Наталья Олеговна проснулась, охая, в поту. Все-то она таскалась за мамашей, все ишь ты жалостливо вопрошая ееюшку: почему не любит, зачем не понимает, внуков не признает... Oтчего не отпишет квартиру или хоть что, ну шкафчик кухонный или какой там под рукой ложек наборчик, а то шубу... отчего отписывает финансы-владения чужим, ну чужим совершенно людям... В ответ маманя только машет пятнистыми ручонками, мол пошла вон... Прямо вентилятор на костяной ноге, и на метле тоже-даже – Вальпургиева ночь.
Мам, отдай квартиру, все рано ты... того. Капут позапрошлого года.
А тут племянник из Чернигова, темнота безродная, да из Бердянска домработница или кто из враждебного государства. А я читать и считать умею, столицы государств с первого раза называю и на карте показываю! Симфонию знаю! И Брамса «Венгерскив танцы»! Не любишь, родительница... Не обнимешь...
Маманя звонит в милицию. Упекли за бытовую драку и мелкое воровство; и потом записка: «Тебя не хотели. Да с абортом упозднились. Пожрать вот передачка – проверь, чтоб ничего не стырено».
Мокро в подгузнике... Схватили, подняли на ручки, погремели синим слоником перед носом, a соска на ленточке сохнет-болтается. «Детский дом номер 135 поздравляет тебя, Ната, со вторым годом счастливой жизни, и желает тебе лучезарного будущего!»
Вот тут-то и понятно, куда сливаются горшки. Куда, куда – в космос.