С Лейтенантом Борисенко (прозвище- Борис) вышла история. Родители жили в ста км от Кривого Рога, в Никополе. Он к ним и поехал. А на выезд за приделы гарнизона разрешение имел право давать только командир части. Потому чт чо дня на день ожидали нападения НАТО на страны Варшавского договора. Естественно, Борисенко , к нему идти не хотел. А кто, куда отлучался в пределах гарнизона, должен был записку оставлять в двери или дежурному по части сообщать адрес. Написал Борисенко записку:”Уехал в баню.” Сел на мотоцикл ( него был мотоцикл “Ява- 350- 634”) и укатил в Никополь. Дело было в пятницу. Понадобился он зачем –то начальнику штаба майору Ковалеву. Видать, опять ему скучно стало. Так посыльные опять с вечера пятницы до утра понедельника, каждые 10 минут приходили и втыкали ему записки в дверь. Борисенко приезжает утром в понедельник. Вытащил все записки, зашел в соседний подъезд и лейтенанту Шмотину в дверь повтыкал. Утром, после развода, назначает Ковалев собрание офицеров. Разбирает Борисенко, мол, где это Вы старший лейтенант три дня в бане мылись, почему посыльные не могли вас вызвать. Ну, тот не стал говорить, что мылся в Никополе. Отвечает, что мылся в бане, в гарнизоне, не выезжал, вернулся в тот же день. Записок не видел. Тут Шмотин встает и говорит, что записки ему в дверь повтыкали посыльные, а в саму дверь позвонить не удосужились. Ну и досталось офицеру- дежурному по части.
В другой раз приехал к солдату Самхишвили его папа, тоже Самхишвили. С виду точно такой же, но старше раза в два. Чачу привез. Выпил в канцелярии с Борисенко и прапорщиком Удовиным Виктором Борисовичем по прозвищу Удав Борисович. В ответ Борисенко с Удавом Борисовичем выкатили украинской самогонки. Накачались до чертиков. Бедного папу Самхишвили под руки, ноги сзади тянутся, притащили в офицерскую гостиницу, где тот снимал номер. На койку спать положили. Вышли из гостиницы, смотрят козел ( животное такое- с рогами, копытами, бородой и хвостом) бродит. Давай говорят, подшутим. Дежурной говорят на 4 этаже, что офицеры молодые бузят. Та и пошла. Они заводят козла на 3 этаж, в номер где спал папа Самхишвили и оставили. Ночью тот просыпается. Смотрит, глаза зеленые горят. Рога и борода и запах не здоровый. А был он человек суеверный… Перепугался, да как заорет. А было 4 часа ночи. Набежал народ. Смеется. А папу Самхишвили пришлось еще два дня самогонкой отпаивать, чтобы испуг прошел.
Через год-другой послали Борисенко и Удовин в Тбилиси на курсы. Секретную аппаратуру изучать. Поселились они у папы Самхишвили. Тот их встретил по грузинскому обычаю очень радушно. Чача и вино текли рекой. И Удовин на пляже три раза обгорел. Первый раз он напился чачи и на пляже уснул. Обгорел. Второй раз он напился чачи и на пляже опять уснул. Обгорел. В третий раз пошел он на пляж трезвый, насмотрелся на девушек, возбудился и пока, лежал на животе, встать и уйти, естественно, не мог. Обгорел.
Между тем, радушный Самхишвили, помня про историю с козлом, решил тоже подшутить над Борисенко и Удовиным, и когда те уезжали, дал им в дорогу чачу. А чтобы было весело, в чаче он растворил слабительное. Так, что трое суток, пока они ехали в поезде, они с унитаза не слезали, а поскольку они подумали, что отравились другим продуктом, то всю дорогу эту чачу, в целебных целях, продолжали распивать.
О шутке своего папы сослуживцам поведал младший Самхишвили , когда демобилизовывался.
Мы в части тоже оценили эту шутку.