- Дзынь! - жалобно улыбнувшись, сказала очередная маска, вырвавшись внезапно из дрожащих рук Шалтая и расколовшись при приземлении на две половинки.
- Да что ж это такое творится?! - сказал ей в ответ Шалтай и, покачав головой, потянулся за другой.
И вдруг замер.
Недоверчиво обвёл взглядом холодные фарфоровые ряды и всё равно не поверил.
Раз в неделю у Шалтая обязательно нет-нет, да и разбивалось очередное хрупкое лицо, "по чистой случайности" - объяснял сам себе Шалтай. Но не торопился делать новые - лиц было много.
А сегодня внимательно посмотрел на оставшееся у него множество и понял: улыбающихся масок не осталось.
Были грустные и плачущие, злые, жёсткие и даже яростные лица. Улыбок - не было.
- Вот так закавыка, - пробормотал Шалтай. После такой интонации по всем правилам полагалось улыбнуться и, совершенно забывшись, Шалтай попытался это сделать. Но вместо улыбки мышцы лица в очередной раз свела судорога, и он тихо застонал, схватившись руками за щёки.
Немного отдышавшись и успокоившись, приготовил всё необходимое и сел работать. Над новой улыбкой.
Прошло пол-дня, но что-то шло не так. Одна улыбка выходила слишком кривой, другая жалостливой, третья была уж совсем дурацкой. На улице давно стемнело, в окнах зажглись огни, а Шалтай всё работал...
Занёс кисточку над очередной маской и вдруг остановился.
Почувствовал, как дрожат пальцы.
А потом отшвырнул растёкшийся маленькой ночью пузырёк с тушью, бросился на диван и так и замер - лицом к стене.
Оставив лежать на полу молочно переливающиеся в тусклом свете настенной лампы фарфоровые осколки.