Давным-давно, две эпохи, два века, а может и просто два года назад, все люди, которые впервые встречали Шалтая, в первую очередь обращали внимание на его глаза. Кто-то говорил, что они печальные, кто-то - что улыбающиеся, кто-то называл их просто красивыми и по-странному притягивающими.
Впрочем, всё зависело от человека, которому шалтаевский взгляд предназначался.
Но когда Шалтай смеялся, смеялись и его глаза, когда грустил, - взгляд его тоже эту грусть-тоску выдавал, а когда только собирался улыбнуться, глаза начинали сверкать озорными огоньками.
А потом Шалтай вдруг - рраз - и разучился улыбаться по-настоящему. Много этому было причин.
И было теперь всё невпопад, и спокойное выражение лица сопровождал печально-отрешённый взгляд, а уж когда Шалтай хмурился - глаза и вовсе превращались в два маленьких колючих шарика.
В одно из таких хмурых состояний попалось вдруг Шалтаю (который тогда ещё только начинал быть Шалтаем, но уже устраивался поудобней на своей стене) маленькое зеркальце. Впрочем, его размеров оказалось достаточно, чтобы Человек-Балансирующий-На-Грани смог увидеть два холодных уголька вместо зрачков. Шалтай отшатнулся в ужасе и закрыл лицо руками, а зеркало отлетело в угол и треснуло - дурная примета.
Первые улыбающиеся маски были глиняными. Шалтай лепил их на скорую руку, примерял перед большим зеркалом в прихожей и пытался выражением глаз соответствовать вылепленной глиняной улыбке. Сначала ничего не получалось, и с горя Шалтай бил вдребезги очередную маску. Но потом, под нахлынувшим приступом упорства, начинал снова лепить, пока не собралось в коллекции внушительное количество улыбок. И постепенно дело пошло, и Шалтай уже чувствовал, что вот с этой маской нужно чуть прищуриться, с той - широко распахнуть ресницы, а с третьей смотреть просто и непринуждённо.
Он снова научился улыбаться. Но, увы, - только глазами. Так маски стали неотъемлемой частью его жизни, ведь нечасто люди оценивают эмоции только по глазам. "Что ты такой грустный?" - недоумённо спрашивали у него друзья, когда он отчаянно пытался показать взглядом, что да, ему тоже весело. И тогда Шалтай понял, что без масок ему не обойтись.
Грубая глина давно пылилась в чулане, а на смену первым простым работам пришло хрупкое фарфоровое искусство. На письменном столе у Шалтая всегда была наготове чёрная тушь, а на стенах красовались свежие, едва подсохшие лица. Поначалу Шалтай рисовал все детали лица, боясь краха. Потом, в изготовленных позднее масках, на месте глаз появились прорези, и тут уж Шалтай в своём выражении эмоций преуспел - люди порой не различали надетой маски - настолько гармонично нарисованное лицо сочеталось с живым взглядом.
И только по вечерам, придя домой и усевшись на подоконник, когда его никто не видит, Шалтай позволяет себе осторожно отложить в сторону фарфоровый овал и дать ветру - прохладному ночному ветру - коснуться своего настоящего лица.
Уставшего лица Человека-Балансирующего-На-Грани.