Еще с утра Петр Андреевич велел заложить карету, чтобы ехать в столицу. Но на часах уже полдень, а перед крыльцом только свинья валялась в пыли.
"Совсем отбились от рук, -- подумал Петр Андреевич и изо всех сил заорал: "Поро-оть!" В доме сразу засуетились, забегали. "Ага, почуяли, сволочи!"
Через 15 минут кучер Платон постучал: "Петр Андреич, извольте".
-- Изволю, изволю, -- пробурчал Петр Андреевич, на ходу застегивая ширинку.
"Какой русский не любит быстрой езды, -- повторял про себя Петр Андреевич любимые строки, -- какой русский... Сто-о-ой!" По дороге навстречу плелась старуха с котомкой за плечами.
-- Садись, старая, подвезу, -- крикнул Петр Андреевич.
-- Да мне не в энту сторону-то.
-- Садись, тебе говорят, -- приговаривал Петр Андреевич, заталкивая старуху в карету.
В Москву приехали уже ввечеру -- пришлось-таки повозиться со старухой.
-- Что припозднились, Петр Андреич? -- зевнул управляющий, мелко кланяясь.
-- На-ка, вели приготовить, -- бросил ему саквояж Петр Андреевич, -- и воды пусть согреют для меня.
К утру на столе в его кабинете уже лежал желтоватый череп -- новинка в многочисленной коллекции.
-- Ну-с, займемся, -- в кабинет, потирая руки, вошел Петр Андреевич в китайском халате, из кармана которого виднелась рукоятка молотка.
Через полчаса, ссыпав в кожаный мешочек осколки и крошки, Петр Андреевич недрогнувшей рукой надписал: "Авдотья. 65 лет".
-- А теперь завтракать! -- хлопнул он в ладоши.
Отбивные были жестковаты, бульон припахивал -- сказывался возраст. "В последний раз, в последний раз, -- бормотал Петр Андреевич, упрямо пережевывая отбивную.
-- Антип! В последний раз чтоб делал отбивную, не прожевать же.
-- Да это платок-с жесткость придал-с. Я для пикантности каклетки-с в платок завернул и под соусом подал-с. А вы и не заметили-с, хе-хе-хе.
-- Ну спасибо, любезный, истинно удружил, -- прослезился Петр Андреевич, -- спасибо.
Так кончила свои грешные дни старуха Авдотья, шедшая в Троицу на богомолье. Был разгар великого поста. В доме Петра Андреевича попахивало серой.