Этот рассказ никогда бы не состоялся, если бы во время войны моя бабушка не ждала писем с фронта от моего дедушки. Да и сама моя жизнь могла не состояться, - если б не было такой малости – коротких нечастых писем, нескольких строк, которые бабушка ждала всем своим сердцем, всей своей душой, вглядываясь вдаль, словно там, вдали, могли вдруг мелькнуть напи-санные крупным почерком неровные строки родного письма. В ореоле света, в ореоле расходящихся лучей сияло вдали имя моего дедушки. И, видя его, ощущая сияние его своим сердцем, - бабушка моя знала, что он жив, что он думает о ней и об оставленных дома детях. И если даже писем не было долго, бабушка, заглядывая вдаль и видя в сиянии лучей сверкающее имя, - знала, что он жив.
А он, мой дедушка, - он каждый год, весной, в мае, доставал сложенный вчетверо маленький платочек, на котором выведено было цветным вышиваньем: «Вернись с победой 9 мая». И подписи – имена жены и троих детей.
…Странные истории, похожие на легенды, рождаются для того, чтобы так и остаться легендами. Загадочно канув в вечность, озаренные Божьим сиянием, манят они за собой, - но не раскрывают тайны. Поэтому, как это и положено легендам, - платочек с вышитыми цветными нитками пророческими словами исчез. И я могу лишь с тихой грустью вспоминать, что держала его в детстве в руках, трогала выпуклые буквы пальцами, - и даже помню фотографию, которая была в него завернута. Она немного обломалась по краям, потемнела от времени, - но ясно видны на ней силуэты и лица моих дедушки, бабушки и их троих детей, среди которых и моя мама.
Я не знаю точно, что думал дедушка, разглядывая фотографию и глядя на вышитый платочек. Что он думал, о чем мысленно просил мою бабушку, с какими чувствами вглядывался в лица детей. Все долгие годы войны платочек был с ним. И каждый год, девятого мая, - он доставал его с волнением, ожиданием, недоумением, верой… Когда, наконец, в 1945 году, - он достал его и понял, что жив и победил. Он выжил, потому что всю войну ждала моя бабушка его писем.
А там, под Сталинградом, где остались ждать его жена и дети, - девятого мая 1945 года тоже, наверное, думали о том, как дед мой рассматривает сейчас платочек, удивляясь и не веря себе. Я не знаю, как это было на самом деле. Но, наверное, моя бабушка в этот день достала спрятанные ею от чужих глаз три серебряных полтинника и показала их своим подросшим детям. Эти полтинники, потемневшие, дед оставил им, уходя на войну в 1941 году.
Может быть, бабушка почистила их мелом, чтоб они блестели, отражая солнце. Может быть, наоборот, она не стала этого делать, потому что на их поверхностях еще живы были следы касаний рук ее мужа.
…Платочек потерялся во времени. Но я помню, как держала его в руках, как рассматривала и перечитывала цветные открытки, старые фронтовые письма. Одно письмо с приклеенным подснежником с Карпатских гор хранится у меня. И материальным доказательством истинности всего рассказанного остались три серебряных полтинника. Я не хочу чистить их. Пусть они не блестят, пусть тускло мерцают. Ведь в них – следы отживших поколений, память и любовь живших до меня.
Я когда-нибудь отдам эти полтинники своему сыну.
Не оттого ли живут и не умирают легенды, - что мы навсегда храним в памяти своей ту единственную встречу, ради которой пришли на Землю? И доказательством того, что встреча эта была на самом деле, - могут быть почерневшие монетки или потерявшийся во времени маленький платочек с вышитыми на нем пророческими словами.