В районной прокуратуре работа кипит. Громкая «хлопковая» компания по выявлению приписок при сборе урожая в полном разгаре. Старый прокурор скоропостижно отправлен на пенсию. А все дела, сплошь не терпящие отлагательств навалились на плечи его молодого двадцатипятилетнего преемника по имени Исахон.
В областном центре работает московская группа следователей, та непосредственно союзной прокуратуре подчиняется, а над местными юридическими структурами имеют неограниченную власть. Новому прокурору не позавидуешь - с него всё требуют и требуют решительных действий. Пресса ежедневно публикует разоблачительные материалы, подстёгивая и подгоняя карательные органы. Уже под горячую руку и виноватый и правый попадает. Недосуг внимательно разбираться – план давай!
Молодому прокурору, едва закончившему с отличием своё образование, не забывшему ещё юридические постулаты о правах человека, о гуманности советских законов о соответствии их Хельсинкской декларации никак не удаётся сопоставить всё это с происходящим.
То и дело требуют с него новых и новых санкций на аресты уже не только обвиняемых, но и их ближайших родственников. А у него на этот счёт часто своё отличное от начальства мнение. Да разве сможешь противостоять мощной, на самом высшем уровне раскручиваемой компании? Это всё равно, что останавливать железнодорожный эшелон, двигающийся на тебя со скоростью сто километров в час.
Что делать? Как быть? Не у кого получить совета. Опытные юристы подобных разговоров сторонятся. А их молодой коллега медлит, чувствуя неладное, всё пытаясь разобраться, а сверху требуют и по всему дело идёт к большому скандалу.
Ночует Исахон часто прямо на рабочем месте. И не столько, потому что сам родом из другого района и здесь у него только казённая квартира пока, но и что бы быть ближе к месту событий. Не даром говорят: «если ты осведомлён – значит ты падишах, а уж если ты падишах – обязан быть осведомлённым».
А в родной дом к семье и родителям не часто выбраться удаётся, вот и в прошлые выходные не получилось. А нынче отец звонил, сказал с дедом совсем плохо, просил непременно приехать
Вечером следующего дня, возложив всю ответственность за дела, на своего помощника, Исахон отправился домой. Эшанхану - деду его, уже за сотню перевалило, не дай Бог можно и не успеть попрощаться. А дед из сейидов – мусульман возводящих свою родословную к пророку – двойной грех не навестить такого человека.
Войдя в комнату, где лежал дед Исахон застал у его кровати отца и дядю. Дед спал как будто. Исахон поздоровался с родственниками и первым делом конечно поинтересовался:
- Ну что с дедом?
- Да вот, всех нас пугает, говорит что уходит, - вполголоса ответил отец.
- Сам то как? Что на работе? Выглядишь уставшим – поинтересовался у племянника дядя.
- Да, слава Богу, все нормально,- отвечал Исахон, хмуря для солидности брови.
- А у нас всех директоров колхозов да совхозов пересажали, главных бухгалтеров и кассиров тоже, нынче за бригадиров принялись - покачал головой дядя.
- У тебя в районе такая же ситуация? - спросил отец, вступая в разговор.
- Да нет, у нас не всех ещё взяли, остались на свободе еще три директора, - сухо отвечал Исахон, не желая продолжать неприятный разговор.
Однака тема самая горячая в настоящее время и у кого же как не у родственника справиться что да как.
- А кто, эти люди?- продолжил расспросы дядя.
- Одинь из них, Тошкулов фронтовик, дважды орденоносец «Славы», второй Раззаков, герой социалистического труда, между прочим, а третьего вы вряд ли знаете - пожилой человек, Хасанов его фамилия.
- Будь осторожен, сынок, не с кирпичами с людьми имеешь дело. Понимаю, что и на тебя давят, но всё же попытайся найти золотую середину - взволновался отец.
-Эх, не знаю отец, - покачал головой Исхон, - наверное, и их посадим. А тогда может и в отпуск разрешат. Возьму путёвку в Сочи - отдохну.
В это время дед проснулся и тихо застонав, поднял правую руку, дядя промакнув бинт в воде поднёс его к губам больного. После чего, дед, пробурчал:
- Вторую сотню лет живу, а впервые вижу человека плоть от плоти моей, мало того посадившего труженика да ещё и получающего от этого удовлетворение. Исахон это, ты?
- Ассалом Алейкум, деда, да, это я - сказал, Исахон, покачивая головой, и одновременно улыбаясь – старый хитрец вовсе не спал, оказывается,и все слышал. Может зря они меня так срочно вызвали, с таким ясным умом деду пожалуй скорая смерть не грозит – подумал Исахон, а вслух сказал:
- Да что же их жалеть дед? Прямая их вина правда ещё не доказана, да ведь был бы человек, а дело всегда найдётся. Понадобится – докажем.
- Да как же так? Понадобится- докажем…
- Кроме прямых доказательств – подпуская голосу важности, пояснил Исахон – бывают ещё и косвенные. Как то: показание родственников, сослуживцев, прочих свидетелей…
- Догадки, проще говоря, внучек?– ухмыльнулся дед.
- Можно и так сказать.
- А ты разве не знаешь, что обвинять человека на основании одних предположений большой грех?
- Э дед, все знают, что они виновны – попытался отмахнуться Исахон, - да и что я могу поделать, раз такая жизнь настала…
- А вот на жизнь не жалуйся – строго прервал его дед, и, вздохнув, прибавил – вот был бы жив Брежнев-бобо, не случилась бы теперь такая чехарда.
- Может вы и правы, а только в Уголовном кодексе их вина чётко определена
- Да что ты мне Уголовный кодекс тычешь? – начал заводиться дед – Кто его написал? Такие же как ты, не знающие единого Закона Божьего! Вы бы, прежде чем винить человека, посмотрели, почему он так сделал. Какова была его цель? Может, не для себя он приписывал?!
- Для чего же тогда?
- А ты вспомни: когда Брежнев-бобо последний раз приезжал в республику, то предложил нашему руководству довести план сбора хлопка до шести миллионов тонн.
- Помню, конечно, об этом все помнят.
- А взамен он пообещал направить воды сибирских рек в Арал. Ведь новые посевные площади под хлопчатник, за счёт Амударьи освоили, одной из двух рек питающей море. Вот так себе узбеки сказку выдумали и сами в неё поверили. Как тот Афанди с орехами.
- Какими такими орехами? – удивлённо переспросил Исахон.
Но дед уже, однако, подустал и махнул рукой отцу Исахона – мол, расскажи ему.
Тот понял и начал свой рассказ так:
- Сидит как-то Афанди дома, а за окном ребятишки играют да шумят. Никакого покоя от них нет. Вот тогда говорит им Афанди: дети, вот там, под тутовником всем желающим раздают орехи– сбегайте-ка туда! Дети ему поверили и убежали, оставив его в покое. А спустя некоторое время Афанди говорит самому себе: Что-то долго никто из ребят не возвращается? Может и в самом деле под тем тутовником орехи раздают? И сам отправился следом за ребятами.
Вот так же и в Узбекистане, увеличивая посевные площади, разбирая Амударью на орошение, придумали сказку о направлении к нам сибирских рек. А потом и сами свято в неё поверили.
- Но ведь можно было вперёд просить Брежнева направить воду, а уж потом новые площади осваивать?
- Узбеки не попрошайки, – опять вступил в разговор дед – мы хотели сперва работу сделать, а уж после награду получить.
Пустыню ведь тоже Рашидов-бобо не под хлопок хотел освоить. Не хлопковые поля с их почти рабским трудом он собирался там засевать, мечтал превратить сухую пустыню в цветущий сад, что бы люди пользовались ими и нужду позабыли. До революции у нас люди в основном скотоводством промышляли. Да и святых земель у нас много, я ещё застал людей, которые в арабистан снаряжали целые караваны с комками (они использовались для туалета - автор) и там с выгодой продавали.
- А вышло выходит наоборот? – подхватил дедову речь Исахон – Добра было много потрачено, а цели не добились…
- Эх, дитя неразумное, сколько отдал Узбекистан в годы Советской власти! Я сам живой свидетель отправки в Россию четырёхсот тонн золота эмира бухарского, ведь он быль самым богатым человеком на земном шаре, а уж сколько из Кокандского, Хивинского ханств было взято, того не знаю не видел… Нынче сколько газа отправляем… Потому, как бы трудно не было, ты должен до сути докопаться, в первую очередь цель поступка понять – только тогда и сможешь рассудить справедливо! – сказал дед и замолчал откинувшись на подушку, закончились видно его силы. Только ещё раз махнул в сторону отца Исахона, напоминая вроде тому о чём-то.
Тот понял:
- Хотел дед, чтобы я тебе ещё одну притчу рассказал, о том, что человек всякий несёт ответственность за то, что он имел в виду, совершая какой-то свой поступок. А притча такая: Один мастер по починке колёс, забил кол возле своей мастерской, что находилась как раз на пути к базару. Что бы арбы, направляясь туда, натыкались на него, ломались, и таким образом мастеру прибавлялось бы работы.
Но вот один прохожий, споткнувшись об этот кол, выдернул его и отбросил в сторону. А третий человек увидел брошенный кол и подумал – забью его на место, может быть, кто-то поставил его здесь, чтобы приязывать к нему коня.
Вдруг случилось сильное землятресение и все трое погибли. Первый попал в ад, за свой коварный умысел, а второй и третий попали в рай. Хотя третий и сделал то же самое, что и первый. Я надеюсь, ты понял, что хотел тебе этой притчей сказать дед? – завершил отец.
Задумался Исахон, сложную задачу задали ему старшие. Обдумать их слова требуется. Да и не враз пожалуй, получится.
Дед между тем собравшись с силами промолвил:
- Может человек и преступил закон, может даже придётся его посадить, только внимательней относись к людям, в твоих руках их судьбы. Контролёры, да начальники стороннии рано или поздно уберуться восвояси. Всегда так было. Не раз уже появлялись. У них сегодня одна компания, завтра другая. Ещё погоди и между собой перегрызуться. А тебе здесь жить.
Всякое зло сделанное человеком рано или поздно к нему возвратится. Вот эти мои слова прими как моё тебе завещание.
После этих слов дед попросил обратить своё лицо в сторону Мекки и, помолившись, спустя десять минут скончался.
- А Исахон долго ещё ходил задумчивый и всё дивился как дед его на смертном одре даже, точно и правильно разобрался во всех его внука сомнениях и проблемах.
Исахон всё медлил с выдачей санкций на арест подозреваемых. В связи с этим из областного центра срочно выехал один из членов московской следственной группы. Поторопить молодого прокурора, показать, как требуется работать, да и проконтролировать малоопытного сотрудника.
Исахона информировали об этом заранее. И контролёра он встречал на улице во главе со всеми своими подчинёнными. На недоумённый вопрос столичного следователя отвечал:
- Обвиняемого допрашивали, а ему плохо стало, врача вызвали – оказался больным тифом. Подозреваемого отправили в лазарет, а все помещения пришлось освободить и в срочном порядке продизенфицировать. Районная санэпидстанция распорядилась – угроза эпидемии. Для убедительности в воздухе возле прокуратуры воняло "Дихлофос"ом.
Контролер, суетливо протирая правую руку платком и сожалея о рукопожатии которым он с местным прокурором обменялся поспешно сел в свою машину и ретировался, от греха подальше.
И в замутившемся арыке муть рано или поздно осядет.Поменялась руководство области, началась реабилитация невиновных людей.
Спустя несколько лет, когда отгремели уже «хлопковые дела», а Исахон работал в другом месте, он попал как-то в свой бывший район. Пригласили его на свадьбу и как же ему было приятно, когда все гости числом, пожалуй, побольше пятисот радушно, в обнимку его приветствовали.