Сны из прошлых жизней и вещие сны. Механизм создания снов. Психологические свойства разных языков общения.
Загнивание «тоталитарных демократий».
Невозможность талантливой журналистики, преследующей цель создания общенародного «усредненного мнения».
Невозможность «усредненного мнения» у человека вообще.
Религиозный раскол в Израиле.
Родной язык и мозг человека.
Язык Гитлера и его власть.
Религии и идеологии, их несовместимость.
Секреты ораторского искусства.
Я сам видел т.н. «сны из прошлых жизней» и т.н. «вещие сны». Поскольку такие сны необычайно полезны для психического состояния человека – я опишу механизм создания снов вообще и таких снов в частности; и когда вы этот механизм хорошо усвоите – Вы тоже будете видеть «сны из прошлых жизней» и «вещие сны».
Ну, а после этого я опишу отличия в языках, на которых говорят народы Земли – и психологические свойства разных языков. Связь между этим вторым вопросом и первым – о снах – будет ясна из дальнейшего изложения.
Далее я более или менее разъясню, что я имею ввиду под понятием «тоталитарной демократии» и объясню, насколько это возможно, процесс загнивания свободы слова, журналистики, науки и искусства в таких «демократических» системах.
Далее я докажу невозможность создания «усредненного мнения» по больным вопросам у читателей и зрителей в странах с тоталитарной демократией.
Далее я приведу содержание работ по психологии, на жестком опыте подтверждающих связь родного языка со структурой мозга и тот факт, что мозг в детстве развивается в основном на задачах овладения родным языком.
Далее я опишу отклонения от языка взрослого, допускаемые детьми.
Далее я раскрою секреты ораторского искусства.
Книга написана только для очень внимательного читателя.
Перевод глав 15, 16 возможен лишь на английский. На немецкий или французский перевести их невозможно. На иврит – тем более.
Перевод примера речевого периода в пункте 16.3 невозможен даже на английский язык.
Глава 1. Один «сон из прошлых жизней», который я видел.
Лег спать я голодным.
В последнем сне перед пробуждением было вот что…
Приснился мне железнодорожный кабачок, расположенный, по-видимому, ниже тротуара, т.к. увидел я его сначала сверху: деревянные скамьи и столы и пахнет едой – но «не помню», какой именно.
Потом я оказался сидящим в этом кабачке на скамье.
Далее я, видимо, встал и прошел в угол кабака – и там на противне огромного размера лежали две свежежаренные свиные туши: они были намечены только контуром, но от них исходил запах жареной свинины.
Далее я, видимо, опять сел на скамейку и раскрыл книгу (которая, видимо, лежала на столе). Книга была большого формата. И ее картинки поразили меня: первая же картинка (с характерным для картинки подчеркнутым толстыми линиями абрисом фигур на рисунке) была стереоскопична! Т.е. картинка эта была с объемным изображением!
Я удивился во сне и задал себе вопрос – как это достигается?
И тут же обнаружил, что каждая картинка в книге двухслойная: на нижней плотной бумаге печатается изображение для правого глаза, а на верхней полупрозрачной пленке – изображение для левого глаза.
Должен был наклюнуться вопрос, как каждый глаз видит только изображение, предназначенное только для него? Но вопрос этот не был задан – и я проснулся.
____________
Анализируя сон, я подумал, что столь яркий подземный железнодорожный кабак с цельножаренными свиньями мог быть только в прошлом веке (я имею ввиду 19-й век) или еще раньше.
А яркость сна могла бы не знакомого с психологией человека привести к мысли, что этот сон – видение из его «прошлых жизней».
Глава 2. Механизм создания снов.
Анализируя сон, я пришел к выводу, что он порожден двумя вопросами:
1) Где и что лучше поесть на железной дороге?
2) Какие книги (поярче) взять с собой в дорогу (в поезд) лучше всего?
И, кроме того, я вспомнил, что очень люблю жареную свинину и очень давно не ездил в поезде (что я тоже очень люблю по личным причинам).
Далее я вспомнил, что освещение в приснившемся мне железнодорожном (подземном) кабачке было очень хорошим, ибо я очень ярко видел и контуры свиней, и страницы стереоскопической книги. Но вот кожи жареной целиком свиньи я не смог воспроизвести – и изворотливая психика задала вопрос о запахе – и я тут же почувствовал требуемый запах жареной свинины, который хорошо знаю.
Точно так же яркую обстановку подземного кабачка воспроизвести трудно – объем зоны концентрированного внимания не позволяет – поэтому психика воспроизвела неопределенный запах еды.
Далее приступим к подробному анализу и этого сна, и механизма создания снов вообще.
«Я» задает вопрос. Например – «где лучше всего поесть?» Возбуждается тема сна, которая является гипно-Вожаком. Например: «подземный железнодорожный кабачок прошлых веков». Причем вначале возбуждаются только 2 слова: «подземный кабачок». Дальше идут простые вопросы:
«как его ярче представить?» -
«полутемное помещение, видное сверху, с входной лестницы!» - и соответствующий зрительный образ. Я в своей жизни такие кабачки видел, поэтому образ в мозгу есть. Но в зону концентрированного внимания зрения образ целиком не влезает. Поэтому идут вопросы:
«чем характерен такой кабачок?» -
«там грубые деревянные столы» - соответствующий зрительный образ – «и такие же скамейки!» - соответствующий зрительный образ.
«Я» голодного человека сигнализирует – «образу не хватает целенаправленности к еде!» – и тогда «Я» задает вопрос – «Запах?» - и гипно-Вожак-тема отвечает: «неопределенный запах еды!». И тут же следует соответствующий образ запаха.
Вопрос о запахе в снотворчестве встречается крайне редко – поэтому сон кажется очень ярким.
Тема и «Я» голодного человека совпадают в вопросе «Что поесть?» - и возникает новая тема, т.е. новый гипно-Вожак – «жареные свиньи, побольше!»
Простой вопрос – «как они могут поместиться в кабачке?» – ответ: «На большом противне!» - и соответствующий зрительный образ.
Простой вопрос: «жареная свинья?» - но соответствующего зрительного образа нет, и изобретательное «Я» задает вопрос: «Свиньи?» – и тут же идут беловатые контуры лежащих на противне двух свиней – больше в кабачке быть не может. «Почему они жареные?» – «Запах!» – «Запах?» - и идет ответ: образ запаха жареной свинины! (По всей вероятности, тема пыталась ответить на вопрос о зрительном образе поверхности жареной целиком свиньи, но я таких свиней никогда не видел, и ответа не было.)
Далее управление опять переходит от подтемы «Жареные свиньи» к основной теме «Железнодорожный кабак» и задается простой вопрос: «Зачем я здесь?» - Ответ: «Я куда-то еду!» - Вопрос: «Что еще, кроме еды, может быть в таком фантастическом железнодорожном кабачке?» – Ответ: «Книги в дорогу!»
Вопрос: «Что лучше всего читать в дороге?» – Ответ: «Книги с объемными рисунками!» (Возможен ответ: «Книги поярче!» - Вопрос: «Что обеспечит яркость книги?» – ответ: «Объемные рисунки!»)
И вот уже дан зрительный образ страницы такой книги. С рисунком! Но рисунок дан всего двумя объемными фигурами с обведенным жирными линиями абрисом. Легко понять, как во сне создался этот рисунок: это совмещение двух объемных фигур, виденных мною когда-то, с вопросом: «А где же признаки рисунка в книге?» – и ответ на него – элементы жирных линий абриса из виденных мною когда-то рисунков, приписанные психикой чисто категорно к объемному рисунку, виденному в жизни ранее.
Удивленное «Я» задает вопрос: «а как это возможно – объемные рисунки в книге?»
Категорная память услужливо подсовывает ответ, что стереоскопическое изображение состоит из двух рисунков – для правого и для левого глаза!
И тема «Книга с объемными рисунками» по закону «Запрос «Я»» - «Ответ темы» воспроизводит два наложенных друг на друга листа книги – один полупрозрачный и один плотный – с двумя почти одинаковыми изображениями для двух глаз.
Надо сказать, что во сне (что весьма редко) я видел, как расходятся полупрозрачная и плотная страницы, и знал, что я их развожу пальцами. Но своей руки не видел, хотя пальцы должны были быть «в кадре».
Движения и запахи во сне вещь крайне редкая. Такие сны производят (даже в процессе наблюдения сна) впечатление необычной яркости.
Глава 3. Выводы из главы 2
Сон задан темой – гипно-Вожаком – или наиболее возбужденным участком темы – подтемой. При этом «Я» задет теме вопросы, а тема дает слово-ответ и соответствующий ему образ (не только зрительный). Вместо слова в качестве ответа может быть стандартное понятие из нескольких слов, например «запах жареной свинины», «запах еды» и т.п.
«Я» задает вопросы до тех пор, пока яркость созданного из чередования образов сочетания характеристик объекта не удовлетворит «Я». Объектом является тема или подтема.
Большинство вопросов очень простые: «Контур?», или «Линия?», или «Запах?», или «Куда?», или «Зачем?», или «Почему?», или «Какой?», или «Как?» – и касаются эти вопросы только свойств образа или подтемы. Иногда – темы.
Переходы от образа к образу или от подтемы к теме или от темы к подтеме или от темы к теме обусловлены более сложными вопросами.
Вопросов и словесных ответов мы не запоминаем, ибо они заслонены яркостью сочетаний ответов-образов, приписанных (категорно) объекту сна – теме или подтеме.
Тема или подтема почти всегда заданы существительными с прилагательными и причастиями, причем прилагательные и причастия по времени идут после существительного, например, «Кабачок подземный железнодорожный», или «Книга объемная», или «Книга яркая», или «Книга впечатляющая».
Реже идут определения, выражаемые не прилагательными и не причастиями, например, «Книга с объемными картинками», или «Книга, дающая яркое зрительное впечатление».
Но определение всегда идет по времени после определяемого существительного. (Ибо определение идет сразу после вопроса по образу, заданного «Я» теме или подтеме.)
Глаголы в снах носят подчиненный характер, редко воспроизводятся в образах и потому не запоминаются почти никогда.
Яркие глаголы, способные характеризовать фразу и требующие образного воспроизведения, в снах почти никогда не встречаются. Например, «влюбляться», «транжирить», «разворачивать», «разворачиваться», и т.п. Единственное исключение – глагол «Летать». Он часто становится темой ярких снов. Ибо тема «Я летаю!» – обеспечивает устойчивый сбой стереотипных алгоритмов в образах сна и, следовательно, такая тема становится гипно-Вожаком.
Поскольку «Я» в снотворчестве задает вопросы теме - гипно-Вожаку – гипноз в снотворчестве никогда не достигает третьей ступени, ибо «Я» не спит.
Зафиксируем также основное – что вслед за темой (или возможной подтемой) возникают определения ее. А подтемы всегда возникают вслед за темой.
Т.е. если выкинуть вопросы сна о подземном железнодорожном кабачке, сон этот описывается так на языке, свойственном мозгу: «Кабачок подземный из прошлых веков, железнодорожный, с расставленными в нем стульями и столами грубыми и обшарпанными. Я (сижу) на стуле, (потом подхожу к углу) – и (вижу) в углу противень железный с двумя свиньями цельножаренными (поскольку) от них исходит запах жареной свинины.» Затем идет вторая часть сна: «Я, сидя в кабачке, раскрыл книгу, пригодную для чтения в поезде, поскольку она очень яркая, ибо картинки в ней объемные, т.е., по всей видимости, стереоскопические. Страница книги с картинкой состоит из двух картинок: на странице полупрозрачной – картинка верхняя для глаза левого, а затем идет страница плотная с картинкой нижней для глаза правого. Страницы нижнюю плотную и верхнюю полупрозрачную можно раздвинуть пальцами, что я и сделал.»
В этом описании можно «страницу полупрозрачную» заменить существительным «калька», а «страницу плотную» - существительным «бумага», поэтому в этих словосочетаниях существительное и прилагательное можно поменять местами: зрительный образ в мозгу для сочетания «существительное-прилагательное» был готовым.
Точно так же «глаз левый» и «глаз правый»: образ чувства стороны в сочетании с объектом у меня в мозгу был готов. Я «правое» и «левое» никогда не путаю, и ощущаю свой «правый глаз» как отдельный объект, а «левый глаз» – как отдельный.
В характеристике запаха – «запах жареной свинины» незачем менять местами слова, т.к. образ этого запаха в мозгу был готов.
Глава 4. Языки общения и естественный язык мозга.
Языки общения психологам стоит рассматривать только с двух точек зрения:
1) Яркость образного впечатления, создаваемого фразой на данном языке,
2) Трудность умственной работы ребенка, осваивающего язык, при составлении фраз данного языка или их понимании.
Пункт (1) сводится к силе эмоциональных всплесков при восприятии фраз.
Пункт (2) сводится к объему оперативной памяти, требующейся для построения фраз или для их восприятия.
При анализе пунктов (1) и (2) я буду исходить из того – быть может, неверного – предположения, что наиболее естественным для человека являлся бы язык, следующий законам создания образов в мозгу во сне. Потому что, хотя я русский, но в моих снах и в снах, описанных мне другими очень внимательными людьми, определения (даже прилагательные и причастия) почти всегда следовали после определяемого слова (даже существительного). А ведь в русском языке прилагательные и причастия почти всегда идут перед определяемым существительным (за исключением разговора людей забывчивых и невнимательных). Так что законы лексики родного языка при построении снов, видимо, значения не имеют – и опираться в понятии «естественный для мозга язык» можно только на законы построения снов.
Видимо, наиболее естественен для человека язык, в котором определения идут после определяемого слова. Например, иврит.
Далее. Тема любой фразы задается подлежащим и сказуемым. Тема сна всегда предшествует ее образному развертыванию. (И подтема – тоже предшествует ее образному развертыванию.)
Поэтому в естественном языке подлежащее и сказуемое (со своими определениями) должны предшествовать прочему содержанию фразы (дополнениям с их определениями).
Отметим, что сны производят впечатление отнюдь не благодаря фразам на естественном языке, а благодаря их образному развертыванию, а также развертыванию темы в подтемах или в одну подтему (иногда).
А мозг, как мы предположили, «разговаривает» на языке снов, т.е. на естественном языке. Т.е. образная интерпретация фразы или ее куска наступает в мозгу лишь после перевода фразы или ее куска на естественный язык мозга.
Но в русском и особенно в английском языке прилагательные и причастия идут перед определяемым ими существительным.
А в немецком языке и в санскрите сказуемое или его часть ставится в конец предложения (причем в санскритской письменности этот глагол помечается).
Что же породило все эти «неестественные» языки? Большинство развитых языков Земли – «неестественные»! Что их породило? Ответ: желание произвести чувственное впечатление на собеседника отдельной одинокой фразой! Причем неторопливо произнесенной.
В русском и английском языках мозг интерпретирует образно (на естественном языке мозга) группу прилагательных и причастий с определяемым ими существительным лишь после произнесения существительного, которое идет в группе последним. Образная интерпретация происходит быстро - и на существительном происходит эмоциональный всплеск в мозгу. Особенно сильны эмоциональные всплески в английском языке, где любое определение с помощью прилагательных и причастий предшествует определяемому существительному [за исключением (довольно редких) определений, задаваемых предлогами «of», «in» и «for»]. Но и такие эмоциональные всплески мы относим к всплескам средней силы, потому что есть еще всплески немецкого языка и санскрита.
В немецком языке и в санскрите образная интерпретация фразы наступает лишь в ее конце, после произнесения сказуемого. И происходит очень сильный эмоциональный всплеск. И он приходится на сказуемое – каково бы оно ни было.
В русском и в английском языках эмоциональный всплеск:
- в группе, определяющей тему фразы, идет на сказуемом, которое стоит чаще всего после подлежащего; причем всплеск идет и на определяемом прилагательными или причастиями подлежащем,
- в остальной фразе всплески идут на определяемых прилагательными или причастиями дополнениях.
В немецком языке и в устном санскрите (если таковой существовал) эмоциональный всплеск (сильный) приходится на сказуемое, каково бы оно ни было. На конец предложения. Т.е. на действие.
Нац. характер немцев: они очень трудолюбивы, т.е. любят осуществлять действия – причем им сравнительно все равно, что именно делать. И они сентиментальны, т.е. пустяковая фраза порождает сильные чувства в юном возрасте, ибо порождает эмоциональный всплеск.
Национальный характер древних индусов: были очень трудолюбивы, ибо возводили голыми руками храмы в джунглях. По всей вероятности, были сентиментальны, ибо кормили лесных «учителей»-отшельников за их сладкие речи – при крайне низкой производительности труда.
Национальный характер русских и англичан (общее): без повышения или перспективы повышения качества жизни (определяемого яркими прилагательными и причастиями, характеризующими предметы, т.е. существительные) делать ничего не заставишь. Сентиментальность средняя и сохраняется долго – не только в юности, как у немцев. Ибо эмоциональные всплески от фраз родного языка средние, и приходятся они не только на глаголы, но и на определяемые существительные.
Труд по составлению фраз:
- в русском и английском языках – средний,
-в немецком и в санскрите – большой, т.к. тема фразы должна следовать только в конце фразы, и ее нужно помнить, пока говоришь фразу. Такой труд приучает детей к труду вообще.
Французский язык, в котором определения чаще всего следуют за определяемым словом, мог бы быть близок к естественному языку мозга, если бы не обилие форм глаголов, расшифровка которых составляет для мозга ребенка труд – а взрослому приносит эмоциональный всплеск чуть слабее средней силы на сказуемых, причастиях и деепричастиях. Всплеск этот – всплеск внимания.
Иврит наиболее близок к естественному языку мозга. Поэтому в нем:
- труд по составлению и пониманию фраз минимален,
- эмоциональные всплески происходят только на очень быстро произносимых фразах. На неторопливо произнесенных фразах всплесков зачастую нет.
Послушайте, как тараторят израильтяне на родном иврите, чтобы хоть чуть-чуть произвести впечатление на собеседника!
Национальный характер израильтян: они ленивы. Они любят говорить – но мало что слушают, хотя труд по прослушиванию и пониманию фраз минимален. Сентиментальность израильтян с юности до конца средних лет растет. Ибо они долго учатся чувствовать слушаемые фразы.
Иврит – самый древний язык нашей молодой цивилизации, т.е. быстро создавшийся почти до своего современного состояния язык, в построении фраз следует естественному языку мозга. Фразы преследуют цель легкости построения и понимания и не преследуют цели достижения эмоциональных всплесков слушателя. Поэтому я считаю, что абсолютно не естественный в построении фраз очень древний санскрит видимо достался нам и древним индусам в наследство от умершей предыдущей цивилизации. Ибо он преследует явно цель наибольшего эмоционального всплеска у собеседника, а не цели легкости построения фраз и их понимания.
Немецкий язык создавался, видимо, в условиях борьбы создателей языка за эмоциональное воздействие на слушателей – или же пережил революцию, поставившую глагол в конец фразы, в условиях борьбы вождей-ораторов за силу эмоционального воздействия на слушателей.
Русский и английский языки пережили революции в условиях борьбы ораторов за силу эмоционального воздействия на слушателей. Революции эти поставили прилагательные и причастия перед определяемым существительным. До революции они помещались во фразе после существительного. И во всех языках увеличение числа глаголов происходило очень медленно – гораздо медленнее роста числа существительных, прилагательных и причастий (хотя причастие считается происходящим от глагола). (Это потому, что глаголы во снах не запоминаются.)
И одними из первых глаголов во всех языках были глаголы «дай», «хочу», «возьму», «кушать», «пить», «иду», «бегу» ... и «летаю»! Ибо глагол «летаю» описывает очень яркие сны! И производит впечатление на слушателей! А глагол «лечу» описывает ситуацию перед очень болезненным падением – это уже не во сне.
И еще одно: я разбирал только эмоциональные всплески, происходящие от структуры фраз. Я совершенно не учитывал эмоциональные всплески на редко употребляемых словах, наступающие от сбоев стереотипов мышления на таких словах.
Проанализировать языки с этой точки зрения предоставим лингвистам.
В русском языке есть поэт, использующий сбои мозга не только от описания необычных обстановок, но и от рифмованных редко употребляемых слов. Это Иван Елагин, профессор Мичиганского ун-та (США). Привожу примеры его поэзии:
«Вдруг раскаленный кратер
Улиц ночных померк:
Невидимый декоратор
Выключил фейерверк.»
«А в Антарктике
Между льдин
В белом фартуке
Жил пингвин.»
Почитайте! Замечательный по силе воздействия поэт! И отнюдь не лаконист. Он создает большие поэмы!
Русский язык допускает иногда синт. структуру предложения с подлежащим в конце предложения – и перевод его в синтаксис естественного языка мозга происходит лишь после подлежащего, с чем связан сильнейший эмоциональный всплеск в конце предложения (на подлежащем). Такие фразы часто использовал Булгаков. Но изобрел этот прием не он. Прием перенесения подлежащего как можно ближе к концу предложения встречался еще в героическом эпосе Древней Руси. Такое построение русских фраз называется «эпическим». В некоторых языках лит. стиль резко отличается от разговорного языка. Например в немецкой литературе избегают употребления сложных сказуемых со второй частью в конце предложения, хотя такие фразы производят эмоциональный всплеск большой силы на втором глаголе сказуемого в связи с переводом фразы на естественный язык мозга лишь в конце предложения. Но немецкая литература производит впечатление на немцев из-за необычного, нестереотипного построения фраз, отличающегося от разговорного языка, в котором сложные сказуемые со второй частью в конце предложения очень часты. Во французском письменном языке глаголы прошлого времени простые, а в устном языке двухчастные. В индийском языке древняя литература вся написана на санскрите, в котором сказуемое стоит в конце предложения, а современный разговорный и литературный язык – пракрит – этого не допускает; слова же в санскрите и в пракрите часто одинаковы, и отличаются они в основном синтаксисом предложений.
Японский язык по построению фраз таков: группа подлежащего – определения сказуемого – дополнения – сказуемое. Как видите, японцы уже с детства должны быть умственно трудолюбивы и в подростковом возрасте, в детстве и в юности должны крайне эмоционально переживать обращенные к ним фразы и легко подчиняться авторитетам.
Крайне тяжелая для усвоения письменность (иероглифическая словесная и слоговая) усиливает в японцах трудолюбие в процессе обучения письменности. Японская письменность позволяет любое слово написать несколькими способами, придающими слову разную эмоциональную окраску, что воспитывает в японцах любовь к письменности и скрытность чувств: японцу легче выразить чувства в написанной фразе, чем в сказанной. Поэтому японцы – индивидуалисты и любят писать стихи. А поскольку всплеск чувств во фразе всегда на глаголе – японцы очень любят действие.
Глава 4А. Логичность и страстность в юношеском возрасте у людей нации.
Наиболее логичны из известных мне наций французы:
1) у них мало всплесков эмоций при восприятии фраз родного языка – и поэтому всплески эмоций не мешают анализу логики,
2) у них сильны всплески внимания на глаголах – и это обостряет логический анализ речи,
3) обилие форм глаголов воспитывает в детях при построении фраз внимание к их логике.
Наиболее сентиментальны и влюбчивы молодые немцы (из известных мне наций):
у них сильны эмоциональные всплески на глаголах в конце длинных фраз (родного языка) со множеством определений.
И они же держат первое место по логичности после 30 лет и моложе 10 лет: это обусловлено привычкой с раннего детства к большому умственному труду в построении фраз. Так что как только (примерно к 30 годам) притупляются всплески эмоций от восприятия фраз – одерживает верх логика привычного к труду мышления.
Наиболее склонны искать Бога или секса из известных мне наций молодые израильтяне:
1) они лишены удовольствия эмоциональных всплесков при восприятии фраз родного языка,
2) они лишены всплесков внимания при восприятии фраз родного языка без редких слов.
Впрочем, французы тоже склонны искать Бога или секса – только искать Бога им мешает логичность.
Глава 4Б. Русские и англо-американцы.
В русском языке огромное обилие суффиксов для прилагательных, причастий и деепричастий, а их место во фразе не столь постоянно, как в английском языке. В английском языке если идет группа из нескольких существительных, то все они, кроме последнего, воспринимаются как прилагательные; а глагол, идущий перед подлежащим, всегда означает причастие.
Поэтому труд по образованию и построению фраз детьми на русском языке больше, чем на английском. Соответственно бесцельное трудолюбие среди русских имеет место чаще, чем среди англо-американцев.
Обилие построений фраз в зависимости от их эмоциональной окраски в русском языке значительно большее, чем в английском, поэтому эмоциональность и изворотливость мышления у русских больше. Американцы склонны думать неповоротливо, как машины – у русских же этого нет.
Глава 5. Тоталитарные демократии.
Современный Израиль представляет собою странное и позорное зрелище.
Вроде бы – это демократическая страна.
Вроде бы – более 50% населения не только не религиозны, но и в Бога не верят.
И вместе с тем – в прессе и на телеканалах полно религиозной пропаганды, а антирелигиозных взглядов публично никто вообще не высказывает.
[Я пытался напечатать статью о вреде религии – и это окончилось провалом. Хотя статья была не о том, что Бога нет. Статья утверждала (с доказательствами), что если Израиль хочет иметь хороших ученых – нужно в школах отказаться от преподавания религии с религиозных позиций (которое проводится под видом преподавания национальных традиций).
Причем попытка напечатать эту статью в газете «Вести» сопровождалась провалом, сильно на меня подействовавшим! Дело в том, что главный редактор «Вестей» Лев Бальцан когда-то учился со мной в одном классе. И перед тем, как прислать ему статью, я предупредил его, что статья антирелигиозная и научная - и он (правда, весьма нерешительным и сомневающимся тоном) сказал, что, может быть, напечатает эту статью. Я статью послал.
Через неделю после того, как он эту статью, наконец, получил - я позвонил ему.
Он заговорил со мной нерешительно – но когда я спросил, понравилась ли ему статья, тон его стал агрессивным и решительным: «Очень не понравилась!» Я спросил, почему - и он ответил столь же решительно: «Она написана менторским тоном!» Сначала я понял, что он решил врать – и врет. Ибо религиозным он никогда не был, а тон в моей статье начисто отсутствовал – какой бы то ни было тон. В статье просто не было тона.
Но настроение было испорчено решительностью тона Льва Бальцана: а вдруг он прав?
И лишь через три недели у другого журналиста, который прочел эту статью 5 раз, я узнал, что статья хорошая, что про менторский тон Лев Балцан мне нагло врал, но что напечатать эту статью невозможно по причине ее антирелигиозности.
Статья эта называется «Религия и страна» и есть на сайте www.etudy.narod.ru.
Прочтите ее. Убедитесь, что в ней нет тона.]
Чем же объясняются эти особенности Израиля?
А дело вот в чем...
Почти все высокооплачиваемые чиновники Израиля религиозны и уж, во всяком случае, носят «кипу» - это головной убор верующих евреев. Т. е. «кипанутые» они. (Позже я объясню, почему так получается.)
А высокооплачиваемые чиновники привыкли к цифровому подходу (на примере расчетов своей собственной зарплаты и прочих расчетов по своему ведомству) – и потому они убеждены, что у большинства народа нужно сформировать некое «усредненное» мнение обо всем - и об их власти над страной тоже – и что мнение это должно быть в пользу государства – т.е. в пользу власти высшего чиновничества. А коль высшее чиновничество религиозно – то и отношение к религии должно быть положительным. Именно такое «усредненное» отношение должны формировать пресса и телевидение.
Поэтому пресса должна замалчивать конфликт между религиозными и нерелигиозными, отрицать конфликты между религией и интересами страны или не упоминать об этих конфликтах, и угождать при этом и религиозному меньшинству страны, и нерелигиозному большинству. А кроме того – при всем при том, еще и пропагандировать религию. Кто захочет - будет читать эту пропаганду. А кто не захочет – не будет. А кто вообще изголодался по чтению или по чудесам – прочтет наверняка. И поверит. И авторам, и в Бога! На телевидении хуже: религиозную пропаганду на общенациональных телеканалах не пустишь явно – люди нерелигиозные просто выключат телевизор. Но замалчивать все принципиальные споры вполне можно. А лучше всего – запретить журналистам спорить, особенно о религии, вообще!
Пусть формируют усредненное мнение общества, только утверждая, угождая и не споря ни с кем!
Так и получается, что наиболее передовые люди Израиля лишены возможности высказаться на телевидении и отчасти в прессе – и потому не формируют вокруг себя круга единомышленников и народными вождями не становятся.
Лишенный круга единомышленников и обожателей, не слышащий похвал за творческие удачи, писатель, композитор или ученый рано теряет самооценку (см. книгу 9 главу 1) и творчество становится для него лишь средством добывать деньги. Ибо он перестает хвалить самого себя и испытывать длительное удовольствие от творческих удач.
С жураналистами дело обстоит еще хуже. Журналист – это владение языком и умение версифицировать любые идеи, т.е. опять владение языком. Владеют языком многие уже с юности. Поэтому журналистов очень много, и между ними существует жесткая конкуренция. Кто ее выигрывает – см. книгу 9, главы 5, 6. Разумеется, такие журналисты продажны.
Правят народом только деньги, денежные воротилы (связанные с крупным чиновничеством) и крупные чиновники (почти все кипанутые, т.е. носящие «кипу»).
Я обещал объяснить, почему почти все высшие чиновники Израиля – религиозные или уж, во всяком случае, кипанутые. Объясню...
Крупные чиновники управляют денежными потоками и не лишены возможности воровать.
И религиозный, и нерелигиозный человек знает, что основная заповедь многих религий – в т.ч. иудаизма – «Не кради!»
Религиозный человек знает, что красть для религиозного – греховно, а не религиозный чиновник может украсть, не чувствуя за собой вины.
Не религиозный и не верящий в Бога человек, как правило, искренне убежден, что отсутствие Бога – естественный для человека взгляд – и, следовательно, убежден, что религия – мощный способ психического воздействия на других людей. И при этом знает, что религия проповедует принцип «Не кради!», являясь мощным средством психического воздействия! Так кому и религиозный и нерелигиозный человек доверит управлять деньгами? Конечно, чиновнику религиозному! Особенно если этот религиозный или нерелигиозный человек сам богат и поручает чиновнику управлять своими собственными деньгами – например, пожертвованиями на благотворительность.
Так и получается, что крупные чиновники Израиля и западных демократий чаще всего религиозны. Другим никто не доверяет.
А в Израиле все еще и резко усилено двумя факторами…
1) Израиль создался сравнительно недавно на пожертвования американского и европейского еврейства, причем создавалась сразу чиновничья система и сразу же был богатый выбор религиозных претендентов на места чиновников. Их и выбирали европейские и американские жертвователи денег Израилю для управления своими капиталами.
2) В Израиль до сих пор текут большие деньги от крупных капиталистов Америки, которые чувствуют себя евреями только в синагогах – и жертвуют деньги в основном на религию. И, конечно, назначают управлять этими деньгами людей религиозных: так меньше вероятность больших краж денег.
Конечно, недавнее уголовное дело Арье Дери – крупного религиозного деятеля, укравшего большие деньги – изрядно подпортило авторитет еврейской религии в пропаганде принципа «Не укради!» И партия нерелигиозных евреев «Шинуй» одержала в связи с этим довольно большую победу на выборах в парламент.
Но парламент – это не чиновники, управляющие деньгами. Парламент – это говорильня, формирующая министерства и судебную систему. А на личный состав чиновников парламент почти не влияет.
И вторая слабость в деле Арье Дери – быстро погасший резонанс от него. Никто из журналистов не сформулировал ни того вывода, что иудаизм – плохое средство пропаганды против воровства, ни того вывода, что среди кипанутых, видимо, есть люди, не верящие в Бога.
Так что Израиль обречен загнивать дальше.
Тоталитарной демократией я называю такую демократию, в которой все крупные чиновники верят – или делают вид, что верят – в одну и ту же идею, в которую не верит большинство интеллектуальных передовых людей страны.
Творческая деятельность в такой стране всегда затихает (как я показал ранее на примере Израиля). Творческая интеллигенция чувствует давление и даже говорит о нем – но пресса и телевидение об этом молчат. Ученые работают плохо и только ради денег (во всяком случае, большинство ученых). И творческая интеллигенция, и ученые не становятся вождями большого круга людей. И лишены возможности высказывать свое мнение по политическим и мировоззренческим вопросам в СМИ.
Глава 6. Современная бинарность некоторых религий.
Некоторые религии в современном мире бинарны: среди соблюдающих обряды религии встречаются люди, не верящие в Бога (богов) и даже не верящие в принципы, пропагандируемые этой религией.
Потому что для соблюдения обрядов этой религии есть два нравственных мотива.
П.1) Вера в чудеса и в богов данной религии,
П.2) Желание окружить себя религиозной атмосферой этой религии.
Второе желание возникает по разным причинам.
Например, в иудаизме это происходит в основном по следующим причинам...
И1) Так жили далекие предки современного еврея – и он хочет приобщиться к духу предков. Это поэтично.
И2) Он верит раввинам, которые уверяют, что нерелигиозный еврей – это не еврей, а евреем считаться он хочет.
И3) Он видит религиозных евреев – и они ему нравятся, ибо разговаривают друг с другом в самых неподходящих местах (религия всегда дает много дополнительных тем для разговора), и они в разговоре часто улыбаются (религия, как и поэзия и наука, дает повод отвлечься от бытовых тем, а это – радость от сбоя стереотипов мышления).
В кришнаизме присутствуют мотивы И1 и И3, причем мотив И3 еще усилен: кришнаиты устраивают шествия с радостными необычными танцами.
В сатанизме присутствуют другие мотивы…
С1) Сатанизм дает возможность приобщиться к черной магии и колдовству.
С2) Сатанизм оправдывает все людские пороки, поощряет развращение противоположного пола и питье спиртного.
С3) Сатанизм дает возможность в секте творить с противоположным полом все, что хочешь.
Мотив С3 присутствует и в секте пятидесятников – но притвориться верующим на собрании секты очень трудно. Почти невозможно.
Другие религии я здесь разбирать не буду.
Глава 7. Тринарность иудаизма в Израиле – как в тоталитарной демократии.
В Израиле еврей может захотеть считаться верующим еще по одной причине:
П3) Улучшение своего благосостояния в будущем.
Эта причина разбивается на несколько факторов, воздействующих на будущего кипанутого:
И4) Синагоги на деньги израильского правительства и американских евреев-жертвователей не только существуют. Они устраивают на эти деньги благотворительные акции для кипанутых! Например, недавно несколько синагог Хайфы и Тель-Авива от имени религиозной политической партии ШАС раздавали всем желающим кипанутым новенькие компьютеры – правда, не самой последней модели.
И5) Если будущий кипанутый не слеп – он видит, что кипанутых среди высшего чиновничества очень много, что в банках на руководящих должностях сидят в основном кипанутые, и он часто слышит, что инженерами на заводах ставят чаще всего кипанутых.
И6) Он отлично знает, что не "кипанутых" в стране 75-80%, однако антирелигиозной пропаганды ни одна крупная газета не печатает, а религиозную пропаганду печатают почти все газеты. Он отлично знает, что по телевидению антирелигиозные высказывания de-facto запрещены хозяевами телеканалов. И он видит, что у религиозных есть свой телеканал, а у атеистов своего канала нет. Значит, религиозные богаты. Конечно, деньгами религии распоряжаются в Израиле только раввины. Но что ему мешает в будущем стать раввином? Для учебы на раввина в йешиве нужны только хорошая память и интерес к чудесам и парадоксам. Учащийся в йешиве получает стипендию – не то, что студент университета или Техниона! На эту стипендию можно жить! Бедно жить – но жить можно! А выучишься – будешь раввином, будешь распоряжаться деньгами, идущими на религию от правительства и от богатых американских евреев. Глядишь – что-то и самому перепадет. И, кроме того, станешь уважаемым человеком!
И7) Дело проворовавшегося крупного и уважаемого раввина Арье Дери, отвратившее от кипанутых некоторую часть американских богатых евреев и очень маленькую часть честных кипанутых Израиля, нашего будущего лже-верующего только привлечет к религии. По трем причинам:
И7.1) Большинство верующих не отвернулось от Арье Дери, а, наоборот, устраивало демонстрации в его поддержку, утверждая, что молится Богу он искренне – и следовательно, украсть не мог,
И7.2) Дело это доказывает, что контроль за деньгами в руках религиозных евреев достаточно слаб – и потихоньку украсть можно,
И7.3) Срок, который дали Арье Дери за очень крупную кражу, был очень мал, он вышел, отсидев в очень комфортной тюрьме половину срока, верующие приняли его весьма радушно в свою среду – и он опять раввин и собирается продолжить политическую деятельность в партии ШАС.
По всем этим причинам: неверующие и собирающиеся красть, а также попросту собирающиеся улучшить свое материальное положение – вперед! Идите в религию.
Это совсем нетрудно: нужно только соблюдать еврейские обычаи, носить кипу и ходить по субботам в синагогу! А если собираетесь стать раввином – нужны еще хорошая память и интерес к чудесам и парадоксам!
Разваливайте религию изнутри!
Еще 5-6 дел, подобных делу Арье Дери – а я надеюсь, вы их обеспечите! – и американские евреи перестанут жертвовать деньги на религию через синагоги. Ибо они поймут, что иудаизм не защитит их деньги от разворовывания!
Глава 8. Невозможность усредненного мнения.
Часть 1) Во-первых, любая тема предложения на любом языке всегда разворачивается в дальнейшем предложении дополнениями и их определениями – так что мнение по любой теме состоит из многих параметров и одной цифрой не выражается.
Исключение составляют немецкий язык и санскрит, где есть одна определяющая цифра – сила эмоционального всплеска в конце предложения.
Во-вторых, если предположить, что усредненное мнение по какой-то теме представлено рядом цифр, каждая из которых характеризует силу эмоционального всплеска на одном из параметров предложения – то и это воззрение неверно: впоследствии мозг при анализе предложения оценит не только яркость и необычность образов, но и их правдивость и реальность достижения их и целей предложения в действительности. Не только на каждом образе предложения стоят две цифры минимум – яркость образа и вероятность встретить его в действительности за интересующий нас отрезок времени – но и в конце предложения стоит ряд цифр, характеризующих предложение в целом и его цели, причем на каждой цели стоят две цифры: соблазнительность (яркость эмоционального всплеска по ее достижении) и вероятность достижения за интересующий нас отрезок времени.
Далее в формировании мнения следует прикинуть свойства мозга помнить и забывать: слабые эмоциональные всплески (и соответствующие им слова и образы) забываются, сильные остаются в памяти как константы без памяти о силе всплеска, как правило. Чтобы представить себе силу всплеска – нужно представить себе запомненный образ вновь! И тут уж сила всплеска зависит не от СМИ, а от тебя самого!
Так что попытка сформировать некий усредненный всплеск эмоций на образе кончается либо его забыванием (0), либо запоминанием (+1) или (-1) (знак эмоций).
Что касается какой-либо цели – то работа мозга заканчивается либо решением забыть о ней (0), либо решением противодействовать ее достижению (-1), либо решением ее добиваться по возможности (т.е. когда мы о ней вспомним снова) (+1).
Дальнейшее упоминание в СМИ данного образа или данной цели с попыткой дать новый всплеск эмоций (инициируемый журналистом) вызывает сравнение всплеска эмоций своих и журналиста – и раздражение при явном несовпадении.
Неупоминание цели, которой мы дали оценку +1, вызывает раздражение и ощущение давления СМИ на читателей и зрителей.
Неупоминание цели, получившей оценку –1, вызывает слабое раздражение и ощущение некоторого давления СМИ на читателей и зрителей.
Упоминание цели, получившей оценку 0, вызывает ощущение давления общества на читателя и зрителя.
Расхождение оценки цели у журналиста и у читателя вызывает раздражение всегда – но особенно при (+1, -1) и при (-1,+1).
Причем оценка цели у журналиста подводится читателем и зрителем в целом – после цельного восприятия статьи (цикла статей) или телепередачи (цикла телепередач), и подводится она по всем интересующим читателя или зрителя (т.е. запомненным) целям!
Часть 2) Поэтому журналист, преследующий цель сформировать у масс «усредненное» мнение по всем вопросам (независимо от цифр, проставляемых им в этом мнении) должен:
1) Избегать любых упоминаний о любых целях, по которым у читателей и зрителей есть образ в памяти (если только по этим целям мнение не общенародное) – что вызывает у читателей и зрителей раздражение и ощущение давления СМИ на массы. Но высказывание общенародного мнения по цели тоже вызывает ощущение либо презрения к данному журналисту (у мыслящей части населения), либо ощущение надоедливого напоминания (у юношества).
2) Избегать создания у читателей и зрителей ощущения, что у журналиста есть собственное мнение по запомненным ими целям (если только мнение это не является общенародным) – что вызывает у масс мнение об абсолютно рабской либо продажной сущности данного журналиста
3) Избегать упоминания в СМИ любых ярких образов, по которым всплески эмоций у разных частей населения существенно разные. Это вызывает у читателя и зрителя отсутствие сильных всплесков эмоций при восприятии материалов этого журналиста вообще – если только сочетание «образ-эмоция» не является общенародным – и мнение о данном журналисте, что он – профессионал весьма низкого уровня и неинтересен как человек.
Вывод 1) Т.о., яркая журналистика с целью создать или поддержать в народе «усредненное» мнение по болевым вопросам, если только это мнение не общенародное по всем интересующим почти всех вопросам – вообще невозможна.
Заметим, что все черты, отмеченные в части 2, присущи израильскому телевидению на русском языке (телеканал «Израиль+») и выступлениям еврейского журналиста Топаллера в русском телевидении – в полной мере. Только Топаллер высказывает не русские, а израильские общенародные мнения. Но высказывает он их, находясь в США. И его выступления очень коротки (каждое 5 минут).
Вывод 2) Израильская журналистика почти вся преследует цель создать у масс некое усредненное мнение по всем вопросам – и продажна, поскольку согласиться на все ограничения части 2 может только абсолютно продажный журналист.
Глава 9. Религиозный раскол еврейского общества в Израиле.
Раскол между религиозными и нерелигиозными евреями в Израиле приобрел необыкновенную остроту.
И дело здесь не только в принципиальной важности для сознания человека вопроса о том, есть ли Бог и сопутствующие ему чудеса – или их нет (см. книгу 6, гл. 1 целиком).
И дело не только в том, что Израиль представляет собою тоталитарную демократию с духовным диктатом религиозного крупного чиновничества, распределяющего большие деньги – и с очень плохой продажной журналистикой (см. эту книгу, гл. 5, 6, 7, 8).
Дело тут еще в двух вещах.
9.1) Иврит не порождает у израильтян, особенно молоденьких, частых всплесков эмоций хотя бы средней силы при слушании фраз собеседников – а психика этих всплесков требует.
В религии при упоминании Бога (всемогущего и всеведущего) и связанных с ним чудес (например, чудесного спасения евреев от египтян при бегстве из Египта и правлении в Египте властителей-антисемитов) в душе еврея-израильтянина происходят сильные эмоциональные всплески.
Конечно, это не совсем то, что требуется психике (особенно чудеса притчи об Иове – см. книгу 7 часть 2 стр. 20-21 – они рождают у многих всплеск отрицательных эмоций), да и суббота со множеством запретов обычных действий тоже рождает у многих отрицательные эмоции (наряду с положительными эмоциями от сбоев стереотипов мышления, связанных с этими религиозными запретами).
Но эти сильные эмоциональные всплески от религии компенсируют недостаток эмоций при восприятии речи собеседников.
Так что в целом верующий еврей-израильтянин находится в более комфортной психологической обстановке, чем не верящий в Бога.
9.2) Европейское еврейство – т.н. ашкеназы - пережило в 1936-1945 годах холокост (т.е. Гитлер почти в каждой семье уничтожил дедушек и бабушек, родителей и сестер и братьев ашкеназов, приехавших в Израиль из Европы). А раввины, призывающие евреев «вернуться к истокам», т.е. вспомнить обычаи славных предков современных евреев и древнюю их религию, поневоле поддерживают в Израиле культ предков. И в ашкеназах – даже в религиозных – поддерживается память о холокосте. А холокост необъясним с точки зрения утверждения Торы, что Бог признает евреев своим избранным и любимым народом (см. книгу 7 часть 2 стр.21 абзац 2 на странице).
9.2.1) Поэтому часть раввинов стала утверждать, что Бог хотел холокоста и даже сам устроил его. Одни говорят, что он прогневался на европейских евреев – ашкеназов – за их отход от Бога и что молились они Богу неискренне и не соблюдали установлений Торы и Талмуда (что в отношении тысяч ашкеназов является ложью).
9.2.2) И некоторые из раввинов (арабской крови) даже называют презрительно ашкеназов «мылом» (имея ввиду, что после уничтожения евреев гитлеровцы варили из их жира мыло).
Большинство раввинов, учитывая всемогущество и всеведение Бога, придерживаются взгляда (9.2.1).
А вот Арье-Дери, например, придерживался взгляда (9.2.2) тоже.
________
Поэтому многие верящие в Бога (в принципе) евреи-израильтяне, имея психологический комфорт от веры в Бога (см. пункт 9.1), не признают ни раввинов, ни синагог, ни религиозной партии ШАС.
И религиозных обычаев не соблюдают. А не верящие в Бога ненавидят религиозных еще сильнее (см. эту книгу, главу 5, а также статью «Религия и страна», главу 6).
В целом еврейское общество в Израиле распределено так:
1) «Религиозные» или «кипанутые» - около 20%
2) Верящие в Бога, но не «религиозные» и не «кипанутые» - около 25%
3) Совершенно не верящие в Бога – около 50%
4) Около 5% - считают, что, на всякий случай, о Боге не следует отзываться плохо – а вдруг он есть?
При этом среди евреев п.2 (их около 25%) встречаются и фанатики-сектанты, и просто сектанты, например, среди молодежи очень много «толкиенистов», среди людей средних лет встречается много сектантов-христиан, а одного молодого армейца – моего знакомого – посетила идея читать литературу о средних веках, и он увлекся правлением норманнов-викингов и их религией. И он всерьез утверждал, что религия викингов естественна для психики человека и что крестьяне в областях, управляемых викингами, были счастливы, и что культура викингов была передовой. И что наука не нужна человечеству. Я, естественно, спросил его, были ли у викингов вши – и сообщил ему, что без химической промышленности и современных лекарств и шампуней (а все это плоды науки) вши были бы у всех народов, кроме купающихся в море каждый день.
Но и это не смутило его.
Он с гордостью сообщил мне, что викинги убивали стариков и что современная численность населения Земли явно избыточна. А те, кого стоит оставить в живых, вполне могут разместиться по берегам морей в устьях рек и вести натуральное хозяйство.
Вот такой молодой армейский еврей!
В его оправдание должен сообщить кое-что о нем.
Во-первых, он каждую неделю бывает на дискотеках, мелькающий свет которых производит на человека гипнотическое воздействие (см. книгу 7, часть 1, метод 4 (стр.6), а также книгу 7, часть 2, метод 15 (стр. 9), пункт 2) – и потому не очень умен.
Во-вторых, он циклотимик там, где дело касается чувств, и шизотимик там, где дело касается идей – и, возможно, у него развивается редкая психопатия типа психопатии Гитлера (см. книгу 9, главу 11, стр. 10-11) – тем более, что работа у него крайне тупая – а он уговаривает себя, что она его удовлетворяет, т.к. работа хорошо оплачивается! А ведь он закончил хайфский политехнический и знаком, хоть и поверхностно, с теорией Эйнштейна (он ведь в идеях шизотимик)!
В-третьих, бывая каждую неделю на дискотеках, он цепляет там «девушек» и «имеет с ними секс каждую неделю» – а потому совершенно не верит в Любовь между мужчиной и женщиной. Так что сказка викингов о небесных девах-валькириях, утаскивающих души павших воинов с поля боя, должна была произвести на него, человека армейского, огромное впечатление. Тем более, что он был ранен или травмирован в бою, и спина у него до сих пор побаливает.
В-четвертых, викинги были воинами – а у него родители были армейскими и он сам служит в армии – хоть и за большие деньги.
В-пятых, он привык к ивриту и эмоциональные всплески от ивритской речи у него уже снижены, как и у израильтян – а ведь они были высокими в период освоения иврита в гипносостоянии (см. книгу 1, главу 2, замечание 4). Поэтому он склонен использовать любую попавшуюся ему религию для усиления эмоциональных всплесков в психике. Его психика нуждается в этом. Как и в гипносостояниях.
А поскольку гипносостояния расшатывают сферу чувств в психике и циклотимика превращают в циклоида, а циклоида – в истерика, - ему грозит психопатия типа психопатии Гитлера. (См. также книгу 1, главу «Результаты гипноза. Лечебное действие гипноза» и главу «Результаты гипноза: расшатывание стереотипов и возникновение неконтролируемого самовозбуждения чувства Уважения».)
Единственное, что его может наверняка спасти – это постоянные разговоры на русском или немецком языке (но немецкого он, по-моему, не знает) и полный отказ от посещения дискотек с мелькающим светом – но вряд ли он на это пойдет.
Новые языки ему изучать категорически противопоказано, ибо изучение их породит гипносостояние.
И ему показано – в меру желаний и способностей – заинтересоваться какой-нибудь не тяжелой математикой.
Но я для него не авторитет, поскольку не умею зарабатывать больших денег; а он, как и большинство израильтян, мерит или старается мерить все, касающееся реальности, деньгами, так что следовать моим советам он, конечно, не будет.
Глава 10. Родной язык и мозг человека.
В главе 4 этой книги дан намек на то, что психика человека сильно зависит от того языка, на котором он привык говорить. Есть очень яркие работы по психологии, показывающие, что структура мозга зависит в основном не от генетики или бытовых предметов народа, а от родного языка.
[Правда, это не касается соотношения «Я» и алгоритмов Б2б (см. книгу 7, часть 2, глава «Шизотимики и циклотимики», стр. 2-5, а также эту же книгу, глава «Шизотимики и циклотимики- детство и период 12-14 лет», стр. 32 –35).]
Сейчас я приведу здесь содержание этих работ.
10.1) Дело в том, что все языки мира можно разделить на две больших группы:
ЯП) Японский и полинезийские языки. Они характеризуются тем, что фразу можно легко понять по одним только написанным гласным звукам (полинезийские языки) либо по написанным гласным и некоторым согласным звукам (японский язык) и никогда нельзя понять по написанным согласным звукам.
ИЕ) Все остальные языки мира.
В них фраза однозначно легко восстанавливается по написанным согласным звукам.
10.2) Уже к 1949 году в Японии был изобретен метод устанавливания, какое полушарие мозга в основном отвечает на раздражение, ставящее перед мозгом задачу понимания какой-то информации и решения какой-то задачи.
Метод заключается в том, что одновременно с восприятием данного раздражения и решением данной задачи, мозг решал еще одну вторичную задачу на быстроту реакции левого или правого глаза на импульс света: нужно было одновременно с импульсом на данный глаз нажимать как можно скорее педаль ногой (безразлично, какой). Замерялось время запаздывания реакции по отношению к световой вспышке на данный глаз.
За зрение правого глаза отвечает, как известно, левое полушарие, а левого глаза – правое полушарие.
То полушарие, в котором обработка световой вспышки на соответствующий глаз запаздывала больше, считалось занятым решением первичной задачи и восприятием главного раздражителя.
И это оправдано: в этом полушарии зона концентрированного внимания должна была перескочить с обработки главной задачи на обработку вторичной задачи – поскорее нажать педаль в ответ на поданный на глаз этого полушария свет.
10.3) Задачи главные ставились самые разные:
а) арифметические задачи,
б) математические задачи,
в) восприятие родной устной поэзии, прозы,
г) восприятие классической музыки,
д) восприятие родной народной музыки,
е) восприятие оперной музыки,
ну и т.д.
10.4) И вот оказалось, что распределение решения задач по полушариям мозга у группы людей, говорящих с детства на языках ЯП, одно – а у группы людей, разговаривающих с детства на языках ИЕ, другое.
При этом генетика людей и быт географической местности на распределение задач по полушариям мозга не влияло: влиял только родной язык – группы ЯП или группы ИЕ.
10.5) Отсюда я делаю вывод: мозг ребенка развивается в основном под воздействием решения задач овладения родным языком.
10.6) Сравнительно недавно – где-то в 1965 –1975 гг. - и русские и американцы создали приборы по определению приблизительного местонахождения наиболее возбужденного в данный момент участка ненарушенного мозга живого человека.
(Лично я не очень верю, что в России такие установки были в 1975г., но в США они точно были, хотя стоили бешенных денег, конечно, ибо американцы всегда выбирают не лучший вариант решения проблемы.)
Эти установки подтвердили выводы пунктов 10.4 и 10.5 более точно - они позволили дать наиболее возбужденный узкий участок мозга у человека, решающего первичную задачу без вторичных задач.
Группы мозгов типа ЯП и ИЕ были подтверждены.
Но внутри групп ЯП и ИЕ много языков и наречий – а различие в точно указанном распределении возбуждения между разными языками одной группы указано не было (см. журналы «Наука и жизнь» и «Техника – молодежи» за 1970-1982 годы).
То ли точность метода была невелика и возбуждения микроструктур мозга не показывала, то ли результаты были засекречены, то ли их не хотели печатать из соображений укрепления дружбы народов.
Я думаю, что из этих трех соображений верно либо второе, либо первое. Хотя возможно и третье.
10.7) Во всяком случае, соображения структуры предложений в языке общения и их соответствия национальному характеру человека, высказанные в главе 4, заслуживают внимания тем более, что учитывают не родной язык, а привычный человеку язык общения и его соотношение с естественным языком мозга.
Глава 11. Обилие ярких глаголов в родной речи, в литературной речи, в СМИ, в языке повседневного общения. Обилие форм глаголов. Письменность.
11.1) Глаголы – кроме глагола «Летаю» - очень редко образно интерпретируются в снах человека. Есть набор серых, стандартных глаголов, которые и наяву не производят впечатления: «иду», «подошел к нему», «хочу», «работать» – но таких глаголов в русском языке очень мало. Думаю, их немного и в других языках, т.к. глагол определяет тему предложения. Уже поэтому он важен, и должен производить впечатление.
11.2) Обилие форм глаголов (со смысловыми согласованиями), характерное для английского и французского языков, подчеркивает важность действия – для ребенка, овладевающего языком, ибо затрудняет построение фраз и их понимание для такого ребенка. Но – в конечном счете – увеличивает любовь ребенка к действию. Как и помещение действия в конец предложения – в связи с чем главный эмоциональный всплеск предложения приходится на действие (немецкий язык и санскрит).
Исключения составляют – в смысле увеличения любви к действию – глаголы, рождающие отрицательные эмоции, особенно помещенные в конец предложения. Например, предложение «Голосуй – или проиграешь!» явно не предназначено для воспитания любви к действию у детей: в конце стоит рождающий отрицательные эмоции глаголы «проиграешь!» с восклицательным знаком.
Обилие форм глаголов воспитывает в человеке (доходящую иногда до занудства) систематичность и любовь к порядку. То же воспитывается и большим несоответствием принятой в языке структуры предложения и естественного языка мозга (см. главы 3, 4). Необязательность же несоответствия языка общения и естественного языка мозга воспитывает безалаберность (пример – разговорный русский, в котором прилагательные и причастия ставятся часто после определяемого ими существительного. В английском языке это недопустимо – ибо существительные, глаголы и произведенные от них прилагательные и причастия не различаются совершенно произношением и написанием и отличаются только местом в предложении.
(Принятый порядок: «группа прилагательных и причастий – определяемое ими существительное».)
11.3) Стандартные глаголы рождают ощущение серости и невыразительности речи. Особенно в этом плох иврит: глагол в настоящем времени ничем не отличается от причастия - и то ли описывает главное существительное или местоимение, то ли означает действие – не понять! Да и незачем, вроде бы, понимать: содержание фразы от этого, похоже, не меняется! А что меняется ее эмоциональная окраска – так на это наплевать!
Глаголы в прошлом времени в иврите спрягаются - а глаголы в настоящем времени отличаются только числом (единственное или множественное).
Поэтому израильтяне предпочитают мечтать о будущем или о прошлом (преимущественно) – и мало что делают в настоящем (если их к этому не вынуждает необходимость или сексуальный инстинкт). С американцами или с немцами их не сравнить! Кроме того, они и не приучены с детства к труду составлением фраз – ибо иврит по структуре совпадает с естественным языком мозга, т.е. труд по составлению фраз ребенком минимален.
11.4) У японцев три письменности:
словесно-иероглифическая (древняя)
слогово-иероглифическая (более молодая)
буквенно-звуковая (20 век).
В зависимости от того, какой письменностью написано слово, меняется его эмоциональная окраска. Современные стихи пишутся всеми тремя письменностями. Старая литература написана двумя письменностями
Учатся читать и писать японские дети с 6 до 17 лет. Они влюблены в свою письменность. Ведь любое слово можно написать, придав ему разную эмоциональную окраску, тремя разными способами. А иероглифов много тысяч, и учиться читать и писать нужно очень долго!
Поэтому японцы трудолюбивы, терпеливы и очень многие японцы пишут стихи.
Китайцы, у которых письменность одна – иеролиглифическая словесная - а звуковая письменность общекитайского значения вообще невозможна, т.к. в разных областях Китая один и тот же иероглиф звучит по разному – тоже любят свою письменность. Но уже меньше, чем в Японии. Однако все-таки любят: письменность объединяет все провинции Китая. А для китайцев взаимопонимание очень важно. И иероглифам тоже обучаются лет 10-12. Поэтому китайцы трудолюбивы. Но меньше, чем японцы.
11.5) И японцы, и китайцы 10-12 лет в основном учатся рисовать иероглифы.
Главное при этом – линия !
Поэтому в традиционной и древней живописи японцев и китайцев преобладает линия, а не краска или объемный контур со светотенью. К сожалению, у меня нет знакомых японцев или китайцев – и мне некого спросить, какие они видят сны. Но подозреваю, что сны у них – даже у японцев – такие же, как у европейцев. Потому что функция снотворчества мозга с раннего детства почти не меняется, а в раннем детстве они иероглифов не знают. Слово «нельзя» японские и грузинские мальчики узнают только в 5-6, а то и в 7 лет. До этого возраста мальчику позволяют абсолютно все. Но если японцы крайне послушны законам (ведь с этого же возраста – 6 лет - начинается любимая японцами письменность, причем взрослые в семье всегда пишут с удовольствием стихи – и дети это удовольствие от явного труда видят) - то грузины крайне незаконопослушны. К сожалению, особенностей грузинского языка я не знаю – так что анализировать не могу. Тем более, что грузины с детства говорят минимум на двух языках – грузинском и плохом русском, а некоторые еще на абхазском или чеченском.
11.6) И японская, и китайская письменность сохранятся еще очень долго. И для этого не нужно больших компьютерных клавиатур: на клавиатуре можно набирать звуковую транскрипцию слова и желаемую письменность – и в распечатке иметь готовый иероглиф. Только звуковые транскрипции в разных областях Китая будут разные.
И в Японии, и в Китае трудолюбие при этом сохранится: основной труд затрачивается детьми не на рисование иероглифов, а на их запоминание.
А со временем основная письменность и в Японии и в Китае станет транскрипционной. При этом эмоциональность японцев будет утеряна. Ибо будет утеряна большая часть эмоциональной окраски их письменных стихов, переведенных в новую письменность.
И будет утеряно трудолюбие японцев и китайцев. Чтобы все это сохранить – нужно сохранить иероглифы.
Глава 12. Детский язык детей, чей родной язык не совпадает с естественным языком мозга.
В русском языке есть форма, дающая возможность поместить прилагательное или причастие после определяемого ими существительного; пример: «Я увидел дом – такой большой-большой – а рядом сидел крокодил - такой, настоящий, зеленый!»
Именно эту форму предпочитают маленькие дети в построении повествовательных фраз. Ибо эта форма построения фраз взята из естественного языка мозга.
Думаю, что такие формы есть и в английском, и в немецком языках – но не знаю этого, ибо я не лингвист.
Впрочем, в английском языке вместо «домашнее видео» можно сказать «видео для комнаты», «видео для дома», и употребить предлог «for» или «at». Так же можно поступать и с остальными существительными, котрые служат определениями других существительных (т.е. являются прилагательными). А вместо причастий – «читающий человек» - можно употреблять глаголы: «человек, который читает (или читал)». Например, сказать вместо «Я увидел читающего человека» иначе: «Я увидел человека, который читал»! Я уверен, что дети предпочитают в английском языке именно такие фразы, поскольку их структура близка к структуре естественного языка мозга. И я уверен, что на вопрос «Какой глаз ты открыл первым?» все дети мира отвечают «Этот», а если их спрашивают «Как он называется?» - они отвечают «Глаз, который левый!» или «Глаз, который правый!» Потому что все дети мира задумываются, как называется этот глаз, ибо путают «право» и «лево», и дать определение – для них означает существенную мозговую работу. Так что определение следует после определяемого существительного. Как во сне, когда мозг должен задать себе вопрос «Какой?» - и после этого уже дать определение, сопровождаемое образом. Это и есть естественный язык мозга!
Впрочем, к фразе, произносимой ребенком, есть одна поправка. Циклотимик-ребенок (он часто подражает взрослым) выберет литературную (слышанную от взрослых) форму фразы – и произнесет не «Глаз, который правый», а либо «Глаз, который называется правый», либо подождет и скажет «Правый глаз». А вот ребенок-шизотимик, не очень подражающий взрослым и экспериментирующий с языком, скажет «Глаз, который правый»! Впрочем это верно не всегда, а только для маленьких детей.
Глава 13. О стиле Гитлера.
О стиле Гитлера в его речах, статьях и книге «Моя борьба» написано очень много. Журналисты смеялись над его «длинными, извивающимися как черви, фразами». Действительно, в немецком языке, где вторая часть сложного сказуемого (а большинство немецких сказуемых - сложные) идет в конце фразы – и, следовательно, тема фразы ясна только в ее конце – не приняты сверхдлинные фразы. Зато все яркие слова фразы переживаются дважды – при их произнесении и при образном разворачивании фразы в мозгу, когда произнесено сказуемое, ясна тема фразы и мозг разворачивает ее вторично на естественном языке мозга. Тут ввиду быстрого разворачивания происходит сильный эмоциональный всплеск, и он тем сильнее, чем больше из фразы запомнил слушающий и произнес говорящий. Причем, поскольку всплеск этот приходится на сказуемое – он подвигает толпу слушающих молодых людей на действие! И немецкий народ склонен к действию, трудолюбив (поскольку дети привыкают составлять фразы на родном языке – а это немалый труд – см. главу 4), систематичен (ввиду трудностей в построении фраз) и сентиментален в юности (когда слушаешь все – и оттого в конце фразы наступает сильный эмоциональный всплеск). Так что для толпы юнцов и молодых людей длинные и сверхдлинные фразы Гитлера обеспечивали сильнейшие эмоциональные всплески в концах предложений и, кроме того, необычность труда по пониманию этих длинных фраз порождала алексический гипноз – ибо вызывала сбой стереотипов мышления! Это – помимо других способов гипноза, применявшихся Гитлером (см. книгу 7, часть 1, главу «Метод 13», стр. 23-25, а также книгу 1, главу «Гипноз и успех карьеры человека, пользующегося им», первый абзац главы).
А чтобы все сказанное о сильном эмоциональном всплеске в конце сказанных Гитлером фраз не было голословным – я приведу одну из не очень длинных его фраз в дословном переводе и порядок слов в предложении по возможности сохраню. Вот эта фраза:
«Немцы! Я поведу вас от победы к победе и поставлю вас всеми другими народами управлять!» Заметим, что фраза состоит из прямого обращения к слушателю, приятных слов о победе, обеспечивающих желание слушателя дослушать и прочувствовать остальную фразу – и конца, сулящего, что слушающий немец будет управлять всеми другими народами, причем на глаголе «управлять» сильный эмоциональный всплеск.
А его слова о «международном еврейском заговоре», который «нужно разрушить» или «разрубить» - я уже не помню, но этот глагол стоял в конце фразы, содержащей множество прилагательных вроде «грязные еврейские свиньи», и на этом глаголе «разрубить», естественно, происходил эмоциональный всплеск, поскольку только этот глагол раскрывал эмоциональный смысл и тему фразы – «разрушить», «разрубить»! Так что образ побеждаемого еврейского врага прочно эмоционально внедрялся в слушателей – и это в стране, где большинство населения не отличало евреев от немцев! В толпу подростков внедрялось сознание, что «разрубить еврейских свиней топором народного гнева» (не помню точно, как он там говорил) – это величайшее благо!
Так что зря смеялись немецкие прогрессивные журналисты над стилем Гитлера! Он производил неотразимое впечатление на подростков – и обеспечивал соответствующие действия этих подростков!
Допустив Гитлера – смешного Гитлера – к власти, крупные промышленники Германии надеялись обеспечить себе военные правительственные заказы (ибо Гитлер, еще не придя к власти, уже говорил о вооружении и войне) – после чего крупные промышленники надеялись его скинуть, поскольку с евреями многие из них дружили.
Но не тут-то было! Сказались и вооруженные отряды молодежи, зажженной речами Гитлера, и его стиль в радиообращениях, подвигавших сентиментальных (особенно юных) немцев на действия, приносившие быстрый успех – например, изгнание из школ и других учебных заведений еврейских учеников и учителей! А успех рождает веру в вождя, призвавшего к действиям – и с успехом приходит аппетит, если этот вождь обещает тебе власть над другими народами!
Все говорят, что из евреев Гитлер сделал «образ врага»! Не так-то легко было создать его в стране, где основная масса народа не отличала евреев от немцев.
Образ врага создал стиль радиообращений Гитлера и готовность юношей воспринять их – т.е. сентиментальность юношей и готовность их действовать в соответсвии с чувствами!
И ведь высмеивали на начальном этапе – пока Гитлеру не дали небольшой пост рейхсканцлера, подчиненного кайзеру – не только его литературный стиль! Это - были статьи для серьезных людей.
Но высмеивали и его внешний вид: любовь к одежде с длинными полами, тогда немодной, усики и чуб, свисающий на глаза сумасшедшего. Эти статьи были доступны и молодежи!
Однако молодежь приходила на его митинги послушать его – и оставалась с ним. Потому что необычность внешнего вида ассоциировалась с сильными эмоциональными всплесками в концах фраз и со слабым гипносостоянием и смеха уже не вызывала. Хотелось верить ему – и действовать, как призывает действовать он!
И все – или почти все – это сделал осмеянный в серьезных статьях стиль Гитлера, его длинные, извивающиеся как черви фразы! Потому что никому не приходило в голову проанализировать немецкий язык и стиль Гитлера с психологической точки зрения – т.е. с точки зрения силы эмоциональных всплесков у слушателя в концах длинных, нелитературных фраз, причем всплески эти приходятся на сказуемое, т.е. на глагол, т.е. на действие!
В США власть Гитлера была бы невозможна. В Англии – тоже. В Израиле – тем более: во фразах на иврите вообще нет сильных эмоциональных всплесков, кроме всплесков на слове «Бог» и на рассказах о чудесах (у верующих).
А вот в Германии страшная власть Гитлера оказалась возможной!
В Италии власть фашистов при Муссолини была значительно слабее власти Гитлера. Отчасти из-за особенностей итальянского языка. Он по структуре похож на русский. Т.е. эмоциональные всплески средней силы распределены по фразе. А вот в немецком – единственный сильный эмоциональный всплеск в конце фразы! И это нужно учитывать! В Муссолини нечего было осмеивать! Но настоящей абсолютной власти у него не было. За него умирать не хотели – хотя он обещал итальянцам все то же, что обещал Гитлер немцам!
Власть Сталина объяснялась логичным марксизмом и нежеланием рабочих быть благодарными за предоставленную работу кровососу-капиталисту, отнимавшему у рабочего часть стоимости произведенного им продукта и жирующего на эти деньги. И ведь никуда не денешься! Действительно отнимал – и жировал. А рабочие до революции действительно жили плохо! А тут тебе обещают коммунизм через два-три поколения! (Все остальное см. книгу 9, главу 9, «Сталин», стр. ). И если бы не все это – не было бы власти Сталина!
А вот Гитлер властвовал на одних только эмоциях толп подростков от его речей и от успехов этой толпы подростков вначале жизненного пути и потом вначале второй мировой войны. И за него молодежь умирала на русском фронте! Это была власть личности и ее литературного стиля!
И ее бы не было, если бы немецкому народу объяснили особенности немецкого языка и воздействия на подростков стиля Гитлера. И особенно это все следовало объяснить тем неглупым промышленникам, которые дали Гитлеру деньги и обеспечили ему пост рейхсканцлера, так что он стал обращаться по радио к немецким подросткам всей страны!
Но анализ немецкого языка и стиля Гитлера в то время был невозможен. В психологии были только пустые рассуждения, фрейдизм и ницшеанство. А Гитлер – и об этом некоторые знали - был импотент и по теориям Фрейда и Ницше вождем стать не мог.
Вот так-то.
Ну, а в конце, напоследок, я приведу Вам фразу, сказанную Гитлером о «заговоре международных еврейских свиней», по возможности сохранив порядок слов в предложении, нехарактерный для русского языка, но характерный для немецкого. Кажется, я эту фразу помню:
«Я пришел к вам (или «в мир»), чтобы заговор этих грязных еврейских свиней и (не помню, кого еще) топором немецкого народного гнева разрубить! Да, следует этих грязных свиней топором рубить!»
По-моему, под «заговором» понимался Версальский международный договор, заключенный по окончании первой мировой войны и запретивший Германии иметь армию и тяжелое оружие, но я не ручаюсь.
[Надо сказать, что в древней Индии, изъяснявшейся, скорее всего, на санскрите (похож по структуре фраз на немецкий язык) власть вождей над слышащим их войском была очень велика: войско по всей вероятности, сражалось насмерть (см. «Рамаяну» и «Махабхарату»).
У викингов, говоривших на немецком языке (с отклонениями), воины тоже сражались за вождей насмерть (как свидетельствует история). Но, конечно, власть вождей была ограничена дальностью слышимости речи вождя.]
Глава 14. Идеологическая непригодность лозунгов Торы (т.е. Ветхого Завета) как основы идеологий неевреев – и религиозная пригодность этих лозунгов как основы религии неевреев.
Один из главных лозунгов Торы (приведенных в Ветхом Завете весьма понятно на русском языке) – это якобы обращение самого Бога (т.е. Бога-отца) к еврейскому народу:
«Брату своему не давай в рост ни денег, ни зерна, ни … ничего, что ты даешь в рост. А другим народам давай в рост (т.е. в долг под проценты) все. И тогда врата града твоего будут раскрыты – и богатства других народов потекут к тебе. И будешь ты править другими народами!»
Конечно, такое обращение Бога-отца к евреям, явно ставящее их в положение правителя других народов, жирующего на их бедности, должно было бы полностью отвратить другие народы от принятия Ветхого Завета как основы своих религий.
Между тем христианство – религия огромных масс неевреев - полностью признает Ветхий Завет. Ибо сказал Христос слушающим его (евреям): «Не разрушить закон (Бога) я пришел, но исполнить!» А ведь в закон Бога входил и приведенный мною лозунг!
Вместе с тем - Христос изгоняет ростовщиков и торговцев со ступеней храма! И любое ростовщичество считает делом грязным! Об этом есть соответствующее упоминание в Новом Завете. И что касается богатства, то есть в Новом Завете и порицание богатых: «Легче верблюду пройти в игольное ушко, чем богатому войти в Царство Небесное!» И исходит эта притча от самого Иисуса Христа!
Эти противоречивые лозунги Ветхого и Нового Заветов усиливают впечатление непознаваемости и силы Бога. Они усиливают авторитет Бога – а от сбоев стереотипов мышления из-за нелогичности принятия противоречивых и негуманных лозунгов, исходящих от всемогущего Бога, усиливается гипновоздействие христианской религии. И поэтому она не отвращает, а привлекает другие народы!
Так что логичная идеология и религия – понятия абсолютно разные! И нельзя рассматривать религию как идеологию, сеющую «разумное, доброе, вечное»!
Другой пример. В Ветхом Завете (и в Торе) ясно сказано (а Ветхий Завет якобы дан евреям Богом ) – так вот, в Ветхом Завете ясно сказано: «А если муж недоволен женой – то пусть отправит ее обратно (в дом ее родителей) и даст ей разводное письмо (для нового брака – об этом дальше говорится)». А в Новом Завете, где, напомним, Иисус утверждает, что пришел исполнить Божий Закон - т.е. Закон Ветхого Завета – Иисус говорит: «Нельзя развестись с женщиной, если она не изменила мужу, и запрещается жениться на разведенной!» Казалось бы, лозунг этот из Нового Завета должен был отвратить от христианства всех женщин – а уж разведенных-то точно. Но сколько разведенных, например, в Венецианской Республике, терпели позор и оставались христианками! Ведь в Венецианской Республике разводили почти по закону Ветхого Завета – а вот соблазняться разведенными ревностные христиане не хотели и на разведенных они не женились. Далее – Иисус говорит: «Если ты посмотрел на женщину с вожделением и не вырвал себе тот глаз, который соблазнил тебя – будешь ввергнут в геенну огненную!» - смысл его высказывания из Нагорной Проповеди именно таков.
Казалось бы, это должно отвратить от христианства всех юных мужчин – и особенно влюбленных. Но мы-то знаем, что этого не было! И никто не вырывал себе глаз! Даже греховодники, в юности не пропускавшие ни одной юбки, потом становились ревностными христианами – и глаз себе не вырывали!
Нельзя рассматривать религию как логичную идеологию! Религия призвана создавать сбои стереотипов мышления – и тем подтверждать непознаваемость Бога и создавать гипносостояние у последователей религии!
Любая настоящая религия (примеры их даны в книге 7, часть 2) преследует цель создания гипносостояния от сбоев стереотипов мышления и стереотипных алгоритмов чувств у своих последователей – и потому содержит хотя бы один из следующих факторов:
- неисполнимые обряды или неисполнимые заветы главного адепта религии - т.е. Бога,
- рождающие отвращение (в поклонниках религии – по зрелом размышлении) обряды или заветы главного адепта религии - т.е. Бога,
- логические противоречия (легко обнаруживаемые поклонниками) внутри религии – в ее обрядах и заветах главного адепта религии - т.е. Бога,
- логические противоречия в свойствах властвующего всемогущего адепта религии – т.е. Бога - и существовании зла на Земле,
- легко опровержимые логикой (поклонников этой религии) и существующей практикой жизни утверждения, идущие от главного адепта религии - т.е. Бога,
- алексичные фразы в главном учении.
Ни одно из этих свойств религии не присуще логичным идеологиям. И не должно быть им присуще.
Идеологии религий строятся на базе религиозного учения попами (бывает, что верующими, а бывает, что и нет) и перехватывают в множество сторонников идеологии всех (или не всех) поклонников такой религии.
Главное – перехватить в число сторонников идеологии религиозную паству.
Бывают религиозные идеологии, главная цель которых устранить логические противоречия, порождаемые религией. Таково христианство. При этом выбирается одно из противоречивых высказываний в религии для исполнения в идеологии.
А бывает, что вновь создаваемая религия увеличивает число логических противоречий в главных документах религии, перетолковывая их. Таковы кришнаизм и иудаизм. При этом гипнодействие религии возрастает. В кришнаизме, перетолковав Бхагавадгиту и Махабхарату так, чтобы приспособить их понимание к гуманистическим взглядам современности, перехватив в круг их поклонников и поклонников Бхагавадгиты и Махабхараты, и сторонников гуманизма, глава секты кришнаитов фактически создал новую религию. В иудаизме перетолковывали Тору в Талмуде – и возник современный иудаизм.
Толкиенисты, воспринимающие как религию произведения писателя Толкиена, перехватили круг поклонников этих произведений. Идеология толкиенистов и их религия сейчас находятся в процессе создания - т.е. создаются сейчас, в конце 20 – начале 21 веков. И происходит это не сверху, а стихийно – в кружках подростков.
Интересно было бы проанализировать стиль и образы писателя Толкиена – но я его не читал даже в переводе. Может быть, это и чушь – но если эта чушь производит впечатление на молодых, то ее следует проанализировать. Вспомните Гитлера!
Конечно, английский и русский языки (Толкиен переведен на русский) – это далеко не немецкий по силе эмоциональных всплесков, и всплески эти, как правило, приходятся не на глагол, а на определяемое существительное.
Но и в этих языках на редкоупотребляющихся глаголах и на глаголе «Летаю» или «Лечу» происходит очень сильный эмоциональный всплеск, а также на необычно определяемых глаголах, особенно если определение предшествует глаголу. До Гитлера дело не дойдет – но опасность есть. Проанализировать произведения Толкиена надо. Анализ должен включать:
1) Силу эмоциональных всплесков на глаголах, особенно редких,
2) Силу эмоциональных всплесков на определяемых существительных, особенно на необычных – и если определение предшествует существительному,
3) Возникновение гипносостояний и их глубина, сила экстаза в гипносостояниях, возникающие в них образы Вожаков.
Глава 15. Группа «наречия-глагол» и «деепричастия-глагол».
Группа «определения-отглагольное существительное».
Группа «причастие-существительное».
Определяющие глагол обороты.
15.1) Сначала разберем определяющие глагол обороты (в группе «подлежащее-сказуемое»). Особенно в русском и английском языках. В обоих языках оборот можно ставить перед глаголом, но это делается редко, т.к. это неудобно и для говорящего и для понимающего (см. главу 4 «Языки общения» - там говорится, что в естественном языке мозга определение следует за определяемым словом). В основном для говорящего это неудобно – ставить оборот перед глаголом.
Однако сравним два оборота:
«Я с медленно бьющимся сердцем сидел и смотрел на нее» и
«Я сидел с медленно бьющимся сердцем и смотрел на нее».
В первом предложении происходят два сильных эмоциональных всплеска у читателя - на слове «сердце» и на слове сидел».
Во втором предложении сильных всплесков у читающего не происходит.
Причина реакции на первое предложение:
1) Порядок оборот-глагол нарушен в первом предложении по сравнению со стереотипом - и оборот ярко воспринимается по его понимании (на слове «сердце», оканчивающем описание оборота),
2) Оборот в первом предложении направляет внимание читателя на ощущения тела – и по инерции читатель чувствует телом и глагол «сидел». Обычно он телом не чувствуется ввиду своей стереотипности.
3) Порядок «определяющий оборот – глагол» не соответствует естественному языку мозга и порождает активную работу мозга по интерпретации оборота и глагола – в том числе и по образной интерпретации.
Далее. Сравним два стереотипных оборота речи:
«Я поел. Было вкусно.» и
«Я вкусно поел.»
Первый оборот не рождает никаких чувств, кроме ощущения занудности автора. Второй оборот рождает два эмоциональных всплеска – на наречии и на глаголе.
Причина:
1) Наречие обращает внимание на ощущение тела,
2) По инерции глагол «поел» образно интерпретируется в ощущениях тела,
3) Во втором обороте порядок «наречие-глагол» не соответствует естественному языку мозга – и мозг начинает интенсивно работать над интерпретацией – в т.ч. и образной.
Этого нет в первом обороте «глагол-наречие»: такой порядок соответствует естественному языку мозга.
Далее. Сравним две фразы:
«Прислушиваясь, я услышал кукование кукушки.» и
«Я услышал кукование кукушки.»
В первой фразе происходят три эмоциональных всплеска – на словах «прислушиваясь», «услышал» и «кукушка».
Во второй у человека, живущего в лесу, эмоциональных всплесков не происходит, а у живущего в городе происходит очень слабый всплеск на слове «кукушка».
Причина реакции на первую фразу:
1) Деепричастный оборот направляет внимание на слуховые ощущения - и по инерции мы образно интерпретируем и глагол «услышал», и «кукушку»,
2) Деепричастный оборот редок и нестереотипен. Он поэтому ярко воспринимается чувствами и дополнительно создает ощущение интересности автора,
3) Порядок «деепричастный оборот, определяющий глагол – глагол» не соответствует порядку естественного языка мозга «слово – его определение», и поэтому порождает усиленную работу мозга по интерпретации – в т.ч. и образной. Сравните с не рождающей эмоциональных всплесков фразой:
«Я сидел прислушиваясь. Куковала кукушка.»
Небольшой всплеск на слове «прислушиваясь» не в счет. Он объясняется необычностью деепричастных оборотов вообще, редкостью их употребления вообще. На вслушивание лучше направить внимание глаголом:
«Я прислушался. Куковала кукушка.»
На слове кукушка – эмоциональный всплеск.
Выводы. 1) Для сильных эмоциональных всплесков у слушателя или читателя оборот, направляющий внимание на ощущения тела, слух или зрение, должен предшествовать определяемому глаголу – даже в русском и английском языках, где такой порядок не принят и употребляется редко. Даже если оборот состоит из одного слова (наречия или деепричастия – впрочем, такой порядок достаточно принят в этих языках ).
2) Лучше вообще употреблять наречия и деепричастия – особенно если они направляют внимание на ощущения тела, зрение или слух. И лучше употреблять их перед определяемым ими глаголом. Все это обеспечит эмоциональные всплески у слушателя или читателя.
15.2) Теперь разберем группу «определения – отглагольное существительное».
Я давно уже обратил внимание, что слова «внимательный читатель» вызывают у меня образную интерпретацию и легкий эмоциональный всплеск. А ведь эти слова стереотипны. Я опросил друзей. У них – то же самое: легкий эмоциональный всплеск. Но его вроде бы быть не должно!
Конечно, внимательные читатели встречаются редко. Но и я сам и мои приятели читают всегда внимательно – и других людей мы насчет этого не опрашивали. Для нас слова – «внимательный читатель» - стереотипное понятие. Откуда же легкий эмоциональный всплеск?
Объясняется он только структурой языка:
1) Отглагольных существительных в языке мало – и они нестереотипны,
2) Работа мозга по их расшифровке (привычной для существительных вообще) заканчивается тем, что нужно почувствовать соответствующий глагол, а это трудно,
3) Дело осложняется определением существительного - «внимательный» - описывающем чувственный процесс концентрации внимания – а он чувственно нам знаком и порождает по инерции попытку чувственно интерпретировать и стоящее за ним существительное, точнее глагол, от которого оно произошло: «читать».
Другое достаточно стандартное словосочетание – «скудное бытие». Два сильных эмоциональных всплеска (на каждом слове по одному). Так и видишь меркнущий свет этого бытия. И – как трудно так быть, т.е. жить.
Причина:
1) Прилагательное направляет внимание на чувства: скудная, безрадостная обстановка многим знакома – особенно часто она возникает в сумерки, когда в комнате не видно предметов,
2) По инерции мозг интерпретирует и существительное, т.е. глагол «быть» чувственно воспроизводится: «существовать»,
3) По инерции мозг продолжает работу и вспоминает философский тезис «бытие определяет сознание» – и автоматически продолжает: «скудное сознание» - т.е. сознание идиота, а ведь идиоту, наверное, скудно жить очень неприятно! Да и умному это неприятно!
И ведь тезис: «скудное бытие определяет скудное сознание» – неверен. Ведь мечтательных нищих много! А вот поди ж ты! Рождает сочувствие! (Тезис содержит два отглагольных существительных – «бытие» и «сознание» – и оба с определением. В этом тезисе уже четыре эмоциональных всплеска – всюду, на каждом слове, кроме стандартного глагола «определяет». После размышления «верно ли это?» рождается всплеск «Неверно!» – ибо вспоминаешь мечтательных нищих и скудное (по легендам) существование Моцарта и Мусоргского.)
Вывод: отглагольному существительному должно предшествовать определение в виде прилагательного или причастия, направляющего внимание на чувства – тогда запоминается глагол, от которого произошло существительное, и образный (эмоциональный) всплеск. Если, конечно, Вы этого хотите – то употребляйте именно такие сочетания! Они дают эмоциональный всплеск! Даже если существительные и прилагательное (или причастие) обычны.
15.3) Группа «причастие-существительное».
Сочетание «развивающийся ребенок» напоминает нудную лекцию о развитии детей - они знакомы всем взрослым. И потому мы его разбирать не будем: ничего, кроме ощущения занудства говорящего или писателя это словосочетание не рождает.
Разберем два словосочетания:
«недвигающийся больной»
и
«неподвижный больной».
Казалось бы, первое словосочетание должно порождать меньший эмоциональный всплеск сочувствия, чем второе. Ибо если больной не двигается в данную секунду – быть может, через минуту он встанет и пойдет.
Но оба словосочетания рождают одинаковое сочувствие – причем в первом сочетании два эмоциональных всплеска, а во втором только один – на слове «больной» – и притом всплеск этот слабый. В чем тут дело?
Причина:
1) причастие первого словосочетания напоминает о действии, точнее, о его невозможности – и поэтому существительное «больной», напоминающее глагол «болеть», напоминает нам о процессе – как мы болели,
2) неподвижность бывает приятна или неприятна; а вот невозможность двигаться, задаваемая причастием, происходящим от глагола «двигаться», нацеливает нас на неприятные ощущения, боль при болезни,
3) «недвигающийся больной» – слова нестереотипные, ибо причастия и отглагольные существительные, совпадающие с прилагательным, нестереотипны: в языке они встречаются редко, а их двойные сочетания встречаются еще реже – и работа мозга по их образной интерпретации больше. А ведь такая работа мозга инерционна и заканчивается не сразу.
Дальше разберем словосочетания более обычные, в которых стоит обычное существительное «лошадь»:
«пьющая воду лошадь стоит у забора»
и
«у забора стоит лошадь и пьет воду».
Первое предложение имеет яркую эмоциональную окраску, мы как бы видим картинку: эмоциональные всплески и на слове «пьющая», и на слове «воду» сильный всплеск, и на слове «лошадь» сильный всплеск, и на слове «забор». А у людей впечатлительных даже на слове «стоит».
Во втором предложении – всего два эмоциональных всплеска, и приходятся они на слова «пьет воду». У людей впечатлительных и городских - еще слабый всплеск на слове «лошадь».
В чем причина силы первого предложения?
1) Словосочетание «пьющая воду» направляет наше внимание на процесс питья воды и ощущения тела (т.е. горла) и на утоление жажды нами самими – поэтому все остальное предложение (ввиду инерционности мозга) воспринимается, как чувственный акт: мы пытаемся ощутить себя лошадью или хотя бы увидеть лошадь, почувствовать процесс стояния на ногах, увидеть забор. Во втором же словосочетании слова «пьет воду» стоят в конце. Так что начало предложения потерялось (чувственно).
2) Причастие в первом предложении – как и все вообще причастия – в разговоре почти не употребляется. Оно нестереотипно.
3) Порядок «определение-определяемое существительное» не соответствует порядку естественного языка мозга и усиливает работу мозга по интепретации предложения – ведь мозг инерционен.
4) Слово «воду» кажется в предложении лишним – но мы тут же вспоминаем анекдоты о пьющих шампанское лошадях и понимаем, что предложение очень образное. Это закрепляет картинку образов и дополнительно оживляет образ лошади.
Ну, четвертая-то причина не характерна для таких словосочетаний вообще, т.е. словосочетаний «причастие-существительное». Но первые три причины как факторы присутствуют всегда.
Разберем словосочетание:
«Раскрывающаяся книга».
Ее так и видишь – эту книгу! Два эмоциональных всплеска на каждом слове. Второй всплеск сильнее. Казалось бы, сильнее должен быть первый всплеск: вспоминается стандартное сочетание «раскрывающийся цветок». А кто же не любит цветы? Ан нет: всплесков два – и запоминается именно книга. Почему так?
1) Причастие указывает на глагол «раскрываться», на процесс открытия, раскрытия.
2) Книга сама, как правило, не раскрывается – а тут это есть. Это нестереотипно.
3) Раскрываются сами собой цветы – и это словосочетание было бы стандартно: «раскрывающийся цветок». Так, может быть, книга, которую имеет в виду автор, сравнима с цветком?
4) Причастия вообще встречаются в разговоре редко – и интерпретируются только как действие. Но тогда получается, что действие предшествует подлежащему? Это нестереотипно и не соответствует естественному языку мозга. Так что работа мозга по интерпретации велика – и по инерции мозг продолжает работать и после слова «книга» над образной интерпретацией.
Причина 4 характерна для всех словосочетаний «причастие-определяемое им существительное».
[Если кто-то скажет, что раскрывающихся книг не бывает – приведу фразу целиком:
«Он размахнулся. Зашуршала раскрывающаяся в полете книга, упала и захлопнулась.»
Сильный эмоциональный всплеск на слове «книга» и на последнем слове объясняется тем, что раскрывается смысл всего предложения. Сравните с :
«Он бросил в меня книгу. Книга раскрылась в полете, зашуршала, упала и захлопнулась.»
Сильных эмоциональных всплесков вторая фраза не рождает.]
Выводы:
1) Словосочетание «причастие - определяемое существительное» следует употреблять в речи – если Вы хотите добиться от слушающего эмоциональных всплесков и запоминания образов.
2) Особенно важны для этой цели словосочетания, использующие причастия или обороты с причастием, направляющие внимание на чувства, ощущения зрение или слух – и при этом стоящие перед определяемым подлежащем. Тогда осветится образами и эмоциональными всплесками все предложение.
Глава 16. Периоды речи
Речь с нормальной скоростью произнесения характеризуется паузами, помечающими концы периодов речи.
При написании они помечаются как «конец абзаца».
Для чего все это нужно – паузы, концы абзацев?
Дело в том, что мозг инерционен, имеет свойство кое-что запоминать (то, на чем произошел эмоциональный всплеск) и задавать вопросы – если не автору или говорящему, то самому себе (вспомните процесс снотворчества, описанный в главе 2). (Кроме того, речь, рождающая эмоциональные всплески хотя бы средней силы и потому запоминающаяся, порождает желание получше понять автора и повторить внутри себя запомнившееся ощущение.) При этом возникающие вопросы запоминаются гораздо хуже, чем ответы собственного мозга или автора. Если вопрос не успевает быть задан и получить ответ – остается только чувство досады.
По этим двум причинам и нужны паузы в речи.
16.1) Во время паузы заканчивается работа мозга по осмысливанию предложений, сказанных подряд, и получаются ответы на заданные мозгом (автору или самому себе) вопросы, касающиеся последовательности образов и эмоциональных всплесков, которую мы запомнили (если было, что запоминать).
Приведу пример.
Шла по телевизору передача о каком-то шоу, созданном каким-то знаменитым дизайнером.
Сначала назвали имя дизайнера (почти никому не знакомое),потом показали не само шоу, а очень красивых девушек, участвовавших в нем, на переменке. Я заинтересовался – а диктор и говорит (на одном дыхании и без пауз):
«Все девушки, отобранные для шоу, должны были быть похожи на умершую сестру дизайнера. Она всегда брала на себя всю творческую часть.»
При этом в кадре были две девушки, действительно очень похожие друг на друга, крашенные блондинки, с очень смазливыми лицами и светлыми глазами – но разрез глаз у них был разный. Девушки были в моем вкусе. Обе девушки сидели.
Остались неотвеченными (по причине отсутствия паузы между первым и вторым предложением) вопросы, по всей видимости возникшие в мозгу (я их не запомнил):
- любил ли дизайнер свою сестру – и потому подбирал похожих на нее девушек, или же просто решил устроить сестре пышные похороны и разрекламировать себя необычностью критерия в подборе девушек?
- справился ли дизайнер с шоу (по крайней мере в плане подбора девушек) в отсутствие умершей сестры? Она ведь брала при жизни на себя всю творческую часть!
Вопросы остались без ответа – и диктор перешел к другим новостям, так и не назвав имени дизайнера вторично.
Если бы после первого предложения диктор сделал паузу – я бы ответил на вопрос мозга «любил ли дизайнер свою сестру?» положительно, т.к. девушки были красивые и веселые – и я посочувствовал бы дизайнеру. И был бы эмоциональный всплеск.
Если бы после второго предложения была пауза – я бы и на второй вопрос ответил положительно – так как девушки мне понравились (хотя я люблю не крашенных блондинок, а натуральных). И опять был бы эмоциональный всплеск.
Но вопросов я, естественно, не запомнил, а ответов на них – «Любил» и «Справился» – дать не успел и потому эмоциональных всплесков не было, и я не запомнил из речи диктора ничего, и не посочувствовал дизайнеру, и не захотел узнать его имя.
Речь диктора оставила ощущение досады.
Отредактируем речь диктора так, чтобы она произвела впечатление:
«Всех девушек, участвующих в шоу, дизайнер отбирал так, чтобы они были похожи на умершую сестру дизайнера. (Пауза)
Дизайнер ее любил. (Пауза)
Умершая сестра при жизни всегда брала на себя всю творческую часть его многочисленных шоу. (Пауза)
Дизайнера, напоминаем, зовут (имя).»
Отредактируем видеоряд передачи.
Девушки в кадре должны были не сидеть, а стоять или идти – причем показывать их нужно было в полный рост. Дело в том, что мужчин всегда очень интересует расстояние между ногами у девушки и форма ее груди. Все это можно разглядеть только у стоящей или идущей девушки. Только увидев все это мужчина может решить окончательно, нравится ему девушка или нет.
Вы спросите – а как же я запомнил последовательность слов в речи диктора и отсутствие пауз? Запомнил, как попугай? С целью звукоподражания? Звуки речи понравились?
Нет, я не попугай. Не привлекаю своим пением и речами самку. (Хотя – это бывает: иногда читаю на улицах стихи понравившимся девушкам - предварительно спросив у них разрешения). И речь диктора мне в звуковом отношении не понравилась. Я люблю звуки шепота – ч, ш, щ, - и звук р.
Но мне понравились девушки, «отобранные для шоу» - и не понравилось, что их кто-то отбирал: это связано с чувством унижения и труда для зарабатывания денег. Так что я воспринял и принцип отбора.
А дальше уже запоминал по привычке – я всегда запоминаю речь девушки или о ней, если она мне понравилась. Ведь это самка.
При этом голоса диктора я не запомнил – не помню даже пола диктора (его не показывали).
Помню досаду в конце речи диктора, касающейся этого шоу – от отсутствия пауз и от неотвеченных вопросов мозга.
16.2) Лишние паузы. Есть люди, делающие в речи лишние паузы.
Ведь если собеседник тебя недолюбливает – речь с лишними паузами усилит в нем чувство неприязни.
Пример – недавняя речь главы русской православной церкви Алексея второго. Речь шла только о мирских, политических делах. Предназначалась она для ушей четырех глав четырех церквей (в т.ч. и мусульманской) – но ее снимало телевидение.
Я, мягко выражаясь сильно не любил Алексия второго по трем причинам:
- у него злое лицо – а интуиция меня редко подводит в отношении оценки сущности человека по лицу,
- православная церковь под руководством Алексия второго отстроила себе роскошные храмы – эти деньги могли пойти недоедающим беднякам России, в т.ч. ученым, которые голодают, т.к. их месячный доход ниже, чем доход нищего,
- лозунг «Бог есть Любовь», делающий православных подростков агрессивными в отношении атеистов (см. книгу 8, главу 1, стр. 1-2) – так вот этот лозунг был введен в проповеди православных священников с санкции Алексия второго – иначе просто быть не могло.
Итак, я сильно не любил Алексия второго – а после прослушивания его речи нелюбовь моя существенно усилилась.
Дело в том, что речь из пяти фраз он произносил 6 минут, т.к. делал существенные паузы между словами, превратившие речь в алексическую – см. книгу «Приложение», пункт Б3, Nota bene. Такая речь подействовала на меня гипнотически – но Вожаком я выбрал не Алексия второго, которого не любил, а собственное чувство неприязни к нему, и у меня был экстаз ненависти.
На такой результат гипноза Алексий второй, конечно, не рассчитывал. Его ведь многие русские не любят – и все они должны были отреагировать так же, как и я – гипносостоянием и экстазом ненависти к Алексию второму.
Речь-то транслировалась по телевидению!
Речь не содержала ни одного яркого слова или оборота, требующего размышления или вчувствования - так что все паузы в речи были лишними и вызывали только алексический гипноз.
16.3) Размещение слов, указывающих на чувства и ощущения, в речевом периоде.
Если мы хотим добиться эмоциональных всплесков и запоминания стереотипных образов и слов – желательно в периоде перед этими словами расположить слова, указывающие на чувства и ощущения, слух и зрение. Причем эти указывающие слова должны быть нестереотипны.
Пример. Сравним два оборота:
«Только идущий осилит дорогу»
и
«Дорогу осилит идущий»
Во втором обороте два сильных эмоциональных всплеска – на глаголе «осилит» и существительном «идущий».
В первом обороте эмоциональные всплески на глаголе «осилит» и – очень слабый – на существительном «дорога».
Понятно, почему так – и понятно, что первый оборот, являясь логически более верной формулировкой мысли, не подвигнет Вас идти. А второй оборот – это внятный призыв «идти» или «стать идущим».
Причина та, что нестереотипный глагол «осилит» указывает на ощущения и действие, а мозг инерционен и тогда уж образно интерпретирует и слово «идущий».
Прямой же призыв «Нужно идти!» выражает понуждение к действию и неохоту – и желания стать идущим не рождает.
Первый оборот можно изменить так, чтобы он стал логическим верным для всех случаев – но и слабым эмоционально:
«Только движущийся придет к цели!» - тут уж образы вообще не запоминаются и эмоциональных всплесков вовсе нет.
Т.о., второй период – «Дорогу осилит идущий» воспевает идущего, к-рому предшествует глагол «осилит».
Этого нет в первом периоде – «Только идущий осилит дорогу». Ибо «идущий» стоит перед глаголом «осилит».
Глава 17. Фразы повелительного наклонения в речи. Будущее время в речи.
Во фразах, разбираемых в этой главе, содержатся сильные чувства говорящего и воспринимающего – и потому такие фразы требуют особого внимания.
16.1) Фразы повелительного наклонения в русском языке и во многих других языках имеют 2 формы:
16.1.1) – форму с глаголом повелительного наклонения
16.1.2) – модальную форму (или форму призыва)
Форма 16.1.2 начинается в русском языке с модальных слов:
«Давай» или «Нужно» или «Необходимо», или «Не нужно» или «Не следует» или «Следует».
«Следует», «Необходимо» или «Нужно» имеет оттенок необоходимости и неохоты, а также предостережения.
«Давай» имеет оттенок оптимизма и дополнительный оттенок предостережения или запрета в употреблении сочетания «Давай не». И всегда еще и оттенок солидарности. А при запрете – оттенок угрозы.
Форма 16.1.1 выражает:
- просьбу,
- приказ (возможно отданный ребенком – а бывает, что такой оттенок отсутствует)
- разрешение делать + солидарность,
- оптимизм + солидарность,
- призыв,
- предостережение (в форме «не (глагол)»),
- запрет (в форме «не (глагол)»),
Истинный оратор должен избегать:
- приказывать не желаемое или невероятное (ОС),
- запрещать желаемое или невероятное (ОС),
- призывать к невозможному (ОС),
- предостерегать от невероятного (ОС)
- просить то, что отдать невозможно (ОС).
Значок (ОС) всюду означает «по оценке слушателя».
Следует учитывать, что гипносостояние меняет оценку слушателя: она не диктуется алгоритмом «Я». Она диктуется только стереотипными алгоритмами мозга. И следует учитывать, что испугав собеседника, мы получаем его в гипносостоянии.
Форму16.1.2 истинный оратор должен употреблять только с оттенком «Давай» без «Давай не». Если же приходится предостерегать от чего-то – то только с выражением солидарности. Если, конечно, Вы не стремитесь запугать кого-то. Но в последнем случае лучше сказать «Не советую».
Исключение: предостережение от того, что рождает отрицательные эмоции. Это полезно хорошему оратору.
Оттенок солидарности хорош всегда.
Выводы из сказанного делайте сами.
16.2) Фразы в будущем времени положительные.
Такие фразы в русском языке всегда имеют сказуемым глагол будущего времени. Будущих времен у глаголов два:
16.2.1) – повествовательное ( «будет (глагол в неопределенной форме) »)
16.2.2) – совершенное («глагол в будущем совершенном времени», например «заплачут», «выгорят», «встанет» и т.п.)
Глагол в форме 16.2.2 производит сильное чувственное впечатление активности. В отличие от формы 16.2.1, производящей впечатление реальности, нудности и бытовой основательности. Форма 16.2.1 не имеет оттенка обещания, если не сопровождается утвержденим типа «Это я Вам обещаю».
В общем, фразы в будущем времени положительные имеют 4 оттенка:
- надежды,
- обещания (успеха + или неудачи – (ОС) ),
- предостережения (от нежелательных результатов),
- пророчества.
16.3) Фразы в будущем времени отрицательные.
В отличие от фраз типа 16.2, перед глаголом стоит частица «не».
Такие фразы имеют 5 оттенков:
- надежды,
- обещания (успеха + или неудачи – (ОС)),
- предостережения (от нежелательных результатов),
- пророчества,
- запрета.
Истинный оратор должен избегать последнего оттенка.
Фразы в будущем времени не носят сами по себе характера солидарности со слушателем.
Кроме того, пророчество беды всегда носит оттенок продиктованности высшими силами.
Характер солидарности со слушателем придают либо дополнительные фразы повелительного наклонения, либо чувства оратора, выражаемые им с помощью мимики и жестов. И то, и другое частично или полностью уничтожает характер пророчествования – если только не идет после периода речи. Сообщения о чувствах пророка также должны следовать после пророчества – иначе впечатление читателя ослаблено.
Глава 18. Хамство в повелительных фразах
Повелительные фразы делятся на:
(17.1) – фразы повелительного наклонения (см. 16.1),
(17.2) – фразы призыва или приказа (например, «Стоять!»),
(17.3) – фразы запрета (например, «Не курить!»).
Все три вида фраз легко превратить в просьбу, добавив: «Прошу Вас,» или «Просьба».
Фразы типа 17.2 и 17.3 от человека, который в данной конкретной ситуации сильнее Вас, даже имеющие оттенок просьбы, воспринимаются как хамство.
То же самое – фразы типа 17.1, если они явно имеют характер приказа, призыва или запрета и произнесены человеком, который в данной ситуации сильнее Вас.
Особенно все это относится к сильному и разозлившемуся (судя по мимике) произносящему.
Как ни странно, я наблюдал такие фразы, произнесенные тележурналистом канала «Израиль+» израильского телевидения в адрес выступавшего бедняка, пытавшегося критиковать религиозных и религию (надо учесть, что тележурналист имеет власть выключить микрофон).
Так что на израильском телевидении, пытающемся сформировать у народа единое усредненное мнение (см. книгу 9, гл. 5, 6, а также эту книгу, гл. 8) хамство все-таки присутствует!
Глава 19. Средне-чувствительные и средне-нечувствительные к речи люди.
В заглавии этой главы слово «средне-» означает существующее заранее отношение к произносящему речь, т.е. его знаменитость, его сексуальность (для данного слушателя) и т.д. – все должно быть средним, не должно рождать сильный эмоций.
Именно при этих условиях замеряются эмоциональные всплески на прослушивании речи.
Легко понять (см. эту книгу, гл. 4), что юные израильтяне, как правило, средне-нечувствительны, но с возрастом это проходит, т.к. они постепенно учатся испытывать эмоции и сочувствовать говорящему – либо враждовать с ним. Юные и зрелых лет русские и англичане средне-чувствительны. Юные немцы средне-высокочувствительны, но с возрастом грубеют и закостеневают, поскольку сильные эмоциональные всплески при прослушивании речи нерациональны и обыденной жизнью не оправдываются.
Легко также понять, что циклотимики, неотрывно слушающие речь (алгоритм Б2б и «Я» у них сращены) – сразу реагируют на речь и потому более чувствительны к ней, чем шизотимики, которые не реагируют, если речь не цепляет их красками, которые они могут добавить к своей цельной картине мира – или красками, против которых они активно возражают (с позиций своей картины мира). Причем ввиду этого свойства реакция шизотимика на речь сильно запаздывает (он не может одновременно вспоминать свою картину мира и следить за речью, чтобы запоминать ее – если только у него не произошло раздвоение личности с двумя самостоятельными зонами концентрированного внимания).
Глава 20. Сексуальность, а также религиозность – и язык общения.
Я уже писал в этой книге (см. гл.9, пункт 9.1), что для языков, не рождающих (будучи привычными) у слушателя сильных или средних эмоциональных всплесков (по причине соответствия языка естественному языку мозга всплески уменьшены, если фраза сказана неторопливо) – так вот для таких языков верно утверждение, что привычное к ним население ищет эмоциональных всплесков, уходя в религию. Но не только в религию. Эмоциональные всплески сильны и в любви, и в сексе.
Поэтому израильтяне и израильтянки (чей родной язык – иврит – близок к естественному языку мозга) постоянно ищут либо Бога, либо секса. И весьма любвеобильны.
Глава 20. Дипломатический жаргон и дипломаты.
Я уже писал о воровском жаргоне (см. книгу 1, гл. 2, замечание 4, книгу 2, гл. 5, «О воровских жаргонах», стр. 29). Писал я и о языке Распутина (см. книгу 2, гл. 5, «Распутин», п. 1, стр. 27). Писал и о языке пророков на чужбине (см. книгу 2 стр. 28, а затем книгу 1, главу 2 замечание 3).
А вот как сложился дипломатический жаргон – и каковы результаты его усвоения? И каково его воздействие на слушателей?
На переговорах враждующих сторон и сторон, преследующих разные цели, любые редкие, яркие, нестереотипные слова, пробуждая активную работу мозга собеседника (даже если он – циклотимик), заставляют его вспомнить о противоречиях сторон и начать возражать. Поэтому сложившийся в прошлые века (когда дипломат отождествлял себя с интересами страны) дипломатический жаргон не содержит ярких слов и призван, в сущности, усыплять собеседника. Слов, указывающих на чувства, он также не содержит – особенно глаголов и отглагольных слов – по той же причине (см. эту книгу, гл. 15, 16). А вот лишние паузы этот жаргон содержит (см. книгу «приложение», пункт Б3, Nota bene, и эту книгу, гл. 16, п.16.2 – учтя при этом, что дипломатов, которых сильно не любит противная сторона, на переговоры не посылают).
Результаты усвоения этого жаргона современными дипломатами
1) Главы государств, постоянно занятые внешней, а не внутренней политикой, пытаются говорить со своим собственным народом на дипломатическом жаргоне, от которого они уже не в силах отказаться – и быстро теряют авторитет в народе. Только на циклотимиков их речь производит впечатление уважения и желания подчиняться (благодяря гипноэффекту из-за лишних пауз). Циклотимики же, не обладая теоретическим и стратегическим мышлением, могут стать вождями масс лишь при помощи очень больших денег. Что и наблюдается в современных т.н. «демократиях».
2) Главы государств, полностью усвоившие такой жаргон, вынуждены хамить шизотимикам из числа своих собственных чиновников, добиваясь, чтобы они слушали главу государства (и хоть иногда подчинялись).
3) Шизотимики, становящиеся (вполне заслуженно) изредка вождями масс, тут же скидывают с поста главу государства, даже если он преследует цели, поддерживаемые народом – ибо он не умеет говорить с народом. Но шизотимики становятся вождями крайне редко (см. книгу 8, главы 7, 8, а также 10 – конец главы).
Вывод. Современному главе государства стоит заниматься не внешней, а внутренней политикой – а на переговоры посылать других дипломатов. Если он не хочет потерять поддержку своего населения – и особенно передовых шизотимиков (часто носящих в голове ценные идеи).
Конец книги 10