В некотором царстве, в некотором государстве жили-были два бомжика – Джорджик и Витёк. Нормально, можно сказать, жили, Богу и в ООН не жаловались. Питались исключительно диетическими продуктами, что добрые люди на помойку выбрасывали. Пили водяру местного разлива или лосьоны благородных марок. Зимой по ночлежкам да вокзалам шарились, а летом в картонных коробках кантовались. Романтика, что и говорить! Каждый мечтает о такой жизни, но не каждый её достоин.
Проснулся как-то июльским утром Джорджик, а башка трещит как вратарская штанга после удара Роналду. Да ладно бы с бодуна – привычное дело. Но нет, то были последствия ночной дискуссии на тему «Семантические процессы в лексике или Почему не у всех козлов видны рога». В дискуссии принимали участие три индивидуума с соседнего участка, от которых Джорджик и получил несколько весомых аргументов, которые сейчас отчетливо виднелись на его лице.
Несмотря на лето, настроение было чисто весеннее. Душа требовала «Апрельской свежести» или хотя бы «Майского ландыша». Но весь запас благородных фунфыриков был испит накануне с двумя прекрасными дамами.
Джорджик нежно пнул Витька, который, свернувшись калачиком, почивал на газоне.
– Ну какого префикса? – проворчал Витёк и повернулся лицом к Джорджику. Лицо Витька было хоть и давно небритым, но отличалось античной красотой и отсутствием свежих побоев. В ночной дискуссии Витёк участия не принимал, ибо выбыл из дискуссионного состояния до начала оной.
– Сходил бы, суффикс, чё пожрать притаранил да бухла какова-нибудь раздобыл, – сказал Джорджик Витьку. (NB! Во избежание шквала критики со стороны поборников нравственности и чистоты русского языка все нецензурные слова заменены нормативными выражениями, связанными с лингвистикой.)
– А ты чё, пароним, сам не можешь? – протирая глаза, ответил Витёк.
– Да не могу я в приличное общество с такой отшлифованной парадигмой выйти, – сказал Джорджик и показал на лицо.
– Ну аффикс с тобой, схожу, – недовольно пробурчал Витёк, взял удочку и пошёл на речку. – Рыбки наловлю, продам и вернусь.
Подошёл Витёк к речке и стал в навозной куче, что возле речки располагалась, червей копать. И такого большого червяка выкопал, что никогда в жизни не видел. Обрадовался Витёк и давай того червяка на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – вдруг заговорил червяк.
Перекрестился Витёк, хоть и неверующим был, да уставился на червя, как дикарь на книжку Дарьи Тунцовой.
«Палимпсест! – молнией пронеслось в его голове. – Допился!»
– Не сажай меня на крючок, добрый мужичок! – ещё раз повторил червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь, сделаю.
Опомнился Витёк, понял, что не померещилось ему.
– Отпущу, – сказал он, – если канистру с пивом поставишь, две бутылки водки и чё-нить на закусь.
– Да будет по-твоему! – воскликнул червяк.
Посмотрел Витёк, а у его ног канистра с «Клинским» стоит, два литровых «Распутина» да тазик с чёрной икрой. Обрадовался Витёк и положил червя обратно в навозную кучу. Взял он подарки и к Джорджику вернулся.
Выпили они, закусили, ну и рассказал Витёк про червяка волшебного.
– Ну и синекдоха же ты! – сказал Джорджик.
– Это почему же синекдоха? – возмутился Витёк.
– Да какого эллипсиса ты у него две бутылки водки попросил!
– А что я должен был попросить? Пачку метафор?
– Ящик водки, морфема ты обглоданная, мог бы потребовать!
– Ну так кто же знал.
– Иди и потребуй ящик водки! – воскликнул Джорджик.
Пошёл Витёк к навозной куче, нашёл гигантского червя и стал как бы на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – сказал червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь сделаю.
– Ящик водки, двух баб покрасивше и две шоколадки для них.
– Да будет по-твоему!
Оглянулся Витёк, а за его спиной две чувихи стоят. У одной лента «Мисс Вселенная», а у другой – «Мисс мира» на боди повязаны. «Мисс Вселенная» в руках ящик водки держит, а «Мисс мира» Витьку шоколадки протягивает.
– Не, это вам, бабоньки, – смущенно проговорил Витёк и дал каждой по плитке.
Три дня бухали, три ночи прелюбодействовали… Но вот кончилась водка, и испортилось настроение. И никакие бабы, даже самые красивые в мире, не смогли бы его улучшить. Прогнал Джорджик баб, что в картонных коробках отсыпались, и сказал Витьку:
– Перфектно погуляли, базара нет. Но толку-то, кончилось всё! Каллиграфируй к червяку и скажи ему, что мы хотим стать директорами ликероводочного завода.
Пошёл Витек к навозной куче, покопался в ней дрожащими руками и нашёл гигантского червя. Взял его и стал как бы на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – сказал червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь, сделаю.
– Мы с Джорджиком хотим стать директорами ликероводочного завода.
– Да будет по-твоему!
Две недели не вылезали друзья из директорского кабинета. Напитки из цехов прямо туда доставляли. А на третью неделю вломились бугаи с судебными исполнителями и выкинули Джорджика и Витька на улицу. Оказывается, какой-то пройдошливый корень перекупил контрольный пакет акций предприятия и назначил новый совет директоров. Короче, развели наших синонимов как проспряжённых глаголов.
Почесал Джорджик свой манускрипт и сказал Витьку:
– Орфографируй к червяку и скажи ему, что мы хотим олигархами стать. Чтобы было у нас всё и никогда не кончалось.
Вновь пошёл Витёк к навозной куче. Нашёл волшебного червя и стал как бы на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – сказал червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь, сделаю.
– Мы с Джорджиком хотим олигархами стать.
– Да будет по-твоему!
И появился на берегу реки дворец мраморный, а у входа мордовороты с автоматами стоят и Витьку честь отдают.
С месяц наслаждались они жизнью сладкой. Всё у них было: и коньяки французские, и машины немецкие, и счета швейцарские, и девочки грудастые… Но вот президент по телевизору с непонятной речью выступил, западные партнеры насторожились, силовики наезжать начали…
Ужинают они как-то в собственном ресторане, и говорит Джорджик Витьку:
– Быть олигархом, конечно, предикативно. Но народ нас не уважает, и президент может в любой момент иероглиф в междометие вклинить. Сгоняй к червяку и потребуй, чтобы мы президентами стали.
Сел Витёк в «Мерседес» и в сопровождении двух «Хаммеров» к навозной куче двинул. Надел перчаточки по прибытии, покопался в навозе и нашёл гигантского червя. Взял его аккуратно за ушки и стал как бы на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – сказал червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь, сделаю.
– Хочу, чтобы мы стали президентами. Джорджик пусть будет президентом самой великой страны, а я… – и тут Витька оса в пах укусила. – У-у-у!.. – завыл он.
– Украины? – спросил червь
– Ай, клинопись с ней! – махнул рукой Витёк. – Пусть Украины. Там тепло.
– Да будет по-твоему!
Тут ему секьюрити телефон подают, а в трубку говорят:
– Виктор Андреевич, Вас только что избрали президентом Украины. Поздравляем Вас и просим прибыть на инаугурацию.
А за Джорджиком Арнольд Шварценеггер на «Боинге» прилетел и в Белый дом доставил.
…Год прошёл. Звонит однажды Джордж Джорджиевич Виктору Андреевичу и говорит:
– Витёк, тут у меня проблемка образовалась. Антиглобалисты и экологи рты раззявили, прикинь. Слетал бы к червяку. Пусть он этих плюсквамперфектов в асфальт закатает, чтобы нормальным пацанам легче жилось. Я бы, конечно, и своими силами мог, да руки пачкать не желаю. Курсив мой.
– О'кей, Джорджик, – сказал Витёк. – Мне и самому эти экологи опротивели. Выступают за контроль над отбросами, козлы деепричастные. Антипрезидентские митинги устраивают. Только позорят нашу оранжевую страну перед всем цивилизованным миром.
Сел Витёк в вертолет и к навозной куче полетел. Нашел в куче волшебного червя и стал как бы на крючок насаживать.
– Не насаживай меня на крючок, добрый мужичок! – сказал червяк. – Отпусти меня в навозную кучу, а я тебе всё, что хочешь, сделаю.
– Мой дружок Джорджик хочет, чтобы все антиглобалисты и экологи сдохли.
– Да пошёл твой Джорджик в жопу! – услышав безумное желание, возмутился волшебный червь… и превратил Джорджика в дилдо.
Витёк же вновь стал бомжом. Только прежней жизнерадостности в нём поубавилось, и лицо стало скучным и почему-то гофрированным.
А волшебного червя вскоре выкопал мальчик по имени Вова. Где теперь Вова и что он сделал с червем, не знает никто... Может быть, кто-то и знает, конечно, но благоразумно молчит.