-1-
Таких жарких дней на его памяти еще не было.
Дорогостоящие кондиционеры чуть слышно урчали, пытаясь хоть как-то сбалансировать резкую разницу между тем, что есть, и что от них хотят. Огромные вечно закрытые тонированные окна затрудняли естественный доступ воздуха в это, казалось бы, просторное, но, тем не менее, замкнутое пространство. Это делало жизнь человека, по долгу службы обитающего в кабинете большее время суток, недостаточно полноценной. Незаслуженно неполноценной.
Туканье в висках его, казалось, было слышно даже секретарше, склонившейся над столом, чтобы забрать и положить в толстую черную папку с надписью «На подпись» очередной просмотренный и подписанный им документ.
-Остальное Вы будете смотреть после?
Казалось, он даже не расслышал вопроса. Но нет, он слышал, просто не повернул головы, еле шевеля губами, ответил: «После».
Секретарша с папкой исчезла из его поля зрения.
Ему, сидящему в удобном служебном кресле, духоты не ощущалось …почти. И лишь глубоко, где-то на уровне сердца, шло преодоление тесноты. И будто некая мембрана мешала его коже, его легким поглощать сбалансированный и искусственно озонированный воздух. И каждой клеточке его организма будто отпускалась жутко ограниченная доза спасительного кислорода. Вот именно потому всё в организме протестовало против жары, отказываясь работать в нормальном ритме.
-Мистер Лоренс, к Вам мистер Коллинз из «Мегаполиса». Я предупредила, что Вы заняты в это время просмотром руководящих документов, но …они сказали, что им назначено.
Он поднял глаза, посмотрел в сторону двери, где в тамбурном проеме торчала секретарша,…и снова опустил взгляд. Еле сдержал себя, чтоб не дать воли гневу. Жар, даже больше душевный был катализаторам его чувств. Ему хотелось, ой, как хотелось, жестом руки, скинуть бумажки со стола на пол и вытолкнуть человечка, ворующего его кислород. Этот жизненный источник для разрывающегося в клочки мозга. От духоты и несвободы томило и вводило в злость. Ему хотелось бежать из кабинета вон. Всё напряглось в нём для вскакивания с кресла. А равнодушный, даже как бы сонный вид его был всего лишь напускной картинкой.
-Пусть войдёт.
Медленный, текущий расплавленным оловом разговор. «Да, можно снимать. …Да, можно взять текст для будущей статьи. Нет, «вопрос-ответ» - исключается. Никаких интервью. Да, вот возьмите. И это всё.
Человечек под тяжелым взглядом его выпуклых глаз выплывает из кабинета, оставив после себя в мозгу Лоренса лишь недоумение и препротивный, ворующий остатки кислорода запах модного парфюма. - Фу-у…
Шло время. Следующий документ попал в поле его зрения. Затем ещё один документ, приносимый ему круглой цифрой с шестизначными нулями мнимую свободу.
Им маниакально овладело желание выпрыгнуть из служебного кресла. Рывком. И бежать из этого, раньше казалось, уютного кабинета, обставленного по вкусу самого модного дизайнера. Теперь от жары всё смешалось: то, что раньше нравилось, теперь отторгалось рвотой. Хотелось бежать из мертвого угловатого кабинета, кажущегося ему теперь дорогостоящим сумасшедшим домом. И дизайнера он поминал сейчас недобрым словом. Тот сварганил для него этот душный черно-белый куб. «Душегуб. Скинул мне дорогостоящий аквариум и …не перевариваемый климат».
Всё в нём было за то, чтобы бежать. Бежать туда, где витали обожжённые жарой мечты. Но он, будто автомат, тянулся к следующему документу, вперевал в него взгляд, сонно водил по сточкам глазами, и вечное перо в его руке, поблескивая золотом, резолюционным росчерком давало бумаге финансовую жизнь. …А ему – ещё час удушья.
Ему казалось, вот сейчас от этой бескислородной войны, этого нервного напряга лопнет сначала один его кровеносный сосуд, потом другой, и, наконец, мозг откажется адекватно воспринимать окружающее. Он сам превратится в сидящую в кресле куклу. Куклу, слышащую голос секретарши, но саму её уже не узнающую. Никого не узнающую. И это навсегда. «Я - Кукла. Я – Кукла. Зачем я здесь?»
-Мистер Лоренс, в шестнадцать у Вас связь с Токио. Принести чего-нибудь освежающего? Сегодня такая жара…
-Что Вы сказали?
Секретарша не стала повторять. Внесла в кабинет поднос с прохладительными напитками.
Пить их было невозможно. Ломило зубы и сводило судорогой горло.
Но Лоренс выпил и при таких мучениях. Думал, станет легче.
Подмышки секретарши пахли самым эффективным дезодорантом. Но смесь его с потом женщины раздражала Лоренса ещё больше.
Секретарша натянуто улыбнулась и повторила голосом, звучавшим в его мозгу эхом: «Токио, Токио, Токио, Токио».
Он осознавал, что этот повтор ему только кажется. Он прервал эхо, так же начавшее раздражать его. - Благодарю, Эжени. Я понял. - Он поднял на секретаршу глаза. Снова процедил. - Это пока всё. Остальное после.
Он, правда, и сам не знал, …после чего?
Девушка, забрав поднос и подписанный документ, удалилась.
Он с надеждой посмотрел на открывшуюся дверь. Но ощущение того, что воздуха станет больше, было обманным. Более того, кто-то в приёмной только что пил кофе. Запах его, приторно ароматный, проник через тамбурные двери и сделал воздух ещё более неприятным для Лоренса.
Лоренс дернул крыльями крупного носа и сожмурил глаза. И снова потянулся к бутылочке «ледяной» минеральной. Налил в стакан, но…посмотрел на него и понял – не спасет. И не взял его в руку.
Лоренс снова прикрыл глаза. Ему казалось, он так сильно сжал веки, что свет, несущий жару, не проникнет в мозг. Никогда. Ему казалось, что темнота – спасение для его мозгов. Им не мешало бы ещё поработать. «Связь с Токио – это серьезный разговор. Нужно найти компромиссное решение. Компромисс, … решение, …решение».
Он откинулся в кресле. Открыл глаза. Свет, отраженный от потолка, будто даже ослепил его. Пришлось снова зажмуриться. На висках выступил пот. «Будь ты проклята, жара. Где нет тебя? Почему я не там?». И снова он вспомнил о делах. «Связь с Токио. Связь… Токио, Токио…»
И вдруг серьезное сожаление: «Принять душ опять не успеваю».
Кресло уютным объемом обволакивало его своим кожаным нутром. Это радовало его усталую спину всегда. … «Всегда» это не значит, что и сейчас он был креслом доволен. То тоже начинало удушать его своей обволакиваемостью и чрезмерным удобством.
Пиджак …уже давно снят. Рубашка в месте, где заправлена в хлопковые брюки, неприятно влажная. И всё же он привычным движением приспущенный галстук затягивает. Шея его напрягается. Пальцы подрагивают. От этого узел галстука получается слишком тугим, а петля - тесной.
Лоренс наклоняет голову. Взгляд на себя.
Ему кажется трудным этот обычный наклон головы. Но, кажется, всё в порядке. Все пуговицы застегнуты, рубашка к груди не прилипла, галстук висит ровно.
Лоренс провёл рукой по волосам. Короткий темный ёжик показался ему влажным. «Или это ладони?» - Он достаёт гигиеническую салфетку, вытирает руки.
Потом, откинув бумажку в урну, он тянется к пульту плазменного телевизора, висящего на стене. Грустно шутит: «Телеплазма включена; вентилятор под потолком рубит воздух, горизонтальное положение принято; узнав, диван поскрипывает; попа безмятежно издает звук, …я отдыхаю…так …дома».
Шестнадцать ноль – ноль. На экране появляется картинка.
Моментальная настройка и изображение становится четким.
Из боковой двери кабинета (то есть, появившись из соседнего кабинета, находящегося через коридор от приемной Лоренса), бесшумно появляется заместитель Президента компании.
Тень присела в посетительское кресло и замерла. Только прошуршал блокнот, открытый на нужной странице.
Не обратив внимания на обычный …живой интерьер своего кабинета, вздохнув, Лоренс разворачивает кресло и выпрямляет спину. - Добрый день, господин Тимото.
Плоское лицо с плоского экрана скалит зубы. - Добрый день, мистер Лоренс.
Взаимно любезные кивки. Несколько слов посвящаются "госпоже жаре".
Всего несколько. Но Лоренс открыто завидует японским партнерам и, шутя, обещает после окончания переговоров лететь на острова. В Токио ночь. Темнота. Это спасительная прохлада. Это свобода от принудительного присутствия в этом …аду.
Ему по-японски кивают и вежливо по-английски приглашают непременно зайти в гости.
Все. На этом любезности закончились. Связь дорога, а жара настолько ненавистна, что тратить на нее драгоценное время, никто не желает. Разговор пошел по существу. Дела…
Наконец и это дело сделано. Встреча закончена.
Ноги, будто ватные ноги, сами несут его в ванную комнату.
Но время жаль. Душ отменяется. Он стягивает галстук, рубашку, наклоняется и подставляет половину себя струе холодной воды. Обтирается полотенцем, осматривает капли на брюках. Но лениво, не придавая значения "малой сырости", которая тут же улетучивается, как с утюга.
И снова работа....
Он вполне понимает девушку, вышколенную под секретаршу. Осознает, как хочется ей, снова вошедшей с бумагами в его кабинет, услышать о жаре, о том, что ее работа в связи с этим неприятным событием на сегодня окончена, …что, и сам он уходит из этого пекла в прохладу дома. «Все бы тут же и разбежались за час до окончания работы. Да, да, конечно. Глупцы, где бы вы напали на это "прохладное местечко»? Его нет не над, не под землёй».
Рассуждая так, он подписывает срочные бумаги. Делает вид, что очень недоволен чем-то. Только делает, потому как и от этого дела мозгам уже больно.
Девушка вздыхает, чуть заметно дует в узкий глубокий вырез белой блузы и откидывает с густо напудренного лба прядь волос. Берет бумаги и еще медлит в надежде услышать его слова о свободе от жары....Но слышит другое. Он решает, что не дурно бы проверить, как в таких условиях работают мозги у его финансиста и коммерческого директора. - Эжени, пригласите Крафта и Стаффорда для отчета по работе.
-Вы хотите их видеть сейчас? Сегодня?!
-Через пятнадцать минут в моем кабинете.
-Хо…хорошо. Я поняла, мистер Лоренс.
"Мистер Лоренс" растягивает губы в улыбку. Но, по-видимому, с его улыбкой было что-то не так. Девушка, вместо ответной улыбки, странно косится на него и быстро выходит из кабинета.
Лоренс тут же снимает улыбку и откидывается на спинку кресла. Как оладий в сковороду с шипящим жиром. Закрывает глаза. Его положение, его власть позволяют без суеты провести эти пятнадцать минут, предаваясь раздумьям, что плавятся в голове, "тукающей" с частотой пульса.
Два члена администрации компании входят в кабинет. Входят тихо, напряженно вглядываясь в лицо босса. Будто ждут инсульта предсказанного им самому себе. Провожающая их секретарша, со вздохом закрывает за ними дверь.
Бедняжка осознаёт, что и сегодня она уйдет с работы не во время. И потому её встреча с приятелем в кафе откладывается на неопределенное время....
-Спасибо. Все свободны. Я доволен.
Как вампир, удачно успевший к последним струйкам крови из высыхающих на жаре тел, он улыбается двум потным специалистам. Те быстро поднимаются, то есть "налегке" встают из-за стола босса "выжитыми", как лимоны.
Эти двое идут по своим кабинетам, в тысячный раз, проклиная жару. Но всё же несут некое удовлетворение в душе. Ибо так предусмотрительно подготовились к подобной встрече «у Самого». Сумели неплохо отчитаться за этот невыносимо трудный из-за жары рабочий день. Который, опять же, слава богу, кончился для них.
Одна машина покидает площадку перед офисом, вторая, третья...
Только служебный черный кадиллак остается под палящим солнцем. Под нещадным солнцем, отражающимся в тысячах окон здания, принадлежащего его владельцу. Калифорнийское солнце пика лета отражается и в тонированных стёклах машины. Она еще караулит сверкающую табличку с надписью "Парковка машин сотрудников центрального офиса "ЛоренсКомпани".
Хотя вот, кажется, личный лифт уже двинулся в свое плавное падение. Охранник, как кондор, оглядывает простор из-за спины босса. Всё чисто. Да другого и быть не может, все уже разъехались и разошлись. Жара. Пекло.
Водитель служебной машины чуть впереди справа, охранник прикрывает спину, идёт чуть слева. Президент "ЛК", не замечая привычную защиту, пытается взглядом определить угол расположения солнечного диска. Мечтает порадоваться, что тому тоже осталось царствовать на небосклоне каких-то....
Хотя жара не спадает. А вечером, когда светило расплавится золотом в собственном сверкающем соку, начнется духота, оставленная бдеть за теми, кто еще не понял, кто правит миром....
Могущественный миллиардер не в силах изменить что-либо, со свистом вздыхает и морщит лицо.
Машина трогается с места. Надпись на неплавящемся асфальте - "Машина президента компании" - наконец видит бездонное, голубое калифорнийское небо.
-2-
-Тед, ты будешь ужинать?
-Спасибо, дорогая, нет.
-Ты куда-то едешь?
(про себя) "Я что - самоубийца?!" - Нет, дорогая. Я никуда не еду.
-После ванны будешь отдыхать?
(про себя) "О боже?!" - Не знаю, дорогая. Возможно.
-Тед, тебе звонил Мерфи. Он что-то о прогулке на яхтах говорил. Или на катерах. Я забыла.
(про себя) "Ну, конечно!" - Это на пятницу. Сегодня еще четверг, дорогая.
-Да? Что-то все смешалось....И ты выглядишь усталым.
(про себя) "Я думаю!» - Это кажется. Выгляжу как обычно, дорогая. Спасибо, не печалься за меня. Ты …выглядишь прекрасно.
-Ай, Тед, …да, эта жара... Говорят, еще целую неделю будет так. Как твое сердце?
(про себя) "Вот о внутренностях не надо! Не надо про это!"
Лоренс при напоминании про сердце, сразу почувствовал груз в груди.
Как будто раньше сердца у него и вовсе не было. Ну, просто никаких ощущений!!! Теперь появилась дополнительная тяжесть, стесняющая грудь. Его сердце будто накопив за день плавленое олово бесконечных совещаний, переговоров, теперь наполнилось до предела. И при каждом следующем ударе, оно начинает булькать серой сверкающей тяжестью.
"Ванна, ...звонок к Мерфи и куда-нибудь, в какую-нибудь нору, уползти ...в прохладу".
-Дорогой, я в бассейн. Ты не хочешь пойти со мной?
Вспомнив о закрытом бассейне, о семнадцати кондиционерах в замкнутом пространстве, Тед поморщился. Это было ответом жене. Вместо: «Спасибо, нет, дорогая».
Лоренс идёт к себе в комнаты, стягивая на ходу галстук. Он выбирает знакомый телефонный номер приятеля. - Алло, Френк? Это Лоренс. Да. Жара, да. Зачем? Сколько? Понятно. Согласен. Понял, до встречи.
"Как можно будет выдержать качку, троих баб ...и жару-у-у. Хотя может, у воды во второй половине дня будет и ничего".
Что принимал душ, что нет. Атласные простыни были влажны, а в теле тот же давящий душу огонь. Теснящий его, заставляющий снять с себя даже кожу. Кожу, отказывающуюся дышать этим искусственным озонированным воздухом. Тукает мозг, бухает сердце, и подрагивают мышцы…
Не сон, а тяжелейшая дрема. Какие-то образы, лица, все как в немыслимо замедленной съемке. И хочется самому схватить пульт и жать на кнопку, …жать, ускоряя прогон жизни на экране в утомленном жарой мозгу.
...Опять картинка....
-----------------------
-О, простите! Боже мой, я испортила вам пиджак!
Лоренс посмотрел на пятнышко от мороженого на темно-зеленом пиджаке. Вынул платок и начал счищать его. Только потом поглядел на чуть сконфуженную, улыбающуюся ему молодую женщину в вечернем сверкающем серебром платье.
Она брюнетка. Стандартный макияж, стандартная фигура, стандартной длины ноги. И всё же при первом же взгляде на неё улавливается что-то не совсем равное тому стандарту, что гипнотизирует человека с глянцевых руководств по пиковой красоте.
Тед улыбнулся, прощая неловкость женщине. Объяснил вслух, что театральный буфет мог бы быть и попросторнее. А сам всё пытался уловить, что же такое в этой красавице нестандартно красивого? Что так магнитит в ней? …Умный взгляд? Отсутствие пошлости в улыбке? Естественность?
Лоренс, наконец, осознаёт, что взгляд его, блуждающий по лицу и фигуре женщины только больше смутил последнюю. Ее фиалковые глаза с болью совести смотрят на пятнышко от мороженого.
Тед тут же предлагает ей отвлечься от пустяка и выпить чего-нибудь, пропустив увертюру второй части скучной оперы.
Женщина удивленно раскрыла глаза. Но пухлые губы её дернулись, и большой рот раскрылся в улыбке. - Это пятно, …испорченный пиджак действительно не расстроило Вас?
-Ничуть.
Женщина взаимно оглядела Лоренса с головы до ног. В глазах появился интерес, должно быть и она обнаружила в нём нечто нестандартное. Ибо ничто так не раздражает на премьере, как штамп.
Приглашающим жестом, он указал на место у окна.
Они прошли к столику. Им принесли почти ледяное шампанское, уже разлитое по бокалам.
Отпив, оценив приятное вино, Тед снова позволил себе оглядеть женщину, согласившуюся скрасить его скучный вечер в театре.
И тут он понял, в чем ее нестандартность. Та была в ее взгляде.
Глаза женщины будто подсвечивались изнутри. Светом колдовским, фиолетовым. И в этом не чувствовалось искусственности. Женщина разумно играла глазами, то, удивляя доступностью, то, предостерегая ими шутки нового мужчины.
Мужчины, который даже не пытался скрыть своего к ней любопытства.
На щеках женщины проступил румянец. Но не от смущения, Тед понял. В буфете было душно, а смена общества и хорошее охлаждённое вино, чуть возбудили его собеседницу.
Волосы её были подняты кверху в замысловатую и, казалось, небрежную прическу. Длинная шея манила руки Лоренса. Она, казалась ему, должна быть прохладной. И он мысленно проводил по ней своей горячей ладонью. Той самой, которой он сейчас держал охлаждённый бокал.
Они уже успели познакомиться, поболтать о причине появления здесь. Вообще здесь, в Испании.
-Тед, а Вы не знакомы с либретто? Чем там всё должно закончится?
-Понятия не имею. Это же модернисты. Насколько они разделаются с Чайковским – сам Бог не ведает. Подозреваю, все эти …их лебеди, в конечном счете, будут кем-то съедены. А Вы как думаете, Оливия, съедят их?
-Кто?
-А, …- Лоренс оглянулся на буфет, - а хоть бы и нами, зрителями. Их зажарят во втором антракте, а подадут в третьем.
-Тед, разве будет ещё и третье действие?!
-Нет? …Как жаль. А я надеялся, что мы выпьем чего-нибудь и после. Когда покончат…со всеми лебедями.
Собеседница Лоренса вполне поняла его намёк, но лишь улыбнулась с прищуром глаз и отвела взгляд. Посмотрела на прохлаждавшуюся в буфете публику. - Тед, а…Вы думаете, Одета вкусна?
Ему нравилось, что она всё время произносит его имя. В чужой стране, где все и всё чужое, приятно слышать своё собственное имя, произносимое без коверканья. И даже напротив, ему было приятно слышать её «Тед». Он улыбнулся, и на вздохе дернул бровями. – Говорят, …её па де-де – да. Смотрится и аппетитно. Но в принципе, я дичь не люблю. А Вы?
Оливия снова прямо повернулась к Лоренсу и широко улыбнулась. – Я? Я - вегетарианка.
Лоренс причмокнул губами. - Я тоже… хотел бы…быть, если б мяско не любил.
И вдруг в их диалог вмешался какой-то ветхий старичок. С виду старый щёголь. Его слуховой аппарат, по-видимому, был чрезвычайно мощный, ибо парочка разговаривала чуть слышно.
-Господа, могу вам сообщить, кончится все печально. Белый лебедь, не выдержав предательства, кинется грудью на скалы. И разобьется. Чёрный лебедь, радуясь интриге, обернётся дьяволом, искусившим Зигфрида своей любовью. Вы понимаете аллегорию? Коварство и зло подстерегают. У красоты и добра нет шансов. Прискорбно, господа, да. Однако, сколько я помню, мир, он был таким всегда. Ничего нового. Вот что прискорбно, господа. Новизны не осталось.
Лоренс улыбнулся и кивнул старику. Потом снова обратил взгляд на Оливию.
-А…а, так тема совершенно иная выходит. Это, оказывается, про любовь двух геев. Вот видите, как всё просто, Оли. А мы с Вами думали, что будет лишь чуть-чуть модернизированный Чайковский.
Оливия рассмеялась. - Нет-нет. Просто каждому зрителю дан шанс понять вещь по-своему. Уверена, Тед, Вы поймёте всё не так, как этот джентльмен. А…любовь, месть – эти чувства имеют столько оттенков. Нет, нет, я уверена, спектакль скучным не покажется.
Лоренс изобразил удивление. Но потом кивнул, будто согласился. - Да, наверно, Вы правы, Оли. У каждого свой взгляд на чувства, …на их оттенки. …Ваши глаза, например, имеют такой оттенок, …вот это я заметил. – Тед оглядел театральный буфет. – А музыка, …музыка под дирижерской палочкой Паоло Нифесто, да, угадывает неожиданные оттенки музыки Чайковского. Возможно, даже, что оттенки не столько испанской культуры, а какой-то уже …общемировой. Такой, знаете ли, общий …взгляд на вещи, чувства, отношения - Любовь не выше, Любовь только возвышает. Она - средство. Но не факт, что ты возвысишься. То есть вот тебе возвысила, …вот тебе …дьявол - и сердце Зигфрида обманывается и …летит в тартарары. А что же Любовь? Уснула? Нет, кинула и пошла к другому Зигфриду. …Вы не находите?
Лоренс шутил, улыбаясь.
Потом он чуть наклонился и слегка коснулся руки женщины. Но тут же отстранился, будто издали проверяя реакцию женщины на его касание. – Не слушайте меня, Оли. Я …такой же пошляк, - он произнёс шепотом, указывая взглядом на соседа, - как и этот джентльмен, жующий канапе с икрой.
Женщина, чуть дернув губами, улыбнулась и посмотрела в сторону старичка. И улыбнулась ещё.
Лоренс абсолютно не скрывал, что любуется элегантностью дамы, стоявшей очень близко к нему. В каком-то сверкающим круге мишени для его глаз. - Вы их различаете? Эти оттенки…в музыке, чувствах?
-А Вы? …Тед, чему Вы улыбаетесь?
-А? …Что? …Вы о музыке? …нет-нет, я всё равно упираюсь памятью в Чайковского, кто бы ни дирижировал. Для меня тут важен его гений. И пусть, что я скажу об этом не там – аплодируя, а здесь – в буфете. А что там, на теле танцовщика – черное перо, белое – мне не важно. Оттенки…- для юности. Я их уже, увы, …-Тед хохотнул и снова посмотрел на плешь мелкого старика в безупречном смокинге, - не различаю.
-Тед, где Вы в последний раз слышали «настоящего» Чайковского? Кажется, сейчас все ударились в электронную интерпретацию «Озера»?
-«Лебединое озеро» я смотрел и слушал…- Лоренс вовсе не хотел вспоминать про поездку в Россию. Он хотел любоваться этой женщиной, посвящая всего себя теперешним эмоциям, - а чёрт его знает, где. Далеко. Ха-ха! Но, знаете, лучший вариант, он помнится. А как Вы, Оливия, …Вы лучше запоминаете хорошее или малоприятное?
-Я…не люблю обреченности. Возможно, я наивна, но мне свойственно желание надеяться, что всё закончится хорошо.
Лоренс не подал вида, что удивлён ответом.
Тот выглядел правдой женщины. А это было слишком – слышать правду …от красивой женщины…в театральном буфете.
Он просто ещё внимательнее стал приглядываться к женщине, так смело сразившей его своей красотой. «И ещё одна черта: у неё приятная манера думать над ответом собеседника. Сейчас умеют слышать только себя. А она …слушает и слышит. …Господи, как же мило давно забытое. Я думал, такие женщины перевелись, …как саблезубые тигрицы. Вот уж …был парадокс женственности: нежная, как кошка и …с саблями вместо зубов». – А знаете, Оливия, я тоже не люблю фиаско. Но мне кажется, что музыка Чайковского всё же лучше… сказки всех народов. Потому лучше, что глубоко индивидуальна. Ну и …самобытна, конечно.
-Наверное, так оно и есть. Я тоже слышала музыку Чайковского …в современной обработке. Но, я слабо разбираюсь в "электронной" музыке. Космос - еще под нее представить могу. Холодящую мглу. Бесконечность пространства. Беспредельное одиночество. А старинную сказку, положенную на такую музыку - никак не воспринимаю. Как будто сказка сама по себе, а музыка параллельна ей. А Вы, Тед, хорошо воспринимаете электро орган?
Ему нравилось, как она говорит, как слушает. Ему нравилось её настроение, желание общаться, не смотря на …опустевший буфет. Даже господин – их сосед ушел.
Послышалась музыка. Действие началось.
Позвякивание пустых бокалов несколько искажало восприятие.
И вдруг Теду пришло в голову, что можно бы и попробовать, продолжить знакомство. - Оливия, Вы говорили, что пришли сюда с приятельницей. А Вы не против, предпочесть приличный фокстрот гибели Белого лебедя?
-Тед, но Вы же сами сказали, что она дает возможность для фантазии. Она тоже имеет свою душу, просто пока не нашла тех нот, что тронула бы Вашу и…мою души.
Лоренс кивнул, посмотрев в свой бокал. - Ваш ответ я понял так, Вы не хотите покидать вашу приятельницу.
-Да. К тому же я ...не сказала Вам, меня ждёт не только приятельница.
Лоренс поджал губы. Увлекшись быстрым флиртом в театральном буфете, он совсем упустил из виду, что на каждую красивую женщину в любой из столиц мира приходится семь достойных ее мужчин. Ну, не считая нахально лезущих вперед из числа отдыхающих здесь.
Он улыбнулся. Кивнул. - Простите. Я …размечтался.
Она понимающе улыбнулась, поблагодарила за вино, которым он угостил ее, и пошла к выходу из буфета.
Тед понимал, что выглядел бы большим дураком, если бы сунулся к ней с визиткой. Но женщина ...задела его. Он посчитал, что задела сильно. Он хотел бы продолжить знакомство но…не судьба.
Лоренс вернулся к девушке, которая сопровождала его в театре. Войдя в ложу, он вежливо извинился за отсутствие, сел и …без всякого настроения созерцал спектакль дальше. «Как странно, случайно мне подняли настроение, а …другая случайность его…опустила».
-2-
Их вторая за день встреча, в чужом для обоих городе, стране - удивила его несказанно.
Это было как ставка судьбы.
-Ставка - тысяча долларов, господа. Вы принимаете участие, …мистер?
-Да, да, я подойду. Секундочку.
Тед что-то говорил Мерфи, тот понимающе кивал в ответ, всё, глядя куда-то в сторону. Будто узнал кого в казино.
Потом Лоренс повернулся лицом к играющим. Извинился за их ожидание. Поставил бокал на стол и сел.
Крупье сбросил карты.
Лоренс сходу выиграл семь тысяч. На третьей партии, которую проиграл, Лоренс позволил себе сделать глоток вина и откинуться спиной на спинку стула.
Разминая шею, он поглядел по сторонам. Вдруг он замер. Взгляд его буквально впился в спрямлённую спину женщины, одиноко стоящую у стойки бара.
Лоренс тут же попросил прощения у сидящих за карточным столом, и покинул их.
Его приятель Мерфи удивлённо проследил за ним взглядом, а заметив, к кому двинулся Лоренс, спешно сунул оставшиеся фишки в карман и поднялся. - Извините, господа. Мой друг так рассеян. Я пойду его развлеку.
Лоренс остановился у стойки бара. Позади женщины, пьющей коктейль. Тот, по-видимому, был слишком крепкий для неё. Судя по гримасе, которую Лоренс хорошо видел в зеркале за стойкой.
-Добрый вечер, Оливия.
Женщина развернула шею. Увидев его, необычайно удивилась – Тед?! Господи, да как же так может быть? - Оливия улыбнулась и, забыв про бокал, отвернулась от стойки.
Лоренс снова залюбовался её глазами, фиолетовыми с пьяной поволокой. Прежде чем что-то сказать ещё, он заметил пульсирующую жилку на шее женщины. - Оливия, если бы Вы знали, как я рад снова видеть Вас.
-Тед? Я…тоже…рада.
-Так неожиданно. Вы приехали играть?
-Нет. Смотреть.
-Вы не любите азартных игр?
-Проигрывать.
Он облизал губы. Заказал для дамы, с ее позволения, вина, отпил из своего бокала. - Вы...опять не одна?
Она опускает глаза. И столько колдовства в этом нехитром движении мышц!
Оливия начинает покручивать бокал в руке. Но видимо уже выпитое делает её движение неловким. Она снова заливает костюм Лоренса. - Ах, простите. Я…как всегда.
Женщина улыбнулась. Не то печально, не то пьяно.
И всё же она снова манила его своей красотой. Трогательно привязывала к себе тем, что была снова не одна и снова…одинока.
-Оли, а может Вашему другу хватит и одной дамы - Удачи. А мы с Вами сбежим?
-А разве Вам не нужна та, первая "дама"?
-Думаю, с Вами я буду вдвое счастлив и без нее.
Толи черные, толи фиолетовые глаза сверкнули зеркальным блеском. Женщина таинственно улыбнулась, прогнувши спину назад. Повела бровью и медленно произнесла. – Тед, а ты не передумаешь?
Он сначала замер. Лишь на мгновение. Не взвешивая её переход на «ты», не оценивая её взгляда и слов. Он просто дико обрадовался счастью и …подал ей руку....
И чёрте что началось с этого дня....
-3-
Нет, если бы только случился этот пожар. В его доме. Где чуть не сгорел его единственный и любимый сын. Если бы только взрыв на танкере, перевозившим для его компании партию вина и мехов из Италии. Если бы только это дурацкое ограбление, когда его раздели и даже разули, крепко избив прямо в черте родного города, оглушив охрану и заблокировав водителя в машине....
Но автокатастрофу, в которой погиб отец ...и неожиданное самоубийство матери, застрелившейся после похорон мужа, просто заставили его оглянуться назад....
И все это в течение каких-то полутора месяцев.
Всего–то пятьдесят дней. Казалось бы, не имеющих предела страсти и жажды обладания ее любовью. Любовью, так неожиданно пришедшей к нему с таким лицом...
Он только в мыслях оглянулся назад. Только перебрал в памяти то, что он …натворил, чтоб его вот так, хлёстко, больно ударила фортуна. Его – её всегдашнего любимца.
Его жена,…казалось бы цитадель, его оплот, его всепрощение и колоссальное терпение…вдруг загрустила, будто заболела. И попросила отпустить её и сына в Европу, «отдохнуть».
-От меня?!
-Милый, что-то не так. Я не пойму что, но что-то…возле тебя не так. Подумай. А я…и Марк, мы…будет в Монако. Ты же знаешь, где. Ты всегда можешь нас найти. Только…после. Прошу тебя, милый, подумай, …что-то не так. Я…боюсь за тебя, но…ты сильный, и я беспокоюсь за Марка. Ты заметил, он стал заикаться, стал вздрагивать. Я покажу его там врачам, вода из источников, свежий …спокойный дух – это излечит. Смена климата. …Тед, я прошу, отпусти нас.
И, наконец,…он услышал от неё.
Оливия, так часто слышавшая от него, от других о его неприятностях, вдруг …ушла.
Она исчезла. Оставив ему – кинутому – да черт с ней, с фортуной, всеми! "Тед, я ухожу. Я не могу больше. Я боюсь за тебя. Прости. Прости меня за то пятно на твоем пиджаке, за ту трагически роковую встречу в казино и глупый разговор об удаче....Я была счастлива с тобою. Была, Тед. Прости меня, любимый. Но я ничего не внесла в твою жизнь. Только печаль. Только потери. Прости и прощай".
Этот внезапный поворот был последней каплей. Последней болью его.
Да, он тоже припомнил их разговор там, в баре. Да, ему тоже вспомнилась глупость, сказанная им про удачу. Но ведь он подумал и …забыл. «Зачем же она так? Зачем же ещё одну боль?…Почему? Ведь ни словом, ни взглядом я не спугнул её, мою любовь. Мою удачу …среди сверх этих неудач. За что? Что я сделал тебе, жизнь моя? Любовь, …что?»
Без нее, без той, что он с таким желанием, с таким самоотречением любил эти полтора месяца, чье присутствие давало ему силы выдержать все эти вдруг свалившиеся на его голову испытания судьбы, он вдруг задохнулся. Он захлебнулся делами и проблемами. Он понял, что тонет и не выгребет, если вновь не вернёт её. Оливию. Судьбу свою.
Потери, печаль…
Он выдержал бы и это, и еще больше. Он бы смог, он бы сумел подняться с колен и вскинуть голову....Ведь не сразу фортуна полюбила его. Он бил её, подчинял себе, как стерву, рвущуюся из сильных мужских рук. Он верил в себя, как в бога. Он воображал себя богом и был уверен, заслуженно.
Рожденный в роскоши, униженный предательством и разбродом в родительской семье, изнеженный подарками за свою любовь, он сумел стать сильным человеком. Не расслабиться, не погрузиться в беспредельный рай. Не каждому было такое под силу. Этот стремился к познанию. Разбивался о шипы мудрости, но потихоньку крепчал. Образование, давшееся ему, вовсе не сильному умом, трудно, но глубоко и прочно, подняло его над теми, кто будучи рождён в его кругу так и засыпал с кубком на первом же финише в регби. Карьера, начинавшаяся с грязи и обмана, первый же законный брак, давший ему не столько радость, сколько власть – всё это он прошёл сам. Сам выбрал, сам преодолел и сам возвысился.
Жена его была женщиной света. Он ценил в ней спокойное и вполне разумное восприятие его разухабистой жизни. Никогда ни секунды он не любил её и не обманывал тем, что когда-нибудь это возможно. Женщина верила ему, ему верил подрастающий сын, и он шел, пусть и не получая полного счастья в семье, дальше. «С верой можно жить, - думал он, - любовь приходит и уходит».
И вот он дожил до чувств.
Он будто вот только к тридцати восьми и созрел для них. Он впервые, да именно так, впервые почувствовал себя властелином чувств. Он понял, что способен полюбить. Он понял, что вот это и есть та Любовь, что он заслужил. Он был счастлив тем, что любит. А она…ушла.
Без нее... Что он, кто он без неё теперь? Без этой капли в переполненном физической и моральной усталостью сосуде, кто он? «Плошка с несбыточными мечтами»?
Он вскрикнул: "Нет! Нет! Только не я! Нет! Не верю!...Не уходи! Не оставляй меня, Оливия! Не оставляй, судьба! Я выдержу, словом не попрекну. Нечисть, что обвила твои ноги и ходит с тобой - не твоя вина. Я справлюсь с бедою, верни мне себя. Я - то вино, что в жизни не забродит без тепла твоего. Люби, как тогда. Бери меня всего. Меня много, но ты всего бери, слышишь, я твой!»
Отчаяние его было так сильно, что казалось гены осилят разум, и его рука, как рука матери потянется к стали. Он даже о сыне забывал, но не о ней…
Он просто упал.
Упал, как многие из взвинченных судьбой человечков.
Упал на мягкий, пахнущий свежеокрашенной шерстью ковер, но, ударившись виском об угол не растопленного камина....
Его посчитали мертвым в его доме. Священник, адвокат, полиция, врачи….
Срочно вызванная из Европы жена и сын…
Мелькнули картинки с людьми в белом. Как будто бы его адвокат сказал, долго вглядываясь в его лицо: «Зачем пригласили полицию? Итак всё ясно. Где коронёр?»
Все, смотрясь в него, как в колодец, видели на дне его мертвеца. Да и ему самому казалось, что он видит всех. И тоже как бы из глубокого далека...или высока….
Вдруг появился его друг.
Мерфи что-то кричал. Что-то малоприятное. Что-то резкое в его адрес.
Это была истерика. Ведь Лоренс не развел его с другими, жаждущими в компании власти. Мерфи – прекрасный работник, но он знал, его ненавидят, за то, что он так близко возле босса. Он не просто заместитель, он …тень, он его тень. Мерфи рвал и метал. – Это ложь!!! Что вы такое говорите, умер?! Смотрите, он жив!!!
Эта ложь заставила Лоренса …поморщиться.
Всё стихло вокруг. И ушло сияние из его собственной головы.
Все и он сам поняли – это начало другой жизни. Это возвращение на землю – не более.
И Мерфи закричал снова, ещё истошнее: «Он жив! Я же говорил, он жив, …Тед, ты …свинья! Вот …мерзавец, всех тут на уши поставил. Как всегда, …не может без помпы».
Мерфи заплакал. Грязно сопливя, как баба.
Теду всё-таки вернули тот снимок. Его сфотографировал полицейский. Улыбку мертвеца. Вернее умершего победителя. Покинувшего всех баловня судьбы.
----------------------------
Лоренс перевернулся на живот, стараясь перелечь на прохладное место атласной простыни...и снова провалился в трясину дремоты.
Жена уже дважды заходила в его спальню. Пыталась будить его разговором. Даже трясла его за плечо. Он спал мертвецким сном пьяного грешника.
-Тед, ну брось. Посмотри, как измялись простыни. Я прикажу поменять. Ты слышишь, Тед?
Жена ушла, ворча на мужа и жару. Больше на жару, чем на мужа.
---------------------------
«Мне нужно найти ее, Френк! Нужно!» – так он бредил тогда.
И теперь.
Снова погружаясь мыслями в те годы. В прошлое.
Снова бредил им от жары, что мучила его удушьем даже во сне.
--------------------------
Лоренс, взъерошенный, глаза безумные, сидел за кабинетным столом, широко раскинув на нём неспокойные руки. Те будто держали стол, пытавшийся прыгать в такт резким, отрывистым словам своего хозяина. – …Так будет! Только так!
Мерфи же, на правах друга, уже в который раз зашедший, чтоб поговорить по просьбе жены Теда об участившихся конфликтах между супругами, изо всех сил старался быть спокойным. Он говорил, ровным голосом, но часто махал руками, будто дирижировал неспособным оркестром.
-Тед, если бы ты сразу послушал меня тогда и не смеялся над моими словами, ничего подобного не случилось бы. Я же сразу сказа тебе, не нравится мне то, как она на тебя смотрела. Это не чушь. Это не было чушью ни тогда, ни сейчас. Счастье, что она ушла, Тед.
-Перестань, Френк. Ты чушь говоришь. Тогда, сейчас. Всегда, Френк! Как только речь заходит о ней, так – чушь! Тебе стыдно признаться, что ты ревнуешь. Ревнуешь! Просто по-бабьи зловредно завидуешь. И это всё, Френк! А сейчас ты пытаешься мне внушить еще большую чушь. «Она притягивает зло»…Да ты мне позавидовал, друг. Я же понял!
-Хорошо. Хорошо, Тед. - И тут же Мерфи закричал, истошно, зло, брызгая слюной. Уже не в силах сдерживать в себе накопившуюся обиду. - Тогда взгляни в зеркало! Взгляни в зеркало, не будь идиотом! На кого ты стал похож, Тед Лоренс?! Ты был иконой для меня, …для Макса Фридмана, для Стаффорда, Крафта. Для всех нас! Мы знали, что тебе любой Эверест - прыщ. Мы гордились тобой. Твой сын, …твоя жена, которая …ты хоть бы каплю веры вернул этой женщине, как же она обожает тебя, свин ты …из всех виданных свинов на свете! И что ты сделал?! Тебя чураются, как чумного, Тед. Тебе перестали верить. В тебя не верят! Ты взгляни, взгляни! Япошки…покашливают, усмехаясь за твоей спиной. За твоей, Лоренс!!!
По щекам Френка потекли слёзы. Он был чувствительным человеком. - Если ты не вернёшься, Тед, если ты не выйдешь из круга этого, …я уйду. Пусть у тебя и друга не станет. Пусть никого рядом!… Вот тогда ты очнёшься! …Господи, да что же я-то сделал тебе такого, Тед?!
Лоренс смотрел на слезы своего давнего друга и, пожалуй, впервые ему было безразлично то, что он говорил. И как говорил - тоже.
Но кое-что Мерфи сумел сделать.
Лоренс, как-то неловко, боком, посмотрелся в зеркало стенного шкафа. Зеркало отразило некую кривость не то мышц лица, не то мыслей, выраженных им. Будто повреждён лицевой нерв и обнажился отвратительный правый оскал, ехидно скривлённых губ.
Лоренс всю жизнь контролировал эмоции. Его лицо не выражало ни страха, ни бесстрашия. А тут на лицо первые признаки того, что он уже не владеет ситуацией. Даже собой.
Тед прикрыл руками лицо и тихо произнёс: «Что ж, уходи. Я мыслить, как ты, просто не смогу. Я…другой, Френк».
-Ложь! Ты - один из нас. Это она выдернула тебя из круга и начертила вокруг тебя свой.Черный!
Лоренс чувствовал слёзы на лице. И вот теперь уже никак не хотел отнимать ладоней от лица. Никак. Влага стекала со щёк будто пот, оставляя дорожки на его крепкой шее.
-Тед, я тебя люблю. Мы тебя любим, Тед.
-Уйди, Френк.
-Тед, тут, …здесь рядом с тобой остались только те, кто любит тебя. Очнись, ты теряешь не только своё дело, тебя начали бортовать даже те, кого и ты всегда считал ничтожеством. Неужели тебя и это не остановит? Ты стал невыносим Тед. Никто не знал тебя столь жестоким. Откуда это, Тед, откуда взялось в тебе?! Ты теряешь друзей, семью, ты сына теряешь, Тед. Парень уже дважды убегал из дома, ты, ты - любивший его, сказал ему: «Ну и уходи!»
Лоренс получил удар ниже пояса. Но голоса не повысил, только руки от лица отнял, чтоб в глаза другу смотреть. - То, что она появилась в моей судьбе в столь тяжелый момент - не ее вина. Мне всю жизнь везло. Я жил под крылом богача отца, титулованной матери. Потом – известная жена, могущественный тесть. Я практически не знал поражений, Френк. Но только потому, что меня не четыре даже столба держали, десятки плечи подставили. И ты, и ты тоже, Френк. И Стаффорд, и Крафт. Я потому и был благополучен. Теперь вы отворачиваетесь, уходите и вот….Это как раз я, Френк. Без смокинга и маски на лице. Любовь обезоруживает, но не обезображивает. Зеркало? …А черт с ним, просто не тот ракурс. Ну, вот так получилось.… Я узнал, что такое поражение. Да, я на грани разорения. Да, меня унизили те, кого я раньше и в микроскоп не замечал. И что, Френк?! Причем здесь Оливия? Я, Я, Френк, виноват в том, что не доглядел в одном и не предусмотрел другого, потому что впервые в жизни снял броню с сердца. Но я потерял только деньги и только тех кто чего-то хочет от меня, ждёт подвигов – и …да, жаль, конечно. Тебе, им. Но я готов остаться с ней, которая от меня ни денег, ни счастья даже не просит. Как мне рассказать тебе, друг о моей любви? Я …не умею. Но с ней мне – вечный полёт. Это состояние непобедимо в человеке. Это для тебя я – сволочь. Я – эгоист, я – дурь, что искала всю жизнь исключительно выгодное и ладное для себя. Даже друзей. А тут вот, я не хочу терять просто человека. Просто женщину. Без денег, без титулов и могущества. И это не каприз, Френк. Я не знаю, это ли любовь, но за это чувство я готов продать кусок того дерьма, что зовется удачей. Да! Да! И не смотри так. Ненавидь во мне лирика, но я всё равно найду её и верну себе. Я знаю, что не способен сейчас кинуть Марго. Мне сына жаль. Он ещё ребенок. Но разрыв неминуем. Я уже обговорил дело с адвокатом. Но тот сказал, что Марго не даст согласия на развод. И я уверен, она начнёт тянуть. Так что открыто искать Оливию я пока не могу. Пока. Суд не разрешит мне видится с сыном в случае провокаций. Но, думаю, наступит и такое время. Людям пока приказал, те ищут. И ты, Френк, …ты должен, …во имя нашей давней дружбы, если знаешь, что-то про неё, помоги. Скажи, где она может быть.
Мерфи смотрел на него сквозь злые слёзы.
Человек, он считал и оглох и ослеп.
Лоренс не щадил его чувств.
-Тед, Рудольф Гесс, помнишь, с кем она пришла тогда в оперу, он застрелился после того, как купил для богатого клиента картину Веласкеса, там в Мадриде. Она оказалась подделкой. Он не смог вернуть денег, и …его нет. Его убили в Нью-Йорке. А ведь он тоже познакомился с Оливией Прайз случайно. Думал, на вечер. Тед, ...Тед, не смотри так! Я все знаю о ней. Сам чуть насмерть не попался, когда столкнулся с ней три года назад на пляже в Монако. Помнишь, я заболел лейкемией. Все на мне поставили крест. Но как раз тот-то меня и спас. Отец перевёз меня из клиники к себе в поместье. Он строил церковь и назвал её именем святого Френкистата. Он назвал меня в честь этого святого. И я…воскрес. Ты же помнишь, ты же помнишь, Тед. Исцеление произошло на твоих глазах. Филипп Моно - три блестящие победы в сезоне - сломал хребет лошади и себе шею после того, как сестра познакомила его со своей "очаровательной подругой". Дальше... Сэм Конрой. Он всю оставшуюся жизнь должен перечислять на твой счет миллион за тот праздник, что ты ему организовал, забрав ее с собой из казино Мадрида! Его банку грозил финансовый крах, и он решил проиграться уж заодно и в казино. И ему действительно "везло" первые два часа, он проиграл сразу десять миллионов. А вот когда она ушла с тобой, Тед, в глаза мне смотри!!! …он начал в полном смысле разорять казино! Он выигрывал и выигрывал, …подряд. А на другой день Брукс и его компания вдруг заявили, что "доверяют" банку Конроя, и вложили туда столько, что Сэм и забыл, куда клал свой револьвер! Банк выгреб, вместе с Конроем, понимаешь ты?!
-Заткнись! Лучше скажи, куда ты ее дел?!
-Что?!
Глаза в глаза. Напряжение до дрожи в губах двух крепких друзей. Мимолётных любовников, деловых партнёров на годы, …и крепких, на всю жизнь – друзей.
Мерфи очень старался подражать Лоренсу и быть ровно-спокойным. - Не понял, Тед. О чём ты?
-Френк, если я узнаю, пусть не сейчас, пусть когда-нибудь, что это... - Лоренс ткнул пальцем в записку с неровным женским почерком, - твоих рук дело, …Френк, я вычеркну тебя из своей жизни.
Мерфи сглотнул. - Тед, что ты говоришь? Ты о чем? И вообще, ты не понимаешь происходящего! Ты болен, Тед. Я настаиваю, тебе нужно обследование. Ты не адекватен в видении и оценке происходящего.
Последняя фраза прозвучала фальцетом. Остановившийся уже у двери Лоренс, оглянулся и закончил разговор. - Твои диагнозы меня не интересуют, Френк. Я люблю ее. Не было и не будет у меня другой любви, Френк. Пусть такая. Значит именно такой я и достоин. ...Я хочу, чтоб ты понял, как мне без нее тяжело. Но вижу, ты не хочешь понять.
Лоренс ушёл из семьи. Он оставил сына.
И действительно слёг в больницу.
После того, как его «ЛоренсКомпани» перешла к другому владельцу, надорвалось его сердце.
Мерфи испугался, что после перенесенного его другом инфаркта сердце не выдержит прежнего ритма. Или еще хуже, Тед последует примеру матери.
Но отменить свой приказ, Френк уже не имел возможности....
----------------------------------
-Вот бумажка, дайте ей, пусть она напишет слово в слово. Проверяйте каждую букву, знак. Лишняя закорючка – всё! пусть переписывает. И до тех пор, пока не получится вот это. Потом сожжешь мою. А ее что б в Калифорнии не было! Чтоб её в Америке не было! На континенте…не было!
Прочтя уже семнадцатую, но "удачную" записку и уже трижды, по какой-то невероятной случайности, столкнувшись с посторонними людьми на заброшенной автомобильной свалке, Чек Пазини начинал понимать "заботу" Мерфи о женщине своего приятеля. «Да она ведьма! Она же просто тянет нас к неприятностям!»
Боясь нарваться на полицию и не дай бог потерять из-за такой ерунды, как эта, несущая несчастье гадина, кого-то из братьев, гастролирующий мерзавец запретил прикасаться к коварной красавице. Его парни желали бы воспользоваться бессилием связанной женщины, но и им не понравилось, что среди бела дня на богом забытую свалку явилась …комиссия из Управления по санинспекции!
В пустыне песок солон, как горечь.
Оливия была сброшена в канаву.
Уже потерявшую сознание женщину, зарыли заживо.
------------------------------
Но она не умерла. И вот тут, отвернувшийся, казалось бы, навсегда бог, пожалел, скорее мужчину, чем женщину. Он спас ее ...для него.
Спасение пришло в виде пса, которого хозяин выпустил из машины для выгула. Песик заскулил на одном из пустынных участков дороги. Вдруг расхотелось писать собачке.
Именно в том месте, где была зарыта женщина, умирающая от обезвоживания остановился случайный человек.
Ужаснулся увиденным, и помог женщине подняться из-под земли.
-4-
«Все! Надо встать и лечь в воду. «Утопший во льдах» - хорошее название для пошлой мелодрамы». Лоренс встал с кровати и пошел к бассейну.
Его жена, вытянувшись во всю длину гибкого тела, лежала на влажном полотенце, хитро проведя к нему из шланга тонкую струйку холодной водопроводной воды.
В небе были лишь далекие звезды. А кругом духота.
Тед упал в бассейн, больно ударившись животом о гладь прохладной воды.
-Тед?! Боже мой! Ты залил водой всю площадку!
Марго подняла руку. И тут же, обессилено опустила её назад на прохладное и сырое полотенце. Она лишь повернула в сторону мужа лицо.
-Надо бы сказать, чтоб вытерли, иначе ты можешь поскользнуться, выходя из бассейна.
-Спасибо, дорогая. Спа.. спасибо за заботу ...обо мне.
Он широко расставил руки и ноги, и по уши погрузился в воду, лежал. Волосы на голове его медленно шевелились, как у испуганного безумного. Лицо выражало скорее боль, как от тянущей язвы, а не наслаждение от покачивающей его водной прохлады.
И снова жара дарила ему боль.
«Что же было потом? Ах да, я решил проститься со своей коллекцией раритетных авто. В тот раз я решился продать свою последнюю модель. Любимца - свой «ягуар» 1964 года. Я решил всё распродать, чтоб вернуть себе хотя бы дочернюю фирму своей компании. Эта была сильнейшая фирма и, овладев ей, я мог бы постепенно вернуть себе и остальную власть в компании. Я испугался нищеты. Не бедности, нет. Что такое, когда тебя гонят из собственного дома, я уже пережил. Переживаемо. Мой бизнес. Я не струсил, не поддался панике…. Меня грела мысль, она жива. Она где-то. И я могу снова встретить её. И я должен встретить её сильным».
-----------------------------
-Ты хочешь продать свой "ягуар", Тед?!
-Да.
Они зашли в домашний кабинет Теда. Мерфи сел на краешек стола.
Он в задумчивости поджал губы. Сосредоточенно смотрел в глубокие глаза Лоренса, копошащегося в одном из ящиков стола. Синева под покрасневшими от напряга глазами говорила еще об одной ночи Лоренса проведённой без сна.
«А ведь казалось бы, так хорошо началось «новая эра» в жизни нашего Тедди. Удачи в сделках, прыжки на счетах в банках, счастливые выигрыши на скачках....И жена, эта гордая женщина снова обратила на него свое редкостное внимание. Марго, …я удивляюсь ей. Хотя, чего удивляться, человека с такой магнетической харизмой и большие красавицы любили. Вполне возможно возобновление брака. …Чертовски везет ему! Такая особа несколько лет ждала его слова: «Возвращайся». …Сын стал крепким парнем, уже сумел определить своё место в жизни. И без подпорок родителей. Не мешает предкам жить, налаживать отношения. Надо же, не было среди Лоренсов военных, а тут …парень захотел стать военным летчиком. Постой, постой, так откуда ж снова эта волна тоски у его папаши?»
Взгляд Мерфи скользнул на чуть приоткрытый ящик стола. Там лежало фото женщины.
Френк узнал бы её из тысячи. «Прошло уже три года. Оливия Прайз не существует. В данных ФБР она значится умершей. Так в чём дело?! Почему эта фотография снова рядом?! Его глаза,…знакомые мне симптомы. Не понял, он что, снова принялся за свои поиски?! …Сумасшедший!
Мерфи в своё время очень тщательно отслеживал, не всплывёт ли где эта ведьма. Это было важно для него. Он не мог допустить никаких неожиданностей. Приведений быть не должно! Тед – его друг «выздоравливал». И он, он сам, его собственное благополучие на фоне успехов Лоренса стало налаживаться. Френк не умел вести дела, но мог был незаметным помощником в них
...Так отчего же эти вдруг завалившиеся щеки друга, будто тот снова обременен долгами и ...долгом.... - Тед, но эта лучшая машина твоей коллекции? Почему ты решил продать её?
-Да она ...лучшая. Но была. Я уже её продал. И не надо об этом, Френк.
-Но зачем?! Дела, кажется, выправляются. Ты уже владеешь тремя дочерними фирмами своей бывшей компании. Ты стал серьезным её акционером, Тед.
-Я верну её себе, Френк.
Мерфи вздрогнул. – Ты…о ком, Тедди?
Лоренс нашёл, что искал. Перечитал документы на машину. Сунул их в карман и поспешил к двери. – Я ухожу, Френк, извини. У меня срочное дело.
-Тед, ты…не ответил.
Лоренс посмотрел на приятеля. – Не ответил? Ну, так знай, компания Стаффорда скоро снова вернется к своей прежней аббревиатуре. Я верну «ЛК», Френк. Готовься в заместители.
Френк выдул воздух. – Фу-у, ну это …это ж прекрасно, Тедди!
-Я обещал сыну помириться с Марго. Её адвокат контролирует мои финансовые передвижения. Мне нужны «незасвеченные» деньги.
-Не засвеченные?! Но зачем?
Лоренс махнул на приятеля рукой и пошел по делам.
Мерфи тем же вечером снова был у него. Сердце Мерфи подсказывало, Лоренс …опять чем-то озабочен и это не …добрые проблемы.
Лоренс сел за домашний компьютер, сказал в микрофон: "Все для меня за сегодняшний день".
Компьютер, отсканировав отпечаток руки хозяина, идентифицировав тембр его голоса, проникнул в базу данных «СтаффордКомпани» и просветил владельца лакомого куска коммерческой компании - Теда Лоренса всеми конфиденциальными сведениями.
Экран убрал картинку с видом подводной пещеры, и, сменяя информационные файлы, прокрутил все, что было на сегодня для его господина....
Сплошные успехи....
"Разгружен танкер с нефтью; состав из Нью-Йорка направляется в сторону Лос-Анджелеса, сообщил Генри Крафт для Теда Лоренса; Тимото (Япония): наши новые прикладные программы, разработку которых Вы субсидировали, успешно продаются с колоссальной прибылью. Предлагаю расширить зону продаж. Подтвердите согласие факсом; Джонсон - Лоренсу: «Для Вас в Италии выполнен заказ на коллекционную мебель». Беноццо....Партия шелков и ковровых изделий отправлена из Стамбула с судном "Ейкель Берц". Встречайте. Порт Нью-Йорк. Эрви Сторти ..."
"Ее нигде нет. Ее нет рядом с этими успехами. Ее нет..." - говорили ему строчки россыпей букв на экране монитора.
«Врёшь, кусок дерьмовой пластмассы, врёшь. Вот потому мне и легче, что она есть. Он…думает иначе. Он ошибается, мой милый друг, Френки. Есть, она жива. Моё ровное дыхание - порука этому, я верю».
Он качал головой и требовал, давя на клавиши, еще информации, еще, еще, еще....
"Она должна быть! Она есть! Ты мне не все сказал! Она есть! Сегодня такой день…" - отвечал он, крутя головой.
Взгляд его был столь странен для Мерфи, что тот боялся сделать лишнее движение, будто боялся испугать им ненормально, сосредоточенного на чтении чего-то чрезвычайного, жизненно важного.
"Путевка по старинным гранд - залам Испании для Вас заказана. Вы наш постоянный клиент, мы рады сделать для вас очередную тридцати процентную скидку. Ждем уточнение даты Вашей поездки. Анетта Хусита. ...Ваш костюм от Джона Крайслера, оплачен. Кутюрье благодарит и рад дальнейшему сотрудничеству. Партия французской косметики от "Кристиан Диор" отправлена во все указанные Вами магазины. Желаем успеха....Тед, это я Макс Фридман. Колье мадам Де Жур, куплено мною в Сотсби. Я успел к пятнадцатому июля, как ты и просил. Оно передано в сейф "Коммерческого банка" Лос-Анджелеса. Тед, надеюсь это для Марго, в знак примирения? Я слышал, вы снова вместе. Счастья, Тед я безумно рад за вас, ребята...."
"Ее нет. Нет....А почему? Почему я поверил в эту чепуху?! Почему я связываю ее временное отсутствие с удачей, вернувшейся на мою дорогу? Это ложь. Ложь, внушенная мне Мерфи и подобными ему! Они травят мое сознание подозрительностью. А я буду верить не в удачу, а в себя. И тогда никто мне не ткнёт, что я споткнулся только потому, что нашлась Она»
Лоренс оглянулся на Мерфи. Френк внимательно следил из-за его плеча за информацией на экране.
«Следит, …пусть, это его работа. Чтоб я что-то не упустил».
Лоренс снова повернулся к экрану. Снова Мерфи для него и чего-то иного, чтоб мешало ему сосредоточится – на свете не было!
«В отличие от заблудшей овцы - Мерфи сам пока еще контролирую стадо своих разбредающихся мыслей....Она есть. Она жива и есть. Я верю и чувствую это. И она должна быть рядом со мной. Я скажу ей сам, скажу что только навеянная ей дурным настроением власть позволила написать подобную глупость..."прости"....За что?! За то, что счастье с ней было для меня полным без остатка? Да пусть оно все идет ко дну! Я все начну с нуля, но только с ней! Сын… Парень подрос, и, слава богу, не глуп. Юность эгоистична, пока он не сможет простить меня, но, уверен, вырастит и поймёт. Я тоже имею право на счастье. На жизнь полную….Где ты? Где ты, моя Оливия?! Почему сегодняшний день, …день твоего рождения мне спать одному среди заказанной под цвет твоих глаз простыней. Любоваться трудом мастера-ювелира и не иметь возможности видеть, как загораются радостью твои глаза. Дышать ароматом твоих любимых духов, просто разбрызганных мною по простыням и …не слышать твоего законного гнева-похвалы величайшему мастеру тонкого парфюма: "Что ты делаешь, Тед?! Мы же задохнёмся этим ароматом! Это же Диор, а не божья моча!".…Любимая, милая моя, поругай меня за моё расточительство. Ведь для тебя всё это, эти успехи, драгоценности, эти слёзы и мысли мои…. Возвращайся. Приди же….Ну хоть намекни, где искать тебя. Неужели опять отчаяние. Мы ж его оба ненавидим. Я один. Я лгу, я изворачиваюсь, чтоб только тебе досталось моё слово про любовь? Опять в пустоту".
Глаза считывали информацию с электронных страниц. Ум переходил из состояния "читай и думай" в "читай и не бери в голову"... Туда-сюда, сюда - туда.
"Ап! Что это?!" - Лоренс вцепился в плоский монитор двумя руками.
И Мерфи, что стоял за его спиной и любопытствовал на успехи своего друга, так же успел прочесть под ярким фото элегантной брюнетки: "Стив Прайз поздравляет свою кузину – Олину Прим с двадцати пятилетием. Счастья, моя милая девочка» - перепечатка из газеты "Великий Рим" от пятнадцатого июля. Монетти для Лоренса: «Мистер Лоренс, женщина на фото в газете чрезвычайно похожа на ту, про которую Вы спрашивали. Если мы, наконец, нашли ту, что искали для Вас, сумма моего гонорара удваивается, согласно нашего контракта. Удачи! ...Состав с партиями автомобилей для "ЛК" отбыл в Нью-Йорк из Марселя. Дюре....Тед, я все сделал по Лондону. Всем привет. Джон Крафт..."
Лоренс откинулся назад. Кресло под ним скрипнуло.
Поток информации замер, остановленный хозяином. Может на время, может навсегда.
Тед быстро отвернулся от экрана и посмотрел на Мерфи. - Френк, ты видел?
-Да, Тед. Ты про...
-Да, про Оливию. Ты ж понял, не притворяйся. Это она.
В глазах Мерфи была скорее печаль, чем страх и досада. - Тед, но там, …кажется, было другое имя…
-Это она. Я вылетаю в Рим. - Рука Лоренса потянулась к телефону. - Один билет на Рим. Ближайший. Тед Лоренс. Благодарю Вас.
Он положил трубку. Быстро оценил задумчивость приятеля. Чтоб расстаться скорее, без объяснений, он немного резко произнёс: «Извини, Френк. Но у меня нет времени».
Тед быстро поднялся, припоминая, какие ещё были срочные дела на сегодня.
Мерфи спокойно произнес: «Ты мог бы и отсюда выяснить, проживает ли в Риме Оливия Прайс?»
Лоренс рассеянно взглянул на него и направился к двери. - Да, да, возможно. Но я все-таки полечу туда сам.
-Зачем? Что за страсти?
Лоренс выкидывал из ящика стола необходимые документы. Те шлёпались на столешницу шумно, щелчками. - Не страсти, Френк. Нет. Если бы всё было так просто, я б не мучил себя ожиданием, я б их сотнями порол. Впрочем, что толку говорить об этом тебе…
Складывая документы в карман, Лоренс внимательно перепроверил всё необходимое. Потом он посмотрел на Мерфи и закончил почти шепотом: «Это родилось тогда, когда Веру только-только зачали. Имя моей Любви, Френк, Оливия. Другой не будет. А Надежду, Надежду я дарю тебе, друг. Этой владей.
Мерфи покачал головой и, опустив ее, покинул дом приятеля.
Спускаясь по парадной лестнице, Френк поймал себя на мысли, что, как их берлинский приятель - Макс Фридман наивно надеялся, что жизнь у друга наладилась. «Ни черта он не понял!» - ругнулся Мерфи вслух и, хлопнув громко дверцей машины, укатил прочь.
Тед, закинув сумку с необходимыми вещами в багажник, постоял, посмотрел в направлении дороги. «Френк, мне тяжело будет проститься с тобой. Но так будет, друг. Мне кажется, так будет лучше для нас обоих». – Тед сел в машину, быстро посмотрел наверх, в одном из окон шевельнулась занавесь. – И ты, …я предупреждал тебя, это навсегда. Хочешь так? Терпи и это. – Лоренс посмотрел в сторону управляющего домом. – Я не знаю, когда вернусь, Паркиенс. Но Вы ж знаете, где тут …лежит общее благополучие. В случае чего… пользуйтесь.
-Вы …возвращайтесь - главное, мистер Лоренс.
Тед махнул на слугу рукой.
-5-
-Тед?! Тед?!
Лоренс не мог слышать крика жены.
Та испугалась его лица. Оно страшно скалилось, глядя на звезды. Или ей так показалось, как исказил черты лица её мужа свет от десятка фонарей вокруг бассейна?
Она кинулась в воду. Создала волну.
Лоренс резко, чуть захлебнувшись, пошел ко дну.
Вынырнул, откашливаясь, стряхивая брызги с волос, крутил головой. - Ну что такое, дорогая?! …Зачем так кричать?!
-Ты меня с ума сведешь! Я думала, ты... Я думала у тебя солнечный удар. Мне показалось, ты уже не живой!
-Марго, ты …соображаешь? Какой солнечный удар?!
Женщина сконфуженно, бросив лишь быстрый взгляд на черное небо, ответила: «Ты нарочно не двигался, чтобы испугать меня, да?»
-Нет, нет. Ты меня сама испугала, дорогая. Откуда сила взялась …при такой духоте.
-Уже не душно. И ты уже в порядке. Ты играешь, Тед. Перестань меня пугать.
Миссис Лоренс осторожно приблизилась к мужу, подплыв к нему, красиво разводя руками. Коснулась его плеч.
-Совершенно холодный. Ты простынешь. Я же провела в бассейн холодную воду из шланга.
Тед оглянулся к кушетке. От нее до бассейна по шлангу текла вода. Теперь и он почувствовал прохладу. И правда, вода вдруг стала неприятно прохладной. Раздражительно …свежей.
-Слушай, здорово. Это ты, ...ты додумалась?
-Что? …Ты о чем?
-Лить проточную воду в бассейн. ...Правда, счетчики уже наверно не знают, куда мотать нули. Да черт с ними. Главное, стало прохладно. Даже …жить хочется.
Он отвернулся от жены и медленно, едва превозмогая водное препятствие, пошел к лестнице.
Марго проследила за мужем взглядом. - Ты хочешь уйти?
Лоренс вынужденно повернулся к жене.
Марго, выждав, не пойдёт ли он к ней, быстро пошла к мужу сама. - Что? В чем дело, Тед? Уже нет жары. Слышишь? - Она тряхнула мужа за плечи. И снова испугалась, как холодно было его тело. - А знаешь, ты прав, давай, выходить. Пойдём. -Она обняла мужа за пояс и двинулась к лестнице. Но Тед всё продолжал смотреть на неё и не двигался.
А потом, весьма резко, неожиданно он плеснул из ладони водой в "косметически ухоженное" лицо жены.
Марго испуганно заморгала.
Тед был внешне спокоен. Но теперь жара сменилась на холодящий его трёп. Его действительно била мелкая дрожь. Нервная дрожь.
Он обхватил жену за плечи и прижал к груди. Та приятно согрела его чертовски верную жену.
- Я сегодня весь день медленно умирал, Марго. И такой бред в голову лез ...нежизненный.
Марго притихла у груди мужа. Тот никогда не отличался нежностью. Вернее та была не ласковой. Она была притягательно грубой нежностью, без сантиментов и слов. Марго просто притихла и ждала, что он скажет.
Но Тед снова затих. И только дрожь его похожая на бьющие оголенные нервы, стала заметна и для жены.
Марго, набрав горсть воды, плеснула в притихшего мужа. Но промахнулась. Он ловко увернулся. Просто проследил за местом, куда упали капли воды.
-Тед, давай выйдем. Я боюсь простыть.
-Порискуй для меня еще. Пожалуйста,…дорогая.
Он так сильно прижал ее к себе, что Марго охнула. Даже испугалась, что он повредил ей ребро.
-Тед!!! Пожалуйста, Тед! ...Ну что ты меня пугаешь весь вечер?! День был жарким, я понимаю, но ты так бледен. И что ты всё время пытаешься мне сказать? На что намекаешь, я чувствую, ты что-то носишь в себе. Скажи, скажи, я выслушаю и пойму. Скажи, слышишь?
Он чуть ослабил руки. Смотрел на жену сверху вниз и молчал.
Просто смотрел на женщину в своих руках и…ни в чём ей не сознавался. «Как я устал. Как…мне трудно с тобой. Среди твоего уюта, в твоей душной ежедневной заботе. Как ты надоела мне». В слух он сказал: «Ты это хочешь услышать?»
Она, не подозревая о мыслях его, не понимала. - Что? - Она не понимала его. Она чувствовала, что с мужем происходит что-то не то. Что-то непонятное, потому страшное. Но что, всё было скрыто под слоем его спокойствия и…равнодушия к ней.
-Сними купальник.
-Что?
-Купальник сними.
Марго задумалась, пытаясь отыскать причину странного поведения мужа. - Если ты хочешь...
Она стянула одну бретель с плеча, другую. И, не отрывая от мужа удивленного взгляда, удивленного его спокойствием и любопытством, тихонько стянула лиф купальника через бедра. Лифчик тихо покружился в воде и затонул. Марго ногой пнула его в сторону. Он лег на дно.
Тед следил за вещью. Снова поднял взгляд на жену. Она секунду-две помедлила и стала приседать, под водой, выпуская изо рта воздух, сняла трусики. Те плавно двигались в толще воды и затем тоже упали на дно бассейна.
Марго поднялась, вытерла капли с лица и выпрямилась. Вода стекала с её лица, по телу. Косметика чуть-чуть размылась. Глаза стали картинно – огромными, выразительными. Большие груди с торчащими в стороны сосками, возбуждённые холодом от воды, заострились. Живот её итак всегда плоский, тут втянулся прелестной ямкой. Она не отрывала глаз от лица мужа, мерзла и ждала, когда захочет он.
-Ты, ты замерзла. Тебе холодно. Прости меня. - Он плеснул в свое лицо водой, еще, еще. Потом подхватил гладкое, холодное тело жены и понес ее к ступеням бассейна.
Он укутал жену в мягкое полотенце, усадил ее на кушетку. Сел рядом.
Марго била дрожь. Но она была уверена, больше не от холода. - Что с тобой, Тед? Что- то не так, я же чувствую. - Она, вытянув из полотенца руки, сильно обхватила руками мужа и уткнулась грудью в его предплечье.
-Тед, скажи, …да ты совершенно холодный! Я сейчас, я согрею тебя.
Но Тед тут же расцепил руки жены за своей спиной.
Она, обмотавшись полотенцем, побежала за халатом мужа. Принесла. Стала укутывать его. Растирать его грудь. Крикнула служанку, чтоб та принесла коньяк.
-Нет, нет. Оставь. Мне лучше. Перестань нянькаться со мной. Мне неприятно. …Марго,…успокойся! - Он крикнул на неё, даже не расценив силы голоса.
В доме, поняв, что хозяева снова ссорятся, притихли. Служанка, скоро передвигая ногами, принесла коньяк. Марго держала бокал в руках. Тед сидел, отвернувшись от неё.
И Марго стихла снова. А потом, когда гнев сошел с его лица, она присела перед ним на корточки.
-А может, сходим куда-нибудь, а? Сыграем в карты с Банфи, пойдем к ним?
-Артур звонил?
- Всё в порядке. Он звонил. У него всё хорошо. И …мне приятно, что ты беспокоишься о нашем мальчике. Возьми коньяк.
Тед смотрел на жену хмуро. - Он уже не мальчик, а кадровый военный. Коньяк сама выпей. Ты …озябла. – Лоренс сгрёб со спинки кресла своё полотенце, он не вытирался им и оно оставалось сухим, и накрыл жену поверх халата. – И вообще, иди в дом.
-Нет, нет. Я с тобой. Ты же хочешь ещё посидеть на воздухе?
-Да какой…воздух. – Лоренс уже не зло, а с каким-то сожалением посмотрел на супругу. – Иди. Я сейчас приду.
Но Марго решила не уходить - Я говорила с Артуром сегодня по видео. У него вчера был первый самостоятельный полёт на истребителе. Какая–то новая модель. Сверхскоростная. Он показывал мне кусок видео. Очень был расстроен, что тебя не застал ни дома, ни в офисе. Хотел похвастаться. Но я сделала запись. Ты увидишь её.
- «Похвастаться»…чушь! Ты не можешь знать, чего он хотел. - Тед смотрел на жену, будто на стул. Точно, будто на мебель. Она была не нужна ему ни сейчас, никогда. Даже тогда, когда он брал её из рук её отца, он сказал прямо: «Марк, а ведь я не люблю твою дочь». – А тесть ему даже ответить не успел, Марго просто кинулась на плечи своего жениха: «И что?! Зато я тебя люблю. За нас двоих!»
Марго так и сидела перед ним на корточках.
Что-то, совсем ей не свойственное, толкнуло её погладить бедро мужа. Сначала она сделала это, погладив его по наружной стороне бедра. Потом рука её потянулась к его гениталиям. Она погладила их, а когда Тед решил отодвинуться, она придержала его колени и коснулась совершенно спокойного фаллоса губами. И тут же подняла голову, чтоб проверить реакцию мужа.
Тот молча посмотрел на неё сверху вниз. Лицо его совершенно ничего не выражало, даже презрения к ней.
Сказала: «И всё-таки, я думаю, он хотел, похвастаться перед тобой…Он всегда ждёт, одобришь ли ты его».
А вот тут Лоренс на какое-то мгновенье перестал контролировать выраженье своего лица. И испугал жену брезгливостью, которую он выплеснул на неё из глаз, будто помои.
Он резко, поднялся, оттолкнув от себя женщину. Сделал шаг в сторону.
Марго тут же вскочила на ноги. - Ты не выносим! Ты …бываешь так несправедлив ко мне. Ты…Тед, почему?! Что я сделала, чтоб настолько презирать мою любовь?
Ответ его был тихим. Он снова владел собой. – Ничего. Ты …ничего не сделала…для меня. Только для своей любви. А теперь ждёшь …конфетки. …Прости, дорогая. Нет у меня той конфетки.
Марго вспылила. - И перестань звать меня дорогая! Я знаю, что ничуть тебе не дорога.
-Да? Знаешь? …Хорошо, дорогая, как ты хочешь. - Он смотрел в сторону. Но не уходил.
Это немного остудило гнев Марго. Раз не ушёл, значит, она ему не надоела.
Она хотела еще поговорить о сыне. Но Тед был сосредоточен на чём-то своём. И она поняла, и это явно не та тема, что взволновала бы его сейчас.
-Тед, у тебя неприятности? Что–то не так идёт на работе? Хочешь, я позвоню отцу?
-У меня нет отца.
-У тебя есть отец! Папа любит тебя! …И …перестань смотреть на этот куст!
Они оба стали смотреть на куст ярко желтых лилий.
-Я уже давно говорила садовнику, лилии стали мелкими, одичали. Пусть срежет и выполет. Пусть посадит новые цветы. Я прикажу выдрать куст совсем! Он и тебя раздражает, я вижу.
Лоренс посмотрел на куст. На жену. - При чем здесь растение? Пусть…делает что хочет. Это его жизнь.
Голос его стал ещё более тих. Если бы не напряжение в Марго, она бы и не расслышала его слов.
Она снова заглянула мужу в глаза. И столько было беспокойства в глазах её, что Теду стало невыносимо и стыдно. И этот стыд стал очередным грузом для него. Очередной тяжестью на сердце.
Тед сначала махнул на жену рукой, а потом…обнял и повел её в дом.
В дом, где было душно, но тепло.
Он усадил жену рядом на диван. Обнял её за холодные голые плечи, торчавшие из-за халата и полотенца, погладил по мокрым волосам. - Марго, у меня сегодня очень. …Сегодня пятнадцатое июля. День воспоминаний. ...Видимо, что-то с головой … от жары....Вот вспоминаю и вспоминаю....
-Тед, я так рада, что ты вспомнил об этом. Я переехала в дом, к тебе …почти пятнадцать лет назад. Да, это было в июле. Мы, наконец, окончательно помирились. Я приехала к тебе шестнадцатого. Тебе было так плохо. Ты сказал тогда, «болит сердце». Я приехала к тебе уже под утро. И была счастлива, Тед, что мы снова вместе. Правда, потом ты снова улетел в Испанию, ...но на этот раз ненадолго.
Марго не видела как больно ему слышать об этом. Но она думала, тот всего лишь вспомнил о катастрофе. - Да, да, эта ужасная катастрофа в Испании. В начале сентября, помнишь? Ты тогда вернулся, …вернее тебя переправили оттуда самолётом. Боже, как я плакала тогда. Ты был в ужасном состоянии…»
Лоренс замер. Рука его будто застряла во влажных волосах жены. Ещё немного и он бы вцепился ей в волосы и …отодрал их. - Да. Испания… пятнадцать лет назад. Да. Испания…пятнадцать лет назад. Да, Испания….
-Тед, что с тобой?
Лоренс опустил руки. Посмотрел в окно. – Вот, именно это я и вспомнил. Испания, …дождь. Такой очищающий, светящий…и лилии в крови.
-Тед! …Тед замолчи! - Марго испуганно обхватила мужа за голову и, наклонив, сильно прижала её к себе. - Тед, умоляю, не пугай меня. Я знаю, это было ужасно, Тед.
Но он высвободился из рук жены и, тряхнув головой, выпрямился.
Марго не выпускала его из своих рук. Она пригладила взъерошенные волосы мужа и поцеловала его в щеку. - Тед, скажи, ты вспомнил, что случилось пятнадцать лет назад? Ты вспомнил, …сейчас?
Лоренс запрокинул голову, посмотрел в окно, где виднелось черное в крупных звёздах небо.
Марго решила, что не услышит правду и теперь. Потому резко поменяла тему. - Ты помнишь день, как мы познакомились?
-Да, дорогая. Конечно.
Тед помолчал. Вздохнул и снова выпрямился.
Марго следила за ним глазами.
Тед посмотрел на неё. Повернулся и развернул её к себе за плечи. Потом ладонями обхватил ее лицо, и, как бы вглядываясь в него, сказал: «И я ...очень хорошо его помню тот день, Марго. Помню»
Марго решила, что он говорит о дне их примирения. Она тоже помнит его, он был даже прекраснее дня их знакомства. По крайней мере, так считала она.
Она уткнулась в грудь мужа лбом и тихо проговорила: «Тед, я ..люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Мне просто страшно, просто страшно. Я бы не пережила, если бы мы не встретились. Если бы тебя не стало в тот проклятый день. Тогда, пятнадцать лет назад. Господи, милый, как же я тебя люблю. Ты мо1ё тело, ты мои глаза, ты моя жизнь». - Она принялась целовать ему руку. А потом тесно вжалась в его тело, туго обхватив его руками.
Он ответил, глядя поверх её головы: «И я. Конечно, как же иначе».
Марго чувствовала ложь. Муж снова врал, глядя в сторону. …На звёзды.
Она тихо повторила: «Как же иначе. Ты прав, а как же…».
-6-
Но до Мадрида было ещё время. Сначала был Рим. Много перелётов через океан, прежде чем он наткнулся на её след. Такой призрачный. Он мог бы стать для ищущего человека новой надеждой.
Но не для Лоренса. Тот, будто безумный, именно верил, что она есть. Что день-другой, и они встретятся.
-Когда ты вернулся? Почему не позвонил мне?
Мерфи вглядывался в лицо приятеля, пытаясь определить, с чем тот приехал на этот раз, с чем вернулся после очередной трехдневной поездки в Рим.
Можно было, наверное, облегченно вздохнуть, глядя в пустые глаза друга. Но почему-то не "облегчалось". Мерфи вздохнул и привычно уселся в глубокое кожаное кресло, напротив кабинетного стола. Лоренс редко надолго располагался в какой-то другой комнате своего большого дома. В домашнем кабинете для него всё было под руками. Здесь он общался с гостями, сюда приходила поболтать жена, только здесь его искал, звонивший из военной школы его сын Артур. Мерфи понимал, Тед пять лет назад потерял такой пост, теперь скучает по …тому кабинету.
-Тед, в чем дело? Не молчи. Вон, даже Артур жалуется, что ты мало с ним разговариваешь. Кажется у парня комплекс, ему кажется, что он тебе чужой…
-Комплекс, говоришь? Ему уже двенадцать. Пора всерьёз браться за учебу, а он только и считает, что число отжиманий от пола да от перекладины.
-Ты злишься, что сын выбрал профессию военного.
-Что за профессия – людей убивать?
-Тед, брось разыгрывать из себя пацифиста. Ты душишь, не морщась, если кто-то встанет на пути твоего бизнеса.
-Да. Это точно, Френк. Только из-под моих рук они отползают и становятся ещё злее, ещё живучее. И умнее! Опытнее! А Артур пошёл в авиацию. Ему не хочется видеть людей, ему небо подавай. Истребитель персональный. А что под каждой его мечтой сотня боеголовок повиснет, что он сам целью чьей-то станет – ему по фиг! Такой точно пацифистом не станет, пофигист, мать твою!
-Не мою, Тед. Это твой сын. Твой. - Мерфи полистал попавший под руку журнал «Коммерсант».
-Он гордится тобой, а ты…Ты тоже, гордись. Скоростью отжиманий от пола. …Числом прыжков с парашютом. Парнишка у тебя растет крепкий. Мощный парень, Тед. Тебе завидуют. Я, например, со своими тремя девками…обзавидовался.
Лоренс вырвал журнал из рук Мерфи и кинул его себе назад на стол. Сам же подошел к стулу, на котором едва помещался черный, пахнущей дорогой кожей чемодан.
-Ой, Френк, прекрати мне на раны сыпать. Твоё - при тебе и останется. А мечта моего сына - оседлать не коня, Френк, истребитель последней модели. Ты только вдумайся…истребитель.
-Тед, …это твой сын. И он вылитый ты. Тебе придётся смириться с его выбором.
Лоренс упаковывал чемодан. Мерфи удивленно смотрел как тот, выкидывал мятые сорочки, и белье прямо на пол. Тед же доставал из шкафа другую одежду и …складывал её в чемодан.
-Где горничная, почему ты делаешь это сам?
-Она нанята Марго. Шпионит, кукла. Я оформил командировку. Срочную. Сам соберусь, как-нибудь.
Мерфи нахмурился.
-Тед, ты сунул в чемодан свой деловой блокнот. Зачем он тебе, раз не по делам летишь? Очнись, приятель!
-Ты мне мешаешь, Френк. У меня три часа, надо еще побриться и успеть в аэропорт.
-Куда ты летишь опять?
Лоренс упаковывался. Френк, не осознавая, что делает, одернул его руку и захлопнул чемодан.
Мерфи понял, что ошибся по поводу спокойствия друга. Сердце его заколотилось. - Куда ты едешь?! …Ты только что приехал! Что за путешествия, ты не в отпуске! Тебя ждёт бизнес, Тед!
Лоренс резко кинул тряпки в чемодан и обернулся к другу. - А что с ним станет, Френк.? Я...теперь умный стал. Я сую в дело деньги, те множатся и …не мешают мне жить. Пора задуматься, Френк, хватит делать деньги руками! Мы не столяры. – Тед махнул рукой на приятеля уже тяготившего его своей непонятливостью. – Да и тех денег, что я уже заработал - всем нам хватит на десяток лет. А мой сын – это всего лишь мишень! Мишень для любого маньяка террориста; для пьяного лейтенанта, управляющего пуском ракеты. Для чего мне ещё деньги, Френк?! Марго на свои миллиарды сотню, таких как я, содержать может.
-Ей не нужны эти сотни! Ей ты, …свин, нужен. - Мерфи выхватил из чемодана деловой блокнот.
-Тед, ты раньше врал только Марго. Теперь ты лжёшь тем, кто верит тебе, работая с тобой бок о бок. Ты ответственен за тысячи людей. О, Тед, мне ли напоминать тебе об этом? Это ты всегда учил меня внимательно смотреть на путь, которым иду. Меня, Джона, Генри, Макса. Да, это ты научил Джо Стаффорда как отнять у тебя компанию.
-Вот он теперь и трясется, что ничего нового придумать не может, только и вспоминает мои уроки. –Лоренс хохотнул и закинул в чемодан свой деловой блокнот. – А я его выставлю. Я уже знаю, как это сделать.
-Да ты б давно это сдела, если бы тестя послушал!
-А я сам, я без …блата устроюсь. Мне и моих денег и связей хватит. Я …справлюсь, Мерфи. Ты главное, не мельтиши под ногами. Чесно тебе скажу, Френк, ты …слишком усердствуешь.
Мерфи понял, Лоренс желает разрыва. «А теперь ты сам несёшься куда-то сломя голову. И сломаешь, Тед, ой, сломаешь её»!
Лоренс вздохнул и осторожно, глядя в глаза Френка, застегнул молнию на сумке.
-Я с сегодняшнего числа в командировке. А сам, да вот, лечу в туристическую поездку в Мадрид. И ты, кажется, об этом знаешь.
-В Испанию, …опять. - Мерфи убрал руку с сумки, извинился. - Ну, в командировку, так в командировку. Ты - хозяин своего времени. Но зачем же ты снова летал в Рим, а теперь снова летишь в Мадрид? Да, ты не разоришься, ты просто сдохнешь от этих перелетов! Смотри, как ты похудел…
-Ты завидуешь моей поджарости, Френк. И я не сдохну. У меня предчувствие, я буду заводным вечно. - Лоренс закинул сумку на плечо. – Пошли, у меня нет времени.
Но и тогда Мерфи увидел, что Лоренс вернулся назад…лишь с коммерческими предложениями от поставщиков товаров. Оливии в Испании Тед и тогда не встретил.
Но…этого было не избежать. Он слишком желал, чтоб вот такая любовь была у него.
-------------------------------
Мадрид встречал Лоренса мелким дождем. Воздух был чист. Плиточная площадь, умытая небом, глянцево поблескивала.
Теду нравился и слепой дождь и проглядывающее сквозь тучи солнце. Было во всем этом что-то обещающее. Светлость от предчувствия нового. Какая–то иллюзорная, сверкающая перспектива.
Тед снова приехал в Испанию в командировку. Краткосрочную. Но …всё равно решил осмотреть город. Походить по старым местам. Зайти в дом- музей Дали.
Он чуть отстал от группы экскурсантов и еще раз решил осмотреть любимые полотна Дали.
Сегодня Сальвадор Дали увиделся ему другим. Образ жены художника как никогда тронул Теда. Он подолгу любовался Гала, угадывая в ней черты, подвигнувшие фантазийного гения к страсти и вдохновению.
Посещение дома - музея Сальвадора Дали сделало Лоренса отдохнувшим. Выйдя оттуда, он глубоко втянул в себя чистый воздух, поглядел в голубое небо, улыбнулся мягкости августовского ветерка.
Он спускался по лестнице, когда вдруг его окликнули. Вернее не его конкретно, но ему показалось - его. - Сеньор американец! Сеньор американец! -Мальчик пытался ухватить его за руку.
Лоренс, пользуясь своим высоким ростом, поднял руки и не давал мальчику ухватиться за них.
Мальчишка задирал голову, светясь озабоченностью на темном лице, и тянул, пытаясь что-то сунуть ему в руку из своего кулачка.
-Нет, нет! Я ничего не покупаю.
Но мальчик тянулся к нему.
-О-о-о! Да чего ж ты хочешь? - Лоренс не понимал по-испански ни слова. Он не понимал, чего хочет от него этот ребенок, тараторящий по-испански и машущий костлявым кулачком. Парнишка не отцеплялся, метил в его руку, что-то всунуть туда хотел.
-Денег? …Ну, я могу дать тебе. Только так нельзя. Так нельзя просить, мальчик, понимаешь?
Тед говорил по-английски, пытаясь внятно объяснить мальчику лет десяти, что так не просят. Но видимо все его объяснения были бесполезны. Ребенок не понимал.
Лоренс, вздохнул, покрутил головой и полез в "напузницу"- сумочку на ремешке у пояса. Решил дать парню мелкую монету. А мальчишка изловчился, сунул в его руку клочок бумажки и удрал. Быстро, только кроссовки белые сверкали.
Тед пожал плечами. Посмотрел на бумажку.
И вдруг он понял, кто писал её. Мышцы лица его дернулись. Улыбка превратилась в гримасу сильного удивления. Тед быстро посмотрел в сторону убежавшего мальчика, даже сделал движение к нему. Но парнишки и след простыл.
Лоренс снова уставился на бумажку в своей руке. Снова перечитал записку, поднеся ее к самым глазам. И…улыбнулся. Это был ее запах духов. "Оливия, Оливия..."
Он зажмурился, вдохнул в себя побольше воздуха, широко, счастливо улыбнулся и опять наклонил лицо, читая записку. "Тед, я жду тебя в "Паска-Метико", номер сто пятьдесят. Оли".
Лоренс быстро догнал экскурсовода своей группы, объяснил, что ему нужно отлучиться. И сам и быстро зашагал в сторону отеля, как ему объяснили его знакомые из числа туристов, "третьесортного отеля".
Первое сентября.
Он увидел Оливию у дверей отеля. Она видимо вышла и нетерпеливо выглядывала его из числа прохожих, что шли мимо отеля.
Она не сразу его увидела. Он шел к ней через небольшую площадь от места парковки "такси". Там продавали цветы, и он попросил водителя остановиться там.
Тед не мог объяснить, почему им был выбран именно этот цвет, именно этот сорт. Нет, он делал выбор, это точно. Но чем он руководствовался при этом, он не вспомнит.
Лилии грациозно покачивали головками. Ему так легко было идти.
Чувствовалась какая-то невесомость, казалось, он просто летел к ней. К той, которую столько лет искал, и которая сама взялась и нашлась. Он летел к ней….
Он помахал ей рукой: «Оли! Оливия! Привет, я уже вот, …я иду"
Она не увидела его сразу. Не могла услышать его приветствий. Шорох от шагов многочисленных туристов, всплески воды в фонтане, воркование тысяч голубей, мирно пасущихся на площади - всё это заглушило его радостный крик.
Но вот и она заметила его. Она двинулась ему на встречу, непроизвольно сталкиваясь с прохожими и тоже счастливо улыбаясь, кричала его имя: "Тед! Я здесь. Тед, я вот, я иду!"
Руки ее уже тянулись к нему, на лице светился радостью восторг....
Девушка, проходившая к своей машине, чтобы сесть за руль, оглянулась на симпатичного мужчину с букетом ярких цветов. Он улыбался. Она решила, что ей. Она замерла у открытой дверцы и тоже улыбнулась ему. Оставалось каких-то пятьдесят метров от него до спешившей ему на встречу Оливии....Легкая «тойота» оказалась столь тяжелой при ударе о машину девушки, что от скрежета металла и боя в мелкую крошку лобового стекла, разлетелась тысячная стая голубей, кормившихся на площади.
Теда откинуло ударом на капот и, он, теряя сознание, еще видел, как ударом зажало меж дверей девушку. Её залитое кровью лицо, округленные, от непонимания того, что произошло глаза – всё это он ещё отчетливо видел. И вдруг ему стало тяжело дышать, пронизывающая острая боль сдавила грудь. Треснувшие ребра ткнули сердце. При очередном глубоком вдохе он вдруг замер.
Он так и не услышал крик, так ожидаемого им голоса Оливии: "Нет! Тед, нет! …Это не я! Это неправда! …Я не виновата!"....
Экскурсионный трамвайчик, показывающий окрестности столицы шел с обычной скоростью. Остановить его своим остекленевшим взглядом Тед уже не мог....Да, впрочем, и криками других пассажиров, тоже. Все успели увидеть, как молодая женщина, явно бежавшая к середине площади, вдруг резко поменяла направление, развернулась и неожиданно для водителя красочного трамвайчика, бросилась прямо под его колеса....
-7-
-Ты, правда, помнишь тот день, Тед? Я приехала к тебе тогда. Ты был в спальне. Она вся сплошь была будто укутана бело-розовым атласом. Пахло такими чудесными духами. Я ещё сначала решила, что у тебя была женщина. Но ты был один. И очень печален. Да, точно.
Марго чуть ослабила руки на поясе мужа и выпрямилась, пытаясь заглянуть ему в глаза.
Он сидел, выпрямившись, со странной улыбкой на губах, глядя перед собой.
-Духи? Кажется, и я вспомнил их запах.
Даже теперь в гостиной, где воздух озонировал мощный кондиционер, ему вдруг почудился этот запах. Пахло камеями. «Де люкс» - французские духи Оливии. Он разбрызгал целый флакон по своей спальне тогда, пятнадцатого июля, в день её рождения. В тот самый день, в который они так и не встретились. Он зря тогда летал в Рим, потом спешил в Испанию. На фото была действительно Оливия, но где она живет – даже ИНТЕРПОЛ…не подсказал.
-Тед, ты снова где-то, но не со мной. Господи, что с тобой?! - Марго обхватила руками голову мужа и развернула к себе лицом.
-Тед, любовь моя, что с тобой?
-Ты...помнишь? …Хотя, что ты можешь помнить?
Тед опустил голову. Вздохнул и. поцеловав жену в лоб, медленно поднялся с дивана.
-Ты хоть немного согрелась?
-Да. А ты? …Принести чего-нибудь выпить? Коньяк? Он бы согрел тебя.
-Коньяк? - Лоренс рассеянно оглядел гостиную. - Я же мечтал замерзнуть мороженым на палочке.
Марго решила, что он шутит. - А каким клубничным или сливочным? - Она поцеловала мужа. - Правда, хочешь? Ну, хорошо, я принесу мороженое к тебе в кабинет. Ты же туда пойдёшь?
Он не ответил. Он автоматически развернулся и, опять же автоматически, стал подниматься по лестнице. К себе в домашний кабинет.
Марго задрала голову, следя за мужем. - Приляг на диван. Я сейчас.
Она озабоченно огляделась. «А куда я положила это лекарство? Ах, да! Возьму его. Оно всегда помогало». Сначала она принесла ему лекарство.
Тед уже лежал на любимом диванчике, держа в руках какой-то журнал.
-Ты меня так напугал в бассейне. Лежал как мертвец. Я испугалась. Вот выпей.
Лоренс поморщился, но покорно выпил лекарство.
Выглядел муж вроде лучше. Уже не было той серости в лице, что пугала его там, у бассейна.
-Это у тебя от жары. Господи, она и мне и всем надоела.
Тед не слышал её. Он листал журнал, но не смог бы сказать даже его название.
Картина гибели Оливии стояла у него перед глазами.
«Тогдашние газеты писали, что на площади перед "Паска-Метико" произошла чудовищная автокатастрофа. Не справившийся с управлением водитель «тойоты» толкнул запаркованную машину. Погибла владелица машины, шедший мимо пешеход – один из многочисленных туристов, прогуливавшихся на площади. И ещё одна из зевак. Местная. Было написано, что женщина поспешила поглазеть на катастрофу, и не заметила экскурсионного трамвайчика с туристами».
Тед вздохнул и ощутил в груди томящую боль. «Вот и всё. Вот и всё. Всё, чем я жил эти пятнадцать лет. Этой статьёй стала для меня правда. А вот …теперь я вспомнил всё. Вспомнил, как полетел в очередной раз в Испанию, …да нет, к ней. Помню дождь, слепой, сквозь лучи яркого сентябрьского солнца. Воздух был так свеж. Он прибил всю пыль. Голуби радовались и ворковали на площади. Там был фонтан. Да, каменный цветок. Лилия. И в руках у меня были лилии, …желтые. Точно! Пятнадцать лет назад. Я остановил такси и попросил подъехать ближе к цветочнице. Это были желтые лилии. …Вот как это было». Тед улыбнулся.
Марго заметила его улыбку и перестала ворчать на жару. Укутала мужа пледом и спросила: «Так тебе принести мороженое? Клубничное? Хочешь с ягодами?»
Чтоб жена отстала, наконец, он кивнул, всё так же, глядя в журнал и улыбаясь.
-Да что с тобой сегодня?! Эта жара… так резко меняет твоё настроение. Ты …доволен? Впрочем, ладно. Я пошла. Сейчас всё принесу. Не засни. Я хочу поболтать с тобой об Артуре. Не засни, слышишь?
Марго вышла.
Тед расцепил пальцы, и глянцевый журнал сполз на пол.
«Она сделала это специально. Она сама кинулась под этот раскрашенный трамвай. Господи, а я ведь так верил в нашу вечность».
--------------------------
Мороженое аккуратными шариками было красиво уложено в вазочки.
Марго собственными руками переложила туда свежую клубнику. Улыбнулась, оценив дизайн.
Потом она ещё остановилась перед зеркалом. Поправила волосы. Снова подхватила вазочки и поднялась к мужу, в кабинет.
Она толкнула локтем дверь....
И тут же заметила его.
Вазы со звоном ударились об пол. Ягоды, брызнув соком, разлетелись по мягкому ковру....
Марго вдруг сразу поняла, что он умер. Хотя Тед лежал, спокойно, закинув одну руку за голову, и глаза его глядели в потолок.
Женщина обхватила тело мужа обеими руками, присела у дивана и заплакала.
Не закричала, нет. Уж сколько раз, вот так она прощалась с ним, когда вдруг начинало умирать его сердце, что теперь уже и не закричала. Просто плакала, прощаясь навсегда.
август 1997 Пермь
mel5@yandex.ru