ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА
*********************
Полупустой зал железнодорожного ресторана. За одним из столиков сидит по-дорожному одетый мужчина, лет сорока, Иван Иванович Полин. Ему приносят борщ, Полин пробует, рука его машинально тянется к солонке, глаза задумчиво обращены к фикусу в углу зала. Последний, растопырив лопухи-листья ядовито-зеленого цвета, как бы с удивлением, смотрит в окно на охваченные осенним «пожаром» клены и березы…
- Да что ты такую малость, сыпь больше, не вкусно ведь, когда мало! Экий ты, Ваня, болван! – доносится до Ивана Ивановича справа.
Полин, вздрагивает от неожиданности и перебрасывает взгляд на соседний столик. За ним – двое, и тот, что к нему лицом, одним из своих раскосых глаз строго смотрит на Ивана Ивановича. Лицо неожиданного советчика Полину не знакомо и ужасно. Знаете, бывают такие лица, болезненный вид которых, придает им свирепость. Или еще… Представьте лицо старого вождя индейцев с боевой раскраской, представили? Нечто подобное увидел и Полин. Помятые щеки, своим видом и цветом напоминающие опавшие листья, ввалившиеся влажные глаза, перекошенный рот с дрожащими губами, вот та неполная картина, которая представилась Ивану Ивановичу. Совершенно ошеломленный, он безропотно подчиняется и сыпет в борщ соль. Щеки Полина пылают, но возразить нет сил. Чувство собственного достоинства, напрочь, парализовано…
«Кто это? Что ему от меня нужно? Хулиган какой-то…» - думает он и, продолжая трясти солонку, косит глаза в сторону пустого буфета, ища защиты.
- Теперь – перец! – приказывает скрипучий голос.
Повинуясь, и не смея поднять глаза, Иван Иванович вспотевшими руками начинает сыпать перец…
- А теперь, пробуй!
Полин подносит к губам ложку и, исподлобья, смотрит на своего мучителя. Последний глядит с яростью, сам подался вперед, жилы на шее вздулись, руки трясутся. Окончательно подавленный, Иван Иванович глотает.
- Бандит какой-то! – шепчет он, - и чего привязался? Провоцирует, чтоб я стал возражать…
- Ну, как?
Полин неопределенно пожимает плечами.
- Вкусно, папа, - доносится до его ушей другой, уже юношеский голос.
Иван Иванович, вскидывая голову, замечает, что второй глаз «диктатора» устремлен на его соседа по столику, и Полин, к своему стыду, понимает, что разговор его не касается. Ивану Ивановичу становится жарко, он в душе ругает себя за невнимательность и старается не вспоминать о трусости, которую проявил в большой степени.
«Надо же, так не разобраться!» - корит он себя. – «Это все из-за его вида. Сморчок, мне его жалко стало, и ни про что другое уже, просто, думать не мог…»
Полин с отвращением отодвигает испорченный борщ и, в ожидании второго блюда, обращает взор вдаль. На соседей ему смотреть совершенно не хочется, и слушать их разговор тоже не хочется, но не затыкать же уши.
- Эх, мне бы хоть ложку попробовать! Проклятая молочная диета. Завидую тебе, сынок, прямо смотреть не могу, так хочется, а бывало… Ты видел мои флотские фотографии, каким я был, а?
- Да, папа, видел: здоровяк и красавец…
- Пришел я на корабль, был такой же несмышленыш, как ты. И если бы не свела судьба с Клином Петром Данилычем, так и не понял бы многого, не почувствовал бы вкуса жизни. Благодаря ему, голубчику, познал прелесть соли, перца, чая, табака и вод… кха-кха-к-х-х! А ведь многие глупцы обкрадывают себя, не понимают, что только на первых порах кажется – плохо, что много, а привыкнешь, и уже жить без этого не можешь. Уже вся жизнь в этом…
Он закашлялся, Полин никогда такого кашля еще не слышал: это был треск разрывающихся тканей, хруст ломающихся костей. Иван Иванович содрогнулся всем телом…
- Ох, недолго мне мучаться. Да и что за жизнь у меня, на одном молоке, ничего нельзя!
- Папа, ты еще не старый!
- Ничего-ничего, сынок, я еще протяну. Обязан же я передать тебе свой богатый жизненный опыт. Посоли еще, а? Ну, ради меня…
Принесли второе, Полин без всякого аппетита медленно ест. Соседи расплачиваются и уходят. Иван Иванович слышит стук костылей и невольно оборачивается, смотрит им в след. Сердце его сжимается от жалости, но жалеет он, почему-то, не калеку, а молодого симпатичного паренька, идущего рядом.
Полину очень хочется вскочить, догнать, сказать им что-то очень важное, но… подают кофе.