- Надеюсь, будешь счастлив! – попрощалась после закончившегося бракоразводного процесса Лариса Ивановна, врач по профессии. Ее «бывший» так банально поддался на соблазн соседки их коммуналки! «Ладно бы она красивей меня была или моложе! Или женственностью необыкновенной обладала! Я бы поняла! – терялась в догадках Лариса. – Но ведь наоборот: страшна, груба, косноязычна! Чего ему не хватало? Чем я ему не угодила? Не знаю».
Соседка-разлучница вскоре получила однокомнатную и съехала. Трехкомнатная квартира оказалась полностью в распоряжении Ларисы и ее двух очаровательных малышей. Денег, правда, на ремонт не хватало. Но не в этом ведь суть. Главное – теплый микроклимат в семье. Уж чего-чего – а тепла и доброты Ларисе было не занимать.
Немец Фил приехал в Россию налаживать контакт своего предприятия с одной из известных брэндовых фирм. Его друзья из Германии оказались друзьями Ларисы. У них встретились и познакомились.
- Мама! Я открою, - побежала к двери на следующее утро дочь Ларисы, первоклассница. И отпрянула от удивления. К ним в квартиру заходил… огромный плюшевый заяц. Он был в два раза выше нее! У-у-ух! Он еще что-то и говорил! Он знает, как ее зовут!
Лариса, выглянувшая из зала, расхохоталась:
- Филипп! Это Вы?
- Я-а! Я-а! – распрямился он из-за зайца.
Погодки Светланка и Никитка утащили почти живую игрушку в комнату и долго с ней возились. А Лариса терпеливо поправляла Филиппа, пьющего чай и с трудом изъяснявшегося на русском. Смех то и дело раздавался из детской. Смех раздавался то и дело на кухне. «Наконец-то счастье посетило и наш дом!» - думала Лариса.
Филипп был старше нее на десять лет. Разведен. Его сын – взрослый и самостоятельный - жил отдельно. Ничто, казалось, не могло разлучить его с Ларисой! И никто. Он ее боготворил. Задаривал подарками. Носил на руках. Баловал ее детей. А они, уже не стесняясь, называли его «папа Фил». Он каждый день запоминал все новые и новые русские слова, неустанно их повторял. Когда улетал в Берлин, телефон Ларисы работал в особо напряженном режиме. «Я-а лю-у-блю-у тебя-а, единственная-а моя-а!» - шептал он в трубку. И однажды продолжил: «Ты будешь моей женой. Медовый месяц мы проведем на Майами. А потом вернемся ко мне. Тебе понравится. И детям тоже». Так и случилось бы…
Детей Лариса оставила с лучшей подругой. Сама прилетела в Берлин прямо к назначенному дню свадьбы. Казалось, все уже было утрясено с документами, визами, паспортами. Она стояла с теми друзьями, у которых познакомилась с Филом. Стояла рядом с его сыном, с несколькими приглашенными гостями. Все ждали только жениха. Фил опаздывал. А тут еще позвонили из посольства: мол необходимо бумагу еще одну оформить, без которой никто русскую Ларису в Германии не распишет. Наконец Филипп приехал.
- Вы поезжайте без меня, - быстро решил он. – А я заскочу в посольство и догоню вас.
- Фил! Пусть кто-нибудь другой, а ты – со мной… - попросила Лариса.
- Не волнуйся. Я быстро! – сказал он и моментально удалился.
Когда у ее друзей зазвонил сотовый, Лариса почувствовала – что-то не так. Они молча развернули машину. «Что? – тихо спросила она. – Фил?..». «В него врезалась какая-то бабуля – не справилась с управлением». «Нет!» - вырвалось у невесты. И всю дорогу до больницы она, как могла, сдерживала себя. Потом, уже у самой операционной, закричала: «Я - врач! Вы должны меня пустить к нему!». На нее замахали руками и не пустили. Лариса не покинула здание больницы, как друзья ее не уговаривали. И в конце концов она осталась в коридоре совсем одна. Ей разрешили зайти к Филиппу на чуть-чуть рано утром, после несостоявшейся брачной ночи.
- Фил! Любовь моя! Фил! – Лариса гладила его по голове, и он, бледный-бледный, слегка пошевелил уголками губ. – Фил, ты поправишься. Обязательно. И мы еще поженимся.
Он едва мог говорить. Но она расслышала: «Давай распишемся здесь…». Комок подступил к горлу, и слеза покатилась по ее щеке. «Хорошо. Здесь, так здесь», - ответила она.
Медсестра-немка зашла в палату и стала поднимать Ларису:
- Русская! Время! Надо идти! – застучала она по своим наручным часам, слегка коверкая русские слова.
Лариса встала. В дверях столкнулась с сыном Филиппа. «Помоги мне! – попросила она и повела его прямиком к доктору. – Переведи ему, скажи, что я хочу знать, что с грудной клеткой Фила?».
- Он говорит, было сломано ребро. Но теперь все будет хорошо. Отец пойдет на поправку.
- А рентген!? Они сделали рентген? Что показал рентген? – волновалась Лариса.
- Пойдемте отсюда. Доктор очень занят. Не сомневайтесь в его компетенции, - парень бесцеремонно вывел Ларису за дверь.
- Подожди! Позвони нотариусу! Фил хочет, чтобы мы расписались прямо здесь, в больнице.
- Да? – он удивленно поднял брови. И ничего не ответил.
На второй день Филипп стал как-будто лучше разговаривать. И они вдвоем с Ларисой до позднего вечера были вместе, тщетно ожидая так и не появившегося нотариуса.
А на третий день Фил внезапно закашлялся, и Лариса с ужасом заметила на его губах кровь. «Боже! Сестра! – закричала она. - Кто-нибудь! Сюда! Идите сюда!». Филипп улыбнулся, попытался что-то сказать, да так и замер, глядя на свою любимую русскую женщину, не успевшую стать его женой. «Фил! Не-ет!» - осторожно взяла она его руку. Пульса не было. «Сделайте же что-нибудь!» - умоляла она медсестру, явившуюся на крик.
- Найн! Найн! – повторяла та, осмотрев Филиппа. Вызвала доктора. Лариса сидела на краю постели и ничего не замечала вокруг. Она слегка покачивалась: вперед – назад. Ей вроде как легче от этого становилось. «Фил! – говорила она про себя. – Я всегда буду рядом с тобой! Всегда! Любимый мой! Филиппочка! Родненький! Мы поженимся. Обязательно. Ты ведь не умрешь? Это невозможно! Света и Никитка, и Заяц… Как они без тебя? Слышишь? Они меня не поймут! Ну что я им скажу? Фи-ил! Пожалуйста! Вернись!..».
- Уведите эту русскую! – приказал медсестре врач, оперировавший Филиппа.
- Найн!.. Цвай!.. Надо идти!.. – как-то издалека донеслось до Ларисы...
- Вскрытие показало, что во всем виноват осколок ребра, который пробил легкое, - сообщили ей те самые друзья на похоронах.
- Рентген… Рентген бы показал… - едва слышно сказала она.
- Что? – переспросили они.
Но женщина, вернувшаяся в свое привычное одиночество, не стала отвечать…
- Мама! Мамочка! А где папа Фил? – вскарабкались на Ларису дети, когда она переступила порог своей московской квартиры. – Где он прячется? Мы же знаем, что он там! Пусть выходит! Ну где он? Что он нам привез?
- Папа уехал… Он уехал… В длинную, очень длинную командировку…