Стоим с Одиссеем. Ждем тебя. Он простер свою гипсовую руку над берегами славной Амальфи. "Где ты, моя Пенелопа?" - молчаливо говорит Одиссей. "А где моя?" - вторю статуе.
Побережье, майское солнце, запах цветущих лимонных дерев, прохладная вода. Купаться еще нельзя, но мы и приехали не за тем. Изумрудные бухты. Именно изумрудные. Светлые у самого берега, вуалькой синей уходящие в даль. Лодочки, словно детские бусики нанизаны на одну цепочку. Пустынно. Этим утром на берегу лишь мы - залетевшие случайные птицы.
А скалы похожи на лежащего на боку дракончика. Милого, доброго, с едва обозначенными зубчиками на спине.
Смотрю на Одиссея. Кому спрашивается ставят памятники? Тому, кто дольше ждет. Значит, следующим буду я. Если, конечно, ты не сжалишься.
Душа моя, я ждал тебя так долго. Так долго, как может ждать лишь одинокий, истосковавшийся по теплу человек. И небо подарило мне чудо. В награду, я знаю - в награду за жизнь, за ошибки, за то, что прощал других и себя прощал. Ты бесценный подарок, дарованный мне свыше. Девочка моя, так невозможно любить, как люблю тебя я. Просыпаюсь с твоим именем на губах, засыпаю с ним. Им дышу. Я тебя не потеряю, но прошу лишь об одном - ты не потеряйся.
Становится прохладно, и дрожь не унимается. Не от вечернего воздуха. Нет. - Ты рядом. Я это чувствую всегда.
- Прощай, друг Одиссей, мне повезло больше. Бывает. И твоя придет когда-нибудь. А пока...
Знаю, ты здесь. Ты пришла и уже никуда не уйдешь. Не захочешь. Я сделаю все, чтобы не захотела.