюбила его только как друга. Среди американцев порядочных людей, увы, не так много. Я к тому времени не встречала их вовсе. Моё домашнее недо - образование, отсутствие к той поре в доме сестер, получивших образование в Кембридже, а так же отсутствие достаточности женского внимания к моей растущей персоне, ведь мамы к поре моего взросления, увы, уже не было в живых, а тут…такой милый, такой любезный человек…хоть и промышленник, в общем, я сознаюсь, я была глупа. И вот на том балу, посвященному дню победы над коричневой чумой, в тот вечер, когда мне казалось, что я совершенно одинока среди сотен веселящихся, играющих в счастье и абсолютное благополучие людей, я приняла предложение Арчи. Но сначала, чтобы наши отношения сразу являлись откровенными и честными, я открыла ему свою страшную тайну. Тайну, которая тянула, …да, пожалуй, так и было, она тянула на банкротство нашего рода. А то вполне могло бы привести к полному жизненному краху моего отца. И я сказала Арчи: «Я не могу дать вам своего согласия, Артур. Моё сердце всё ещё принадлежит другому мужчине. Более того, я …беременна. Только отца ребенка уже нет в живых. Ровно, …ровно сорок дней назад он погиб в авиакатастрофе. Он был военным летчиком. Испытывал новые военные самолеты».
Я не назвала Артуру имени отца моего ребенка. Его звали Вильям. …Вильям Мак Чессэн. Герцог Чессэн. Но я созналась, что этот человек занимал довольно-таки высокое положение в обществе, и что он … был женат. Да, у Вильяма была семья. Наша связь была тайной, тайной даже не за семью печатями, а тайна ...жизни и смерти. Чести и бесчестия. «Но, мой Артур, - сказала я, - если б Вы только знали, если б Вы знали, Артур, как же я теперь сожалею, что не встретила Вас чуточку раньше! Как Вы приятны мне. Вы такой искренний. И Вы милы мне этим. Вы интересны, развиты физически, вы - культурный человек! А так же Вы глубоко порядочный человек. Это так редкостно в наше время. И даже в нашем английском обществе. Вы человек, по крайней мере, со мной исключивший из отношений так отвратительные мне тщеславие и коммерцию….Как я же мне хочется верить в Ваше чувство, Арчи.. Я полюбила Вас всем сердцем. Как друга. …Как же дорого мне ваше признание. …Увы, …теперь я даже не знаю, захотите ли Вы, …захотите ли Вы продолжить наши дружеские отношения. …А тем более, повторить Ваши слова о желании взять меня в спутницы жизни».
...А он взял, …взял да и повторил их: «Вот Вам моя рука, Элиза. А сердце, сердце моё, оно уже давно …в твоих руках. …Я люблю тебя, Лиза. Мечта всей моей жизни - владеть любовью такой женщины, как ты. Стань моей женой».
…Всего один вечер. Он всё разрешил. Все мои проблемы. И проблемы моего отца. Всего рода МакДиров. …Не спросив желания своих родителей, не спросив кого-то о благополучии нашего дома - дома МакДиров, …Артур Лоренс взял …да и повторил: «Я люблю тебя, Лиза» - и…стал моим Принцем. Да, на том балу, в тот вечер я встретила Принца. Я – баронесса МакДир удостоилась чести встретить просто порядочного мужчину. Мужчину, взявшего все мои грехи и проблемы в своё большое, мужественное сердце.
Привязанность до глубины преданности, а так же настоящая, полная любовь – это, конечно же, пришло чуть позже. Разумеется, я не просто надеялась на то, что это чувство придет. Прежде всего, я верила в это всем сердцем. И я всё сделала, чтоб так оно и случилось. Да, я полюбила Артура. Полюбила, за благородство души. За мужское в нём: за честь, за порядочность, за надежность. Но были и проблемы.
Было общеизвестно, что Артур Лоренс не может иметь детей. Три его предыдущих брака, в которых не было детей, подтверждали это совершенно. Чтобы никто не упрекнул четвертую молодую жену Артура Лоренса в бесчестном отношении к мужу, Арчи пошел на хитрость. Я родила сына в тихой африканской деревне. Ни одна душа не знала о том. Мальчику была оставлена моя девичья фамилия. Он был отдан в семью пастора – служителя церкви, которую построил в честь своего сына Артур Лоренс.
Да, Марк МакДир – приёмный сын пастора Эдгара Заубера в узком семейном кругу считался чудесным сыном Артура Лоренса. То есть меня - мать ребенка просто отвели от позора в сторону. Марк получил превосходное образование, Лоренсы считали его в некотором роде родней, …по крайней мере, при жизни Арчи.
Позже Марк женился, у него родилась дочь, которая, выйдя замуж за крещеного еврея – гражданина Калифорнии, решила переселиться в Штаты. При этом в силу некоторых обстоятельств она решилась не брать фамилию мужа. Она не стала Маргаритой Маркс (и правда, неблагозвучно), она оставила при себе девичью фамилию – МакДир. Эдуард МакДир – этот неусидчивый юноша - мой потомок.
Но вот кто проболтался ему про связь его рода с английской аристократией – я не знаю. Он никогда не бывал в поместье МакДиров, по-моему, он вообще ни разу не бывал в Англии. И ни один из моих английских родственников не знает об его существовании. Но в своих домыслах этот глупый юноша на верном пути. Кровь, текущая в нём взболтана, конечно, но наша – английская, МакДиров и Чессэнов кровь. Не отрекусь.
После «ухода» моего мужа, после тихого его угасания от болезни, я неожиданно почувствовала такую свободу, такую …свободу, …что мне вдруг показалось, будто все двадцать пять лет Артур сдерживал во мне женщину на теснящем, коротком поводке. Я будто бы сошла с ума от бродившей во мне сексуальности. И тут вдруг … свобода и деньги. Свобода двукратная. От таковой мне стало страшно, в конце концов. Ничто не могло утолить моей тоски по подкрадывавшейся ко мне зрелости, депрессия от нереализованности наверняка имевшихся во мне талантов; бесконечная жалость к себе, а вместе с тем …обилие доступной любви, величайших восторгов в мой адрес и … моё могущество повторять всё это и повторять бесконечно. До смерти.
Я бродила по свету с толпой малоинтересных мне людишек, называлась хиппи и никто не мог утешить меня в полной мере. Да что там! просто успокоить, утолить во мне элементарные человеческие инстинкты. Никому, казалось никому не по силам понять, чего я хочу от людей. Из тех, что были рядом вернуть меня к нормальным человеческим отношениям не смог никто. В конце концов, я опостыдила сама себе. Я почувствовала себя грязной, пошлой. Я растеряла, предав подруг, рассорила и погубила многих из их мужей. В конечно итоге, я думаю, я погибла бы среди всей этой оставленной мне вседоступности. Погибла бы, да, …не встреть я Тедди.
Будто по древнему обычаю я досталась в жены брату Артура. Мне было сорок три, Теду – двадцать семь лет. Это была любовь…ни за что. То есть, я даже не понимала тогда, что тянет меня к нему, отчего он так взбудоражен, просто сходит с ума по мне? Никто мне не мешал любить его так, как я хотела. Ничто не мешало ему любить меня его какой-то нервной, странной любовью. Но это было полное счастье для нас. Это был союз на абсолюте. Разве могут возникнуть сейчас столь откровенно честные отношения в любви? Лоренс помладше сумел не только отмыть меня после падения, да, отмыть, он вернул мне веру в себя саму; дал мне счастье надеяться, что на свете есть столько чего, что пока мне просто было не по плечу. …Это мне то, с моим то миллиардом в бумажнике? Но я ему поверила.
У нас родился сын. В муках, в страхах я рожала Теду наследника. Он потребовал от меня этого, заверив, что никогда больше не женится. «Только раз, только на тебе». А я от своего «сумасшествия» назвала сына …Тедом…и тут же кинула его на заботу своей английской родне. Чтоб не мешал нашей с Тедом любви. Чтоб не заполнял собою нашего личного с Тедом времени. А того, увы, нам всегда было мало. Мало, вот потому наш ребенок, дополнительно связавший нас, был для нас лишь дополнительной причиной для свиданий. Теда Лоренса младшенького воспитывала моя младшая сестра. Благополучие моё осталось при мне. Сын рос, радовал нас с Тедди. Всё было в порядке.
Был ли мне мой любимый опорой? Думаю, никогда. Измены Теда просто выбивали меня из седла. Но этот Казанова так умел повернуть, что сойти от ревности с ума у меня не было оснований. С ним я была как …безнога. Когда он со мной – я была королевой, я была Царь Птицей. Я …летала. У меня вырастали крылья. И ноги были как бы ни к чему. Когда он вдруг снова пропадал, то дела, то романы, которые он тщательно скрывал, собственно потому и пропадал с моих глаз на долгое время, …я в полной мере ощущала себя безногой. И даже как бы безголовой. И …бессердечной. Я превращалась в лёд. Даже ребенку я старалась не показываться в таком беспомощном состоянии. Сестры мои – обе женщины умудренные опытом, потребовали, чтобы я немедленно вернулась в Англию. Я догадываюсь, что ими двигало, но…я их послушалась. Был некоторый смысл в их словах. «Твой муж может …изредка навещать тебя и здесь», - язвили они. Я переехала в дом отца, выкупленный мною из долгов ещё при Артуре, и фактически стала финансовой опорой своим сестрам (что тут же устроило их личную жизнь). И ещё я пыталась …учиться быть доброй матерью. Ну, это в периоды пока, …пока не прилетал ко мне мой Тедди. Тогда снова вырастали мои крылья, мы убирались из поместья и устраивали себе умопомрачительные приключения…
Я поняла главное, я встретила того самого мужчину, которого придерживала судьба до тех пор, пока я обрету материальное благополучие, пока придет насыщение страсти, когда я помудрею, наконец, …как человек.
Вспоминая наши приключения где-нибудь …на островах Галапагоса, у меня и теперь мурашки по коже и замирает сердце. Да как же мы остались живы тогда?! Без денег, не зная толком языка, …как же мы выбирались с земли, что кишмя кишит змеями, где отсутствует пресная вода и дики люди. Что черпали наши силы, когда мы выбирались из передряг, в которые сами же добровольно влезали из-за желания измучить себя новизной?
А я знаю, - любовь! …А что стоил нам перелет на Антарктиду? Чего он нам обоим стоил? …«Милая, а хочешь пожать ласту королевскому пингвину, пока он не сомкнулся с сородичами, спрятавши от вьюг свои яйца?» «Нет, дорогой, мне более интересно подержать в руке яйцо его пингвинихи». «Идёт! Собирайся, летим! Самолет и мой инструктор ждут нас на лужайке перед нашим домом».
Он был высшей пробы авантюрист. Да именно так! Авантюрист, умеющий разумно поддержать своё миллиардное состояние, но абсолютно неразумно растрачивающий свое драгоценное здоровье и свободное время. Тед Лоренс просто не умел разбазаривать эту «парочку» в одиночку. Он всегда рассчитывал на моё понимание. На моё согласие даже на абсурдную идею. «А что, дорогая моя женушка, а не запланировать ли нам полет на Луну? Твои пятьдесят миллионов, без толку торчащих в швейцарской кубышке, плюс моих двести и …махнём, а?»
После того, как нас всё-таки отыскали во льдах Антарктиды, мы не только выжили, мы остались ...счастливыми людьми. Мы остались любящей друг друга парой. Не изгадив себя взаимо упреками и публичным выяснением отношений, из-за того, что в жертву малюсенькому капризу, такому элементарному любопытству было отдано собственное тело, собственное Я и нечужая нам жизнь честного человека – нашего инструктора полярника. Мы с Тедом остались личностями, не жертвовавшими нашей любовью ни на миг. Тед потерял кисть правой руки, я - лишилась трёх отмороженных пальцев на ноге. И изменилась форма моего миленького вздернутого …натурального носа. Но мы были там! Мы станцевали там, у тысячной стаи королевских пингвинов! Тед, как мечтал, «пожал ласту» самому крупному. А я, …наглым образом обманув самку королевского пингвина, подержала-таки в руках её «таинственное» яйцо. Наши внуки, наши правнуки будут гордиться больше чисто-белыми, чем цветными кадрами нашего сумасбродства. Мы нарочно оставили все кадры. Даже те, которые и теперь смотреть без содрогания нельзя. …И, думаю, дай нам Бог ещё время, мы б и на Луну, да и туда б добрались… и только с Тедди.
Как часто тут, на земле делят добро и деньги люди, совсем недавно так красиво любившие друг друга, … а мы б с ним туда, и на Луну, …отрекаясь от комфорта и денег, …чтоб и там, среди вековой пыли сказать друг другу, что нет никого, нет ничего, чтоб встало между нами. Что бы было вровень нашей с ним любви – такого нет! Мы оба доказали это нашими безумными судьбами.
Боже, как он был мил под час, как он умело мучил меня….Однажды в пику его очередной измене (он уехал без меня в Монако), я подцепила первого же Жигало и – вперед – в Монако! …Откуда он узнал, что я там? Понятия не имею. Но только ночью что-то тукноло во мне. От духоты, сдавившей мне сердце, я поднялась с постели, где лежал Жигало и, …удивившись странному свечению, проникающему через плотные шторы, выглянула в окно номера отеля. О Боже! В гавани горел корабль. Пламя было столь опасно гигантским, что съехались сразу несколько пожарных машин. Горела любимая яхта Тедди – «Глория». Многомиллионный корабль полыхал пламенем. После я узнала, что за час, как поджечь собственность, Тед заявил страховой компании о расторжении договора. Я бежала к гавани, не чувствуя под ногами земли. «Это его яхта! Он там! Господи, да нет же! Его там нет!» Но я знала, он там, ...он там есть и он с длинноногой блондинкой, которую подцепил на юбилее журнала «Плейбой». Я пробиралась через толпу зевак и думала, молилась лишь о том, чтоб его там, на той яхте не было. Голову – на плаху, и в мыслях мщения не было. «Господи, уведи, Господи, будь милосерден, …уведи его на этот момент». И вдруг за моей спиной раздался голос. Голос, заставивший меня задрожать от суеверного страха: «Ты вернулась ко мне. …Ты пришла».
А ещё был случай, когда из-за очередной моей глупой выходки, он решил меня наказать по-немецки. Я возмутилась на его очередное исчезновение из моей жизни. Состоялась небольшая перебранка, даже потасовка с битьем посуды, а потом я ушла в свою спальню. И закрылась. На ключ. Ночью «разверзлись небеса». Точно! В какую-то дыру в потолке, в спальню мою была закачена тонна лепестков роз. …Воистину, я умирала, как наказанная за измену немецкая королева. Я задыхалась от безумного аромата. В конце концов, я уже не кричала, не звала на помощь. Через пару часов я уже потеряла сознание. И…тогда он выбил-таки двери. И…раскопал меня в розовом склепе. «Ну что, любимая, чья спальня тебе подходит для сна больше?» …Изверг,…любимый мой изверг. Разумеется, придя в себя, я сказала: «твоя».
Да уж, посуды мы набили много. И дрались даже. Бились, бранясь и жутко ругаясь. Но наши примирения были столь сладки, столь мило обставлены этим шалопаем и мною – женщиной, умеющей устроить праздник не хуже Клеопатры, что мы прощали друг другу многое.
Я не забуду свои …последние именины. Больше никто в жизни мне не устраивал спектаклей в день именин. Горели цветные бумажные фонари на вязах, пели откуда-то привезенные Тедом соловьи, …а он читал под их пение отрывки из пьесы «Сумасшествие короля»:
«Нет, не будет другая мыслям моим хозяйкой,
И не взойдет она в сердце моё, как на престол, королевой».
Тедди Лоренс, …таких мужчин больше нет. Да, как мамонты они вымерли…после той катастрофы.
Сначала он был миллиардером, потом миллионером, потом его компания была раздроблена на фирмы малютки….Но он и тогда умудрялся «засыпать» меня, как шейх, бриллиантами. В те годы еще не кичились вкраплениями бриллиантов в зубах. Не цепляли их себе на пуп. Бриллиант был ценностью, носимой как орден – на груди. Или как символ власти – он был в руке, на голове. Я приходила на бал всегда в новых, непревзойденных по сказочности украшениях. И всё он. … А его гордость, что мне это идёт – красила меня втрое. Дарила мне ещё одну молодость. А он мужал, ничуть не старея. Я, живя ожиданиями его любви, не старела, как это случалось у большинства женщин мира. Мы были первой парой Америки, а, приезжая в Европу, мы становились первой парой Европы. Тед был удачлив настолько, что шушукались, будто он продал душу дьяволу. Ведь проходило время и …мой Тедди снова становился миллиардером. Деньги к нему так снова и шли. Мои вложения в акции приносили исключительный прирост процента его капитала. Правильно! Никогда я не указывала моему мужу, где его деньги, а где мои. Весь он был моим сокровищем, а я со своими миллионами – целиком его.
Глупость про дьявола. Если кто и владел его душой совершенно, так это была я. …Он был самым лучшим любовником, самым интересным и желанным мужчиной в мире. Он был человеком рядом со мной, человеком, с которым мне не страшно было жить в любую эпоху.
Есть ли сейчас такое ощущение у жён миллиардеров? Я в сомнении.
Мой последний брак был показательным. Он, прежде всего, мне показал, что я слишком близка к границе жизни. Сэр Чарльз Уилкем – человек этого времени. И плохого в нём, и хорошего - поровну. Не хочу быть неблагодарной. Человек этот дал мне счастье не утонуть в собственных слезах. Смелый человек. Он предложил мне брак прямо у одра моего Тедди. Я всхлипнула и …согласилась. И решила вернуть себя старой доброй Англии. Я стала леди Уилкем. Герцогиней Йоркширской. Замок, …поместье, … встречи с дальней высокой родней, личные приемы у королевы. Ну, разумеется, почет от сограждан, взамен средств на поддержку социальной сферы, городских и поселковых проектов …и прочее, и прочее.
Он думал, он надеялся, что я скоро умру. Думаю, он был уверен, от такой тоски, что поселилась в моем сердце, просто было не выжить. Нет спасенья. И …мой последний муж не давал мне на него надежды. Был уверен, мне конец. …Ах, Чарльз, Чарльз, ах бедная твоя селезенка…
В общем, я снова невеста. Только Англия, её интересы и милость мне так стали далеки, что я решилась переехать в Америку напока. Не уверена, что навсегда. …Боже, какое препротивное словцо! …навсегда. Мой сын Тед сумел купить для меня земли и дом, ранее принадлежавшие нам с Тедом Лоренсом, проданные за ненадобностью …мною. Я, конечно, в большом убытке из-за своей глупой ностальгии, но, … если умирать, то здесь. Здесь я была счастлива. Более чем где-либо. Жить можно везде. А умирать, …умереть мне хотелось бы на счастливой для меня земле. Я знаю, что мучаю сына. Он не терпит этой земли, её законов, …даже ненавидит свою родню с стороны Лоренсов.
…И почему красота и мужская привлекательность моего Тедди не легла на нашего сына Теда? Наш с ним сын настолько скучное создание…. Да, разумеется, я доверяюсь ему, но…вынужденно. Его вздохи при взгляде на меня, его ахи при взгляде за окно так тяжелы, что я опасаюсь, не останутся ли они – эти вздохи и ахи, и когда я уйду. …Сравнивая его с Марком, я прихожу к полному убеждению – я никчемная мать. Я не научила его главному в жизни – тянуться к любви. Любить труд, жизнь и женщину. И как бабушка я, должно быть, так себе. Но, быть может, я стану хорошей прабабушкой? Я надеюсь.
Мне недолго осталось жить. Надо бы успеть понять это. Оба моих мужа потребуют от меня отчета там, …на том свете. При той встрече. И что я отвечу моим любимым мужчинам? Кому я оставлю то бесценное наследие, которое называется умением любить. …Так что он там сказал, не верит в Золушек? А кто ж была тогда я - аристократка, мечтавшая о горячем курином бульоне на обед и радующаяся бесплатному месту в кинотеатре «Ностальгия»? ...Вот, вот и посмотрим, глубоко ли твоё убеждение в том, что сказка в принципе нереальна. Будет тебе сказка про Золушку! Уж я тебе её устрою….
Если б ты только знал, мальчик, сколько их, Золушек, гибнет от нераскрытости их любвеобильных сердец в гигантских волнах высшего света. Княгини, герцогини, принцессы…они мечтают отдаться во власть любви, а попадают всё только в сети коммерции и прессы. А ведь они тоже женщины, достойные личного счастья.
Ты ведь о принцессе в любви мечтаешь? …Ведь ты же об этом? …Или нет? А может, я ошибаюсь? Может, всё, что перешло к тебе с кровью МакДиров и Чессэнов умерло в тебе, …и ты жаждешь лишь холодящей голубой крови, зараженной честью и долгом?
Вот и увидим.
Может, ты снова не дорос, мальчик, …и мечты твои поднимаются не выше живота твоего?
Вот и увидим.
***
Эду двадцать пять. Гранд-бабуля его как с цепи сорвалась: «Бал! Миллион - на ветер, но это должен быть роскошный бал».
Эд роптал: «Леди Уилкем, но двадцать пять - не юбилей. Может, доживем до тридцатника?
- Ты – доживёшь. Я – только Бог в курсе.
Эдуард махнул рукой. Свой день рождения он …посвятил ностальгирующей старухе. «Пусть делает, что пожелает. А то что-то английский дед вздыхать начал. И всё как-то не по-доброму на меня поглядывает. А вдруг не из-за наследства, вдруг, сердится, что я его мать обижаю своей несговорчивостью? …И мой отец – тоже хмурыми кругами ходит. Намеревается «использовать в своей тактике стратегический снаряд – не ходячий с некоторых пор позитив – деда Марка». …Что там за «политика» разыгрывается между родней - то мне не известно. Но я решился: бал так бал. Хотя честно, я в них ни черта не понимаю. Однако…родня потянулась, все пожелали быть… на моём балу. Но что-то мне подсказывает, что на моё двадцати пятилетие их бы и ураганом не занесло. Наверное, действительно нашей леди недолго осталось. Так что, на мой взгляд, ожидается, что это будет заключительный выезд леди Уилкем. Бал, … что за бал, если такая причина? Веселиться, по крайней мере, мне, никак не хочется. Мне жаль нашу бабулю. Если б не немощь, я б с радостью прислал к ней сваху. Та бы тут же подобрала в пару её мечтательности славного старичка …афериста. Что-то подсказывает мне, старушка наша с радостью б померла на груди именно такого прохвоста». – Именно так Эд оправдывался перед Джулией, сильно удивившейся его заявлению, что визит на его день рождения будет проходить с «оповещением вслух её всевозможных заслуг перед отечеством». И дружкам своим Эд сказал, что приходить без приглашения – чревато – привратник прогонит. «Исключительно по пригласительным билетам», и ещё «во фраках и …без признаков пива изо рта». «Да поймите вы меня, мужики, там дамы будут, не тёлки. Так что напрягитесь. Великая к вам моя просьба», - озадачивал он друзей.
Вот организаторы вечеринки и поднатужились, и …сообразили бал по-американски. Что-то такое …вроде английского бала.
По крайней мере, дамы всех возрастов с радостью надели на себя вечерние наряды и просто слепили друг друга обилием бриллиантов. Мужчины изо всех сил старались выглядеть галантными.
Но последние заметно растеряны. Никто из приятелей МакДира и не подозревал, что у именинника столько …хорошеньких девушек в родне. «Ба! да тут не распродажа ли невест, парни?!»
Приезжающие гости проходят некую процедуру: мажордом стучит посохом и оглашает, кто есть гость и кто он для именинника. Некоторые, услышав определение себе, отходят со смешком на губах. Некоторые недовольны. «Эд, какого хрена? Ну не лорд я …пока, так что? Почему об этом хлыще из Бристоля сообщили, что он де такой-то да при титуле и родня, а я, пардон кто? Почему сказали только, что я твой партнер по бейсболу? А волейбол, Эд? А водное поло - мы ж партнеры по команде, почему это не отметили? Мы насквозь крепкие друганы, коллега. Обидно. А то, что я тебе морду как-то набил, помнишь, мы подрались? Почему про мои подвиги ни гу-гу? А про этого сказали: «Герой «Бури в пустыне». Ты его знаешь, этого «героя»? …Нет?! Да кто тут собрался у тебя, слышь, Эдди?! Гони ты их на хрен, сами с застольем управимся, без мажордома!»
Площадь заднего дворика была к началу праздника специальным образом расширена. Многие деревца полегли, цветники – отошли подальше, к самым воротам. Ровная площадка была ракрашена под паркет, украшена и освещена к этому особенному событию. Бассейн был отдан на плаванье лебедям и лилиям. Кто-то из близких к экологии очень даже переживал такому соседству. Оказалось, лилии ядовиты. Срочно заменили лилии одного вида на другой, привезенный из Бразилии самолетом.
Черное небо лета было расчерчено фразой лазерного луча: «Тедди молод и красив. Ему чистых двадцать пять!» Это тоже часть миленького аттракциона, затеянного английской родственницей МакДира. Эд нервно хихикает: «Вот черт! Как бы не запутаться и не назвать весь этот балаган вместо бала цирком». Фейерверки, полу обнаженные эквилибристы, крутящиеся над головами пар, танцующих под звуки калифорнийского оркестра – всё это было. конечно, красиво. И было зрелищно, и для многих любопытно.
Огромный шатер из серебристого, розового и лилового шелка выглядел, словно космический корабль. Там был устроен центральный стол для ближайших родственников «жениха пока без невесты». Остальные столики группками располагались на небольшой площадке, украшенной цветами.
И кругом были розы… Ох уж и постарался садовник для этого бала.
И была у садовника того помощница. Говорят, ещё одна дочь. И звали её Оливия.
И, разумеется, Тед был рад видеть на своей вечеринке, которую он только при бабуле называл «балом», свою милую Джулию. …Ох, и поскандалили они с ней накануне!
Всё началось с пустячка. Джулия – деловая женщина, понятно (то есть и Эду понятно), что у неё могут быть деловые поездки в компании босса. Так и случилось.
Молодой женщине и ещё парочке «хорошеньких» сотрудниц Выставочного зала Лос-Анджелеса, Джулия работала там организатором различных выставок, предложили отметить удачу выставки «Молодые художники Северной Америки». Основой для праздника была прогулка на большой яхте. Разумеется, Джулии и в голову не пришло, что нужно поставить в известность Эда. Она лишь отзвонилась: «Буду занята, можешь не приезжать». И вот он узнал … «чем» его подружка была занята, полторы суток фланируя на яхте вдоль побережья.
«Как же так?! – кричал любовник на любовницу, - ты могла бы сказать мне правду об истиной причине твоего путешествия на яхте».
-Да с какой такой стати? И это не было путешествием, а всего лишь …деловой поездкой за город.
-Ах, это так теперь называется!
-А что такое?! Ты же называешь деловую поездку в свите своего босса … «путешествием».
-Джули, брось, твои подружки заложили тебя с потрохами. Они сказали мне, ты была весьма раскрепощена в компании с гостем твоего босса – канадцем итальянского происхождения.
-Ха!!! Ну и что? Он наш деловой партнер.
Эд закончил спор после минутного молчания. – И ещё они сказали мне, треща по всем телефонам, что ты сразу, в следующий же понедельник получила повышение.
-Да. И горжусь, что меня назначили ответственным менеджером выставок. Ты мой друг. Тоже мог бы погордиться мною.
Эд только подумал: «Да, я горжусь. Только чем более?» В слух ничего не сказал, оставил Джулию в двойственном настроении и ушел. Правда, не захлопнув за собой дверей.
Разумеется, он не мог не отправить ей приглашения. И Джулия, весьма игриво настроенная, …приехала на бал.
И что же? Сначала в пику ей любовник был с ней холоден и малоразговорчив.
«Ах, ты уси-пуси, он ещё разыгрывает из себя слишком занятого хозяина. Ну, погоди же, …именинничек. Как тебя там назвали «жених без невесты»? Я тебя быстренько сейчас …женю».
Но Эд действительно не мог как-то по-особому поприветствовать свою подружку. Он встречал всех гостей, провожал их на площадку заднего дворика, где играл оркестр, а сам тут же возвращался назад, встречать следующего. Джулию он встретил, как …двадцатую молодую особу, приглашенную на его вечеринку. Ну, то есть, «на бал в его честь».
Джулия решила, он всё ещё злиться. «Злится - раз. И нервничает от грандиозного события – это два». Про наличие «третьей» причины озабоченности МакДира она пока не подозревала. Пока она только оглядывала гостей, особенно разодетых девушек, любовалась и серьезно любовалась тем, как элегантно и красиво убранство вечеринки. «Вот так бабуля! А кто-то мне говорил скуповата. Мне б такую «скуповатую», ох бы я раскрутила её…на тридцать три балла!» Джулия была восхищена балом, устроенным в честь двадцати пятилетия её любовника. Она даже подыскивала подходящий момент и причину для примирения с ним.
Джу рассчитывала так же на некоторую «особую» благодарность Эда после того, как она прочтет посвященные ему стихи. И ещё - споет переделанный к случаю куплет известной песенки. Но…
Но тут произошло непредвиденное. До Эда донесли о запоздалом приезде некой гостьи…из Англии. И он, недослушал частушечки Джулии, вынужден был опять вернуться к воротам дома, встретить лимузин, прямо роскошную карету некой припоздавшей особы.
В зал, ведомая под руку двоюродным дедушкой Эда (Тедом Лоренсом), уже не представляемая гостям вошла маркиза - Глория Вестконская. Эд, пытаясь приладить шаг к деду и одновременно к девушке, слегка спотыкался. Но всё же довел гостью до места за столиком в палатке, как оказалось, оставленного за её именем.
И до чего ж девушка была хороша, как мил был её голос, как приятно разумны были её слова, обращенные к юбиляру, что, разумеется, Эд тут же забыл поблагодарить Джулию за стишок и напросился …на первый танец к опоздавшей гостье.
Вот уж воистину проверка для девушек, не из разряда тех, кто готовится в Золушки. То есть те, кто не умеет танцевать вальс, те могут отдыхать у себя за печкой, пересчитывая черных тараканов, даже если их красная уже приобрела для них хрустальные туфли.
Девушка была пушинкой, Эду казалось, он ни с кем так легко не вальсировал со времен…учебы в элитной школе мальчиков. - И где Вы живете там, в Англии?
-У тети. Мои родители погибли в снегах Альп во время отдыха. Меня воспитывает моя тетя. Её муж – главный конюшенный при королевской конюшне.
-Вы, должно быть, любите лошадей?
-Да. Я считаю, лошади - красивые животные.
-Случалось что-нибудь забавное в вашей любви к лошадям?
-О, да! Был один случай, лошадь понесла. На охоте. На лис…
Джулия несколько нервно оглядывала гостей. Она, как человек глубоко реалистичный, в момент пересчитала молодых девушек, имевшихся на вечеринке и, к её неудовольствию, их оказалось на «пять голов больше», чем подходящих им мужчин. Особенно её разозлило волокитство Эда за «англичанкой с титулом». Ей, разумеется, тоже не давали скучать. Приятели МакДира были людьми, которые умели веселиться и на балу, и в бане. Однако Джулия задумалась. Ей именно здесь захотелось услышать от Эда слова любви и обожания, кои последний дарил ей беспрестанно, но… всё больше на ходу. То есть, в моменты их прогулок по городу. Более того, Джу как-то вдруг припомнилось, что Эд ни разу не сказал ей таких слов в постели, когда она их наиболее заслуживала. «Он скажет их мне здесь!» - решила она и стала разрабатывать стратегию поимки МакДира. Дамскую стратегию уловок.
***
Как уже было сказано, к балу серьезно готовились. Чего никогда не бывало в практике МакДира - пересчитывались ответы на приглашения зайти в гости. В большинстве это были слова благодарности, типа: «Уважаемый …благодарим Вас. ….Мы будем счастливы, …непременно лично…» и пр. В нескольких открытках значилось менее витиевато: «Эд, я заеду» или лаконично: «Обещаю быть. Микки Пауэр. Нью-Йорк Семь вечера». Последние «отмазы» были, скорее, от неразговорчивых приятелей Эда. От подружек приходили открытки с менее пейзажными видами. Например, была такая, от Джулии: ответ на приглашение на бал на фото бегемота. «Буду рада поздравить лично, мой господин Бегемот. Целую в ноздри. Лично. Нежнейшая Стрекозка Джу».
Внучатый племянник «докладывал» бабуле, кто «будет». А та, прикидывая в уме, пересчитывала количество мужской половины на вечере и женской. Ей непременно желалось, чтоб вторая «половина» была «побольше». Чтоб у Эда был «неплохой выбор» Золушек.
Кстати, старушка даже не скрывала тайного названия акции «Бал для Золушек». На что Эд, тихо ерничая, отвечал: «Бабуля, Вы, наверное, забыли. Золушка - это ж как раз я».
В доме всё чистили, натирали, расставляли вазоны для цветов, сворачивали дорогие персидские ковры. «Вот …последнее – по делу, - рассуждал Эд, вспоминая про сауну и то, какой её оставили в последний раз подгулявшие там его приятели. - Натопчут, жвачки наплюют…».
-Эдди, так сколько же тебе лет, дружок?
- «Дружку, леди Уилкем», исполняется двадцать пять.
-Так неужели твои друзья настолько моложе тебя, что всё ещё к их ужину требуется повязывать салфетку для слюней?
-Увы. Некоторым хорошо б и рот перевязать. Впрочем, я предупредил …особенных особенно, сказал, чтоб не сердились, что соберу всех после, …после бала. В сауне. Вроде не обиделись.
-Значит, тех, что плюют – сейчас не будет?
Эд вздохнул. Он очень на это рассчитывал. – Да.
-Хорошо. – Бабуля сунула в руку «золушки» двух сотенную и последний, покачав головой, – Опять? - отвалил на службу. По дороге рассуждал так: «Ну и придет кто из особенных, не выгонять же хорошего человека. Вот кто такой «сэр Велингтон» - я ж её не спрашиваю. Надо, чтоб он был – будет! А почему тогда Макс Байкер - нет? Его наколки по рукам и груди фрак прикроет. Он обещал мне даже лоб припудрить. Надо ж было придумать написать там истину: «Не влазить, убьёт!»
Впрочем, были не только «дворовые» приятели у Эда МакДира. Были и коллеги юристы, и приятели по общежитию в университете. Юристы, экономисты, биржевые маклеры – не байкеры. Они знают, как вести себя в высшем обществе – на балу. Эд очень рассчитывал, что именно они составят пару его гостьям из-за океана.
Да, Эд как раз вёл одно хлопотное дело. Дело о расторжении брака одной молодой богатенькой вдовы и её муженька - бывшего водителя её усопшего мужа. Эдуард был помощником адвоката Фридмана. Тот человек суровый, весьма придирчивый, но, как известно каждому второму юристу в городе (вторая сторона прокурорская, она не является прерогативой г. Фридмана) с подачи «голубоглазого еврея» многие из выпускников юрфака лос-анжелесского университета вышли в «приличные люди», стали известными адвокатами. Эду тоже хотелось «известности». Пока же он снимал квартиру и имел возможность жить одному, но вполне самостоятельно. «Но не всю же жизнь ходить бобылём?» - задумывался парень, с грустью осознавая, что его красотка Джулия на сегодняшний момент зарабатывает побольше его.
И ещё подумал молодой юрист, выходя от бабули, которая любила не только координировать подготовку к балу, но и регулярно выплачивала свои «чаевые»: «Ну вот, опять необлагаемый налогом подарочек», - и, покинув каморку, направился прямиком на кухню.
А там тоже готовились …к балу. Были наняты дополнительные люди, которые тоже чистили, наглаживали, накрахмаливали, натирали....
А ещё в доме постоянно работала семья садовника. Это были муж и жена Саммер. Очень трудолюбивые, и, как считает леди Уилкем, честные люди. «Я всегда радуюсь такому качеству, как честность. Это такой эксклюзив по нынешним временам», - улыбалась старая леди, на ворчание сына, очень расстроенного расходами.
Саммер был садовником, а его жена была отменной кухаркой. Жили они в небольшом садовом домике, что стоял сразу у ворот. Это давало дому еще одно преимущество, не нужно было нанимать привратника. Джон Саммер, увидев из сада или лужайки подъезжающую машину, всегда откроет ворота, не считает зазорным, если руки чистые, помочь открыть дверцу машины, да проводить человека под зонтом, если дождь. «Хороший работник. Ничего против него не имею» - заявляла леди, принимая на работу именно того садовника, который был сыном другого – того, что служил её любимчику мужу - Тедди Лоренсу, что называется, верой и правдой.
Да ...и вот как раз к горяченьким дням подготовки к балу «появилась» в доме садовника третья дочка – Оливия. Две старшие девушки - помощницы отца были близнецами, как капельки воды на него похожие. Обе беленькие, голубоглазые, как куклы. Во время бала им поручили обслуживать гостей за столиками. Глория же, «созревшая» к балу сестрица их, была на «калифорнийский манер» брюнеткой. То есть обладала прекрасными, густыми, чуть волнистыми темно-каштановыми волосами. И ещё цвет лица был у неё необычным, будто она не загорала вовсе. Кожа была светлой и на щеках часто играл румянец. Как рисованный. Её томный взор творил чудеса с мужчинами. Глаза были цвета густой зелени. И будто излучали свет, когда девушка принималась говорить о своих цветах. А ещё Оливия имела … замечательный «легкий шаг». Иногда работающие в доме мужчины, в недоумении останавливались и замечали, что, следя за её ножками, следуют за девушкой по пятам. Как раз к цветнику.
Каких-то двадцать лет. …Девочки Саммера выросли на глазах леди Уилкем. Росли почти без проблем, хоть и получилось так, что без матери. Та умерла, случайно сильно обварившись сиропом на кухне. Пока леди держали собственные ноги, она с удовольствием выходила в сад полюбоваться розами и …малышками Саммера.
Но девочки выросли. Две старшие пожелали работать при доме. Франческа хорошо готовила, её взяли на кухню. А чтоб не фантазировала по поводу ресторанов, ей позволили работать по контракту. Леди оплачивала её учебу в кулинарном колледже, а девушка пять лет ещё и после окончания его подрядилась кормить последнюю, выучившись отлично готовить пудинги по-английски. Анела неплохо шила. И была чистюлей. Её взяли домработницей. Эта девушка была чуть ущербна. К десяти годам вдруг стала плохо слышать. Хозяйка оплатила операцию и после её успешного завершения, купила ещё и слуховой аппарат. Но, начав снова слышать пение птиц, девушка задурила и … в четырнадцать лет закрутила роман с охранником дома – рослым крепким увальнем. Это был сын соседа леди Уилкем. Разгневанная поначалу хозяйка всё же не выгнала молодежь за то, что крутили они свои романы во время работы. Она их накрепко привязала к дому, выделив для жизни три комнаты на первом этаже дома. И потребовала, чтоб «прыщавый переросток, едва окончивший школу», женился-таки на соблазненной им девушке.
А вот младшенькая «сестрица", та, что объявилась у Саммера накануне бала, та помогала «папаше» в саду.
Перешептывались слуги: «Откуда у нашего Джона такая ладненькая, отличавшаяся особенной хрупкостью, дочка взялась? на фортепиано играет, романы на французском читает. Откуда?» Пришлось Саммеру ответить: «Дурак был. Служил матросом на буксире в порту Глазго. Вот…оттуда посылочка восемнадцати годовалая и пришла ко мне».
Хоть и складно врал старик, да мало кто на этот раз поверил ему. Девушка была столь толкова и образованна, что подумалось всем иное: «А что, может это прощальный листочек с дерева хозяина? Мужчина он хиленький, неказистенький. Кто его знает, каким он там в своей Англии мужчинкой был». Решили слуги, раз приветлива с девушкой хозяйка, раз улыбчив и тихо любит поговорить с ней хозяин, значит, …из тех, заокеанских мест эта Оли. А что в доме Саммера живет, а не в хозяйском, так пора не пришла. Ведь только вот, за три недельки до бала в доме объявилась. Решили, народу дали попривыкнуть с её присутствием в поместье. А там, глядишь, и «в палаты переселится».
А пока девушка выращивала розы. Какую-то дивную закорючку – колючку привезла в поместье леди МакДир и ворох розовых кустов. Три недели и …те зацвели. А корешок в секрете держали. Сказали, совершенно новый сорт. А у той, что уже пошла пышными бутонами к празднику было название Дама Пик. «Жаль что будто черная она, а так цены нашей новой розе нет», - говорили про цветок домашние, любуясь им и хвастая диковинным его окрасом перед соседями. «Бутон - чудо, аромат – божественный, - соглашалась леди Уилкем, - а что цвет необычен, так это ж втрое ценно». И Оливия работала со своими корешками дальше.
А тут вот ей другое занятие нашлось – подговорить сотни букетов из разных цветов для ваз, обновить цветники, клумбы. Оформить бассейн с лилиями, украсить…огромных размеров кран, который несколько пугал всех своим присутствием у стен поместья. Оливии нужно было обыграть его зеленью и цветами так, чтоб он до вечерней зорьки казался украшенным цветами ихтиозавром, а ночью, при прожекторах – дивной модернисткой конструкцией, исполняющей определенную роль в бабулином проекте.
Работы перед балом было очень много. Все три сестрицы Саммер крутились, как белки в колесе.
Эд старался не вникать в проблему, дел своих хватало, да и не мешал он леди Уилкем воплощать свои сказки. За три недели до бала он только с парой отчетов к леди и наведывался. Держался «подальше» от хлопот, попахивающих делом женским.
А леди не роптала на обилие занятий. Ей главное, не спать. Она принимала музыкантов. Прослушивала солистов, отбирала фокусника для бала. Чтоб и интересный был, и не навязчивый. Понимала леди, что превратить бал в балаган не только легко, но и обидно. Деньги в дело и впрямь ушли немалые. Фокусника, например, пока старая дама выбирала, кучу денег потеряла. Первый прошел с подносом, полным купюр, прямо через одиннадцать зеркал. «Это было жутко и любопытно», - сказала, повинившись сыну леди. - Он так и ушел, через эти одиннадцать зеркал. Прямо с подносом, полным денег». Фокусника – родню графа Калиостро нашли. Денег он, разумеется, уже вернуть не мог, зато обещал восхитить фокусами гостей на балу бесплатно. И точно на самом «представлении» он не показался слишком увлекающимся. Был скромен, даже по части денег. Если и выспрашивал что для фокуса, то лишь одну купюру. Эд сразу прошептал индусскому Калиостро на вострое ушко: «Слышь, студент, во-он к тем двум столикам с бумажными фокусами своими не подходи. Там на тебе сами фокус показать могут. Без штанов останешься. Лучше вон, туда, к европейским гостям иди. Те уже под шафе. Уже хохочут. Ты им понравишься. Можешь даже побольше с них взять. Они готовы дать».
Все прислуживающие на балу надели форменную одежду, которую Анела сочиняла и шила, непокладая рук. Наряд был интересен фасоном и на каждом из прислуживающих на балу сидел, как по фигуре обрисованный.
Анела и Франческа помогали с организацией столиков. Оливия – приглядывала на лебедями. Для них лилии специальные завезли, нужно чтобы было уютно в небольшом круглом бассейне и птицам, и цветам. Над домом леди Уилкем ароматом роз благоухал воздух. Как будто общий климат всем гостям нравился. Подходил.
Когда гости перешли к танцам, дочерям Саммер разрешили переодеться. Они вышли к гостям.
Для тех, кому было позволено, был отдельно накрыт столик. Но леди Уилкем сказала так: «Никого не упрекну, окажись вы за другим столом. Да хоть за центральным. Даже буду рада, если кто из гостей соблазниться вами, да пригласит на танец». Леди понимала, что в сравнении с гостями девушки дома, будут выглядеть простовато. «Но по мере потребления спиртного, - рассуждала опытная дама, - путаница, конечно же, может иметь место».
Дамы освежились после нескольких танцев, к смене блюд переодели наряды. Мужчины гуляли на воздухе, общались.
И вот тут вдруг прозвучало весьма занятное предложение. «Господа, вы видели, как прекрасен танец под самыми звездами. Кто из вас готов решиться станцевать на полуметровом пятачке на высоте в…шестьдесят метров?»
Гости решили, принялся за дело шутник - потешник. Заулыбались, подталкивая друг друга к «подвигу». «Ровно в полночь решившийся станцует для нас свой танец во-он на том круге, господа. Взгляните на звезды. …Думаем мы, это будет замечательным подарком для нашего именинника».
Ой, сколько родилось желающих! Все смотрели на освещенный прожекторами круг, жмурились от фейерверка и «желали попробовать». Увы, …в ход мог пойти лишь трезвый материал. Всем желающим пока …было отказано. И Джулии, увы, как она ни просилась – тоже.
Эдуард тоже посматривал наверх. Он обсуждал вероятность падения «героя» со своей новой заокеанской подружкой. Глория потихоньку, впрочем, весьма интеллигентно кокетничала с молодым МакДиром. Они уже были на «ты».
-А что бы ты станцевал там?
-Не знаю. Отсюда круг кажется таким маленьким. Думаю, макарену. Просто стоял бы и раскачивал бедрами. Впрочем, наверное, и это чревато. Кажется, поднимается ветер. Может укачать и без танцев.
-Мне кажется, ты совершенно трезв.
-А, наверное, так оно и есть. Честно признаюсь, я несколько взволнован происходящим.
-Да? Отчего же? Кажется, вечеринка из числа обычных.
Эд улыбнулся. Он не стал афишировать, рассказывая о том, что ему б никогда не пришло в голову так «обычно резвиться» на дне своего двадцати пятилетия. – Да, обычная вечеринка. И всё-таки… - он огляделся.
Его взгляд зацепил потуги Джулии «попасть на Луну». Собственно так гости и назвали танец над их головами – «Попасть на Луну». Эд улыбнулся и с облегчением вздохнул, заметив, что Джули не подошла для полетов. – И всё-таки, - он снова посмотрел на слепящую красавицу из Лондона, - она необычна эта …вечеринка. Простите, Лори, я на минуту…
Передав право развлекать Глоррию вдруг подошедшему к нему приятелю, Эд поспешил к Джулии.
-Куда собралась, подружка?
-Ай, а вот и ты, Солнышко моё. Как же ты долго не заходило ко мне. – Джули поцеловала друга в губы. – Я так скучаю тут, честно.
-Да? А мне показалось, Микки Пауэр весьма уютно пристроился возле твоих бедер.
Порадовавшись, что её ревнуют, Джулия положила на плечи любовника руки, и они пошли танцевать. – Нет, весело, конечно. Но вот правила,…правила вечеринки меня просто угнетают, Эд. Например, почему мне отказали, когда я пожелала станцевать для тебя танец живота под небесами?
-Брось, Джулии, а что ты сейчас делаешь, гладишь? …Ты красиво двигаешься, малышка. – Он поцеловал подружку в щеку и оглядел её наряд, жестом показал - клёво. – Отлично выглядишь, милая.
-Боже! да ты совсем не пьян! Ты когда пьян, врёшь. Сейчас, как будто нет. И от тебя не пахнет. Во-вторых, ты целуешь меня, как школьник в кинозале. Кого боишься, леди Уилкем? Уверена, это она тебе эту англичанку подсунула. Кто она?
-Тебя это не устраивает?
Джули зазывно улыбнулась и погрозила пальцем. – Отвечай, кто она тебе?
-Никто ...пока.
-Да-а? – Джулия прижалась к имениннику всей своей гибкостью. – Повтори, что я самая красивая среди твоих гостей.
-Я так сказал?
-Да-а. Только что. Повтори.
Кажется, Джу нашла наиболее «стратегический» метод примирения – она обвила Эдда руками и принялась его целовать.
Тот едва вырвался. -Не-ет. Не скажу. - Эд обнял подружку и известными только ему дорожками, повел к дому.
Именинник решил разрядить некое напряжение в себе. Вечеринка шла нормально, гости были веселы, а он…всё в каком-то напряженном ожидании чего-то. «Может, секса?» - И Эд решил, пора проверить.
И вдруг – бац! школьный приятель на встречу. Он приехал из Нью-Йорка. - Микки?
-Эд, старик, ну наконец-то ты приблизился к настоящим своим гостям. Эти, твои родственники, атакуют, …инопланетяне отдыхают. К тебе не подгрести. Установочку, что ли получили, охранять тебя, как зеницу ока.
Эд прекрасно видел, как Микки и Джулия знакомились друг с другом. Как они мило общались, танцуя. Но что-то его как подкинуло и он принялся их знакомить снов. – Никто меня не атакует. Видишь, гуляю. Знакомься, это моя приятельница - Джулия. Джу, милая, это мой старый друг Микки. Он из Нью-Йорка. Отличный парень.
Если б Эд сказал, указав на Джулию не «приятельница», а хотя бы «подруга», ясноглазую «занозу» это бы не обидело. Знакомство бы состоялось, и любовники бы двинулись дальше. Но Эд сказал так. А Джулия обиделась. Она считала себя лучшим другом Эда МакДира. Когда мужчина представляет так, собеседник, видя перед собой хорошенькую женщину, понимает, перед ним любовница представляемого. А Эд сказал «приятельница». А уже выпитое ещё более исказило слова Эда в мозгу женщины. В интонации своего любовника Джу почувствовала некое отчуждение, если не пренебрежение ею. Эд, в её нетрезвом понимании как бы давал понять своему давнему другу, что «вот девушка, и она тут для меня, для тебя и для всех – «приятельница». Джулии так показалось. И её это завело. Она вдруг начала так серьезно кокетничать с Микки из Нью-Йорка, что Эд через пять минут посчитал правильным оставить их вдвоем.
«Что-то не то я сказал, это от усталости, - Эд шел и оглядывался на парочку своих друзей, - Джу обиделась. … Как будто. Или … она снова дурит меня? Да, возможно. Ей требуется сцена ревности с моим участием. Нет, милая, сегодня я – пас. Актеры - вы». Но, получалось, разрядки не получилось.
И именинник решил пойти в дом, хотя б просто …напиться. Да, выпить чего-нибудь, не обязательно хмельного. Просто промочить горло, пересохшее от светской болтовни.
И вот тут он наткнулся на ещё одну «незнакомку». Он решил, что это очередная мало ему знакомая гостья.
Девушка стояла у окна, к Эду спиной. По-видимому, она не сразу заметила его, или хорошо притворялась, что не замечает его взгляда в спину. Она продолжала смотреть на площадку, где резвились гости. Некоторые разгоряченные «смельчаки», сцепившись за пояс, скакали за клоуном. Началась игра в фанты.
Первое, что бросилось в глаза, это было элегантное платье девушки. Роскошная кружевная ткань туго обтягивала её хрупкую стройность. На вид гостье было лет восемнадцать – двадцать. Брюнетка с волосами бронзового отлива, собранными в замысловатую высокую прическу с украшениями. Высокая шея, чистая белая кожа, по-видимому, укрываемая от излишнего солнечного света. Прямые плечи, тонкие руки.
Эд решил, пора «раскрываться», девушка явно услышала его присутствие. Чуть повернулась и, перестав смотреть на патио, опустила голову, будто смотрит в пол.
- Добрый вечер. Не помешаю? Наверное, отсюда самый лучший вид. – Эд приблизился и выглянул в окно.
Он посчитал, что его неожиданное появление за спиной одиноко стоявшей у окна девушки должно было вызвать в ней, по крайней мере, легкий испуг. Однако Оливия, а это была она, только развернула гордую шею, повернула к Эду лицо, чуть-чуть приподняв его, так как последний был выше её на голову, улыбнулась и ответила: «Вы правы, …мистер Лоренс, вид отсюда ... самый лучший».
Голос девушки показался Эду приятным. А её манера растягивать фразу, разбивая её на составляющие, заставила задуматься о том, что говорившая совсем недавно вернулась из страны, где ей пришлось долгое время говорить на чужом ей языке. То есть, решил Эд, гостья приезжая, но не из Англии. И уж понятно, не из здешней родни. Но он был озадачен обращением девушки. Его сразу посчитали родственником бывшего хозяина этого дома – Тедди Лоренса. Никто из родни леди Уилкем не мог знать об этом. И такую фамилию не носил. Элиза Лоренс после третьего замужества поменяла фамилию Лоренс на Уилкем. Её сыну сменили фамилию Лоренс на МакДир ещё раньше. Сразу, как он был передан на руки английских тетушек, не сильно жаловавших «несерьезного зятя», (однако спокойно живших за его счет). Лоренсы были среди гостей, но те-то как раз после смерти Артура семью Эдуарда МакДира Лоренсами не считали. За глаза они не считали Эда даже МакДиром. Называли его между собой «внуком пастора Заубера». И между тем, девушка назвала именно так - «мистер Лоренс».
-Отчего же Лоренс? А не Заубер или МакДир?
Девушка медленно отошла от окна. Приблизилась к напольной вазе и принялась, как бы перестраивать букет, уложенных в неё роз. – А разве …это не так? …Странно. – Девушка улыбнулась, очаровав Эда томным взглядом темно-зеленых глаз. Даже её привычка приподнимать, изогнув одну бровь при улыбке – уже и это нравилось Эду. Ему показалось, девушка заигрывает с ним.
Но эта внезапная встреча была приятной. Мысли имениника растеряли напряженную направленность, Эд расслабился, пошли фантазии. Почувствовав пилив энергии, тело его снова приобрело легкость, раскованной стала улыбка, приняв заманивающий угол. А взгляд серых глаз как-то сразу растерял оттенок озабоченности. В общем, очарование и нежность в глазах девушки сделали его будто всамделишным принцем бала. Эд прочистил горло. – Простите, хочется пить. – Он огляделся.
Девушка полу ленивым жестом махнула, указав вперед. – А …это там. Вторая комната …справа. Там есть столик …с напитками. – Она улыбнулась. – Хотите, …я могу принести сюда?
Эд поймал себя на мысли, что как кот, следит за каждым жестом девушки. «Вот черт! Откуда здесь столько красавиц? Ай, леди Уилкем, леди Сказочная Фея, всё ваши происки. Все красавицы тут. Всё Золушки. И Золушки…с королевских конюшен».
Эд улыбнулся, уж и, забыв, что жажда мучила. - А простите, Вы случайно не из Франции, как вас зовут?
- Оливия МакМэшэм. Я родом …из Шотландии. Здесь…живу …у родственника. Он трудится в доме леди Уилкем …садовником. Я …тоже люблю работы по саду.
-Ах, вот как! Так …вы родня леди Уилкем со стороны её сестер?
- Даже не знаю, …с какой стороны я ближе …или дальше от леди Уилкем, …но да, я некоторым образом близка к Алисе МакДир. Во время моей работы в Лондоне, я жила в родовом поместье МакДиров. Она сейчас там хозяйка. И всё-таки …это дальняя связь. Вы знаете, …сколько внуков и правнуков у леди?
-Думаю, много. – Эд усмехнулся. - Судя по тому, что многие, приехавшие сюда, мне даже вовсе не знакомы, родни съехалось много.
Он спохватился, заметив легкий румянец на щеках девушки. Получалось, он упрекнул её за то, что она явилась без приглашения именинника. – Впрочем, большая родня – это очень даже неплохо. Я – тоже «дальний». Подозреваю даже, что мои МакДиры «тем» вовсе даже не родня. Вы угадали, то есть почти, назвав меня Лоренсом. Дед, собравшись умирать, раскрыл мне тайну: его отец - первый муж леди Уилкем прижил в их браке ребенка на стороне. Ребенку по непонятной причине дали девичью фамилию жены Лоренса. Марка МакДира воспитал пастор. Он почти всю жизнь считал его своим отцом. Я, о, господи» только б не спутаться, ну да, я – внук тому Марку Лоренсу, сын его дочери. В общем, уж кто-кто здесь, а я – то уж точно никакого отношения к английской аристократии не имею.
Эд не понял почему, но его слова девушка прореагировала очень бурно. Она тут же отвела взгляд, он заметил, как щеки её вспыхнули ярким румянцем. Оливия отвернулась от него, даже двинулась в сторону двери.
Эд тут же припомнил, что хотел промочить горло. – А где Вы сказали, этот волшебный столик с напитками?
Девушка, будто уличенная во лжи, низко-низко опустила голову, и так, ничуть не размахивая руками, пошла, …нет, просто поплыла в сторону соседней комнаты. Эд даже рот открыл, как дивно девушка шла. Ни как модель по подиуму, активно петляя коленями, ноги Оливии будто едва касались пола. Она точно, будто плыла прямо над самой ковровой дорожкой.
Если б Оливия оглянулась, она б была возмущена нахальством МакДира. Тот буквально вылизывал взглядом её гладкие, ровные худые ноги, видные ему через разрез на платье. «Вот так походка, …мамочки мои, …парит как НЛО». – Э, простите, а можно узнать, Оли, а где Вы так научились ходить?
Девушка остановилась. Медленно развернулась к Эду. – Простите? – Она будто не поняла вопроса. Улыбнулась повторив: «Простите?»
И вот тут до Эда дошло, почему девушка так странно произносит предложения, как бы разделяя фразу. Он почесался и осторожно высказал предположение в слух. – Вы как будто меня вообще плохо понимаете. Мне кажется, в вашей Шотландии не все говорят по-английски.
Оли смутилась. Она даже отвернулась и продолжила идти дальше.
А Эд смутился более неё. – Я что-то не то сказал? (Молчание. Девушка зашла в комнату). – Ладно. - Эд пожал плечами и тоже зарулил в комнату. – Ах, как же я напьюсь! – Он почти откровенно жадно оглядел заставленный напитками стол. – Что будем пить? Шампанское, коктейль, воду?
Девушка налила себе апельсиновый сок. Тед – минеральную воду. Пили оба молча, но оглядывали друг друга бесцеремонно. После даже оба улыбнулись на свою бесцеремонность.
- Вы зачем зашли …в дом? Вы искали здесь …кого-то?
Эд потянулся за высоким стаканом и принялся делать коктейль. Затем, выдавив в него пол лимона, кинул три кубика льда, всунул в стакан трубку и передал девушке. – Вообще-то я сюда не один шел. С подружкой. Мы хотели немного отдохнуть от … всех.
Оливия взяла стакан в руку с осторожностью. Она подозрительно косила в сторону суррогата. И пробовала коктейль, по-видимому, лишь потому, что Эд ждал от неё оценки своим трудам.
– Э…мы искали места…уединиться. …Не получилось.
Он как будто всё сказал, чтоб девушка поняла его слова правильно.
И она поняла. - Но, кажется, …вы не сильно опечалились... этим.
«Вот сам стою и думаю об этом», - подумал Эд. - Как будто не сильно.
Девушка подумала, отпив коктейль. – И …есть масса других способов …уединиться, чтоб …уединиться.
Теперь Эд, разглядывал цветастый стакан в руке Оливии. На тонких ровных пальцах девушки не было маникюра. Эд задумался. «Что, неужели и, правда, всего лишь цветочница? …Она что, делает мне предложение?» - Он улыбнулся. – Ну, …и например?
Девушка улыбнулась, кокетливо повела зелеными глазами. – И, …например вот так, …так, как предложил во-он тот господин. Он стоит сейчас рядом с леди Уилкем. … Видите его, он в алом галстуке. Можно подняться над толпой. Думаю, там, …ближе к звездам …тишина.
Эд удивился предложению. Девушка рассматривала в окно публику. Люди танцевали, кто-то валял дурака, пытаясь подражать фокуснику. Взгляд Оли поплыл вверх. Она мечтательно улыбнулась, и как показалось бы всякому, с долей тоски вздохнула и повторилась. – Например, подняться …над суетой.
Эд приблизился настолько, что мог чувствовать цветочный аромат, шедший от открытого округлого плеча девушки. – Вы странная, Оли. …Но может, Вы шутите? Там же высота шестьдесят метров, …как Вы себе представляете…
Девушка развернула шею, чуть задрав голову, посмотрела в лицо Эда. – Нет. Ничуть …не шучу.– Она улыбнулась. И тут же снова отвернулась к приоткрытому окну. Отпив коктейль прямо из стакана, она лизнула губы.
Эд наблюдал за всем этим в некой задумчивости. Он пытался понять, кто эта особа, чего она добивается, явно его провоцируя?
Он оглядел девушку со спины. Переливающаяся ткань первого слоя платья тесно облегала фигуру. Изумрудный цвет кружев в виде летящих листьев очень шел девушке. Её высокая прическа скрадывала недостаток роста, а длинное с глубоким разрезом платье совершенно вытягивало тело в изумительной грации. Высокую шею украшала тонкая золотая цепь. Вытянутый кулон, поблескивающий от огней фейерверка, соблазнительно указывал на узкую щель высокой, плотно затянутой в корсаж груди девушки. «Хороша», - тихо вздохнул Эд, и чтоб не смущать соседку оценивающим взором, он тоже посмотрел на гостей из окна. – Какое красиво платье. Моя мать тоже любит кружева. У неё есть косынка, что-то подобное…с листьями. – Говоря это, он вовсе не смотрел на одежду. Он смотрел на стелу крана в цветах и серпантине; на тросы, увитые вьюном; на площадку в виде круга, в которую ударял луч прожектора, превращая в маленькую дополнительную луну.
Эду потом стала известна история великолепного платья, случаем доставшегося Оливии.
Девушка, выращивающая великолепные розы, имела весьма скромный достаток. Достойные королевы кружева на ней – её заработок. А сверкающий кулон у округлой груди – не бриллиант. …Тут, на балу было мало людей, кто бы догадался, что и в ушах красавицы гостьи из Шотландии всего лишь нить граненных фианитов.
За три клубня тюльпанов, выведенных искусной цветочницей в розарии сада, разбитого у дома дальней родственницы, в Голландии, куда выезжала последняя, отвалили денег столько, что скрыть успеха просто было невозможно. Но родня Оли умудрилась. Однако клубни дали всходы, цветы зацвели, продукт выставили на центральном аукционе и снова успех. И такой, что просто ошеломил. Родственница Оливии проследила за результатами аукциона, уже как бы предчувствуя, что с ценой на клубни несколько продешевила. Она кинулась судиться с тем человеком, которому продала результат труда недоучившейся студентки, против ковыряния которой в семейном розарии никогда не возражала. Юный биолог, так и недополучивший образование в колледже, совершенно случайно узнала о …международной тяжбе родственницы. Оливии польстил успех. Но не более. Она ничего не сказала родне, не укорила за воровство. Она посчитала клубни расплатой за возможность трудиться на хорошей, давно никого не интересовавшей земле заброшенного, полудикого сада. И тут родственница сильно заболела. Бросив тяжбу, она задумалась над своим бесчестным делом, и над успехом Оливии. Ей хотелось расплатиться с ней. Но как же при этом не рассказать об исчезнувших клубнях? Снова смолчав, женщина решила просто сделать Оли подарок. Женщина принесла ей ткань, бережно обернутую в парчу. И подарила девушке старинные кружева. Те долгое время лежали в сундуках. Никак им не находилось применения: на платья хозяйке – было мало, на кофточку – много. Именно из этого подарка Оли сама смастерила себе платье. В нём она и появилась впервые на празднике, на который великодушно позволила взглянуть ей хозяйка большого дома, отхватившего под свои владения весь высокий калифорнийский холм.
На день рождения явного любимчика тутошней родни – Эдуарда МакДира Оливия попала совершенно неожиданно. Родственница, поразмыслив об успехах Оливии, пожелала возродить славу розы МакДир. Но, как оказалось, это почти невозможно. Для этого требовалось время, деньги на сами исследования и оплата нелегкого кропотливого труда селекционера. Пока ещё, правда, не имевшего академического образования, но уже побывавшего в долгой исследовательской командировке в Бразили. Именно об этом узнала леди Уилкем. Вот уж кто мог найти деньги для такой работы. И она была начата. Но леди Уилкем призвала девушку работать в свои сады. То есть, потребовала, чтоб она перебиралась в дом Лоренса. Именно в садах Лоренса небывалым цветом впервые зацвела роза, выведенная никому пока не неизвестным биологом. Роза «Дама Пик» отдаленно напоминала любимый когда-то матерью леди Уилкем – всеми уже забытая баронесса МакДир. Но всё-таки пока роза не «получалась» такой, какой её ещё помнила леди Уилкем. То она была слишком темна, то просто не темна. В тоне бутона должен был только угадываться цвет бордо. Лишь угадываться, чтоб не создавалось впечатления, что роза носит цвет траура.
В комнате не горел свет. Творившееся на площади – видно было превосходно. Но Эд решил получше рассмотреть девушку. Кого-то та ему всё-таки напоминала. «Но кого?»
Он прикрыл окно и …тут же увидел на глади его отражение своего лица. Эд чуточку нахмурился, бросил быстрый взгляд на Оливии и тут же отошел от окна. В задумчивости прогулялся по комнате. А потом, как будто ни с того, ни с сего, подошел к выключателю, повернул его и …в комнате вспыхнул яркий свет. Стол с напитками сразу заиграл бликами от витиеватых сосулек хрустальной люстры.
Эд огляделся, оказалось, в эту комнату втащили старое пианино леди Уилкем и огромную софу, раньше стоявшую в нижней гостиной дома. «Пришлось поднатужиться. Представляю, сколько во всём этом весу». Эд погладил ладонью черную крышку инструмента и отошел к столу. Сделал коктейль себе.
– А почему вы не пьете? Не нравится?
-Не совсем. - Девушка поставила на крышку пианино высокий стакан с кислым на вкус напитком, открыла крышку клавира, присела на крутящийся стульчик и легко, как бы да же поверхностно принялась наигрывать мелодию.
Эд узнал её. - «Шервурдские зонтики».
Девушка кивнула. Эд слушал мелодию, снова остановившись у окна. Снова открыл его. Гуляющие неподалеку гости подняли головы. Музыка заиграла глубоко и немного печально.
-А почему именно эта мелодия пришла вам в голову?
Оли, не прерывая игры, пожала плечами. Вообще-то, тема фильма крутилась в её голове. «Он, …я …мы разные? Но в чём? …Или нет? Возможно, мы похожи …и не только внешне. Теперь мне хочется знать, в чем наше сходство. Неужели нам не суждено узнать друг друга ближе? Узнать насовсем. …Как жаль, что всё замешано на подлости. Нет ничего отвратительнее, чем желание чуждых людей вмешаться в твою судьбу. Жаль, жаль, что суждено иное. Это никогда не произошло бы по нашей воле. Это было бы не суждено…».
Вообще-то, Оли не сама выбирала «принца», стоявшего у неё за спиной и внимательно следящим за её пальцами. Леди Уилкем – «Ветхая прелесть», как назвала её Оли, впервые приблизившись к прабабушке именно здесь, в Калифорнии, именно она выложила перед сердцем девушки образ молодого повесы, «так славно похожего на твоего прапрадедушку». Связи с «высокой» родней семья Оливии почти не поддерживала. Так, редкие визиты, будучи у дочери на лондонской квартире. Скромные люди, папа и мама – работники Центральной библиотеки Эдинбурга. Дочь их, из-за нелюбви к физике так и не окончившая биологический колледж в Лондоне теперь вынуждена была подрабатывать лаборанткой на кафедре в том же колледже и из экономии жить в садовом домике дальней скупой родственницы.
Оливию подтолкнули задуматься об Эде. А уж ей самой пришел на ум сюжет старого французского фильма. Вот печальный лейтмотив того кино и задышал под её умелыми пальцами.
Оли лишь пару раз видела Эда «живьем». Всякий раз он быстро проходил мимо согнувшейся спины работницы дома, копошившейся с цветами на клумбах.
Весь начавшийся вечер Оли была грустна. Кто-то сказал, что американки не красивы. Её обманули, безапелляционно заявив, что они толсты, глупы и скучны. На балу оказалось столько хорошеньких девушек, что грусть сама собой пахнула на сердце ароматом тусклой скуки.
Пока была забота – убирать цветами столы для гостей, Оли порхала и улыбалась, издали следя за хлопотами Эда. Она подбиралась к нему «поближе», чтоб и рассмотреть лучше и услышать по возможности, о чем он с кем-то разговаривает. Он сновал туда - сюда, был несколько напряжен. Даже смех его был сухим, с явной натяжкой. Оли даже подумалось, либо он – лицемер, либо вся эта канитель с балом его не радует. А может быть даже, огорчительно волнует. Оли глядела на него во все глаза и мечтала: «Хоть бы он остановился возле меня. Хоть бы посмотрел. …Моя прическа сегодня так удалась, …и леди Уилкем подарила мне духи…столь тонкого розового аромата, что кажется, он всех увлечет. …Но вот что-то не выходит. Влечет, но только не его».
Она придумала себе принца под легкое воркование свахи, следившей теперь за праздником с позиции сказочницы, придумывающей той сказке конец.
Эд сам бы не ответил, почему он сказал именно так, а не иначе? Вообще-то он человек, никогда не рисовавшийся Казановой в себе. Он чуть наклонился, вдохнул аромат волос на голове сидевшей девушки и спросил: «Ты довольна тем, что моя подружка отказалась пойти со мной уединиться, ведь так?»
Пальцы Оливии замерли над клавиром. Она медленно кивнула – да.
Эдуард взял руку девушки в свою, и отвел к софе.
Что или кого дразнили они, целуя друг друга и раздевая в комнате, двери которой были распахнуты настежь – не понятно. Да, собственно некому было заглядывать, ибо нашелся один доброволец станцевать «Попасть на Луну». Все гости уставились на чудака. На площадке воцарилась полная тишина. Слышно было лишь жужжание двигателя и дрожание натянутых тросов высотного крана.
Связь их выглядела спешной, оттого отдавало пошлостью. Однако, Эду действительно стало легче.
Девушке было не легко.
Торопливо надевая на себя скинутую одежду, застегивая замки, оправляя на себе шелка и кружево, парочка сидела на тахте, развернувшись друг к другу спиной.
Одевшись, Эд поднялся с софы. Оглянулся на Оливию. Но засёк неприлично заметное пятно на набивном шелке, заметил, как желала Оли, чтоб его не было видно под её рукой, и быстро отошел от софы. Огляделся и …кинул в цветы в напольной вазе использованный презерватив. Уголок начатой коробочки предательски ещё торчал из нагрудного кармана пиджака именинника, где до этого торчала кинутая теперь на пол белая роза в надушенном платке.
Эд подошел к окну. Оглянулся на Оливию снова. Она одевалась медленно, будто была вечно дремлющей сомнамбулой. Движения были неловкими от смущения. Но она оделась. Оправила платье, волосы и тут же поднялась с софы. Не оглядываясь, подошла к напольной вазе и …посмотрела на цветы. Сморгнула.
Она будто видела печаль в туго свитых темных бутонах. «Надо думать иначе. Надо думать о том, что я сама захотела этого только что». Слезы капнули и высохли.
И Эд нахмурился. Поступок их с Оливией показался ему стыдным. Стало вдруг неуютно в комнате, он почувствовал себя лишним. Захотелось уйти. Но, пока, он счел, что это было бы «неприличным».
И тут за приоткрытым окном раздался крик: «Эй?! Эй, я пошутил. Давай, давай назад. Тут сквозняк. …Мне вредно».
Гости веселились, галдели: «Нет уж, решился, давай, поднимайся, …лети, космонавт».
-Эй?! …Ну вас, с вашими шутками. Говорю же, назад. …Эй, эти качели не моего размера. Ну же…
И снова смех, галдёж, всё внимание на струсившего «космонавта».
Эд улыбнулся. И немного пожалел, что пропустил веселый аттракцион.
Не то, чтоб он сожалел о вспышке чувственности, но при беглом, будто бы даже трусливом взгляде на девушку он пожалел, что поспешил с выбором «натуры». Тихая гордость совершенно незнакомой ему девушки с внешностью скорее античной богини, чем современной девицы стесняла его. Да, он её стеснялся. Вот если б она хохотнула в ответ на его смущенное молчание, как бывало, делали его случайные партнерши в сексе или как было с Джулией, если б она начала допытываться: «И что теперь, …молодой человек?», - он бы знал, чем и как ответить. Он бы отшутился: «А теперь милая, …бегом отсюда! Я за стоянку не заплатил, и вообще, я только что от психотерапевта».
Оливия заговорила первой. Она поймала Эда на подглядывании и сказала: «Я уже одета. Можно идти».
Эд медленно разворачивался в сторону девушки. – И что? …И…всё? И расходимся?»
-Можно не расходиться. Но ведь ты же…хотел уйти. Тебе нужно.
Эд оглядел свою случайную любовницу. Та, даже несколько встревоженной (девушке с гордой осанкой никак бы не подошло слово «смятой») выглядела великолепно. Она казалась ему античной статуэткой, с позолоты которой сдули пыль. Более того, запросто «продырявив девчонку» (а Эд засёк, что софа серьезно подпорчена), случаем словив дурочку удачу, после случайно сложившейся серии вопросов, в нём снова возникло желание коснуться Оли. Он даже потянулся руками, чтоб обнять её, но, сделав свободное круговое движение, тут же спрятал руки за спину. – И что, - повторил он, - и всё?
Понимая, что от него ждут ответа на его же вопрос, он прочистил горло, подошел к столу, выпил воды и ответил, уже хорошо продумав свой ответ, без эмоций: «И ты даже не поцелуешь меня? Тебе не понравилось?» - У него хватило наглости обернуться и посмотреть в глаза, в которых только что он видел, блестели «зеленые» слёзы.
Оли так и стояла у вазы. Только теперь она смотрела не на розы, а на Эда. Опять же не поворачиваясь к нему всем телом, а развернув лишь шею. Постояла, обдумала приглашения поцеловать его, улыбнулась, и …медленно пройдя мимо, скрылась в раскрытом проеме двери.
Эд смутился на столько, что тоже порозовел. Уши, скулы раскрасились в пятна. Он проследил, Оли прошла по коридору второго этажа, спустилась по лестнице в нижнюю гостиную и вышла через парадное на площадь перед домом, повернула и пошла, обходить здание.
Она шла на задний двор, где звучала музыка. «И всё?!»
Девушка ушла. А ему, прекрасно видевшему через окно пустой комнаты, как она идет к центру танцевальной площадки, вдруг показалось, что её здесь и не было. Что всё это он только что выдумал, всего лишь увидев девушку у окна, её платье в листьях. … И всё потому, что эта девушка ему понравилась. Он будто сам, будто уже давно выбрал её из трёх десятков приглашенных девушек, увидел и …полюбил. И вот так ему захотелось близости с ней, что он изголился до низости, до срывания одежд, на виду случайных зевак, до алого пятна на софе он стал ей близким. «Господи, ну почему попалась именно она?!»
Он вышел из комнаты, прошел по лестнице, в холл, затем вышел из дома; не откликаясь на призывы присоединиться, прошел мимо приятелей и направился к танцующим. Ему захотелось извиниться. Так сильно захотелось, что даже не зная, что он скажет ей, да, собственно, за что он просит прощение, он прямиком пошел к Оливии. Её он заметил среди гостей сразу, будто вся толпа гостей была прозрачной.
«Вот черт! Неужели она решилась? …Да её же сдует как листок с того круга!» - Эд понял, Оливия хочет подняться под самые звезды.
Он побежал, задевая танцующие пары, но, не отзываясь на их приглашения: «Эй, куда торопишься, Загляни к нам». - Эд бежал к Оливии. Она решилась встать на круг, который страшными качелями сейчас вот-вот поднимется на шестьдесят метров. На ходу он кричал организатору аттракциона: «Эй?! Эй, подождите, сначала я!»
Но лебедка уже двинулась. Круг в полметра диаметром поднялся над гладкостью плит на полметра.
-Эй? Эй, сдавай назад, я тоже. Я с ней! Оли уже была над его головой. Кружева её платья колыхало ветром, блестящие туфли «лодочкой» поблескивали в лучах прожектора.
-Да остановите же это, наконец! …Я тоже еду, …танцевать…
Старуха молчала. Круг поднимался. Именинник прыгал под ним так, как … планировала она.
Наконец, леди Уилкем улыбнулась и махнула кружевным платком.
Лебедка двинулась вниз.
Эд дышал так, будто пробежал хор-рошую дистанцию. Он облегченно вздохнул и улыбнулся, благодаря гостей, поддерживающих его «горячее» желание потанцевать. – Да вот, …именинника забыли. Я ж первый хотел …лететь. Я ж …сегодня главный. …Нет? …(хор: «Да-а»), … Вот то-то и оно! …Летим!»
Эд тянул к себе круг, вцепившись в него руками. Когда тот завис над землей, слегка раскачиваясь со стоявшей на нем девушкой, Эд оглянулся в сторону столиков. И выкрикнул в сторону того, что стоял под крылатым пологом, раздуваемым ветром: «Леди Уилкем?! Леди Уилкем, … вы слышите? …Я посвящаю свой танец под Луной Вам».
Старуха улыбнулась. Она не расслышала, что Эд прокричал, но ей передали после и дословно. Она кивнула, будто согласна.
Эд хотел подняться вместо девушки. Вообще-то он желал «закрыть» аттракцион собой. Чтоб больше никто не «полетел». – Ты… спрыгивай, …давай, иди, …потанцуй пока. Может пропадет глупое желание. …Дурочка. – Эд посмотрел на тросы, за которые приходилось сильно держаться руками. –Спрыгивай, я сказал!
Он был на круге. Девушка с него не сошла. Старуха махнула платком.
И тут загалдели хмельные гости: «Точно! Пусть летят вдвоём! Эй, отправьте их. Такой могучий трос выдержит каких-то …сто тридцать килограмм». - Все улюлюкали, галдели.
Но кое-кого такое положение именинника возмутило. Кто-то кричал иное: «Надо их снять! Эй, почему поднимается эта штука?» Среди этих «возмущенных» были и две очаровательные гостьи МакДира, которые, перебивая друг друга, кричали: «Нет! Ей захотелось, пусть летит себе! А его назад!»
-Эд, Эдуард, ты слышишь, объявлен белый танец. Я приглашаю тебя!
Но лебедка двигалась своим курсом – на звезды. Эд даже не понял толком, что прокричала Джулия. Оркестр играл «Прощание Славянки». Гости аплодировали. Молодые люди, подливающие в бокалы гостей вино, «салютовали» пробками и пеной из бутылок с шампанским. Всё это стало фоном для движения гигантской качели, медленно раскачивающейся на ветру.
Эд смотрел только перед собой. - Ну что?
-Что?
-Довольна?
-Пока не знаю.
Трос медленно раскачивался. Тридцать метров под ногами, …сорок.
Оли посмотрела под ноги и тут же зажмурила глаза. На миг ей стало страшно. – Кажется,…о, что такое, кажется…
-Что? Что тебе кажется, …спускаемся, да?
-Нет- нет! – Оли заставила себя улыбнуться. – Просто кружится голова. Это от … коктейля.
-От коктейля?! Ты хоть понимаешь, что в отличие от этих клоунов, мы с тобой без страховки.
Она кивнула. И сказала, что согласна.
- Что? На что ты согласна, я не понял. – Эд посмотрел вниз.
Мир сузился до светящейся огнями трапеции. Перестали палить из ракетниц. Люди замерли, вдруг осознав, что согласились смотреть на смертельный номер…в исполнении какой-то дурочки и …виновника торжества.
-Я согласна поцеловать тебя. Мне …понравилось.
У Эда перекосило открытый рот. – Дур…бу…бы….Бла-бла-бла…ты сумасшедшая. – Он сузил губы и осторожно дунул на лицо девушки. Вздохнул. - Вот повезло. Да, мне повезло, на день рожденья явилась сумасшедшая. – Это было произнесено с нежностью в голосе.
Не открывая глаз, девушка кивнула. – Да. – И потянулась к нему лицом.
-Ты хоть глаза открой, …промахнешься. – Эд подался к ней грудью, приблизился и цепко обхватил одну из её рук своей. Сжал её так, будто приклеил к тросу. – Откуда ты взялась? Врешь ведь, что из Шотландии. И говоришь ты с акцентом.
- Ты ошибаешься …снова. Но я поняла, что тебя беспокоит. А про мой акцент…тут просто. Год назад, кинув учебу, я попала в группу исследователей. В Бразилии есть одно интересное растение, у местных оно называется гуяпомака. Это лиана, которая копит в себе солодковое молочко. В группе были китайцы. Двое знакомых мне биологов, один оператор. Ах, да! ещё два индейца - наши проводники. Четверо мужчин …и я, едва говорившая по-испански.
У Эда округлились глаза. Кадровая и половая расстановка в группе путешественников его несколько насторожили. – Ты была там единственной женщиной? …И что?
- Ничего страшного. Нашли, что искали. Но пришлось научиться понимать не только китайский, но и язык япомаков. Значит, до сих заметно? – И на непонятном наречии девушка попросила: «Рот закрой. Птица залетит».
- И это…нормально? …Или ты так шутишь?
Оли осторожно поцеловала Эда в губы. Потом улыбнулась. – Я поднялась сюда. На шесть десятков метров. И это тоже правда. – Она задрала голову и посмотрела на звезды. Те и вправду, показались ей ближе. И она снова улыбнулась. – Кажется, мы прибыли… на Луну.
Лебедка замерла. Круг раскачивало, как гигантские качели. На метра два относило их то в одну сторону, то в другую.
Внизу кричали: «Спускайте их! Назад! Это ужасно! Уберите это! Эй, кран, стой! Прекратите немедленно! Лебедку – на струны, крановщика – на бифштекс!»
Лебедка по взмаху платочка пошла вниз. Движение её было ленивым. Плавным. Но это чуть-чуть снизило амплитуду качения.
Теперь Эд сам потребовал от девушки: «Закрой глаза. Не смотри вниз. Страшно».
Спускались они будто бы даже дольше, чем поднимались. Качение почти прекратилось.
-Как ты?
-А ты?
-Я сразу уйду.
-А я…- Оли опустила голову, - нет. Я на работе.
Красивая, яркая картинка была словно фото из светского журнала. Яркий шатер, столики, группа черно - белых оркестрантов, рассыпанные по трапеции из плит яркие точки - гости. Никто не танцевал. Музыка играла туш.
Двое, пошатываясь, сошли с круга. Ноги не держали твердо. Толи Эд поддержал Оли под руку, толи придержался за неё сам, боясь упасть под аплодисменты гостей. Именно ему - имениннику сунули в руку шуточный приз за геройство – бюст Вольтера с бантом на шее.
Оливия молча, опустив голову, прошла сквозь строй гостей и скрылась в дверях дома. Её немного поташнивало. Толи от качки, толи от жидких аплодисментов вслед. Хотелось укрыться от глаз и любопытства. Её кто-то даже сфотографировал. «Наверно, - подумала она, я выйду на фото слишком краснощекой».
Эд подумал-подумал и решил не спешить. Он не пошел за девушкой. Не стал показывать свой выбор гостям. Но вообще-то, выбор им был сделан. Из всех девушек вечеринки, ему нравилась только она.
– Да заберите вы его! – Он сунул подскочившему фотографу бюст и, помахав всем, пошел к конкретному столу.
Через полминуту со стороны этого стола послышался рёв мужских басков. Это друзья - приятели поддержали «человека за характер». И Эд не стал объяснять людям, что пошел туда «по дури». – Клёво! Не, точно, как на Луне. Я себя Амстронгом чувствую – точно! – Он, стоя, выпил то, что ему было налито в бокал, и просто упал на стул. – Не, клёво, я доволен.
Но и на этом завершении аттракциона веселье не кончалось. Многих пошатывало и на земле, но расходиться никто не желал. Пошло общение. Весёлое, шумливое. Чаще стал звучать смех не потому, что смешно, а потому что весело.
Оливия передумала идти в большой дом. Решила отдохнуть на воздухе, в тишине. Прошлась до садового домика. Сестры Саммер, подловив её, накинулись с вопросами: «И как там, …а как он? А что ты?» Оли махнула рукой: «Ай, вовсе не страшно. Просто укачало. После, после расскажу». Её оставили одну. Девушки ушли на танцы. Франческа нашла себе приятеля, а Анела всё стерегла своего «увальня», тот сегодня работал. И усердно.
Но долго отдыхать в одиночестве Оливии не дали. «Фанат» её «подвига» некто Адольф Мильц нашел её в саду и, представившись (попросив звать себя «просто Ад»), предложил прогуляться.
Прогулки по слабо освещенным садовым дорожкам, среди кусов были несколько чреватыми. То есть ничего такого, всё было под контролем людей из «безопасности», но иногда из-за кустов слышались утомленные вздохи, иногда …выскакивали «странные» люди. Те развлекались, «пугая» прогуливающихся, то есть развлекались за их счет.
Именно такие, из не дремлющих в кустиках, когда парочка - Оли и Адди залюбовались звёздами из Созвездия Гончих псов, выскочили навстречу и крикнули: «Сердце назад!!!»
-Ой, боже! …Как же я напугалась.
Девушка испуганно вцепилась в руку своего провожатого – мужчинку подстать ей, то же субтильного с вида и перепугавшегося, не менее её.
Ничего другого «хулиганам» с клоунскими носами и не нужно было. Со смехом они отвалили за новой забавой.
Адольф поправил галстук бабочку под вспотевшим подбородком. Пришел в себя и, не выпуская теперь уже, руки девушки, двинулся с ней дальше. – Веселые люди, правда? Но, Оливия, у вас нет ощущения, что Эд переигрывает? Нет, правда, другой бы поразмыслил, как перетянуть денежки старухи на свой счет, а он - решил потакать этой леди по полной. Вы знаете, сколько денег она вложила в этот цирко-бал? Смешно название, но сумма, я вам скажу, не смешная. Для меня так это просто вечеринка. Веселая, конечно. Тут не поспоришь. Разных людей свели в кучку – это тоже хорошо. Это общит. свести и завести - это хозяевам удалось. Вы, я так понял, приезжая гостья? Я знаю всех в этом доме, кто здесь живет и работает. Вы ведь…трудитесь в саду этого дома?
-Да. – Оли кивнула. Она посмотрела в сторону светившейся площадки, где развивался шелк открытой палатки и играл оркестр. – Я приезжая. Из Шотландии.
Адольф кивнул. – Из Шотландии - понял. Откуда только гостей тут нет, … вон того, долговязого видите - я хорошо его знаю. Микки Пауэр – дружок Эдда из Нью-Йорка. Но тут столько людей, которых я даже мельком не видел в обществе МакДира.
- Да, вполне допускаю это. – Оли улыбнулась.
Она «рулила» их прогулкой, то есть вела провожатого, куда хотела. И она повела его к столикам. Оли решила, что хочет узнать гостей МакДира поближе. – А вот за тем столом вы кого-то знаете?
-Да, конечно.
-Я бы хотела посмотреть на этих людей поближе. Это ведь «местные» гости.
-Да, тут все …наши. А, простите, …вас не будут потом ругать, что вы так приблизились к гостям? Кажется, все остальные ваши коллеги «работают».
Оли поняла намек, она покачала головой. – Всё в порядке.
Адди язвительно усмехнулся. – Всё-таки есть какая-то неразбериха в голове леди Уилкем. Кого-то она освободила от дел по дому, а кто-то даже не смеет взять бокала с гостевого стола.
Оли не стала зацикливаться на иронии, она ответила по существу. – Я отвечаю за цветы в саду. Выполнив свою работу, я отдыхаю. Леди Уилкем не против, если я отдохну среди гостей.
- За столиками гостей?
Оли кивнула. – Да. Даже это не запрещено. – Она улыбнулась и посмотрела в глаза сухопарого гостя. – Я сегодня хорошо поработала.
Они прошли к столику, за которым расположились друзья МакДира. И он сам тоже был тут.
Теперь Эдуард осторожно поглядывал в её сторону. Ему было приятно, что девушка не зацикливается, что совершенно свободно чувствует себя и среди гостей дома, в котором работает. И Оли пользовалась у его друзей успехом. Её приглашали танцевать. Его приятель Микки, после танца с Джулией, отодвинув остальных, сел с Оли рядом. И тут же объявил тост за дам: «За дам, …которые умеют держаться на высоте».
-Да, за девушек, которые летают!
Глория, стоявшая вместе с Эдом у столика, достаточно громко перефразировала тост: «Получается, … пьем за летающих цветочниц».
-Вообще-то у этой девушки есть имя, - осторожно, глядя себе в бокал, заметил Эд.
-А кого оно интересует, - сказала Лори, и чокнулась с Эдом бокалами. И тут же отпила вина.
Эд не стал пить. Подождал другого тоста. Тот был за «девушек с зелеными глазами».
-Потанцуем? – тут же предложила Глория.
Эд поставил бокал на стол, бросил быстрый взгляд в сторону Оливии, и повел гостью в круг.
Они с Глорией пошли ближе к оркестру, игравшему джаз.
Да, слегка разогретые оркестранты уже перешли от классики к джазовым мелодиям.
А тут как раз Джулия подоспела, то есть до неё дошло, что её любовник «опять танцует с этой англичанкой». – Нет, это что такое?! …С ним танцуют все, кто ни попадя. Ну все! кроме меня. А ведь именно мне завещано его тело.
-Целиком? – Микки закусывал, он слишком быстро хмелел.
- Да, …почти. – Джу хотелось бы знать, что там такое нашептывает Эд своей партнерше, что та, отбросив свою спесь, хохочет, прерывая танец?
Мик, уже знавший, что Джулия чуть-чуть перебрала с крепкими напитками, примирительно заметил: «Брось, милая. Мне этот пройдоха давным-давно обещал такое, …но и со мной пока даже не танцевал».
-Давным-давно? «Такое»? Это что же, хомячка? - Джулия поманила к себе пальцем соседа Микки. Тот приподнялся со стула, решил, дама приглашает его на танец. Но Джулия просто села на его место. С другой стороны от Микки Пауэра. И тут же заметила, Мик снова поднял бокал. Поняв, что он хочет выпить на брудершафт с соседкой, с девушкой, которая только что поднималась на шестьдесят метров ввысь, Джулия поискала взглядом пустой бокал, протянула его Мику. – Налей мне тоже. - Она стукнула бочком наполненного бокала о бокал Оли, затем Мика. Тем самым «разбив» их желание поцеловаться, и представилась. – Джулия. Брукс.
-Оливия. Оливия МакМэшэм.
Джу кивнула. – Ну и как там?
Оли на миг задумалась. Она оглядывала красивое лицо подружки избранного ею мужчины. Лицо Джудит Брукс излучало целеустремленность и …«скрытый шалунизм». Оли улыбнулась на открытие и тут же смутилась своей улыбки, быстро ответила: «Высоко».
- Я не про это, - Джулия не оглядывала лица собеседницы. Казалось, чья-то ещё женская привлекательность – её не интересует. Она сняла с вилки Микки рукой ломтик сыра, сунула его себе в рот и посмотрела в сторону танцующей пары - Эд - Глория. – Ну и как наш именинник там себя вёл? В штаны не наложил?
- Я считаю, Эдуард МакДир - смелый мужчина. – Оли совершенно раскраснелась. Она «защищала» Эда вполне серьезно.
Ответ девушки на явно провокационный, но шутливый вопрос несколько озадачил Джулию. Она помолчала, глядя Оли в глаза. Но поскольку Джу никогда не придерживалась жестких собственнических взглядов в отношениях с мужчинами, она не рассердилась на «защитницу» своего любовника. - Да ну? Что ж рада за вас. Значит, просто подышали …свежим воздухом». – Джу выпила вино и показала взглядом Мику- налей. Тот тут же наполнил её бокал.
Джулия поднялась с места, несколько загородив Оливии вид на танцплощадку. - Нет, вы только посмотрите, она держит его там уже второй танец! Мне кажется, он за это время даже похудел. …
-Не, наоборот, потолстел. Да, Джу, точно, он потерял с ней талию. Он не забеременел? – Мик подтрунивал над Джулией. Её взрывной характер ему явно нравился.
-Да что она там о себе возомнила?! … А этот, …эквилибрист, нет, вы заметьте, бедняжка просто глаз не отводит от меня. Ну, давай, ну, бросай эту английскую фигушку и …пригласить танцевать меня. – Джулия поманила к себе МакДира, воздушным поцелуем.
-Зачем он тебе, Джулия? - Мик решил развеселить публику перепалкой. – Зачем тебе этот адвокат с зарплатой няньки?
Джулия улыбнулась. – Я знаю, зачем! А вот тебе, нью-йоркский бой-скаут, знать этого не обязательно.
-Эта англичанка, я видел, преподнесла ему великолепный подарок. Такую миленькую золотисто- розовую коробочку. Я видел, Эд даже нюхал её. Наверно она пахла надеждой на встречу в кустах. Наверное, в ней её любимый сорт презервативов. … Думаю, с запахом английской клубнички. А ты что ему подарила, Джулия, …страховой полис?
-Оставь при себе свою язву, Мик. Хотя, - Джу задумалась, поглядывая на танцующую парочку, - ты меня заинтриговал. А, кстати, почему это именинник не начинает открывать наши подарки? Впрочем, ладно, я ему помогу. У Эда «начало» – это шаг после чьего-то пинка. Ну вот, допустим, с моего. - И, петляя по газону, Джулия скрылась за цветущими кустами.
Подарки именинника складывались в действующий фонтан. Фонтан-зонт – вода никак не касалась подарков, спрятанных вокруг ручки зонта. Но достать их можно было, только если сильно подмочишь себя.
Джулия решила рискнуть. Ей стало любопытно, что такое подарила её любовнику долговязая, как модель худая англичанка. «Если действительно там что-то подобное, на что намекнул Мик, я этому прохвосту, хвост передний оборву - обещаю».
Платье из роскошного сиреневого муара сильно промокло. Особенно, Джу облилась, когда её напугали, фотовспышкой и фразочкой: «Сердце назад, милашка!!!»
Джулии с перепуга ничего не нашла лучше, как спрятаться в сейфе - фонтане. Она просто запрыгнула в него, спрятавшись под плотными струями.
Нахалы, рассмеявшись, исчезли. Джу, сильно бранясь, вымокнув до нитки, вылезла из фонтана. Но была с добычей. В её руке была золотистая с розова коробочка.
Джулии распаковала её. Вытащила из малюсенькой коробочки украшение. – Фу-у, какая безвкусица, - золотистый медальон с цепочкой она кинула через плечо в фонтан. Даже толком и не рассмотрела его. Ей не безделица важна была, она кинулась читать открытку, свернутую вдвое. – Чего -чего-о? …Ах ты, мерзавка! – Джу погрозила кулаком в сторону доносившейся музыки. - Пиши это своему дружку, поняла? Не моему!»
Джулия сначала хотела разорвать открытку в клочки. Глория называла её Эда («не зная его совершенно!») «прекрасным», «милым», «очаровательным». А потом придумала иное, решила оставить приписочку. Совершенно сырая, она остановилась, обдумывая проблему – отсутствие, чем писать. Вода стекала по её лицу, волосам.
Джу …вышла на «тропу добычи» и у первого же мужчины потребовала: «Ваш паркер, сэр».
-Что?! – перепугался человек, решивший помочиться под дерево. – П-простите,…я не понял, мадам?
-Да что тут понимать, писчую ручку дайте. Хочу открытку имениннику подписать. – Джу будто не замечала, как спешно «сэр» застегивал гульфик.
Она помахала перед носом человека сырой открыткой. – Я спешу. - Потом вздохнула и посмотрела на попавшегося …печально. – Ну что, найдется?
Мужчина начал шарить по карманам. И нашел что-то писчее, что-то пишущее зеленым. –Извините, она, оказывается, пишет зеленым.
Джу хохотнула. – А это даже ничего! Для такого послания пойдет!
Джу сделала приписку на открытке, сказала в слух: «Вот так вот будет лучше», - она отдала теперь уже улыбающемуся мужчине ручку. – Спасибо. И…идите, вас там ждут.
Мужчина, всё оглядываясь на неё, на облепившее фигуру сырое платье, пошел своим путём. А Джулия - снова к фонтану. Она принялась лихорадочно искать кулон, чтоб вернуть его в коробку.
В то время, как Джулия усердно пыталась придать подарку соперницы прежний вид, а это было затруднительно, в виду отсыревшей бумаги, Оливия, решила проверить своё предположение: «А не пошла ли подружка Эдда к фонтану?».
Она решила захватить с собой «средство для отвлечения» - Адди. Тот явно скучал за столом. Сказав: «Хочу подышать. Думаю, …вы тоже», - и она потянула его за руку.
Оли – девушка более чем привлекательная, и Микки несколько задело, что она предпочла какого-то лысеющего «шибзика» - коллегу МакДира по адвокатской практике у Фридмана, а не его – такого крепкого бейсболиста из нью-йоркской сборной. И ещё он заметил, как «странно» прореагировал на уход девушки Эд, который вместе с Лори пришел к его столику.
Эд залпом выпил водки. Поперхнулся и закашлялся, он думал, что в бокале вода.
- Куда это они, ты не в курсе? – Микки кивнул в сторону спины Адольфа.
-Не знаю. - Эд потянулся рукой за закуской, но налил в стакан воды и выпил. – Кажется, … они ближе к кустам. …Ревнуешь?
-Да мне-то что, - Мик усмехнулся, – я здесь проездом. – Бейсболист поднялся и подошел к Глории. – Представь нас, пожалуйста, Эд.
МакДир ответил, не глядя на стоявшую рядом пару: «Мик, это Глория. Глория, познакомься, это Мик». – Он внимательно смотрел в след Адольфу быстро - быстро бегущему за девушкой.
Стакан в его руке нагрелся.
Мика качнуло. Но он сумел галантно поцеловать леди руку. - Ну раз Эд у нас тоже не ревнивый, я хотел бы …- и он пригласил Глорию на танец.
Вот тут Эдди не возражал. Даже глазом не повел. Он сел за стол, перед ним тут же был поставлен чистый прибор, выложена свежая закуска. Нашлась и девушка, которая тут же начала ворковать, поздзравляя именника лично.
Эд слушал её, сидя, чуть обернувшись к кустам, за которыми скрылась парочка - Ад-Оливия. Он хмурился. Оливия не показалась ему столь шустрой любовницей. «Что же тогда означает её выбор?»
Эд подумал и …решил подышать ароматом роз. Прогуляться по дорожкам сада, отблагодарить прогулкой девушку, которая посвятила ему свои стихи: «Мечта! Ты – то, что я ищу. Ты то - что я хочу. Притом везде. При том, всегда. Всегда ищу, всегда хочу. Всегда!».
Эд и его попутчица зарулили за те кусты, за которыми скрылись Ад и Оливия.
-Вам понравилось, Эд? нет-нет, ответьте, Вам понравилось?
-А разве Вы имели в виду меня?! …Я думал, вы о каком-то блюде.
Наблюдавший за бегством парочек из-за стола Мик, вскрикнул: «А вот это уже интересно!»
-Вы о чем? – Спросила Глория своего кавалера.
-Я про нашего именинника, Лори. Вы, не заметили, его сегодня как-то уж слишком потягивает на цветочниц.
Глория тут же остановила танец и посмотрела в сторону столика. Эдда там не было. Он как раз скрылся за кустами.
-Но, кажется, эта…цветочница, …она же ушла с этим, …с этим, у него ещё тонзура восьмеркой.
Мик улыбнулся. – Какая вы внимательная, Ло, я вами очарован. – Он потянулся и, в общем-то, не встретив сопротивления, поцеловал девушку в шею. - Впрочем, милая Ло, я готов поддержать Вас в вашем любопытстве. – Он поцеловал Лори в ухо и выпрямился. – Идемте. За ними! Тем более, что я кажется, догадываюсь, куда они. За Джулией. Она решила проверить, что находится в коробочке, которую Вы подарили нашему славному космонавту.
-Что-о?! – Глория твердо шагнула из круга танцующих. Она решила поймать и пресечь «воровку».
Джулия укладывалась по времени, но! Ад и Оли всё же успели.
– Что вы тут делаете, дорогая моя?
Джулии вздрогнула. Однако, фотографов рядом не было, а на Мильца она «плевала». – Что-то! Подарки перепрятываю.
И тут пакетик предательски упал из сырых рук Джулии, и снова рассыпался на сырые части.
Прямо у ног Оливии лежал кулон на цепочке.
Но даже то, что все увидели, чем она занималась, Джу не взволновало. - А вы что сюда пришли?
-Мы… - Адди посмотрел на медальон у ног своей спутницы, на обертку, на смятую открытку и не стал всего этого поднимать.
А вот Оли всё это подняла. Взяла в руки.
-Ай, как неосторожно, дорогая моя. – Ад покачал головой.
Джулия усмехнулась. Затем ухватилась за влажную ладонь «осторожного» адвоката и дернула её к себе. – Ладно, Адди, нам пора.
-То есть?
-Я проверила, в подарках именинника ни черта любопытного.
-Так ли это, миленькая? Может, ты что-то упустила?
-Но не могла ж я поверить их все…без него. Вот, сейчас приглашу его сюда, …пусть перед нами всеми раскроет свои секреты.
-А если он не захочет?
-Я так попрошу, что захочет.
-А спорим, нет?
-А спорим, да!?
Они держались за руку. Посмотрели на Оливию.
Она участвовать в их споре не хотела.
Пока они перепинались, Оливия прочла в открытке с милыми пожеланиями приписку («А ещё я желаю тебе здорового поноса. Твоя английская долгосрочная инфлуэнца»), и сочла, что в ней мало остроумия. Что это неприлично.
Но двое смотрели на неё с упрямством шалунов со стажем. – Ну же, Оливия, …мне Вы показались довольно смелой девушкой.
- Нельзя спорить на человека. Джулия. Это…неприлично.
Джу уже поняла, кто перед ней. Перед ней, она считала - особа, которая всё ещё живет мерками чести и справедливости. На неё не надавишь, заявив: «Ой, да ладно тебе! «Неприлично», …зато прикольно!» Джу надавила на другое, на то, что почувствовала сердцем: «А кто тут спорит на человека? Мы спорим на его сговорчивость. С кем же? Эта английская фитюэтка зарывается. Про тебя, например, она сказала: «Пахнет навозом» …А мне это не нравится!»
-Но ведь это …его выбор.
- Он мой друг! Он наш с тобой друг!! Это принимать подарки от таких людей, как она – позор.
- И всё же…
Джулия давила, не задумываясь: «Ты что, полная дурочка? Не понимаешь, что она решила забрать нашего Эдди с собой, в Англию? Представь, она так уверена в себе, что подарила ему кулон с парочкой перламутровых сердец. Сама посмотри».
Оли взглянула на кулон в своих руках. Взгляд её итак уже был грустным.
-Ну вот и прекрасно, подхватила настроение девушки, Джулия. – Вот, значит и поспорили. На поцелуй.
-О, я согласен! – Адольф потер руки.
Джулия скривила лицо. Оглядела щуплую конституцию Адольфа. – Брось надеяться! Я не проиграю. К тому же, это я вынуждена буду целовать тебя, а ты, если проиграешь, ты…- Джулия задрала лицо, - подумав, улыбнулась и посмотрела на Адди снова, – ты вот что, дашь мне копию с фото на его пропуске в офис. Этот жук, всегда уходит, оставив последнее слово за собой. Предъявит этот чертов пропуск с ухмыляющейся физиономией, и - пошел! Я этим жлобам из охраны плакат с его ухмылкой хочу предъявить. А вдруг подействует. Должен же быть там кто-то, у кого ещё не атрофировалось чувство юмора. Тоже мне, секретная контора! Научились на битых дурочках зарабатывать.
-Не очень-то он зарабатывает. Твой стеснительный ухажер.
-Да он вообще лапух. – Джу обхватила себя руками. Вдруг почувствовала, что вся дрожит от сырости платья, белья, туфель. – Лапушок, …верит, что широким жестом можно успокоить и баранов и волчиц. Дудки. – Джу вздохнула. - МакДир никогда не умел зарабатывать денег. Другой бы везде успевал руки нагреть, а этот, а! – Джулия махнула рукой и потащила Адольфа к дому. – Проводи меня, мне нужно переодеться. Какие-то идиоты облили меня водой.
-Джу, извини, но я …с дамой.
-Идем, …мой милый Гитлер. Я в тебе нуждаюсь больше.
-Джулия…
-Ай, да ладно, не парься. Ну Адольф и Адольф, с кем не бывает, пошли, я замерзла. А даме твоей, …что ей сделается, она здесь живет.
И парочка ушла.
И вот только Оливия решилась сунуть пакет с подарком Глории назад под сырой зонт фонтана, как тут же выскочили из-за кустов клятые «фотографы с красными шарами-носами». – Сердце назад!!!
Оливия прижала пакет к груди и замерла.
И в это время …вышли к фонтану Эд с новой подружкой, и сразу за ними - Глория и Микки.
При этом глазастая Лори тут же узнала, что за пакет держит девушка в руках. – Это что такое?! Попалась, воровка! – Глория победно развернулась к МакДиру. – Эд, я же говорила! … Говорила, стоит ли запоминать имя? Посмотри, чем она занимается. Она ворует твои подарки!
Микки, прекрасно зная истинное положение вещей, и про Джулию не забыв, стоял и ухмылялся. – Да ладно тебе, Лори, ну полюбопытствовала девушка на сорт презервативов в твоей коробке…
-Что?! Какие …- Лори гордо выпрямила спину. – Эд, забери у неё мой тебе подарок. Проверь, там ли кулон.
Эд осторожно забрал коробочку из рук Оливии. Он смотрел ей в глаза, пытаясь угадать причину её любопытства. Открыв коробку, он продемонстрировал кулон Лори, затем сунул её подарок себе в карман. А вот открытку развернул и прочел. И тут же понял, кто, собственно, вынул подарок из кучи. «Джулия! Ну, конечно! На это способна лишь она!»
Он улыбнулся Оливии, подмигнул, и тут же спрятал открытку в карман. Повернулся к Лори
-Глория, я бесконечно признателен тебе за подарок. Если ты не против, я хочу продолжить наш «бесконечный» танец. Танец - бородатый анекдот.
-А мой подарок?
-Он…уже греет мне сердце…- Эд стукнул себя по карману, в тором лежала сырая открытка.
Кулон был возле коробки с презервативами, там, где в начале бала белела роскошная роза – визитка виновника торжества.
Эд, чтоб унять некрасивый конфликт, увел, чуть присмиревшую гордую англичанку от фонтана, от Оливии, которая явно той чем-то не нравилась.
При этом, чтоб не обидеть «поэтессу», он обратился на ходу к другу: «Мик, смотри, не потеряйтесь. И …ещё: не подходите близко к кустам. Их недавно опрыскали чем-то … славно ядовитым».
- Да ты что?! Вот …беда-то. - Мик усмехнулся и как только Эд повернулся спиной, он отошел от дурнушки и взял под локоток Оливию. – Уж мы непременно туда не сунемся, да, дорогая Оли? - Потом, обернувшись к девушке в накидке из перьев, сказал тоном декадента: «Иногда жизнь просто обжигает одиночеством. Как несправедливо, правда, луноликая?»
Поэтесса смутилась. Но улыбнулась, и … Казанове из Нью-Йорка этого было достаточно, чтоб чувствовать себя прощённым.
Гости танцевали, пили вино, где-то звучал смех, кто-то из гостей пытался повторить фокус с порванной купюрой – не получилось.
Лори с Эдом танцевали медленный танец, не смотря на весьма веселенькую мелодию, выводимую оркестрантами.
Адольф и переодевшаяся Джулия следили за ними взглядом рыжей лисы.
– Адди, а что если нам в этот тандем вмешаться.
- А по ушам от этой дамочки …нет, не получим? Кажется, ты права, душа моя, у этой иностранки весьма серьезные намерения по части нашего Эдда.
- Вот потому-то нам и нужно быть решительнее.
Ад посмотрел на Джулию. А та, взяла и подтолкнула недотепу к танцующей парочке. – Решительнее, я говорю!
И, весьма, впрочем, корректно, танцующая пара была разбита. Адольф даже нашелся, что сказать английской гостье: «А какая, простите, погода в Лондоне?»
-Что-о?
Но…партнера Глории уже увели. То есть, увели серьезным образом.
Джулия привела МакДира к столикам и давай подпаивать, убеждая его в …том, что пора её успокоить.
-Кого, дорогая?
-Да меня же, …дорогой!!!
-Хорошо, считай, я справился.
-Эд, я серьезно. Посмотри на меня. Видишь, я … не успокоена. Ну, скажи, разве можно сердиться так долго …на такую тихую прелесть, как я?
-Можно.
-Эд, пожалуйста, серьезней.
-Хорошо, нет.
- Перестань, я же вижу, ты всё ещё сердишься на меня. Господи! из-за ерунды какой-то. Из-за того, что я при этой актрисочке назвала тебя адвокатом-неудачником? Ну так ведь я оказалась права, ты проиграл дело.
- Я не неудачник, Джу, ты снова желаешь себя возвысить. Три из пяти – я выигрываю дело. А тут я подал на апелляцию. Я не проиграл, милая, я немного недотянул.
-Вот видишь! Значит, сердиться на меня не за что. Идём со мной. – Джу тянула Эда в кусты. – Идём, я сгораю от любопытства.
-От чего?! По-моему все виды любопытства ты уже удовлетворила!
-А я говорю - не все. Идём!
-Джу, хватит! Я не пойду с тобой в кусты.
-Это чем же я хуже этой, …в кружевах?
Эд насторожился. Но в глазах Джулии играли хмельные зайчики, он не понял, заходили ли они с Микки тогда в дом или нет? Видели ли они их с Оли, или нет?
-Вот скажи, …какого черта ты полезла в фонтан?
-Вот! Ты прямо угадал мою мечту! Я так сильно хочу посмотреть на подарки, которые тебе надарили…
-Что-о-о?! Джулия!!!
-Эдди, милый мой славный мой, душка, я не смогу спокойно уснуть, пойдем, я помогу тебе открывать твои подарки. Честно, обещаю не читать твоих открыток.
-Да ну?
Джули усмехнулась и потянулась к уху Эда, прошептала, касаясь уха губами. – Они дурацкие, точно, милый, уж ты мне поверь.
Эд, отодвинулся. - Ой, Джу, ты завидуешь. Некоторые мне даже стихи посвятили.
-Кто это?! Ты про эту …курицу в страусовых перьях? - Джулия махнула за спину, там осталась танцплощадка с гостями. - Ой, брось! Рассмешил. Что за рифма «Эд» – «силуэт»? Это звучит так же, как «Эд – это пед!» Я бы лично оскорбилась.
-Джулия!
Эд знал, подружку не исправить. А остановить в желании - трудно, лучше идти на малую уступку и притупить инстинкт любопытства. – Ладно, рифмоплет, пошли. – Он сам взял Джу за руку и повел в кусты, то есть, к фонтану.
Мик и Оли гуляли по тротуарам сада.
Заметив приближающуюся парочку, Оливия тут же отвернула от намеченного пути, а пошла назад к фонтану. При том буквально припустила! Чуть не столкнувшись с «поэтессой», пытающуюся найти рифму к слову «одиночество»: «Высочество, пророчество…».
Мик, увидев парочку, тут же предложил Оливии остановиться и …поступить так же, как липовые фотографы. Он предложил Джулию …напугать.
Он потянул Оливию к кусту. Та немного посопротивлялась. Подглядывать было стыдно. Но любопытство и уверенность Мика, что нет в этом поступке ничего зазорного («Ведь это же праздник, Оли. Отнеситесь ко всему с долей шутки»), - она согласилась. Присела в кустах.
И надо ж так получиться, что под тем же кусом только с другой стороны решили присесть, чтоб подслушать, о чем спорят Джулия и Эд, Глория и Адольф.
Последний как раз рассказывал Лори о пари. – Вот, тут нам будет удобнее.
-Она действительно должна будет вас целовать? – шептала ему Лори на ухо.
Адди уже не был уверен в своей победе, но на всякий случай, кивнул. – В засос. Мы так договорились.
Глория хмыкнула и принюхалась. Куст пахнул на её взгляд вовсе не ороденлисом, хотя им являлся. Было странно, но куст запах … шел как от куста роз.
А пахло духами Оливии. И та, догадавшись, отчего так шмыгает носом её соотечественница, сникла, и уже пожалела, что решила подглядывать.
Глории захотелось поймать Джулию на «засосе». И показать Эдуарду, кто есть его «вторая» подружка. Если первая «бескультурная воровка», считала она, то вторая – «безнравственна дура»!
Джулия резвилась во всю. Она полезла за подарками через воду. Не жалея персикового цвета шифон на рукавах.
-Постой же! …ходячее любопытство, я выключу воду. - Эд наклонился и в вазоне с петуньей отыскал рукой ключ. Сунул его в замок фонтана и выключил его.
-Ого! Вот это фокус! А скажи, милый мой ребенок, этот фонтан так же … «демонстрируют» как и те качели, на которых ты раскачивался с этой наивной дочкой садовника, так? Тут ведь всё устроено лишь на день твоего рождения. Завтра отсюда всё это роскошество увезут, нет?
- Конечно, - не сожалея, отвечал Эд, – Впрочем, нет. Вот фонтан как раз останется. А хочешь, я демонтирую его, в следующем году, когда тебе стукнет …тридцать, я перевезу к тебе. А что, прямо в твою просторную квартирку. – Эд язвил нарочно. Джулия всегда подкалывала его: «Она хоть маленькая, да моя. А ты, как цыганский барон, всю жизнь кочуешь!»
-Ой, перестань! Квартира, по крайней мере – моя собственная, а дом этот, и фонтан и вообще всё, как я слышала, собаке вашей старушки достанется. А кто тебе соврал, что мне тридцать? – Джулия была немного задета. Она и правда, была чуточку старше МакДира. – Мне будет …двадцать девять. И только в следующем году.
-Да хватит уж, - Эд поцеловал Джулию в лоб, - ладно, простим друг друга, и больше не будем ссорится.
-Да, пожалуйста, давай. У нас срочное дело, мы идём вскрывать подарки…
-Джулик, …ты просто не выносима.
-Но ведь ты же любишь меня, да? Ответь. - Джу пыталась словить двух зайцев.
Но МакДир был начеку. – «Сестра моя! - продекламировал он. - Прелестней нет тебя на свете!»
-Да пошел ты!
Эд посчитал, объяснения в любви закончены, повернулся и подошел к фонтану. – Так что ты здесь хотела увидеть?
-Ты что, хочешь меня заверить, что так таки ничего от своей старушки не ждешь?
-Ты думаешь, она здесь где-то Феррари спрятала. – Он зачерпнул воды из фонтана и плеснул в Джу. А потом открыл чей-то подарок, начал читать открытку. А когда Джулия заглянула в неё, тут же спрятал её в карман. – Я уже всё получил. Разве кто-то может похвастаться, что его родственники сделали для него вот такой праздник? Да что там, …Эд грустно огляделся, - бал.
Джулия забрала из его рук подарок. – Что этот заноза Джимми Паркиенс мог тебе подарить? Ах, ну да, конечно! Игрушечный ягуар шестьдесят четвертого года! – Джулия замахнулась и кинула дорогостоящую модель – почти полную копию легендарной марки - в воду фонтана.
-Джулия, что ты наделала?!
Эд хотел поднять модель, но Джулия ловко оттеснила его и стала распаковывать следующий подарок. – А вот сюрприз от, от… Анны Подак. Ну что за фамилии! По-дак.
-Она полька.
- К чему тебе приглашать на бал эмигрантов? Не понимаю, своих бомжей в доме хватает. – Джу ухмыльнулась, Эд не реагировал на её колкость. - Впрочем, я всегда говорила, у тебя нет вкуса совершенно. Что она тебе тут написала: «Дорогой…».
Эд забрал открытку и сунул её в карман.
-Ладно, пусть её галиматья радует исключительно тебя. А подарок посмотрим. – Джулия развернула большую пушистую игрушку. Бегемота. – Ну вот! Я ж говорю, все, все, не только я, считают тебя инфантилом. Одни игрушки в подарках. – Бегемот полетел в воду. - Дальше что у нас?
Она держала мимику Эдда в углу своего зрения. Но Эд и тут смолчал. Он торопился, закончить дело.
- Ну ладно, не у нас, а у вас. Так что тут …
Эд вытащил игрушки, уложил назад, на сухое место. Он едва успевал за Джулией, она была так проворна. Начала вскрывать подарок за подарком, …он только успевал рассовывать открытки по карманам. Ловил летящие в воду подарки.
В воду чуть было не улетел новейшей модели ноутбук. – Джулия! Ты хоть как-то… разделяй… «наше» от «вашего».
Та веселилась. – Что, дорогой? Я что-то упустила?
-Хотя бы помедленнее. Я не успеваю за тобой.
И тут из-за кустов послышалось шуршание кружев. Но даже прежде того, как вскочила Оливия, послышался мужской вскрик.
Джулия чуть было не утопила подарок Оливии и Микки Пауэра.
Пакет с подарком последнего она открыла. – Что это? А, часы…- К черту часы! – Те полетели в воду.
Присутствие «дополнительных» свидетелей Джулию заставило лишь замедлить процесс. Она с вызовом посмотрела на Адольфа и продолжила своё занятие. – Пакет Оливии полетел в воду даже не распакованным!
- Это же Ролекс, дурочка! – Микки полез за часами в воду. – Это же…я для Эдда….
-Ролекс? Китайский ролекс - надо же невидаль!
-Ничего не китайский! – Мик бушевал в воде, никак не мог выловить часы, те понесло подводным потоком воды к сетке стока.
Эд потер ладонью чуть усталое лицо. – Ну если ролекс, так ему не страшно побыть в воде. Успокойся, Мик. Что им сделается.
- Да ничего! Только уйми свою подругу, Эд! Ты с ней вообще, ладишь когда-нибудь? Это же тайфун!
-Точно. – Эд смотрел на Оливию. Та …вытирала кружевами подола пакет. Бережно вытирала свой подарок, и …кажется, решила вовсе не класть его больше в подарки.
«Ну вот, не хватало скандала. Сейчас все гости разберут свои подарки и повезут их назад домой». – Эд думал, что делать.
Микки сразу отдал подарок. Он надел на руку МакДира вторые часы. – Вот, спрячь их от этой…
Эд пожал руку другу. – Спасибо. - Потом посмотрел на подругу. Подумал-подумал и сказал. – Джулия, успокойся. Я придумал, чем тебя развлечь. Вижу, ты скучаешь.
-А я? – Глория топнула от расстройства ногой.
-А мы. – Вежливо поправил её Адольф. – Глория, я готов извиниться перед Вами за всех.
Джу замерла, разрывая неподатливую фольгу чьего-то подарка зубами. – Что? Кого я о прощении просила?
-Джу, ты снова, …пошли. Идем, потанцуем. Был такой танец в пору леди Уилкем, твист назывался. Умеешь?
- Ой, что это тебя на ретро потянуло? Спать захотел? Нет? А, …бабулю хочешь отблагодарить. Впрочем, не сомневайся! Я и твист - могу!
-Пошли, покажешь, как можешь. Мне всегда было любопытно, как на шпильках можно танцевать танец, во время которого можно вышаркать подошву до дыр.
-Ой, да, …так уж и до дыр. – Подхватив своего любовника под руку, Джулия фривольно помахала всем рукой: «Приятно оставаться, мои дорогие. Шуршите тут потихоньку, пока я хозяина отвлекаю. – И они с Эдом пошли к оркестру.
Микки хотел взять Оливию за руку, но она обеими руками держала пакет и машинально спрятала руки назад, за спину. Мик пожал плечами, решив, что девушка снова решила предпочесть Адольфа. «И чем этот рыжий доходяга берет женщин? Все-то его предпочитают».
И Микки, повздыхав, пошел за Джулией и Эдом.
-А я?! – Глория уже не обижалась, она возмущалась. –А я?!!
-Ой, - Мик будто только-только заметил высокую блондинку у своего правого плеча. – Ой, могу ли я верить своим глазам? Самая красивая женщина на балу МакДиров и … отдана мне в руки. Глория…я готов нести вас танцевать на руках, хотите?..
Только Лори открыла рот, чтоб согласиться, Микки тут же закончил свою фразу, сам ответив на свой вопрос: «Впрочем, я знаю, что я не достоин предлагать Вам свою руку, леди Вестконская. Я простой…
-Ай, бросьте, Мик! При чем здесь титул! Идемте, идемте танцевать!
Адольф, сморщившись как моченое яблоко, смотрел в след парочке. - Оливия, вы хотели бы пройтись или… тоже потанцевать?
- А вы?
Адди смахнул хмурость с лица, - нет, правда? А я думал, Вы пошли со мной лишь потому, что не захотели остаться один на один с этим мужланом - Пауэром.
-Нет-нет, я …хотела бы, очень хотела бы потанцевать с вами ещё… - Пакет был сырым. Оли старалась держать его подальше от платья, но всё равно по нему уже пошли сырые полосы. – Я хотела бы пойти переодеться.
-Что ж, понятное желание… сырого человека. Идемте, я провожу вас до дома.
Оли задумалась, глядя на гору подарков.
И тут за её спиной прозвучал голос леди Уилкем: «Думаю, тебе его всё-таки стоит положить туда, моя дорогая. Не бойся, кроме Джулии здесь нет людей, которые бы решились так шутить».
Леди Уилкем кивнула Адольфу, дав ему понять, что он тут лишний. Протянула руку к Оливии. Девушка положила на ладонь плоский пакет. Леди Уилкем подняла его повыше: «Тайсон, положи-ка его обратно. Да, туда, к фонтану. И поглубже заройте, поглубже».
Коляска леди Уилкем покатила дальше по дорожке. Она больше ничего не сказала девушке, ничего от неё не потребовала.
Оли стояла, опустив руки. Потом подумала: «Я сама сделала свой выбор. И он мне…нравится». - И, вскинув голову, выпрямила спину и, …вздохнув, повернулась на месте и пошла к дому. Но не переодеваться. Больше у Оливии бальных платьев не было. Впрочем, не было даже таких, какие бы хотя бы отдаленно напоминали вечернее платье. Сюда она приехала работать. Это здесь леди Уилкем вдруг перевернула своим капризом положение вещей.
Адди схитрил. Он переждал встречу Оливии с леди Уилкем. С радостью понял, что и подарок Оливии взбалмашной Джулии открыть не удалось. Он лиуковал. У него в руках был свидетель, который бы помог ему подловить Джулию на проигрыше. – Оли! Оли, подождите! Я, …простите, отдышусь. Я передумал танцевать с другой девушкой. Вы…не передумали, а может, пойдем, не менять платье, а танцевать?
Оливия вовсе не хотела уединения. И танцевать с Адольфом - тоже. Она предложила ему чуточку погулять у дома. Ей хотелось, чтоб сцена у фонтана поистерлась в голове Эдда, в голове Глории – её соотечественницы. - Если Вас этот вариант устраивает, то я готова не менять платья.
-О, вполне. И платье ваше – великолепно!
Они говорили о многом, в том числе речь зашла и о месте проживания Оливии.
- Я всё же удивлен, такая девушка, а живете в садовом домике. А мне почему-то показалось, вы родня леди Уилкем.
-Нет. Если только очень-преочень дальняя.
-А, простите, маркиза Вестконская – Вам не родня?
- Вернее сказать, - Оли улыбнулась, - очень – преочень …предальняя.
-Ад улыбнулся. – Ну! Это не всегда плохо. Такой сорт дам, …от них стоит держаться подальше. – И он рассказал, как попал впросак, объясняя Глории, кто есть его папа и мама …леди Уилкем?
-Но Вам не нужно было стесняться. Просто ответили бы, что не родня. Мой отец, например, даже гордиться этим.
Адди с некоторым удивлением посмотрел на девушку, но смял разговор, не стал развивать щекотливую тему на балу, где «куда ни плюнь то маркиза, то герцогиня».
Зато он с удовольствием стал бранить Эдда за глупую уступчивость в отношениях с Джулией.
–Нет, честно, Оли, я вам так скажу, я, увы, не избалован женским вниманием, но даже я никак бы не стерпел такую особу рядом. Ведь как котята! То ласкаются, то простите, и в самом деле так зубоскалят, что того и гляди, клочки шерсти полетят. Но ведь она – киса не простая, она снова к нему подбирается и …опять его бубузит.
Оли давно уже остановилась и показывала своей тихостью и пристальным серьезным взглядом, что вовсе не желает слушать сплетни про МакДира и его подружку.
А вот Адди заметил смену её настроения только тогда, когда девушка ещё и прочистила горло.
-Ах, так Вам водички захотелось. Ну что ж, тогда самое время подойти ближе к компании.
-Да. Думаю, пора.
Эдуард побывал уже и там и здесь, и снова к фонтану ходил, но, так бывает, что в двухстах метрах ходишь-ходишь и друг друга не видишь.
А ведь он заволновался. Он искал Оливию. Нигде не было Адди, нигде не было Оли, …он заволновался.
И леди Уилкем это засекла. Она подловила его в этих поисках. – Эд, мальчик мой, я бы хотела с тобой поговорить по поводу точки в нашей программе. Кстати, спасибо за танец. С Джулией. Тебе сильно нравится эта девушка?
Эд пожал плечами, взгляд отвел. – Да, конечно. Мы …большие друзья.
-Я рада. А как Глория? Ты успел с ней подружиться?
-Э…ну. Разумеется, да.
-А Оливия? Кстати, где она, ты не знаешь?
Такой озабоченный взгляд леди Уилкем не распознать не могла. «Он искал её …снова». – Что ж, я поняла. Точку в выборе ты поставил.
-Что? Я не понял, на счет выбора, …что это значит, бабуля?
-А это значит, …подросший мой юноша, что пора нашим дамам переодеваться. Ты помнишь, что сейчас будет подано такси для именинника?
-Как же, я очень даже жду его. А что, все успеют покататься или …
-Пусть платят и катаются. А такси только для тебя. И … выбери любую из этой троицы – и бог в помощь, летите. Впрочем, мы ещё успеем попрощаться.
Могучий темнокожий парень развернул коляску, и леди Уилкем отбыла в направлении … дома.
Эд решительно отвернул от дома. Он пошел встречать «такси» - воздушный шар вот-вот должен был появиться в бледнеющем предрассветном небе.
Адди уже размечтался, как он заказывает томный «бостон» подвыпившим оркестрантам. Ему хотелось поближе придвинуть к себе партнершу. Сейчас оркестр выдавал макарену, желающие весело двигали попами.
И вот тут на беду размечтавшегося кавалера, Оливию попросили остановиться и поболтать. Адольф, разумеется, отошел в сторону. Леди Уилкем так посмотрела на него и так властно сказала: «А вас молодой человек, что задерживает возле меня?» - что он тут же, откланялся и удалился.
Леди Уилкем была довольна румянцем на щеках девушки. – Что, милая Оли, бал удался?
Девушка, ничуть не сгибая спины, лишь двинула шеей и тут же снова гордо распрямила её. Не согласилась словом. Потому что она не знала сама, так ли удался этот бал, как того требовала леди Уилкем. Но, кивнув, она подтвердила, что для неё это самый настоящий бал. И что встреча, произошедшая здесь, по её мнению, очень даже важная для её жизни встреча.
-Ну что ж, - леди Уилкем снова испытующе посмотрела на девушку. – Ты выполнила свою часть нашего договора, вот и я выполнила свою часть его. Вот, возьми. – Она протянула Оливии несколько скрепленных листов офисной бумаги.
Оли покраснела ещё сильнее. Ещё сильнее выпрямилась. Отвернула лицо.
Даже при таком туманно - утреннем освещении было заметно как алы её щеки. Однако, постояв, излучая гордость высшей пробы, …она склонила голову и прочла договор.
Дойдя до назначенной ей суммы, она перестала читать и посмотрела на леди Уилкем. Снова выпрямилась перед ней.
-Значит, всё устраивает?
- Леди Уилкем, раз я согласилась тогда, значит, я и теперь не могу быть не согласна.
-Только ли?
Ни крошки эмоций в мраморно-белом лице.
«Вот так продается и покупается английская знать, - подумала леди Уилкем. - Вот за что я полюбила эти места. Тут хоть не пытаются лицемерить. Товар-деньги – сделка состоялась! Что ж, девочка, ты хорошо держишься, - леди Уилкем молча оглядывала девушку, - очень даже неплохо. Если ты сохранишь в себе эту трезвость и дальше, за своего непутевого, но…милого правнука я …спокойна».
– Что ж, дорогая, тогда для тебя бал окончен. Можешь снять это …платье. Хотя, видит бог, увидев тебя в этих кружевах, я сильно позавидовала твоей молодости. Знаешь, сколько им лет? Их держала в сундуках Алиса - моя сестра. А потом, столь же скупая её дочь, которую, я надеялась тоже пережить. Но, - леди тихо хлопнула в ладоши. Она качнула головой, - раз эти кружева тебе все-таки удалось каким-то чудом вытряхнуть из её сундуков, думаю, дела моей племянницы не так плохи. Чем же любопытно ты подкупила её? …- Старуха сверлила взглядом лицо девушки. - Цветком? Да, можешь не отвечать, разумеется, каким-то дивным цветком. Эта религиозная девственница так восхитилась, что подарила тебе эти кружева? Странно, у неё ложки соли не выпросишь, … ну ладно. Значит, дела у неё не так плохи.
Леди замолчала, пристально оглядывая девушку.
Когда Оли стал неприятен взгляд леди Уилкем, она тихо извинилась, решила проститься и идти в садовый домик переодеваться. Но леди её задержала вопросом: «А как же это? – в её поднятой руке будто фокусом возник её подарок, - ты решила не дарить ему это?»
Оли сухо смотрела на сырой пакет в руке леди Уилкем.
Потом она сделал пару шагов, и взяла пакет. – Я подарю его.
-Я надеюсь. – Леди Уилкем улыбнулась. - Что ж, более не задерживаю. Через три часа тебе снова отправляться с работой в сад. И, пожалуйста, не надевай свою жуткую синюю юбку. Она тебе вовсе не идет.
Вот на таком странном намеке встреча Оливии МакМэшэм леди Уилкем была закончена.
Эд искал Оливию среди гостей, прогуливающихся по садовым дорожкам. Свернул после к дому, он ещё там не искал Оливию.
Но войти в дом его остановило некоторое обстоятельство.
Тайсон, переодевшись в костюм гарсона, очень даже резво вышел навстречу Глории. Та ходила в дом припудриться. Девушка переоделась в прекрасное голубое платье, расшитое стразами. А Тайсон …нёс гостям томатный сок в высоких бокалах. Они столкнулись.
«Да уж, улыбнулся Эдуард, наблюдая за их сближением, - из пункта А в пунк Б шли два таких классных поезда…».
Глория расшумелась так сильно, что Эд отрулил от дома и пошел снова поискать Оливию в саду.
А та как раз переоделась. Голубые джинсы, футболка, джинсовка на плечах и сырой пакет в руках.
Именно из-за него, только заметив Эдда, Оли отвернулась, несколько ссутулив спину.
Эд буквально пролетел мимо. Но, заметив, девушку, явно из числа рабочих дома, он спросил: «Простите, вы не встречали Оливию, самую младшую дочь здешнего садовника?»
Девушка медленно покачала головой – нет.
-Простите,…еще минуту, а… – Эд бросил быстрый взгляд на сгорбленную спину девушки и быстрым шагом прошел мимо. Но, сделав лишь пару шагов, тормознул. Его удивил аромат духов, идущий от волос девушки (те были уложены в скромный хвост на спине). – Нет, простите…
Теперь Оли стояла к нему лицом.
-Оливия?! Наконец-то! Представь, никого узнать нельзя, все вдруг кинулись переодеваться. Представляешь, сейчас за столом Микки устроил баталию. Все закидали друг другом остатками торта. Дамы …пошли переодеваться. Я вижу, …и ты под обстрел попала.
Оли улыбнулась. – А мужчины? Разве им не попало?
Эд улыбнулся и приблизился. Погладил рукой куртку Оли, - а что мужчины? Просто сняли галстуки и пиджаки. Все снова там, танцуют, никак не хотят расходиться. Кстати, я тут аттракцион пообещал…
-Какой же?
-А вот…
Эдуард посмотрел на часы, затем развернулся в сторону убранной с площади шелковой палатки.
Огромная яркая «точка» бала приближалась к поместью леди Уилкем.
Воздушное такси кинуло канаты и груз к земле. Была спущена лестница.
Эд и Оли наблюдали за всем этим от двери дома. Рядом с ними остановилась и Глория. Она переоделась в брючный костюм. – Боже, какая прелесть! Эд, я хочу на этом прокатиться.
-Думаю, да, в другой раз, это возможно.
Эд взял Оливию за руку и повел к шару. – Надеюсь, ты не испугаешься, лезть туда по лестнице.
-А разве он не сядет на землю?
-Конечно, нет. Это же не птица. Да брось, каких-то пятнадцать метров по лестнице. Ты же в брюках.
Глория кинулась за парочкой, буквально побежавшей к шару. – Пардон! А как же я?! Леди Уилкем, я ничего не понимаю, а как же пакет? Вы же сказали, полечу я, если передам ему этот пакет. Вот пакет, так что с ним делать?
-Съешь его, – пошутила леди, и гигант негр покатил её кресло к шару.
Сейчас на Тайсоне был элегантный костюм пилота международного класса.
Глория топнула ногой, и всё же поспешила к шару. Тот выглядел грозным, сказочным и ярким пятном на фоне рассветного неба.
Джулия была уже там. И тоже в брючном костюме.
Микки, миленько пошел на поводу старухи - затейницы и предложил друзьям «уложить» Джулию тортом. Девушке пришлось даже голову мыть, чтоб выйти после человеком к «точке» бала.
От Джулии всё ещё пахло ванилином и лимонной цедрой, но она по-прежнему не унывала. – Эй, Мик, а я на чем полечу?
-Хочешь, … чтоб быстро? Летай на Мигах. - Буква «г» была произнесена им как «к».
-Ой, думаешь, пошутил? …А где наш космонавт?
И тут Джу увидела, что Эд держит Оливию за руку. Лицо её заметно передернулось. Но она выдержала и этот пас своего любовника.
– Ну что за трус, а? Он снова держится за юбку! Летит в паре с женщиной. А я что, не женщина. Какого черта не со мной? – Она приблизилась к Оливии, взяла её за руку. – Он что, снова берет тебя?
Оли кивнула. Ей понравилась взбалмошная молодая особа по имени Джулия Брукс. Она не хотела с ней соперничать, если только подружиться. – Да, - ответила она и улыбнулась.
- Тогда, когда полечу я и этот…- Джулия оглянулась на компанию переодевшихся гостей, – ну вот с кем в поход пойти, а? Ни одного …космонавта! Эй, хари, – она погрозила кулаком, - кто конкретно в меня тортом первым кинул, …ну?! Трусы…ну вот с кем я полечу?
Мужская половина гостей ухмылялась. Почти дружно Джу было отвечено: «Со мной!»
Поскольку рядом, то есть ближе всех оказался Адольф, ему и досталось.
Схватив со стола бутылку колы, Джу взболтала её и, чуть оттянув брюки от живота Адди, вылила туда пену.
Ад, было, дернулся, но, махнув рукой – всё равно уже конец вечеринки, он решил потерпеть. Тем более, ему было, что спросить с нахалки: «Джулии, а как насчет поцелуя? Куча подарков так и лежит там, у фонтана. …Не распакованных.
И тут все гости принялись скандировать: спор! спор! спор!
Джулия уперла кулаки в бока, - Проболтался?!
Ади ухмылялся, но не зло. – Я специально, чтоб ты, не увильнула.
Джулия махнула в сторону рукой, - А черт с вами, …аплодисменты! – И она взасос поцеловала Ада в губы. И сплюнула. – Чересчур…сладкий, …зараза!
Она обняла Адди за пояс, Ад обнял её - за талию, и они как бы помирились. На время.
Между тем, леди Уилкем о чем-то перешептывалась с Тайсоном.
Кто-то ошибочно считал, что тату на лбу – тайсон – было фамилией парня, но это было имя. Двухметровый парень взял себе второе имя, устроившись на работу к леди англичанке. Та никак не могла произнести «Транбукли Ту»
Тайсон кивну, в чем-то согласившись с леди, и проворно вскарабкался по лестнице, полез в корзину воздушного шара. Он должен будет сопровождать парочку в пути.
Разговаривая с парой, леди заметно волновалась. Лицо её, по-видимому, скинуло часть пудры и потому казалось Эдду слишком бледным. Белая челюсть шевелилась не четко, язык как будто даже заплетался.
– Леди Уилкем, вы себя хорошо чувствуете?
-Прекрасно, не сбивай меня с мысли, глупый мальчик. Итак, вы сделали свой выбор. Главное, что б вы не были на меня в обиде. Я сделал всё, чтоб этот выбор стал вашим. А вот тебе мой подарок, Эдуард. Надеюсь, он тебя не сильно расстроит. – Леди сунула конверт Эдду, тот его – в карман к открыткам.
-Да даже уверен, не расстроит. Спасибо за праздник, леди Уилкем. За роскошный бал, устроенный в мою часть. Думаю, мало найдется гостей, которые могли б такое сказать о своей …бабушке. – Эд поцеловал старушку в щеку. Та провела рукой по его щеке. – Ах, как же ты глуп Эдуард. Как ещё юн и глуп. Впрочем, это тебя не портит. Но только пока. Пока…
Похлопав по карману Эдуарда, леди махнула рукой, мол, с богом!
Пара пошла к лестнице.
По веревочной лестнице первой полезла Оливия. Её щеки снова сильно запылали румянцем, когда леди Уилкем, молча, указала ей на пакет в её руках. – Не потеряй, милая. – Оли взяла пакет зубами, и полезла по лестнице в два раза скорее.
Ей в след прозвучало: «Дорогуша, не подведи меня, отдай имениннику свой подарок».
Девушка настойчиво перебирала ногами. Иногда промахивалась мимо петли, но, повиснув на руках, тут же упрямо, ставила всё на свои места.
За ней лез Эдуард.
– Эдуард, поуважительнее с моим подарком, пожалуйста.
Эд похлопал по карману ладонью: «Всё в порядке, леди Уилкем. Он тут».
-Он в другом кармане, глупый.
-Ой, простите, действительно в другом. – Эд помахал пакетом старухе и сунув его назад, к поздравительным открыткам от гостей.
-Увидите, как там солнце, махните, если оно уже встает. Отсюда, с коляски моей мне его никак не увидеть.
Эта фраза прозвучала как-то иначе, чем все предыдущие. Эдду показалось, он даже оглянулся, повиснув на лестнице, что леди всхлипнула. – Леди Уилкем, с вами всё в порядке?
-Да всё, всё! Лети уж, …мой милый, …глупый юноша.
Леди Уилкем потряхивая кистью руки, несколько фривольно помахала гостям. – Всё, всё, расходимся, мои дорогие. Бал окончен.
Гости двинулись в стороны. Канаты были поданы наверх, груз – тоже. Шар стал быстро подниматься в небо.
Эд махал леди Уилкем, показывая, что солнце всходит, но старуха уже итак это чувствовала.
Ни на кого не глядя, она катила колеса сама, ехала в сторону дома Тедди Лоренса.
Она торопилась туда.
***
-Что-то мне не нравится наша милая леди Уилкем. Оли, ты не находишь, что она какая-то …бледная?
Оливия сама была бледнее снега. Румянец стыда спал. Сейчас ей предстояло обо всем рассказать своему избраннику. Она мужалась. Лишь изредка поглядывая то вниз, то на восходящее солнце она всё время стояла с поникшей головой, ей вообще не хотелось смотреть на красоту, представившуюся им с Эдуардом. Ей казалось, она не достойна, видеть её. Ни поблескивающие искусственные озера в поместьях, расположившихся среди скал, ни видный сейчас хорошо Калифорнийский залив, ни зелень деревьев, ни цветных пятен – клумб и цветущих кустов – ничего. Ничего ей не хотелось видеть, пока она не откроет человеку истину сказки.
Она думала, Эд не будет счастлив, не узнав её истину.
Он неожиданно из унизительного обязательства превратился в доброго друга ей и даже – приятного, запоминаемого мужчину. «Я должна, …я нет, …лучше нет, лучше, чтоб было легко. А легко бывает без истин в карманах».
-Оли, посмотри, посмотри же, красивое озеро. Вернее, это бассейн с лебедями. Мне казалось, это уж слишком, …лебеди, лилии. Но ты только взгляни, как оказывается всё продумано, …даже кран, только отсюда, …с неба видно, как красива земля.
-А гости, они разошлись?
-Нет, вот они, прямо под нами. Помаши им. Думаю, они разъедутся уже через пару - тройку часов. И когда ещё мы соберемся, …чтоб все-все. Вот, на малюсеньком пятачке, у блестящего …озера с лебедями, все тут.
Эд грустил. Это было заметно. Он прекрасно понимал, что не в его возможностях сделать ещё одну такую встречу скоро. Он ещё раз махнул рукой дому леди Уилкем. Сказал: «Моя милая гранд – бабуля, как же я тебе благодарен за это. За сюрпризы, … за подарки. Даже за клоунов, разыгрывавших неуместных фотографов в кустах, даже за них. … Спасибо. Леди Уилкем … я так и не поумнел настолько, на сколько хотели Вы, да, но …пусть всё будет так, как хотели Вы.
Эд держался руками за корзину. Смотрел на дали, на красоту земли, на которой живет он и близкие ему люди. – Господи! Да какая ж красота! Оли, …ну что же ты не смотришь?
Он быстро оглянулся на девушку, а та, как оказалось, незаметно отодвинулась от него. Она скорее держалась Тайсона, его серьезных намерений. Она стояла на другой, чем Эд стороне корзины.
Тайсон действительно был серьезен. Старая леди прощалась с ним не на шутку. Сам факт того, что она потребовала незаметно выкрасть из кармана своего внучатого племянника мобильный телефон, отключив его, показывал, что, скорее всего, они больше не увидятся.
Она хотела, чтоб Эдуард – «милый глупый мальчишка» узнал об этом …последним.
- Оли, иди сюда, Тайсон нас обоих перевесит. Ты что, боишься, что корзина перевернется? Иди ко мне.
Оливия улыбнулась. – Я …нет, я …не боюсь. - Она придвинулась ближе к Эдду. А тот запросто обнял её за плечи и стал другой рукой показывать места, которые любил и знал с рождения. – А во-он видишь, серебристый шпиль? Там церковь. Меня там крестили В городе с десяток церквей, а моя мать настояла, привезти меня в этот район и крестить именно в ней. Впрочем, там красиво. Тихо. Я бываю там …редко, правда, но…захожу иногда. Там священник один есть, Томас. Древний старик. Наверное, ровесник нашей леди Уилкем. Я, только «повзрослев» узнал, что он мой духовник. Оказалось, в наших с нм разговорах, я бываю искренен с ним, как на духу. Смешно, правда? Да, нет, …он славный этот Томас. И ещё там где-то есть рядом дом, …ах да! Вон он, вон там, видишь, черепица у него красная, …только крыша и видна. Мне, когда маленьким был, всегда казалось, что я там жил. Де жавю, представь? Старинный, монументальный такой дом. Невысокий, с башенками по углам. Ощущение такое, что он нежилой. Я всегда прохожу мимо него, когда иду в эту церковь. Вот только не знаю, кому этот дом принадлежит. Наверное, очередной родне леди Уилкем, …шучу. Да, родни, оказывается много, да я знаю не всех. Не станет матери, так все и растеряемся, не встречаясь. Из гостей, что приехали на бал, я только с треть знаю, остальных, …нет, даже лица не знакомы. Ты знала в лицо мою мать? Я был удивлен, вы ни разу не поговорили за весь вечер. А ведь мать спрашивала о тебе у леди Уилкем, ей всё казалось, мы с тобой невероятно похожи. Внешне. …Представь? – Эд вспомнил, как сам вдруг удивился на такой факт, ещё там, в доме леди Уилкем, где произошла их встреча с Оливией.
Оли покачала головой. – Нет. Мы не знакомы с твоей мамой. …Я сожалею.
-Брось, ещё успеете познакомиться.
Тема была ступенькой, которая позволила Оливии начать свой трудный разговор. - Я тоже не всех своих родных знаю. В нашей семье негласный договор, каждый живет, как хочет. Отец и мать избрали путь, который никак не пересекается с нашей … высокой родней. Моя мать - герцогиня Чессэн, выйдя замуж за обычного светского человека, архивариуса центральной библиотеки Бирмингема, перестала бывать на назначенных приемах, совершенно игнорировала чьи-то пышные свадьбы, похороны. …Нет, правда на похоронах Леди Дианы, она была. Папа - тоже. Он считал Леди Диану «революционеркой». Он говорил: «Она - Коллонтай среди принцесс. Неразумна, но свята и незабываема». Он не коммунист, нет. Он просто живет своими принципами. Мама очень дорожит его любовью и потому, молча, поддерживает его во всём.
Оли быстро посмотрела в лицо МакДира. – Эд, наверно, я после пожалею, но я считаю, …мне необходимо признаться тебе в очень неприятном деле, пока ты…- Оли поглядела на оттопыренный карман Эдда.
Эд по лицу девушки понял, «дело» действительно для неё серьезно. Но чтоб снять напряжение в разговоре, он улыбнулся и спросил сначала о другом: «Так значит, на этом балу была ещё одна принцесса? Вот чудеса! А, кстати, фамилия твоей матери мне известна. Леди Уилкем говорила о ней с большой охотой. Но тоже всё время подчеркивала: «Дальняя, очень дальняя нам родня». Я думал всё время, что Чессэны – родня её последнему супругу – Чарльзу Уилкему. … А, прости, как же ты тогда оказалась в садовом домике Саммера? Между леди Уилкем и тобою что-то произошло? Вы в ссоре? Нет? …Так нет или да? ….Ай, забудь. Ссора – занятие пустое, забудется. – Он улыбнулся и крепче обнял Оли.
Та улыбнулась. Ей стало говорить гораздо легче, видя, что Эдуард, как и она сама не особо тянется за связью с титулованными особами. – Тут дело в другом, Эд. История…долгая. И давняя. Джо Саммер – отец того Джона Саммера, который был садовником леди Уилкем ещё там, в Англии. Но его переманил в Штаты её второй муж – Тед Лоренс. Он отдал ему «во власть» огромный свой сад, за которым теперь ухаживает сын Саммера, кстати, тоже Джон. Последний Джо Саммер жил некоторое время в Англии. Потом, когда леди выкупила это имение, он вернулся сюда. А вот теперь …объясню, при чем здесь я. Твоя гранд-бабуля, - Оли улыбнулась, - не уважает нахлебников. Раз я ботаник, …ну почти, ботаник, я так и не окончила колледжа, она вызвала меня сюда в качестве селекционера. Ей хотелось развести здесь один сорт розы. …О, это тоже целая история. …Была когда-то в поместье МакДиров роза, она так и называлась – роза Макдир. К сожалению, сорт утерян. Я перерыла каждый уголок поместья Макдиров в Англии, ни корешка. А то, что отыскалось, стало основой новой розы….
Эд почувствовал, что, начав говорить о цветке, голос Оливии стал несколько мягче, но…печальнее. Хотя говорила она с явным интересом, со знанием дела.
-…Роза Дама Пик. Этот цветок никогда не желает иметь цвет траура. Но он настолько тёмен, что принять его цвет за черный – просто. Когда-то мне удалось вывести сорт тюльпана, … я дала ему имя Долматинец. Элегантный цветок белый с черными пятнами. Чувствуешь? Папа говорит, «паталогия». Но пятна на тюльпане вовсе не черные. Это всего лишь ощущение. Увы, для меня цветок утерян. Я знаю, он есть, он жив, но…живет своей жизнью, …без меня. Он был продан за границу. И вот мне удалось ухватиться за ниточку в родне розы Макдир, …я отдалась этому поиску вся.
Оли помолчала, прежде чем продолжить. Выпрямилась, отворотив лицо от красоты просторов, затем прямо посмотрела на Эдда МакДира. – Я не приехала сюда ради тебя, Эд. Ради твоего бала - нет. Не за тем я здесь. Меня вызвала леди Уилкем. Она предложила мне сделку. Она оплачивает проект по селекции розы Пик, а я, …я соблазняю тебя собою. – Оли отвернулась.
Лицо Эдда дернулось. Но только от неожиданности и странности характера поворота.
Он был смущен, но никак не от услышанного. Ему - человеку, знающему тонкости житейских интриг своих клиентов, совсем не в новость, что кто-то из представительниц дамского рода оплачивает собою своё положение. Но он никак не ожидал такого поворота …в рассказе о розах. «Потомку такого рода незазорно стать цветоводом, но чтоб оплачивать собой страсть к ботанике, как к науке - …нонсенс. …А может, она так шутит?»
Но Оли, и отвернувшись, решила продолжать. Решила покончить с малоприятным сообщением для Эда, который, как оказывается, не только близкий ей человек, он ещё и ценный, интересный ей человек. Он …её первый мужчина. Первый любовник, который, к её величайшему счастью, не оказался жестоким расчетливым подлецом. Напротив, Оли винила себя в последнем, она считала, что в глазах Эдуарда МакДира бесчестна она.
– Эд, ты должен знать, на балу разыгрывалось пари, и призом был ты. Выяснялось, кто ты – американский гражданин или космополит, который, выяснив о своем происхождении, тут же выберет иную дорогу? Леди Уилкем решила выяснить, что ты предпочтешь. Джулия и Глория – почти не ведали, что стали участницами состязания за тебя. Но они ни в чем не виновны, Эд. Их чувства к тебе вполне искренны. Это я, … была третьей, которая мешала им, подначивая к соревнованию за приз. Мне за это заплачено… триста тысяч евро. Столько стоит проект роза Пик, уже принесший леди Уилкем и мне - её компаньонке небывалую прибыль. Мы запатентовали её тонкий, изысканный аромат. Я дала ему имя…. В общем, называть духи «Дама Пик», я посчитала неприличным. Долгое время духи не имели названия и потому не выпускались в продажу. Но, узнав, что из Лондона для участия в «гонке» будет вызвана леди Глория Вестконская, я от злости, что некоторые бесчестно используют имена принцесс, записала в патенте её имя. Духи, которые, как я заметила, понравились и тебе, называются «Лори». Пять последних дней …они уже в продаже. И предлагаются везде. По всему миру. Леди Уилкем – очень предприимчивая леди. …А ты думал, она старый одуванчик?
Эд думал. Он уже тоже перестал созерцать красоту вокруг их шара. Он внимательно слушал Оливию. И думал: «Всё, о чем она говорит, похоже, точно, не шутка. Только, скорее, это не шутка только для неё. Это её нешуточная боль, нарыв. Мне-то что? Я - приз. Я даже не заметил этого. И если честно, меня это не унижает, не напрягает и вообще, мало интересует. Я тут, Оли – со мной, а остальное…».
Он считал, что Оли винилась в существовании уже давно известной моральной истины: люди ставят на людей. Только вот он никак не понимал, зачем всё это леди Уилкем? Рассуждал так: если б она просто поговорила с ним, спросила, с кем он, он бы сам ей ответил: «Вот!» «К чему было трепать нервы этой милой ботаничке из рода герцогов, не понимаю?»
Лицо девушки снова начало пылать румянцем. Оли понимала, Эд ведет рассуждения про себя, про себя он её и оценивает. Её поступок.
На лице девушки отблески поднимающегося солнца играли светом, делая его ещё красивее. Даже слова, которые произносила Оливия вот здесь, над землей, казались теперь не простыми, возвышенными.
А Эд пока не понимал, каким же образом всё это сошлось на нём. «С какой такой стати?»
- Оли, а ты не ошибаешься, краски не сгущаешь? Я на сегодняшний день один из сотен лос-анджелесских адвокатов. Ни зарплаты, ни толкового положения. Моя мать, выйдя замуж за крещеного еврея, не решилась менять фамилию. У отца фамилия Маркс, на мой взгляд - красиво. Но она заупрямилась, оставила девичью фамилию – МакДир. Все её дети – МакДиры. Только благодаря этому я немного приблизился к роду леди Уилкем. Я вовсе ей не родня. Мой дед жил долго, а, умирая, рассказал мне лично легенду, переданную ему одним пастором. Я – не потомок рода леди Уилкем. Мои предки – род её первого мужа – Артура Лоренса. Это был состоятельный человек, бизнесмен, политик. К концу жизни он отошел от бизнеса. Стал …богемным. Ваш знаменитый сыщик - Шерлок Холмс называл таких «истовой богемой». Всяческие проявления светской жизни после брака с молодой английской леди его не интересовали. Правда, он не бросил любви к новинкам кино. И ещё, он …приучил свою женушку к рыбалке. Да! Леди Уилкем с удочкой, как тебе? И ещё Артур Лоренс был неверным мужем. В браке с милой баронессой МакДир Арчи нажил ребенка на стороне. И чтоб сильно не травмировать жену, всё равно бы об этом узнавшую, он отдал ребенка в пасторскую семью и назначил ему алименты, а ещё … дал девичью фамилию своей супруги. Представь, какой шутник! Вот от него и пошел …я. И всё, ни капли голубой крови! Что ты говоришь, пари принцесс? Это шутка, Оли. Уверен, это шутка леди Уилкем. Представь, в последнее время она настолько ушла в свои фантазии и грезы, что только у меня трижды просила рассказать ей сказку о Золушке. Как тебе такая шутка?
-А как тебе такая шутка: Англия не может простить твоему тёзке Эдуарду VIII, что он предпочел Америку.
Эд опешил, но нашелся, что ответить. - Он предпочел женщину. Любовь к ней. При чем здесь Америка? …Оли, историю пишут придворные. Но мы ж к ним не придираемся. Думаю, и действия королей осуждать не стоит. Если что и произошло на этом балу, так, …шутка. Ну хорошо, пусть выдуманная леди Уилкем. – Эдди улыбнулся. - …Джулия – принцесса. …Уж кто-кто, а я-то знаю, она вовсе не принцесса. Живая, любящая жизнь женщина. …Ладно, про моего друга Джу - разговор особый. А Глория, …ну вот зачем я английской маркизе? Потанцевала со мной – и всё – к маркизам своим погнала. Она истинная дочь своей страны и времени. Впрочем, она …тоже хороший человек. Поверь мне, на этом балу злодеев и ведьм не было.
-Верю! – Охотно выкрикнула девушка. – Но ты ошибаешься, Эдуард! Леди Уилкем настолько тонкий шахматист, что знала ход и свой, и противника задолго до партии. Ты смял и сунул в карман послание к тебе английской королевы. Уверена, Её Величество возвращает тебе титул. Ты – желанный приз. Как для Джулии, так и для Глории. И …вообще, ты, … ты ни в чем не виноват.
-Да что ж такое? …Титул? Мне?! Оли, давай поточнее, что я такое натворил? Что значит «ты не в чем не виноват»? – Эд был сильно удивлен.
Но это не помешало ему проанализировать реакцию Оливии. Ту явно огорчило его «чрезмерное удивление». То действительно походило на предвосторженное состояние победителя в лотерее.
У Эдда будто подкосились ноги. Он присел на корточки, вынул из кармана ворох бумаг. Выбрал конверт, переданный ему леди Уилкем. Раскрыл его и с минуту, пораженный, читал отливающий голубым лист с гербовой печатью Её Величества королевы английской – Елизаветы II.
Их Величество даровала ему «пожизненное гражданство в её Объединенном Королевстве, а так же титул баронета с возможностью именоваться теперь …Сэр Эдуард МакДир.
– Мамочка моя, …да что ж такое? «…За заслуги старинных английских семейств МакДиров и Чессэнов, чьим потомком Вы являетесь…». – Эд сглотнул комок у горла и прокашлялся. – Как же так, Оли? «…В случае отсутствия наследника по мужской линии в роду Чессэнов и МакДиров, …Вам будет возвращен титул рода МакДиров…». – Эд хмыкнул и посмотрел на профиль Оливии. – Это что же, я стану бароном? …- Он нервно хохотнул. – Бред. А почему ж сразу не герцогом, как Чессэн? … (Лицо девушки нервно дернулось) Прости, я пошутил.
Эд закончил читать письмо Её Величества Королевы Объединенного королевства. То взволновало его невероятно. Немного успокоившись, он полюбовался на тонкой каллиграфии подпись, приблизил лист к лицу, рассмотрел надписи на королевской печати. – Мать твою! …Пардон. – Он посмотрел на Оливию. - Я о том, что если моя мать узнает про это, …её удар хватит – точно! …И представляю, как будет смеяться отец…».
Эд поднялся с корточек. Лист с голубоватым отливом запрепыхался в его руке.
Оливия, сидевшая с ним рядом, тоже поднялась на ноги.
-Нет, Оли, …или это чья-то …очередная фантазия, …чей-то жесткий розыгрыш…
- Дай сюда!
Оливия только протянула руку, она не хваталась за бумагу. Но требование её было таково, как будто она хочет выхватить её и порвать в клочки.
Именно последнее пришло в голову Эдд. Он медленно разжал пальцы, и …лист с вензелями полетел вниз, …на грешную землю.
Оливия широко раскрыла глаза и в испуге крикнула: «Что ты наделал, Эдуард?!»
-Да, что ж такого я наделал? – Шутил МакДир и полу истерично хохотал. – Красиво планирует, правда?
- Как ты несерьезен. И… и последователен! …Ты такой же, как твой тезка предок.
Эд улыбнулся. – В тебе сейчас мечется англичанка.
-Но я и есть англичанка!
Эд помолчал. Оли выглядела слишком взволнованной, он решил, ёрничать хватит. Но переходить на серьезный тон и ему - чревато для здоровья девушки. – Оли, милая, а разве ты не хотела бы пустить журавлика из такого листочка?
-Я…не знаю. Думаю, я бы не посмела.
Эд посмотрел на удаляющийся лист бумаги. – Зато теперь я могу считать, что леди Уилкем мне ничего не передавала.
- Ты не понимаешь, Эд. Это официальная бумага. Ты должен, как гражданин ОК платить государству налоги.
-С какой стати, я ж не просил Их Величество дарить мне в подарок гражданство. Я не делал таких заявлений.
-Зато потрудилась леди Уилкем! Я представляю теперь, что за «собачка» будет наследницей её миллиардов. Наверняка это государственные проекты, инвестиционные фонды…
- Да что ж в том плохого, Оли?! Вива Англия!
Оли готова была расплакаться.
-Ладно, забудем, - Эд решил закончить тему. Тон его стал серьезным. - Улетела бумажка и …пусть.
-Пусть?! А это? А это, Эд?!
Оливия, наконец, отдала ему свой подарок. – Пожалуйста, прочти это. Это стало моим подарком к твоему дню рождения. Но поверь, я вовсе не собиралась тебе его дарить.
Оли рассказала, что её мать – леди Чессэн наследовала запечатанный пакет с надписью: «Никому!». Ей его передал душеприказчик брата короля – герцога Чессэна, разбившегося во время испытаний военного самолета, как раз в канун победы над Германией. Мадам МакМэшэм, случайно узнав, что её дочь «работает» в усадьбы МакДиров была сильно возмущена действиями дочери. «Да как ты посмела? Да как ты додумалась?!» Но, пошумев, мать заговорила с дочерью совсем иным тоном. Она сказала, что Чессэны всегда «пренебрегали семейством МакДиров», имея в виду «шотландцев МакДиров». Более того, она сказала, что эти семейства «враждовали». Оли рассказала, что матери её было «обидно и стыдно», что дочь «настолько» пренебрегла принципами рода, что пошла «рыться в земле их цветников».
-Но мне нужно было заниматься селекцией, я мечтала возродить розу МакДир! А, узнав, что я ради этого еду в Америку, да ещё и для работы в поместье леди Уилкем, мама совершенно потеряла дар речи и расплакалась. А потом, потом она отдала мне вот это. – Оли указала на пакет в руке Эдда. – Мама сказала, что «если и остался на свете человек, достойный для чтения этого, то только она - Леди Уилкем». Прочти. Ты «имеешь право» - так сказала леди Уилкем. После этого, …после этого послание королевы станет для тебя понятней таблицы умножения.
И, передав пакет, Оливия снова отошла от Эдда, встала неподалеку от Тайсона, который, чтоб хоть как-то поддержать девушку в её искреннем разговоре, осторожно подмигнул ей. Мол, «держитесь, леди, не унывайте, всё будет тип-топ».
Эдуард хотел развернуть пакет. Но взгляд Оливии в сторону рассвета был столь горек, что он сначала взял её за руку, и усадил рядом, на дно корзины. – А ты это читала?
-Нет. Но мне многое рассказала мама. Она читала.
Эд развернул подарок Оливии, и начал читать …дневник герцога Чессэна.
И там черным по белому было сообщено, что. …
В общем, стало ясным, что Эдуард МакДир - ближайшая родня не только действующей королевы английской, но и рядом сидящей девушки. Герцог Чессэн, как оказалось, приходился кузеном Эдуарду VIII, некогда оставившему английский трон ради американки. Эдуард, отрекшись, передал корону младшему брату - отцу нынешней королевы – Георгу. «Я верю, - писал Чессэн, - он будет жить – ребенок, ставший крепкой связью наших семейств. Я люблю, я заклинаю тебя, Элиза МакДир, так должно быть. Он должен увидеть свет – наш ребенок…».
Эд не любил романов, сентиментальная литература про жизнь королей и королев – его мало интересовала. Тут же ему пришлось быть внимательным. Оказалось, он близок ко всему происходящему в мире этих персон. «Значит, Марк МакДир это… оп-ля! Страшно подумать, на что решилась эта достойная женщина…леди Чессэн. Какие тут шутки, пренебрежительно о своих - чревато последствиями для себя», - думал Эд. Значит, он любил её – нашу бабулю. И сильно. Как же не повезло вам, герцог. Плутовать – нельзя, на виду. Можно конечно было …добить английскую аристократию ещё и этим поступком. А чем он хуже Эдуарда? …Но я представляю развод на таком уровне. Здесь актеры актрис кидают – шум – гам, а там, …тяжелый случай. Что ж, другая радость – судьба летчика спасла Вас, Ваше Сиятельство, от последующего разоблачения. Умер, как воин. Красиво. Никто о ребенке на стороне и не узнал… до поры». – Эд закрыл тетрадь. – Оли?
Оливия повернула к нему лицо. – Всё прочел?
- Всё понял.
-Поедешь в Англию?
-Нет. Продлю тебе визу. Ты ж моя родственница. Или ты уже закончила…с розой?
-Нет, только начала.
-Бог в помощь. У нас тут земля, …сама видишь, какая красивая. – Эд показал пальцем в щель корзины.
Там поблескивал берег залива, цвели сады …уже Сан-Франциско.
-Хочу спать. А ты?
Оли оглядела его усталое лицо. Сейчас Эд показался ей ещё более …достойным. И красивым.
-Ты согласен с Сократом, что любовь это желание обладать красотой, благами и бессмертием?
-Ты о чем? Причем здесь Сократ? – Эд повернул голову к Оли, смотрел на неё, прикрыв один глаз. И улыбался. – Намекаешь на то, что всё это у меня теперь есть? И что, и на фиг любовь?
Эдуард тихо посмеялся. – Нет, Оли, я далек от пиров Сократа. И ещё: я, пожалуй, не соглашусь и с правдой принцессы Дианы, так горячо любимой в вашей семье. Я за Гарри, за трезвость мальчика. За младшего сына принца Чарльза. Я думаю, именно ему править твоей родиной, Оли.
-Почему?
- Странно, что ты сама не понимаешь этого. Почему? … Сначала ответь, кем ты видишь меня? Ты решила, что я бессребреник? Кто тебе это сказал, мои друзья? Адольф Мильц? Леди Уилкем тоже называла меня «ах, глупый Эдуард». А я за власть. В том числе и за власть денег, крови. Их нельзя разделить. Я за трезвость у власти. Чувства - это для нас, для смертных. Как плата за отсутствие возможностей. Вильям – прекрасный парень, как отец, он может стать показательным военным. Он не только прочувствовал причину смерти матери, он, возможно, понял её. Он был уже взрослым парнем этот принц. Учился в нормальной школе, среди нормальных детей. Он слышал их отзывы о случае с леди Дианой. Переживал ещё и за их. Всё молча. А это чревато. Я не психолог, но, думаю, это чревато для принца. А малец Гарри – тот был серьезно юн, обласкан королевской любовью бабушки. Его щадили от проявления людских оценок. Про причину гибели матери он узнает от историков. И не поверит им. И правильно. Так и должен вести себя настоящий король. Он просто должен стать выше всего этого. Да, и выше чувств.
-А ты, ты так можешь?
- Зачем ты спрашиваешь?
-Ты же теперь можешь попытаться протиснуться в щель высшего эшелона аристократии. Мой отец говорил, что мама испортила семя Чессэнов. Он даже долго тянул со свадьбой, всё давал ей возможность …одуматься. Но она выбрала его любовь. Они, правда, славная пара. А ты…после того, что королева признала, что ты достоин носить титул, …ты же можешь…
-Брось, Оли. Даже школьник знает, что баронет – младший барон – это покупной титул. Леди Уилкем постаралась, спасибо, но я её об этом не просил. А про «щель», это ты вообще зря. «Не трогай гордости моей, о, юная невеста». Я всегда предпочитал дверь. Да, даже если окно английское, всё равно я вхожу в дверь, когда собираюсь войти в чей-то дом. Меняться, ради титула – нет.
Оливия вдохнула глубже и …кинулась целовать Эдда. – Господи! А я не верила, …а мне так повезло. Вот до самой этой минуточки – не верилось. Господи, какой же ты…. Я люблю тебя, пусть смешно, пусть всё началось противно моей воле, но, видит бог, я счастлива, что всё так хорошо закончилось. Ведь ты же не против того, что мы – дальняя родня? …Поцелуй меня, пожалуйста. Я такая счастливая…
-Потому что ты – просто девушка.
Шар плыл себе и плыл. Парочка уснула, устав от балов, новостей и чьих-то интриг.
***
Когда Эд и Оли приехали в Лос-Анджелес, леди Уилкем уже лежала, готовая к обряду причащения. Узнав об этом, Оли вскрикнула: «О, боже, как же так?», а Эдуард сразу припомнил, что как-то, очнувшись от сна, он услышал, Тайсон с кем-то вел разговор по телефону. И Эд вспомнил, прозвучала фраза: «Я знал, что так будет. Она часто при мне говорила, что если это случится, то только тогда, когда она будет спать».
И Эд, узнав про случившееся, сказал: «Вот почему она требовала рассказывать ей сказки трижды. Она хотела продлить себе жизнь, наша милая, добрая Фея, …леди Уилкем, …прощай».
По причине, что «фея» так и не оговорила условий захоронения собственной персоны, а так же по причине, что леди Уилкем всё ещё была подданной Объединенного Королевства, её сын – Тед МакДир (Лоренс) сразу же решил проститься со Штатами и лететь с прахом матери в фамильное имение МакДиров.
Но ещё больший сюрприз, и на этот раз не поразивший его, а приятно удививший, Эд получил от своей подружки Джулии.
В аэропорту, прощаясь с Эдуардом, улетавшим вместе с Оливией на погребение праха леди Уилкем в семейной усыпальнице, Джулия, расцеловавшись «на прощанье», сунула в его руки конверт.
-Эдди, прости меня, ладно. Ты, конечно, можешь сказать своё обычное: «Ты не права, моя прелесть», но честно, никогда б не вскрыла этого конверта, знай, что там. Знаешь, я вообще-то рада, что первой узнала, что там. Вообще-то, я думала, это любовное послание к тебе этой …маркизы. Она же размахивала этим конвертом тогда, помнишь, у воздушного шара. Я думала, это её признание в любви. А тут, - Джулия снова расцеловала своего бывшего любовника в обе щеки и губы, - в общем, поздравляю. От всей души. Наконец-то, ты, мой милый, не будешь жить как лох, шатаясь по квартирам. У тебя теперь собственный дом. Мы с Микки заезжали туда, перед тем, как он улетел в Нью-Йорк. Хороший дом. Знаешь церковь в районе Зеленого городка? Такая маленькая, но с высоким серебристым шпилем? Вот, дом там, неподалеку. Весь в зелени. Фонтан есть, дорожки кирпичной крошкой выложены. Красота. Она тебе пишет, …леди Уилкем, конечно, не эта, не маркиза, пишет, что дом этот принадлежал раньше её первому мужу - Артуру Лоренсу. В письме она говорит, что даже если ты выберешь Англию, она хотела бы, чтоб тут всегда оставалась частичка твоего сердца. Рядом с её Лоренсами. Она написала, что «невероятно, но ты просто вылитый Тедди Лоренс». Представь, она предвидела, что её увезут от них, от обоих. Сколько мужей у неё было, а она всё только о Лоренсах….Наверное, действительно стоящие мужики были. … Так что вот, бери, читай. Это её письмо тебе. Верная старушка, правда?
Джулия подмигнула Оливии. - Наши женихи лучше, верно, леди? …А ты что, тоже маркиза? Нет? Тогда, значит, ждем назад. Уж ты, подружка, проследи, чтоб он там не заигрался в их игры. Договорились?»
март 1997 Пермь
изм. 12 мая 2007
mel5@list.ru