Часть 1.
На долю героини этой истории выпали немалые испытания, но винить в том, что с ней произошло, она могла только себя. Ну, еще, пожалуй, экономическую и политическую ситуацию как в мире в целом, так и в отдельно взятых его регионах.
К моменту, когда распался Советский Союз, Дине исполнилось 17 лет. Ее семья, жившая в таком многонациональном городе как Баку, по меркам того времени была вполне благополучной. У родителей имелась благоустроенная квартира почти в центре города, хорошо оплачиваемая работа и горячо любимая дочь, мечтавшая серьезно заняться музыкой. Дина училась в музыкальной школе, числилась перспективной ученицей с определенными способностями, при умелом и правильном использовании которых можно было многого добиться. Увы, в последовавших после декабря 1991 года событиях места для музыки в жизни Дины осталось мало.
Не будем вдаваться в подробности всех перипетий, сложившихся в прихотливый узор Дининой судьбы. Каждый, кому довелось родиться и провести хотя бы детство и отрочество на территории, составлявшей когда-то одну шестую часть всей земной суши, может написать свой сценарий развития событий, подчас весьма драматичных, которые могли произойти с молодой девушкой, обитавшей в городе, превратившемся вдруг из любимого и родного в одну из так называемых «горячих точек». И пусть температура «кипения» в этой точке довольно быстро опустилась до «комнатной», изменения, произошедшие в умах и душах людей, еще недавно считавшихся друзьями и добрыми соседями, а также вполне добропорядочными гражданами, стали необратимыми.
На фоне бушевавших в начале 90-х страстей, рушившихся устоев и превращавшихся в дым планов и перспектив, надо было как-то устраиваться, чтобы жить дальше. Многие из знакомых Дины подались в Турцию, благо для поездки за границу, которая и находилась-то совсем рядом, теперь не было никаких особых препятствий. Кто-то стал челноком, перетаскивая на собственном горбу огромные баулы с ширпотребом, а кое-кто из девчонок, за неимением иных способностей и талантов, занялся древней как мир профессией.
Нужно отметить здесь одно обстоятельство, игравшее немаловажную роль в жизни Дины. Подобно знаменитой когда-то советской актрисе Янине Жеймо, сыгравшей роль Золушки в послевоенной экранизации пьесы Евгения Шварца (по мотивам всеми любимой сказки Шарля Перро), и отличавшейся не только удивительной хрупкостью, милостью, но и маленьким ростом, Дина выглядела совершенным ребенком даже и в то время, когда она уже давно перешагнула порог совершеннолетия. Прочитав когда-то в любимом журнале «Советский экран» историю о том, как Янина Жеймо, будучи в возрасте 30 лет, ради актерского эксперимента сумела легко влиться в компанию принявших ее за свою сверстницу 13-15-летних подростков, Дина поняла, в чем ее сила. На фоне быстро повзрослевших ровесников-акселератов, особенно долговязых девиц, рвавшихся на подиум и в международные модельные агентства, Дина выглядела Дюймовочкой, этаким беззащитным ребенком с очаровательной улыбкой и ясным взглядом больших серых глаз. Время шло, мир вокруг менялся, а героиня нашего рассказа, несмотря на прожитые годы, все еще оставалась девчушкой с, казалось, большим и светлым будущим. Трудно было поверить, что за «вывеской» ее ангельской внешности скрывалась душа взрослой, уже много повидавшей и не то чтобы циничной, но абсолютно трезво глядящей на окружающий мир особы.
От бывшей одноклассницы, однажды случайно встреченной на улице, Дина узнала, какие перспективы отрывались для целеустремленной и не отягощенной, что называется, предрассудками девушки в такой стране как Арабские Эмираты. «Забудь про Турцию, эту помойку!» – с пылом вещала одноклассница, бывшая когда-то вполне заурядной «хорошисткой» с маловыразительной внешностью. Дина дружила с Тамарой в школьные годы, но когда наступили смутные времена, та исчезла из поля зрения, и ходили слухи, что обретается она где-то за границей. Глядя на свою бывшую соседку по парте, Дина с трудом узнавала ее. Томка, несколько неуклюжая когда-то брюнетка с излишне длинным носом, выглядела теперь как голливудская звезда – роскошная блондинка с умопомрачительной фигурой, милым коротким носиком и пухлыми губами а-ля Анджелина Джоли. «Как тебе это удалось?» – вопрошала Дина, уже оповещенная о том, что Тамара купила квартиру в центре Баку, которую сдавала теперь за тысячу долларов заезжим иностранцам, и сделала сложную пластическую операцию. Это ж каких денег все это стоило! «Много работаю», - многозначительно отвечала бывшая подруга. Из дальнейших объяснений стало ясно, что Томка, поболтавшись какое-то время в Турции, решила податься в Дубай. О городе этом она много чего слышала. Все говорили о нем как о сказочном месте, где крутятся большие деньги, все ездят на «Мерседесах» последней марки и «Ягуарах», а бедные Золушки всех мастей находят себе в качестве мужей, (ну, если не мужей, то уж во всяком случае – бой-френдов) заморских принцев.
Действительность, как этого и следовало ожидать, несколько отличалась от представлявшейся в мечтах картины, но жить было можно. Тома устроилась в Дубае под крылом одного местного араба – была не то чтобы на содержании, скорее «на прикорме». Что было даже плюсом, поскольку араб снимал ей квартиру и навещал возлюбленную иногда лишь раз в неделю. И хотя денег почти не давал, изредка преподнося дорогие подарки, зато и не ограничивал свободу действий. Так что, быстро освоившаяся в новой ситуации, Томка завела себе несколько постоянных «костюмеров» (от слова «customer»* как пояснила она Дине, не понимавшей, о каких-таких «костюмерах» идет речь), подкорректировала в соответствии с современными стандартами свою внешность, инвестировала заработанные деньги в бакинскую квартиру и, казалось, была абсолютно довольна жизнью. Пора было, однако, думать о замужестве, и Томка, продолжая нести «трудовую вахту» в собственной спальне, занялась поисками мужа, который по ее представлению должен был быть «белым человеком», то есть, принадлежать западной цивилизации.
Дина своей внешностью была вполне довольна - все было при ней, если не считать маленького роста. Но и этот свой недостаток она научилась, как ей казалось, обращать в достоинство. Новость же о том, что у Томки появилась своя собственная роскошная квартира, еще и приносившая в отсутствие хозяйки немалый доход, повергла нашу героиню в смятение. Она - в перерывах между своими краткосрочными сердечными романами, заканчивавшимися большей частью одинаково, то есть без большого успеха - продолжала жить вместе с родителями и младшим братом, и прекрасно понимала, что при ее нынешнем социально, а временами - и сексуально - пассивном образе жизни, приобрести собственную жилплощадь, даже работая в двух местах и давая частные уроки музыки, было абсолютно нереально.
Томкин энтузиазм был заразителен, и Дина решила поехать в Дубай. По приезду ее быстро ввели в курс дела, и землячки, активно завоевывавшие жизненное пространство в этом сильно вестернизированном ближневосточном эмирате, помогли подыскать жилье и посвятили в тонкости «работы». В отличие от некоторых наивных дурочек, намеревавшихся действительно работать – то ли в магазине каком-нибудь, то ли в баре, а то и в офисе, и с этой целью и ехавших в Эмираты, но по неопытности и простоте душевной попадавших в лапы сутенеров - Томкины, а теперь и Динины подружки были «независимыми» труженицами сферы интимных услуг, никому не подчинялись и устанавливали расценки на свои услуги самостоятельно, но с учетом рыночной конъюнктуры, разумеется.
Главными точками деятельности «независимых» - этих барышень легкого поведения и тяжелой судьбы, как они часто со смехом сами себя именовали, были ночные клубы «Сайклон» и «Йорк», хорошо известные своей репутацией. Что было их несомненным достоинством – поскольку клиент знал, куда идет, и прекрасно понимал, что за «любовь» надо платить. Одна из новых подруг по имени Наргиза, прекрасно изучившая мужскую психологию и весьма начитанная к тому же, посоветовала Дине придерживаться образа набоковской Лолиты, благо любителей нимфеток в Дубае хватало. Лолита так Лолита, думала Дина, стараясь всячески обыгрывать свою миниатюрность и «детскость», и научившаяся различать в массе посетителей ночных заведений «своих» клиентов – «костюмеров» с педофильскими наклонностями. Она уже вполне освоилась с этой ролью, представляя себя второй Яниной Жеймо. Только роль вот приходилось разыгрывать не перед подростками, не подозревавшими о подвохе и принимавшими в свои детские игры взрослую актрису, а перед сексуально озабоченными и отягощенными различными комплексами дяденьками. Но мечта - в образе собственной квартиры, призывно сиявшей на горизонте и требовавшей принесения жертв, настраивала на оптимизм и загоняла глубоко в подсознание мысли о негативных последствиях, которые могли возникнуть во время интимных встреч с персонажами - потенциально, а то и реально обладавшими наклонностями извращенцев. Дополнительным стимулом для Дины, вдохновлявшим ее на поистине «стахановский» ритм работы, был тот факт, что Наргиза, ставшая для нее «образцом для подражания», уже внесла первый взнос за собственную квартиру. Квартира эта располагалась в самом престижном районе новостроек Дубая – знаменитой «Дубай-Марина» с искусственной лагуной, соединявшейся каналом с морем, умопомрачительными небоскребами с апартаментами, нашпигованными всевозможной техникой, и с выходом на собственный пляж.
Тот вечер в «Сайклоне» начинался как обычно: музыка, сопровождаемая световыми эффектами, под управлением местного диджея, публика, поначалу вяло передвигавшаяся по залу, но с нарастанием количества употребленных внутрь напитков становившаяся все более раскованной, оценивающие взгляды потенциальных клиентов. Среди посетителей почему-то не наблюдалось знакомых Дине «папиков», любивших при встрече подхватывать «this little Thumbelina»** на руки, а то и подбрасывать вверх под хохот окружающих. Возможно, в городе проходил какой-нибудь очередной теннисный турнир, или чемпионат по регби, и поклонники Дины-Дюймовочки (или Чебурашки, как насмешливо именовали ее иные дылды - конкурентки по бизнесу), решили предаться иным развлечениям и дать волю иным инстинктам. Но не устраивать же по этому поводу выходной, думала Дина, оглядывая немногочисленную публику и прикидывая, кого бы можно было подцепить. Она уже знала, что следует избегать контактов с русскоговорящими кандидатами на роль «костюмеров», особенно с теми, у кого на лбу было написано, что они из братков, несмотря на огромные суммы, предлагавшиеся в качестве «гонорара». Рассказы о зверских избиениях дубайских «ночных бабочек» бывшими соотечественниками вызывали дрожь в коленях и испарину на лбу…
Совсем молодой смуглый парнишка, подошедший к Дине, уже мысленно смирившейся с перспективой финансового неуспеха подходившего к концу вечера, больших надежд не внушал. Но на безрыбье можно было и с паршивой овцы содрать хоть какой-то клок шерсти. Парень оказался местным арабом, одетым в европейскую одежду, неплохо говорил по-английски и при ближайшем рассмотрении показался не таким уж безнадежным. Единственное, что не понравилось Дине в последовавшем предложении, это то, что надо было ехать в Шарджу, соседний с Дубаем эмират, который славился суровостью нравов, хотя и располагался всего в 20 минутах езды от «Сайклона». В отличие от цивилизованного и по-западному продвинутого Дубая, с его разнообразием ночной жизни и всевозможными увеселительными заведениями, Шарджа проповедовала строгие порядки и сухой закон. Но парень казался симпатичным, согласился на повышенный тариф, и Дина, подавив сомнения, зародившиеся было в душе, согласилась ехать. Она и не подозревала, к каким последствиям приведет это ее легкомысленное решение.
Часть 2.
Когда приехали в дом на окраине Шарджи – среднюю по местным меркам виллу – все поначалу шло по привычному сценарию. Маджид, как звали парня, был, конечно, еще тем жеребцом, но быстро выдыхался. Дина после очередной атаки, которая, казалось, вконец измотала этого бойца «невидимого фронта», приготовилась, было, подремать, но тут послышался шум подъезжающей машины и гортанные выкрики на арабском языке. Дверь в спальню стремительно распахнулась, и Дина увидела, как ей показалось с перепугу, толпу разгоряченных мужчин в белых одеяниях.
Ах, не надо было ей игнорировать те предчувствия, которые зашевелились в душе при виде Маджида еще там в «Сайклоне»! Глядя на нежданных посетителей, которые при ближайшем рассмотрении оказались совсем юнцами, что-то громко обсуждавшими на своем тарабарском языке, она поняла, что ее фирменные «штучки» в духе Лолиты или Дюймовочки здесь не пройдут. Вряд ли эти арабские молокососы что-то слышали о героинях, которых персонифицировала Дина в своем общении с клиентами - большей частью солидными и весьма зрелыми, если не сказать пожилыми, «потребителями» ее прелестей. Внутренне готовясь к худшему, она вспомнила, как называли девчонки из России сеансы бесплатной «групповой терапии» с пацанами из бандитских группировок, крышевавшими их «бизнес». То были «субботники», нередко заканчивавшиеся кровавыми драками перепивших парней и синяками, ссадинами, а то и серьезными травмами девчонок, попавших под горячую руку оттягивающихся по полной программе бандюганов. Но там эта отработка, хотя и вспоминавшаяся бывшими участницами не без содрогания, была понятна и в какой-то мере оправдана. Здесь же, похоже, Дине предстояло – ни за что ни про что - принять на себя удар нерастраченной энергии пятерых горячих «арабских скакунов», как она мысленно их окрестила.
Когда через три дня после отсутствия Дины на «рабочем месте» в «Сайклоне» Наргиза услышала из зазвонившего телефона голос подруги, прошептавший о том, где она находится, и что с ней произошло, она искренне огорчилась и испугалась за Дюймовочку. Та рассказала, что ее держат взаперти на арабской вилле где-то в Шардже, откуда невозможно сбежать, пятеро парней. Они отобрали всю одежду и сумку, по очереди караулят ее, используя при этом по назначению, и нет никакой возможности самостоятельно справиться с такой неординарной ситуацией. Ей удалось отыскать собственный мобильник, выпавший из сумки и закатившийся под кровать, и, пока очередной из охранников, обессиленный после «утренней разминки» с пленницей, отсыпался, она, наконец, смогла дозвониться до «своих».
Ситуация действительно была - серьезней некуда. Наргиза, рассказавшая девчонкам о том, что произошло с бедной Дюймовочкой, собрала всех на «большой совет». Надо было выручать землячку. Томка предложила заявить в полицию, но все понимали, что добром это не кончится. Если бы это несчастье с Динкой произошло хотя бы в Дубае, все могло бы обойтись. Дубайская полиция сквозь пальцы смотрела на «жриц любви», которые толпами приезжали из стран бывшего Союза. В весьма либеральной (для ближневосточного региона) атмосфере Дубая, заполненного пришельцами со всех уголков земного шара, прибывавшими кто на работу, кто на отдых, а кто и просто в погоне за приключениями, не было необходимости начисто искоренять такое явление как проституция. Ведь давно известно, что если существует на что-то спрос, обязательно появится и предложение. Поэтому власти, с присущей Востоку хитростью (если не сказать – лицемерием), публично провозглашая незыблемость «исламских ценностей» и приверженность традициям Шариата, на деле не прилагали особых усилий для того, чтобы как-то бороться с этим человеческим пороком. Да и стоит ли бороться с ним, если существование специфических ночных клубов, а также нелегальных публичных домов здесь служит определенную службу, словно предохранительный клапан давая выход энергии, накапливающейся в бурлящем котле, каким является современный Дубай. В этом котле, под давлением в тысячи атмосфер, сливаются во взрывоопасную смесь чьи-то страсти, амбиции, неутоленные желания и несбывшиеся ожидания. Уж пусть лучше эта энергия реализуется вот таким мирным способом, считают власти, а не взрывается криминальными разборками, агрессивными всплесками неуемного тщеславия или дикими выходками чьего-то неуравновешенного темперамента. Тем более, что некоторая часть населения, называясь правоверными мусульманами, добровольно лишает себя возможности снятия ежедневных стрессов с помощью горячительных напитков. Но стресс-то снимать надо! Вот потому, наверное, и приобрел Дубай славу одного и самых безопасных мест на нашей раздираемой противоречиями и разрываемой конфликтами планете – благодаря стараниям активисток из сферы специфических услуг, таких как заигравшаяся в детство Дина, расчетливая Томка, эрудированная Наргиза. И несть числа им…
Но вернемся к нашим «овечкам». Девчонки перебирали варианты спасения попавшей в переделку подружки. Даже недолюбливавшие Дину «коллеги», узнав о случившемся, прониклись сочувствием к Чебурашке. Каждая на свой манер пыталась представить, каково ей там, бедолаге. Дина снова позвонила и сообщила, что из разговора с Маджидом она выяснила следующее: его родители и прочие родственники уехали в соседнюю Саудовскую Аравию и вернутся нескоро. Срок заточения, стало быть, был неопределенным. Динины стражи были по существу еще мальчишками – старшему исполнилось недавно 19. Они находились в том возрасте, когда мощь юношеских сексуальных и эмоциональных потребностей, не имеющих в силу сложившихся культурных особенностей патриархального арабского общества нормального выхода, поскольку общение со сверстницами противоположного пола в любом виде запрещено – давит грузом на молодой организм и превращается в настоящее страдание. Дорвавшись до возможности удовлетворить свои желания, да еще в такой неконтролируемой ситуации, к тому же совершенно бесплатно, они не собирались просто так отпускать на волю свою пленницу. Пока им и в голову не приходило, каким может стать финал всей этой истории.
Находившиеся на другом конце телефонной связи подруги, иным из которых было за 30 и довелось уже через многое пройти, как раз размышляли над тем, чем могло закончиться заточение Дины. Они-то, в отличие от широкой дубайской общественности, были хорошо осведомлены о немногочисленных, но все же имевших место случаях немотивированных, казалось бы, убийств своих соотечественниц – бывших и настоящих – занимавшихся тем же промыслом. В дубайских газетах и передачах местного телевидения не появлялось никакой информации о трупах молодых женщин, обнаруженных в пустыне, на загородной дороге, а один раз на мусорной свалке, но «сарафанное радио» и здесь работало исправно. Поэтому варианты развития Дининого плена казались устрашающими. С другой стороны, обращение в полицию, тем более Шарджи, ничего хорошего не сулило. Несмотря на статус потерпевшей, подвергшаяся сексуальному насилию жертва женского пола, особенно в таких щекотливых обстоятельствах, в которых оказалась Дина, рассматривалась бы как преступница, поскольку находилась в отношениях не только с одним, но несколькими лицами мужского пола, а отношения эти были не освящены заповедями Корана. Вот если мужчина находится в интимной связи с четырьмя женщинами, то это – норма, и никого это не повергает в ужас. Напротив, считается особым достижением мужской доблести в мусульманском мире.
Если с дубайскими полицейскими еще можно было бы найти общий язык, тем более что некоторые из них были клиентами Дины, то в случае с шарджинскими блюстителями порядка шансов на благоприятный исход почти не было. А это означало тюремное заключение - неизвестно на какой срок, и депортацию из страны по истечении этого срока с последующим внесением всех сведений об «особо опасной преступнице» – в том числе и данных сканирования радужной оболочки глаза (которая, как известно, сугубо индивидуальна, также как отпечатки пальцев) - в черный список. Хорошо еще, что теперь провинившихся в «прелюбодеянии» уже не закидывают камнями до смерти, как это было раньше, и как это все еще происходит в некоторых восточных странах. Зато в шарджинских тюрьмах практикуется такое наказание - правда, только для мусульман - как избиение палками. Даже на минуту представить, что такому изуверству могла подвергнуться хрупкая Дина, хотя и не бывшая мусульманкой, но имевшая азербайджанский паспорт, что, по мнению властей Шарджи, было неоспоримым доказательством ее принадлежности к числу единоверцев, было жутко. Однако иной альтернативы спасения бедной Дюймовочки из лап неискушенных в жизни, но бессердечных юных Бармалеев, как назвала своих мучителей в одном из телефонных разговоров Дина, не было. Кто знал, каким им представлялось окончание их затянувшихся жестоких игр. Из двух зол надо было выбирать меньшее. Через неделю после "киднеппинга" Тамара связалась с полицией, передала все известные сведения о Дине и ее предполагаемом нахождении, и все стали ждать исхода злоключений незадачливой подруги.
Как и следовало ожидать, Дину арестовали вместе с ее похитителями. Последним, правда, ничего особо страшного не грозило, учитывая их статус аборигенов, к тому же несовершеннолетних, и наличие обширных родственных связей. Дине же вновь не повезло. Начался священный месяц рамадан - что означало, что практически все арабы, в том числе и занимающие ответственные государственные посты, вполне официально на 30 с лишним дней (после рамадана начинается неделя праздников) прекратили работу. Суд, который по местным традициям и так откладывается по три-четыре раза без видимых на то причин, долго не принимал на рассмотрение дело Дины. Уже несколько месяцев несчастная Дюймовочка, попавшая из огня да в полымя, как она считала, томилась в неволе. Подружки навещали ее, но никто не знал, во что выльется вся эта идиотская история. Начитанная Наргиза то и дело упоминала "какую-то" Кафку, когда речь заходила о Дине, но девчонки ее не понимали. Им было безумно жаль свою ни за что пострадавшую, как они считали, подружку и забивать себе головы всякими "Кафками" не хотелось.
Всему, однако, приходит конец. Следствие по делу похищенной и потерпевшей в групповом изнасиловании, но обвиненной в аморальном поведении и прелюбодеянии, гражданки Азербайджана, наконец, закончилось. И сидеть бы Дине еще долго в тюремной камере, и проходить сквозь строй экзекуторов с палками, но на ее счастье случилась в Эмиратах амнистия. Такое происходит в стране один раз в 10 лет, и хоть тут повезло нашей Дюймовочке. Когда ее в наручниках привезли в аэропорт и посадили в самолет, Дина была безмерно счастлива тем, что улетает из этой страны вечного лета и легких, как считали многие ее подруги, денег. Не надо было уже никакой квартиры! Мечталось поскорее вернуться домой и постараться забыть, как дурной сон, весь это кошмар длиною почти в год. Хотелось бы, конечно, найти виноватого в собственных бедах. Например, Томку, втравившую в эту ужасную историю. Но Дина помудрела. Она перестала, наконец, изображать из себя маленькую девочку - ведь ей уже было почти 30. И призналась самой себе, что в том, что с ней произошло, виновата она сама. Ну, может, еще неблагоприятная экономическая и политическая ситуация, как в мире в целом, так и в отдельно взятых его регионах, спровоцировавшая ее на путь неправедного добывания средств для покупки собственной квартиры.
Пройдет какое-то время, все эта история забудется, Дина вполне удачно выйдет замуж. Вот только при звуках имен некоторых сказочных персонажей, услышанных то ли из чьих то уст, то ли из телепередачи, у нее начинается нервная дрожь, которая, впрочем, быстро проходит. На вопрос мужа, что это с ней такое, Дина отвечает, что иногда ей становится по непонятной причине – всего на несколько мгновений – безумно холодно… Даже если температура окружающей обстановки при этом зашкаливает за плюс 30.
* customer (англ.) - клиент
** this little Thumbelina (англ.) - эта маленькая Дюймовочка