Жил-был Фонарь.
Нет, не так. Разве фонари могут жить? И хоть я вам по секрету скажу, что могут, начнём по-другому.
Фонарь стоял на одной из центральных улиц. Стоял, вытянувшись по струнке, так, что его выправке мог позавидовать любой солдат. Чёрное тонкое тело Фонаря венчал круглый, матово-белый шар, меняющий свой цвет на золотисто-жёлтый по ночам.
Его собратья, стоявшие на той же улице, часто уставали светить и гасли, и тогда приезжали деловитые дяденьки в оранжевых костюмах, колдовали над унылым тёмным шариком, и тот загорался вновь.
Наш Фонарь никогда не переставал светить. Каждый вечер, как только откуда-то сверху на город начинали наползать фиолетовые сумерки, в загустевшем прохладном воздухе загорался яркий маячок, продолжая нести свет после захода своего старшего брата-Солнца. "Сюда, сюда! - словно звал свет, обещая показать верную дорогу, осветить её и помахать вслед воздушным шариком, который зацепился за фонарную верхушку (а надо сказать, шарики там оказывались часто, словно по волшебству).
Фонарь почти не мог двигаться и говорить, но зато он многое слышал и видел. В дождь и снег, в туманные ночи и ясные он терпеливо делал своё дело - освещал небольшой участок улицы. Часто в его свете останавливалась какая-нибудь влюблённая пара, о чём-то заговорщицки перешёптываясь, и Фонарь старательно окрашивал золотом волосы и лица, незаметно любуясь людьми, которым не очень-то и нужен был его свет - им хватало своего, внутреннего. Порой к подножию Фонаря подлетала ночная птица, и тогда он, как мог, усиливал тепло, исходящее от его головы-лампы, чтобы согреть нахохлившуюся пташку. А однажды в заграждение позади Фонаря на полной скорости врезалось дорогое авто, и Фонарь с грустью наблюдал, как из искорёженной груды металла пытаются вытащить чью-то покалеченную жизнь.
Иногда Фонарь жалел, что у него нет рук и ног - ведь так хотелось узнать, что творится там, за пределами яркой и шумной улицы. Некоторые жалостливые птицы, пролетавшие мимо, усаживались, скользя, на фонарное навершие и рассказывали несостоявшемуся путешественнику о том, что за поворотом всё такие же улицы, широкие и узкие, грязные и вычищенные, а если очень постараться и улететь далеко-далеко, то город закончится и начнётся поле и лес, большой-большой, размахивающий в такт ветру ветками зелёных деревьев.
Но Фонарь не знал, что такое деревья - на его улице их не было.
Однажды утром, только проснувшись и разлепив глаза, Фонарь почувствовал, что внизу, у подножия, ему что-то мешает. Посмотрел вниз и удивился: у самого края его единственной чугунной стопы асфальт дал трещину, и не просто так. Из трещины что-то выглядывало, но Фонарь так и не смог понять, что это. Пролетевший мимо воробей что-то изумлённо чирикнул, но тут же умчался дальше, не дав никаких разъяснений.
Через неделю странное ощущение усилилось ещё больше, и, в очередной раз посмотрев вниз, Фонарь увидел, что из трещины выглядывает что-то, яркого, нежно-салатового цвета. "Дерево!" - крикнула сидящая на соседнем фонаре ворона. "Дерево?" - сыто удивился распушивший хвост голубь, гуляющий по тротуару. "Дерево! Дерево!" - прощебетала стайка синиц, прилетевших из соседнего парка поглазеть на чудо.
"Дерево" - подумал фонарь, и в этот вечер светил ярче и теплее обычного.
Теперь он каждое утро молча приветствовал своего нежданного соседа, радуясь, что он, Фонарь, удостоен чести наблюдать рождение новой жизни.
Однако через некоторое время росток стал чахнуть. Фонарь встревожился, не зная, что делать, у кого просить совета. "Корни, корни! - чирикнул вернувшийся без добычи растрёпанный воробей, - У него слишком мало места, чтобы пустить корни!"
Фонарь вздохнул, скосился на прыгающего вокруг возбуждённого воробья, и осторожно приподнял один край своей стопы.
Ему показалось, что росток радостно шевельнулся, и охваченный мимолётным порывом, Фонарь ещё выше поднял край стопы, и ещё выше - только чтобы дать юному деревцу возможность расти дальше, и...
...А на следующий день с утра все жители улицы поголовно высыпали наружу, чтобы посмотреть на невиданное чудо: на самом краю мостовой, клейкими, свежими листиками распускался небольшой росток... а рядом, разбросав в стороны молочно-белые осколки, плашмя лежал фонарь.