Это сейчас дети наши выросли и мы, родители, встречаемся с ними, как с хорошими друзьями. Хотя и родными, но всё-таки - друзьями. А когда они маленькие были, одна семья была. Куда мы, туда и они. И трудились вместе, и отдыхали вместе. Места для труда много было. Всё-таки две дачи, кушать что-то надо, а про Продовольственную Программу ЦК КПСС ещё не забыли. Вот и приходилось все первомайские праздники и выходные земле посвящать. Четыре лопаты было у нас, две большие и две поменьше. Как вчетвером станем в ряд, так сотки одна за другой летят. И граблями дочка с сыном научились ворочать не хуже взрослых.
Один раз 9 Мая приезжаем с дачи уже вечером. Праздник праздником, а земля не даёт праздновать. Ссохнется - потом с коркой маяться будешь. Я своих у дома высадил и поехал в гараж машину ставить. Заодно и картошки в гаражном погребе надо было взять. Осенью всегда засыпали ведер 30-40, чтобы до лета хватало. Машину поставил, подошёл к общей двери в подвал. Там замок висит, а ключ у сторожа. Пошёл в сторожку. Захожу и с порога радостно:
- Здравствуйте! С праздничком вас! С Днём Победы!
Перед телевизором сидит сторож, сухонький старичок в пиджаке с орденом. Обернулся на меня, глазки блестят.
- И вас также!
- Парад смотрите? Небось скучно в праздник дежурить? - Всё также громогласно продолжаю разговор. А то вдруг недослышивает.
- Да ну как скучно. Работа такая. - Сторож то на меня посматривает, то в телевизор.
- А я вот с дачи приехал. Всей семьёй с детьми землю копали. Тоже праздновать некогда. Хочу вот картошки из погреба набрать. А то дома кончилась. Надо вот на неделю ведёрко набрать. - Улыбаюсь в предчувствии горяченькой варёной картошки, солёного огурчика и холодненькой стопочки.
- А всё. Я уж закрыл подвал. - Спокойно отвечает сторож.
- Ну давайте ключи, я сам открою, а потом принесу. - Проявляю заботу о старшем поколении.
- Как это сам? Нет, не дам.
- Почему не дадите? Всегда у вас тут брали и сами открывали.
- Да вот так. Начальство приказало ключей никому не давать. Тот раз дали ключи - и ни ключей, ни замка.
- Ну ладно. Тогда откройте мне, пожалуйста, сами. - Я уже начинал беспокоиться.
- Так всё - я уже закрыл. Теперь только завтра утром. - Ветеран перестал смотреть телевизор и продолжал сидеть на стуле, смотря на меня снизу вверх.
- Не понял. Гараж ведь до двенадцати ночи открыт.
- Это гараж до двенадцати. А подвал - до семи. Вон читайте - распорядок.
- Вот блин! - Вырвалось у меня. Знал бы, поторопился бы. - Значит, не откроете? - Просяще и скорбно смотрю в непроницаемое лицо сторожа.
- Нет, не открою. - Старик повернулся к телевизору и стал слушать метроном. Шла минута молчания.
- Эххх... Вот не везёт, так не везёт... - Я махнул рукой и пошёл к выходу. Без горяченькой картошечки придётся праздник отмечать.
И тут меня дёрнуло посмотреть на часы. Ровно 19-00! Меня так и подбросило.
- Так вот только сейчас семь часов! Вы, значит, без десяти семь подвал закрыли. Я уж сколько тут перед вами стою. - Во мне вздымалась, как волна, ярость благородная.
- Ну и что раньше? Потому что весь день никого не было. Я пораньше и закрыл. - Раздражённо парировал сторож.
- Нет, давайте идите и открывайте мне! - Меня несло от чудовищной несправедливости. Ну как же - я ведь пришёл вовремя, а мне не дают своей же картошки. По три рубля ведро осенью у ульяновских колхозников покупали.
- Да никуда я не пойду! Всё уже - закрыто! И не приставайте, я сейчас в милицию позвоню. - Ветеран с орденом на пиджаке встал и подошёл к телефонному аппарату.
Я уже плохо соображал. Такой чудесный день был, так хорошо все трудились. Стол накрывается, а к столу картошечки варёной да с огурчиком хрустким. Сами солим-маринуем. Потом на салют хотели все пойти. И тут на тебе - какой-то задрипанный старичок мне козни строит.
- Послушай, дед, - говорю, - отдай ключи по-хорошему. У меня дети дома голодные.
- А кто ты такой?! Может, ты с улицы пришёл? - Взвился сторож.
- Как это с улицы. Вот удостоверение кооперативное. - Я дрожащими руками вытащил из бумажника краснык корочки.
- А где фотография?! Фотографии нет, печати нет, удостоверение недействительное. - Сторож взял в руки и тут же отдал мне мой документ.
Тут я пожалел, что не наклеил в своё время фотографию и не подошёл к председателю, чтобы тот поставил печать.
- Ну и что! Вот водительское удостоверение, вот моя фамилия, вот фотография. - Я продолжал качать свои права.
- Не буду я ничего смотреть! Уходите, не мешайте, мне обход надо делать. - Сторож перешёл в решающее наступление. - Освободите помещение!
- Ах ты, фашист недобитый! Что ж ты измываешься над трудовым человеком!
- Сам ты фашист! За оскорбление сядешь!
- Вертухай! Всю войну штрафников охранял, сука!
- Сам ты вертухай! Иди отсюда,хам!
- Все нормальные люди погибли, а только вы, крысы, живыми остались!
- Иди отсюда, я сказал! - Сторож стал набирать 02.
- Фашист, полицай, вертухай! Не было на тебя пули! - Крикнул я напоследок и хлопнул изо всех сил, какие ещё оставались, дверью. Зазвенели стёкла.
Домой я пришёл чернее тучи. Вытащил из припасённого для картошки рюкзака купленную по дороге пачку вермишели. Улыбнулся жене и детям.
- Вот! Вермишель с тушёнкой будем кушать. А то всё картошка да картошка...