Лето кончается. Ночь. Только что родившийся месяц занят собой, он с любопытством смотрит на свое отражение в пруду. Оставленные без присмотра звезды, ведут себя легкомысленно: мигают, устроили игру-звездопад и не думают освещать Землю, им весело и не до нее.
Деревня, охраняемая редким петушиным криком, спит. Вот только в крайней избе, зажатый створками ставней, горит свет. Там что-то происходит: часто хлопает дверь и из трубы валит густой дым.
Заглянем же в избу, тем более что как раз в это время начинается завязка драматической и поучительной истории…
Разогревшийся от работы мужчина, лет тридцати, Половинкин Федор Федорович, снимает рубаху. Его лицо, со следами интеллекта, подвергающегося методическим атакам алкоголя – озабочено. На горящей печи, издавая грозные звуки, скорчился самогонный аппарат. Поглощая тепло, его изогнутое спиралью хищное тело дрожит от удовольствия. Половинкин весь во власти чудовища и угождает ему, как только может. Они понимают друг друга. Вот раздается урчание, и Федор Федорович быстро поворачивает один из вентилей. Адская машина вздрагивает и начинает выделять из своей утробы долгожданную жидкость. Половинкин пробует… Ведро, медленно наполняется… Аппарат долго тужится и, наконец, заканчивает свою работу, он устал и капризно шипит. Помещение окутывается вонючим паром, ошалевшие мухи на всем лету падают и агонизируют.
Федор Федорович доволен, нежно протирает тряпкой разогретое тело своего давнишнего друга и приступает к расфасовке. Зелье прозрачно и его много. В ход идут бутылки и банки. В поисках дополнительной тары, Половинкин оказывается на чердаке. Свет фонарика выхватывает из темноты дно большой глиняной бутылки, заваленной разным хламом. Спустившись вниз, Федр Федорович видит, что она какая-то странная, а пробка залита сургучом, но для него сейчас главное, что емкость, судя по весу - пустая. Ловкое движение ножа и… красный дым, с хлопком вырвавшись из горлышка, бьет Половинкину в лицо, они падают: бутылка катится в одну сторону – хозяин дома в другую.
- Слушаем и повинуемся, Повелитель! – слышит он похожий на человеческий голос.
Федор Федорович открывает глаза и страх парализует его: перед ним в углу комнаты стоят два здоровенных мужика, удивительно похожих на джинов…
Описывать их не стану. Все знают, как выглядят настоящие джины.
- Кто вы?! – хрипит Половинкин и, судорожно извиваясь, отползает подальше.
- Ты освободил нас из заточения, теперь мы твои рабы!
- Не понимаю…
- Мы джины из бутылки, нас посадили туда насильно!
- Хм-м. Если вы, действительно, джины, кто вас запрятал в бутылку?
- О, это было очень давно, мы провинились, шеф джинов - Владыка застал нас за распитием бутылки вина. А по нашим законам, за это – вечное заточение в той же бутылке.
- Из-за одной-то бутылки? Тюремная камера… пожизненно… не слишком ли?
- Видишь ли, Повелитель, считается, что алкоголь убивает волшебство.
- А вы волшебники?
Половинкин, наконец, приходит в себя.
«А почему бы и нет», - думает он, вставая, - «ведь пишут же в книжках… нужно их испытать».
Для храбрости он зачерпывает из ведра…
- Ну, это… сделайте, например, э-э-э… чтоб поросенка кормить не нужно было, чтоб сам себе корм добывал, а?
- Нет ничего проще! – один из джинов произносит волшебное слово и хлопает в ладоши.
Из сарая доносится истошный куриный крик, Федр Федорович оборачивается к окну.
- Что это?
- Добывает пищу, я превратил его в аллигатора. А корову мы сейчас превратим…
- Нет-нет, не нужно, верю! – Половинкин с опаской выглядывает в окно. – И крокодила, того… значит, назад – в свинью!
- Слушаюсь, мой Повелитель!
- Вот это да! Это, какие же у меня теперь возможности… Очень рад, Федя! Федя!
И Половинкин, радостно улыбаясь, поочередно пожимает джинам крепкие волосатые руки.
- Давайте, мои дорогие, значит, «замочим» наше знакомство. Не бойтесь, мой продукт еще никого не убил. Он произведен из чистейшего сахара. Раз вы теперь мои – разрешаю. От небольшой выпивки волшебство никуда не денется. Поехали!
Дружно стукаются алюминиевые кружки…
- А вы можете сделать меня самым-самым?..
- Почтем за честь, Повелитель!
- А на Луну?
- Можем!
- А на дно мирового океана?
- Конечно, хоть сейчас.
- Нет-нет, это не к спеху! Наливай, как я счастлив, ребята. Вздрогнули…
- Ух, хорошо! О, Повелитель-Федя, а ты научишь нас делать эту волшебную воду, которую мы пьем? Мы способные ученики.
- Конечно, мне даже лучше, если этим займетесь вы, больше свободного времени. Оно мне теперь понадобится...
И Федр Федорович, заплетающимся языком, до мельчайших подробностей описывает своим новым друзьям, запрещенную законом технологию. Джины восхищены и несколько раз прерывают его рассказ возгласами: «О, Великий Изобретатель!»
- А от меня из-за этого жена ушла! – растроганно всхлипывает Половинкин.
- Мы дадим тебе сто жен, а ее превратим в жабу!
- Ни в коем случае! Может теперь она поймет, вернется… А сейчас, развеселите меня, и, это… накройте стол.
Джины, смешно вращая пьяными газами, начинают делать пассы и говорить разные таинственные слова…
Табуретка превращается в большой круглый стол с бесчисленным количеством заморских деликатесов. В его центре, спиной к Федору Федоровичу – полуголая женщина в восточном наряде и с бубном. Звучит музыка, начинается танец и, когда танцовщица приближается, Половинкин видит, что это тощая старуха, а одежды – рванье…
С трудом, сдерживая порыв танцовщицы сесть к нему на колени, Федр Федорович высказывает одному из джинов свое неудовольствие. Последний, вяло пожимая плечами, объясняет:
- Это, наверное, от волшебной воды, она все-таки действует на нашу силу…
- Ничего, у нас говорят: пьяница проспится и придет в норму, это дурак – никогда! – успокаивает его хозяин.
- Я разобью эту повелительскую мор-р-рду! – неожиданно выкрикивает второй из джинов и весь багровый, свирепо сверкая глазами, бросается на Половинкина, - сам дурак! – рычит он.
Завязывается короткая потасовка, в конце которой Федору Федоровичу удается-таки объяснить драчуну, что слово «дурак» к нему ну никак, не относится.
- Значит я пьяница? – тяжело дыша, спрашивает обиженный джин.
- Да, и я, и ты, и он, все мы пьяницы! – примирительно говорит Половинкин, потирая ушибленную голову. – Выпьем за дружбу!
Выпивают. Федор Федорович, нервно шевеля губами, придвигает к себе большое блюдо с огромной заливной рыбиной, но она оказывается, как торт сладкой. Пробует торт – он сильно пахнет рыбой.
«Смотри, как алкоголь влияет на волшебство… и на волшебников», – Половинкин с опаской посматривает на задиристого джина. Тот, кажется, успокоился и любезничает с танцовщицей.
В самый разгар «банкета» кончается сивуха, драчун начинает скандалить, угрожать и требовать добавки, его пытаются успокоить, уговорить… Улучив момент, Федор Федорович потихоньку опускается под стол, ползет в спальню, ложиться. В голове гудит, он еще некоторое время слышит, как «гости», все время, ссорясь, начинают разогревать самогонный аппарат. Радуясь, что его не трогают, Половинкин накрывает голову подушкой и засыпает…
Федору Федоровичу снится, что его опять поймали пьяного на работе, приговорили к вечному заточению, и всей администрацией заталкивают в бутылку из под водки. Половинкин застрял в горлышке и задыхается. Несчастный, не приходя в себя, вскрикивает и сбрасывает с лица подушку…
Просыпается он от громкого плача, кто-то с силой трясет его за плече.
- Папа, папа, ты умер?!
Федр Федорович открывает глаза, перед ним стоит участковый инспектор, в углу на стуле плачет жена, рядом на кровати – сын Андрейка, тоже плачет.
- Эх, Федя, - произносит милиционер с укором, - больно смотреть в кого тебя превратила любовь к выпивке. Поднимайся, будем протокол составлять.
Половинкин с трудом поднимается и, придерживая свинцовую голову руками, идет за участковым в зал. Там вся мебель поломана, утренний ветерок через выбитые окна, как флаги, развевает обрывки обоев…
Думать больно и Федор Федорович вспоминает о происшедшем вчера, только когда инспектор спрашивает:
- А твои собутыльники, те, что ночью забрались в магазин, откуда сами?
- Что с ними, где ОНИ?!
- Известно где, задержаны и отправлены в район.
- И вы не побоялись?! Знаете, что ОНИ могли с вами сделать?
- Да что они могли? В жизни не видел, чтоб пьянка превратила людей в таких дистрофиков: втроем мешок сахара поднять не смогли. Их и поймал-то старик-сторож…
--------------------
ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА