Мало кто знал, какое имя стоит у Тинкера в паспорте. Друзья, если их можно так назвать и которых, в общем-то, почти не было, ограничивались кличкой. Ну Тинкер и Тинкер, какая разница, как по цивиле? Жил он хоть и с родителями, но их почти никогда не было дома. Отец всё время проводил в рабочих командировках и Тинкер даже толком не знал, какая у того профессия. Мать постоянно была у каких-то подруг, иногда целыми неделями не заглядывая домой. Братьев и сестёр у него не было, поэтому, когда ему исполнилось восемь и мать сказала ему, что он уже взрослый, он оказался полностью предоставлен самому себе.
Школу он кое-как закончил, в аттестате даже красовалось несколько четвёрок, в институт он уже поступил и временно был абсолютно свободен, поскольку до начала занятий оставалось ещё месяца полтора. И это время он был намерен благополучно проскучать.
Было пасмурное утро середины июля, когда Тинкер c равнодушной обречённостью приподнял веки и от нечего делать посмотрел на серое небо, укутанное тучами там, где оно просматривалось из-за бетонной кладки высотных домов. Он подумал, что можно было бы и ещё поспать, но всё-таки без определённой цели встал и сел за компьютер.
Просидев перед выключенным монитором минут пять или двадцать, он всё же нажал кнопку "Power", и вентилятор в системном блоке тут же истерически забился в судорогах, гремя раскрутившимся винтом. Тинкер флегматично отметил про себя, что надо бы его подкрутить и даже поискал отвёртку. Когда он в четвёртый раз перерыл ящик с инструментами, где почему-то завалялся мундштук от флейты и упаковка из-под гитарных струн, и не нашёл её, обречённо вздохнув пошёл на кухню.
В холодильнике, как всегда, было пусто. Нет, там конечно что-то лежало, но это было явно не то, что можно съесть на завтрак. Разве что булочка, не обросшая пенициллином только лишь потому, что по консистенции напоминала скорее базальт, чем сдобу. Внезапно у него забрезжила робкая надежда, что молоко ещё не совсем засохло, но, заглянув в пакет, он сокрушённо вздохнул и отправил его в окно.
В холодильнике ещё оставался майонез, две луковицы, вторая половинка флейты, допотопная мышь с истерзанным кабелем и напрочь убитым разъёмом, две бутылки вина и, по крайней мере, ящик пива. Мысленно закатив глаза и подумав: "Блюуэээ...", - при виде пива, он взял булочку, половинку флейты и вино. Немного подумав, прихватил ещё и мышь. Захлопнул ногой дверцу холодильника и отправился в комнату, к компу. Проходя мимо зеркала, он внезапно вздрогнул, уловив краем глаза своё отражение. Ну да, худые плечи, тощие ручонки, вечно всклокоченный хайр, вечно красные по причине долгого пребывания за компом глаза, имевшие в своём ассортименте только два выражения: "Не подходи - убью!" и "Уйди, противный..."
Добравшись, наконец, до компа, Тинкер дважды кликнул по первой попавшейся песне и перетащил в playlist первое, что подвернулось под руку. Песни почему-то все оказались душещипательными или душераздирающими. О забытых богах, рыцарях, последних битвах, героических смертях, несчастной любви...
Тяжело вздохнув, Тинкер дважды кликнул на иконке "Сапёра", вынесенного на Рабочий Стол. Выиграв партию, он запустил его ещё раз. Местоположение мин он определял уже практически на автомате и сам не заметил, как замечтался всё под те же душещипательные песни.
Вот был бы он гордым, отважным и одиноким рыцарем, едущим на своём белом коне посвёркивая зеркально начищенными доспехами и звеня немыслимой грудой оружия, непонятным образом умещающейся у него на поясе, за голенищами сапог и в рукавах. Хотя - какие рукава у доспеха? Не важно, суть не в этом.
Так вот. Едет он, едет, вдруг - ни с того, ни с сего нападает на него дракон. Здоровый, с клыками-саблями, злющий, с прочной чешуёй. Чёрной. Или красной? Да, красный прикольней... Нападает. Манёвр... Зубы щёлкают в сантиметре от уха. Изящным движением руки дракон превращается... Превращается дракон... Ну?! Ого! В хладный труп, который тут же рассыпается грудой золота. Так. Нестыковка. Если золото - значит, золотой он и был. Но красный прикольней. Ага! Он был красным и рассыпался грудой рубинов! О! Рубины - это тема, не то что золото...
Ладно, грохнул дракона, двинулся дальше. Впереди пещера. Большая. Тёмная, сырая, промозглая, страшная. Пофиг, пошёл внутрь. Ни души, только цепь по полу тянется. Хм, если есть цепь - значит, есть и тот, кто на ней сидит. Логично? В лучах турбулентности... Так, цепь. Ведёт в самый тёмный угол. Хорошее, кстати, вино, ничего так... А! Цепь... Рубить цепь нафиг! Из угла вылезает симпатичная королевна... Обещает полцарства... А нафиг мне полцарства? А нафиг мне королевна? Нафиг, нафиг! Сваливать!..
Примерно таким образом Тинкер обычно и зависал за "Сапёром". Отряхнувшись от задумчивости, он уменьшил уровень вина в бутылке до половины и неврубато глянул в монитор, где висело 26 свёрнутых окон. Бросив взгляд на часы, он подумал, что можно уже и двигаться: сегодня, как и в любой другой день, а точнее вечер, в итоге плавно переходящий в утро, возле метро тусовались неформалы. Кинув в торбу вино и два пива (на всякий случай) он вышел на улицу.
Выйдя из подъезда, Тинкер рефлекторно прищурился: серый свет больно резанул по глазам. Прикурив, он с относительным наслаждением затянулся крепким дымом, глотнул из бутылки и зашагал в сторону метро. Идти было недалеко, минут десять, поэтому он не заметил, как подошёл к серому зданию метрополитена, где странные люди, в основном неопрятного вида, уже начинали очередную попойку. Где-то в районе солнечного сплетения у парнишки мелькнуло отвращение, но он послал его в туман. Отвращение, в свою очередь послало его туда же и, грустно утирая слёзки, поплелось по назначенному адресу.
Завидев парнишку, компания радостно зашевелилась:
- Здорово! Как жизнь? Пиво будешь?
Тинер вяло подумал, что им на самом-то деле неважно, как у него дела, а вопрос этот просто к слову пришёлся.
- Да вот, родился, жив, пока не умер, - ответил он, а про себя добавил: "Жизнь - дерьмо и не удалась".
Наткнувшись взглядом на знакомое лицо, он подошёл к мрачному существу готичного вида:
- Ну?
Существо медленно подняло взгляд на Тинкера, задумалось, и, наконец, изрекло:
- У?
- Принёс?
- Угу.
Существо задумчиво потянулось к карману, долго там шарило и извлекло небольшой свёрток размером с сырок.
- А чего так много? - подозрительно покосился на него Тинкер.
- Сколько должен, столько и отдаю.
- А чего травой?
- Ну, брат! Денег у меня нет, ты же знаешь, а игла - это последнее дело, не хочу я тебя на это подсаживать. Косяк-то он вечен, брат, - нервно хихикнуло существо.
Сунув свёрток в карман, Тинкер уже больше по привычке подумал: "Бть... Жизнь - говнище..."
- Ты правда так думаешь? - прозвучал чей-то звонкий насмешливый голос у него за спиной.
Он резко обернулся, чуть не сбив рыжеволосую девушку с озорными зелёными глазами. Подумав, он пришёл к выводу, что последнюю фразу произнёс вслух.
- Странно, что с такой концепцией жизни ты дожил до семнадцати.
Тинкер вяло вздохнул, обречённо возвёл глаза к небу и неопределённо развёл руками.
- Хайталэ, - улыбаясь, девушка приветливо протянула ладонь.
- Тинкер. Я тебя вроде тут раньше не видел...
- Да я только сегодня на вашу тусню набрела. Мне тут меч текстолитовый обещали, вот я за ним и пришла.
Минуты две они стояли, посматривая по сторонам, разговор не вязался. Тинкер краем глаза рассматривал новую знакомую. Ему казалось, что к нему спустилось солнце: её волосы ярко выделялись рыжим, глаза сверкали зелёным огнём, а на фоне мрачных побитых придурков она смотрелась греческой статуей, полной света и чистоты.
- Закурить есть?
Тинкер молча протянул сигареты и щёлкнул зажигалкой. Девушка с наслаждением затянулась едким дымом и задумчиво выпустила его в небо.
- Паровозик, - она бросила озорной взгляд в его сторону, и Тинкер непроизвольно улыбнулся.
- По пивку? - предложил он.
Хайталэ забавно скривила лицо и изобразила что-то вроде "блюээ".
- Винища? - запустил он план "Б".
- О! Давай! - нездорово блеснули озорным огоньком зелёные глаза, а губы растянулись в немного дикой, но весёлой улыбке.
Тинкер достал из торбы бутылку и протянул ей. Она вытащила пробку зубами, сделала большой глоток и вопросительно взглянула на него.
- "Кагор"?
- "Душа монаха", - отрицательно качнул головой он.
- Этикетки нет, - пояснила она очевидный факт, - не душа, а душонка какая-то, - вполголоса пробормотала она себе под нос.
Пока они пили вино и весело болтали, незаметно спустились сумерки. Тинкер всё думал и не мог отвязаться от мысли, что Хайталэ - очень симпатичная и весёлая - ему сильно нравится, несмотря на то, что раньше он подобных эмоций за собой не замечал. Впрочем, как и каких-либо эмоций вообще. Он думал о том, что она озорна и полна жизни, что в ней есть что-то дикое, звериное, но в то же время тёплое и очень доброе. Думал про себя - насколько он сер, бесцветен и равнодушен по сравнению с ней. Может, если она будет рядом, то что-то изменится? Может, и ему передастся частичка её озорного огонька и в жизни наконец что-то измениться? Эта надежда забрезжила совсем крохотным огоньком, как догорающая свеча в зимнюю ночь. И Тинкер почувствовал, что почти счастлив.
- Слушай, может встретимся как-нибудь, погуляем? - решился наконец он.
- Кх... Знаю я эти "погуляем", - она сделала вид, что обиделась, но тут же снова задорно улыбнулась, - А давай! Завтра? Что завтра у меня? - задумчивый взгляд куда-то вдаль, - занята... Свободна в... Ага! Послезавтра! Согласен?
- Конечно!
Тинкер и сам не заметил, как оживился и повеселел. Но через день... Как долго до послезавтра!
Вдруг он заметил, что большинство сгрудилось вокруг чего-то или кого-то с комментариями навроде: "О! Классно!", "А где моя катана?" и "Давай порубимся!"
- Это не твой меч прибыл?
- Где? А... О!
И Хайталэ с радостным визгом, как рыжая комета подбежала к толпе и кинулась на шею юноше, привлекающему всеобщее внимание. Юноша поцеловал её в ответ и вытащил из-за спины текстолитовый меч - совсем новый, совсем целый.
- Европа, двуруч, облегчённый, - улыбнулся он ей.
- Спасибо! Только я тебе деньги позже отдам, у меня пока нет.
- Да ладно! Это подарок.
- Ух ты! Спасибо! - она опять радостно кинулась юноше на шею и звонко его чмокнула.
Они о чём-то говорили, но Тинкер ничего не видел и не слышал. В каком-то странном ступоре рухнули все его надежды - как будто его сбросили с вышки на серый асфальт. Он вдруг понял, что ошибся: она вовсе не обратила на него какого-то особого внимания, что она общается так с любым. Заигрывая. Что это просто маска. А может, не маска, но всё равно у него оставалось ощущение, что ему показали красивую игрушку, а потом спрятали, да ещё посмеялись, что он купился.
- Ну что, через два дня? Где, когда? – обернулась к нему Хайталэ.
- Я забыл, у меня дела. Я тебе позвоню, - он машинально взглянул на часы, - До встречи.
- У тебя же нет моего номера?.. - Хайталэ непонимающе пожала плечами ему вслед и окончательно разомлела в объятиях юноши.
А Тинкер шёл. Перед глазами у него маячила Хайталэ.
- Уйди! – со злостью подумал он, - Зачем было давать надежду, если она ничего не стоит?!
Ему было горько и больно оттого, что он так обманулся. Он свернул в переулок и сел на скамью. Залпом допил вино и упёрся взглядом в кирпичную стену. Показалось, что он просидел так целую вечность, и не было ничего кроме этого переулка и серого неба. И пустоты в душе. Когда оцепенение прошло, он достал пиво. Выпил залпом полбутылки и даже не обратил внимания на отвратительный вкус. Машинально прикурил, да так и сидел с сигаретой в зубах, забыв затянуться.
Ему почему-то вспомнился эпизод из какого-то фильма. Девушка разговаривала с парнем, который всё пытался обратить на себя её внимание. Была ночь, а снег медленно опускался крупными хлопьями. Она спросила:
- Ну, и зачем это всё?
- Я просто хотел тебя узнать.
- Никто никого никогда не узнает. Есть только смерть.
«Да, смерть – то единственное, что никогда не изменится», - подумал Тинкер и полоснул себя ножом по руке. Сначала была только белая полоска, а потом стало больно. Очень больно. Появились алые капельки крови. Они напомнили ему бабочек, и он со злостью швырнул пустую бутылку в стену. Она со звоном разбилась, и один из осколков отскочил в сторону скамейки. Он почувствовал, как тёплая струйка ползёт сначала по лбу, потом по переносице. Там она приостановилась, как бы раздумывая, в какую бы сторону податься и Тинкер резко тряхнул головой в сторону. Струйка послушно потекла вдоль носа и остановилась у верхней губы. Тинкер тронул её языком, ощутив вкус полыни и стали.
- Ха! – крикнул он про себя, - и какого хрена? А пошло оно всё! – от этого ему сразу стало спокойнее и легче. Пытаясь заглушить боль безразличием…
Тинкер решил сделать себе ещё лучше: достал тот самый пакетик, отданный другом в уплату долга, и свернул самокрутку. Щелчок зажигалки, вдох, ожидание, выдох. Ещё несколько вдохов и выдохов. Движения замедляются, тело легчает, покой…
Он встал со скамейки и серое небо, роняющее первые тяжёлые капли дождя, показалось ему нестерпимо ярким. «Дождь и смерть – вот то единственное, что ещё хоть чего-то стоит».
И он пошёл, наступая на небо, отражённое в лужах на асфальте. Ощущая кожей ласковое прикосновение тёплого июльского дождя. Ни о чём не думая, он прошёл мимо метро, где пьяная толпа весёлых мертвецов снова, как и всегда, вытворяла что-то непотребное, какой-то вакхический танец, безумные вопли. Прошёл мимо автобусной остановки, не заметив Хайталэ, нежно воркующую со своим… Другом… Они тоже его не заметили, слишком увлечённые какой-то беседой. И ему было всё равно. Он просто шёл и был просто дождь, и просто два человека, которые радовались непонятно чему.