Звезда
Я, знаете, не люблю всяческих кексов с претензией на славу. Иной, знаете, чел пойдёт себе, накарябает статью, и, гляди-ка, звезда опупевшая. Вот был случай. У нас, в седьмой бригаде, был хрен по имени Мишка. Пахал изрядно хорошо, но огненную воду пил, как сукин волк. Но не в этом херня. Чушь в том, что как-то, однажды, Мишка принёс в нашу бригаду глянцевый, глядите-ка, журнальчик.
- Ах, ты, - говорим, - проказник Мишка! Не иначе, как опять будешь спаивать нас порнухой.
А Мишка, не будь сукин упырь, и бакланит:
- Я, между прочим, ни хрена-то вам порнолечебного не дам. Кукиш вам, а не эротические рисунки. Я вам, дуракам, покажу щас, как я в периоды запоя не ваньку валяю, а пописываю искусство.
- Экое такое, - базарим, - искусство? Упырь ты безнравственный, Мишка.
А Мишка, не будь хрен с горы, и говорит:
- Я, - говорит, - может быть, не охуевший бригадир, а, напротив, популярный журналист и вообще чрезвычайный чистоплюй.
- Ах, ты, - говорим, - Мишка, какашка экая! Али издеваешься ты над нами, как тот волк?
- Нету, - говорит Мишка. – Хули мне над вами, какашками, издеваться? Я лично, между прочим, интеллигентнейший из журналюг, и не собираюсь ваньку тут с вами валять. Я, - говорит, - пойду вообще работать в другую бригаду. От вас подальше. Пойду я пахать на чистоплюйском журналистском фронте.
Мы как-то даже смеёмся от этакой наглости.
- Полно, - говорим, - Мишка, тебе ваньку валять. Иди ты, сраный Мишка, в жопу со своим рот-фронтом. Ты, бля, посуди на хер, як и чё собираешься ты пописывать, хрен моржовый?
И тут ентот наглец поворачивает нам глянцевый журнал, а там, на развороте, мать честная, грёбаная статья в цельных четыре предложения. А главное, ёлы с палками, грёбаная мишкина подпись. Так, понимаешь, и написано: Михаил, видишь ли, Какашкин.
- Ну, - говорим, - хрен ты, Мишка, моржовый. Эвон чего нашкодил!
А Мишка, не будь хрен, и читает нам вслух своё вступление по слогам, якобы мы сами прочитать не сумеем. Читает он, значит, этакую мерзопакость под названием «Грёбаная моя бригада».
Текст там этакий:
«Моя грёбаная бригада, мать её так за нос, пьёт, понимаешь, и дебоширит. Только лично я, самый Мишка Какашкин, ни *** этакого не творю. А стою я, знаете ли, с лопатою в перчатках, и в усы себе не дую. А пахаю, знаете, аки волк. И не пью, знаете ли, с девяносто четвертого года, как пить мне дать. Посему я, Мишка, почти легендарный Какашкин, и публикую енту статью. Затем, знаете ли, чтоб вывести всех моих лентяев из бригады на чистую, понимаешь, водку».
Вот, значит, экую мерзогадость Мишка наш напечатал. Ну, мы на него, конечно, - с лопатами. Мишка, конечно, пятится, и журнальчиком, знаете, исподлобья прикрывается. Токмо чует он эким-то шестым чувством, чё журнальчик ему мало чем поможет. А посему, токмо Мишка и делает, чё пятится. И вдруг як заорёт нехорошим, ****ь, матом. Мы ажно вздрогнули. Растерялись чё-то, а Мишка того, значит, - бежать.
Бежит Мишка от нас, хоть мы его ужо и не ищем, токмо кричим ему:
- Ах, ты, сукин эдакой сын, Мишка! Мы ж тя, козлодоя, ишо лопатой того, по горбу почешем.
А Мишке всё пустое - чешет себе, окаянный, от нас, дурошлёп. Ну, потом мы его, конечно, изрядно того, побили, знаете ли. Не хер, на ***, мнить себя звездой глянцевых газеток. Вот вам такой, товарищи, поучительнейший урок. Не гонитесь вы, ребяты, за славой. А сидите себе в своей грёбаной бригаде, слегка так ковыряйте землю лопатой, пейте огненную воду, и не парьтесь по поводу славы. Эвон, у Мишки спросите, чё ему эдакая слава принесла. Так чё не становитесь звёздами, и всё у вас будет чики, даже, в какой-то мере, пики! И спасибо, знаете ли, за внимание!