Богоборец
Посвящается Анне Соболь.
Генералы, широколобые напыщенные сатрапы, старательно кланяясь, скаля белые зубы в приветливых улыбках, один за другим покидают шатер. Шахрвараз облегченно вздыхает. Наконец перестали мозолить глаза. Как же надоели лоснящиеся от жира физиономии, усыпанные самоцветами пальцы, умащенные благовониями бороды. Они ничто. Они пещинка, дым, миф, исчезающий рядом с Шахрваразом, лучшим генералом персидского царя Хосрова. Тебе улыбаются, спины старательно гнуться в поклонах... Никому нельзя верить. Все, как один, исполнены зависти, строят козни за спиной. Стоит, раз оступится, и упадешь в пропасть.
Перс с удовольствием расстегивает широкий халат, едва не отрывая пуговиц. Шелковую ткань можно в ведра выжимать – насквозь вспотела. Жарковато в Халкидоне, но все же лучше, чем в Нисибине, на родине. Генерал подходит к чану воды. Не долго думая, погружает голову в холодную, если не ледяную, жидкость. Шахрвараз трясет бритой головой, самодовольно отфыркиваясь. Капли струйками текут по спутавшейся бороде, приятно щиплют грудь.
Нет, не отступится. Только не сейчас. Хитры ромеи, коварны, но с персами Ахурамазда. Перед ним склоняются народы и рушатся величественные бастионы. На очереди Константинополь. Пускай ромеи зовут его градом Христа, обителью Богородицы. Все одинаково.
С этого места, с Халкидона, столица ромейской столицы как на ладони. Босфорский пролив, разделяющий берега, с сатрапского шатра кажется ручейком. Сделай шаг и ты во Фракии. Топни, и треснут камни бастионов града Константина, осыплются трухой величественные дворцы и храмы.
Губы Шахрвараза растягиваются в садистской улыбке, глаза блестят, как у лисицы, увидевшей виноград. Словно на яву он смакует радостные моменты. Атаковать можно с моря, с кораблей взять Лазаревы ворота – прямой путь к средней улицы, самой широкой и удобной для переброски крупных сил. Ромеи вгрызутся в землю, перекроют баррикадами форум Тавра. А персы пойдут дальше, сметая по пути Пизанские и Венецианские кварталы, обращая в пылающие факела противные Ахуромазде храмы.
Все это будет на рассвете. Сейчас на башнях развиваются чужие стяги, пускают блики на высоких куполах вызывающие омерзение у каждого правоверного перса кресты. Шахрвараз все изменит. Золотые кресты переплавить и отослать в слитках царю, вот тот высокий величественный храм станет святилищем истинного бога, а стоящий неподалеку дворец генерал сделает своим домом, а этот форум...
Мысли прерывает ощущение чужого присутствия. Шахрвараз резко разворачивается, отскакивая к углу. Очень высокий, волосы на непокрытой голове падают на плечи ровными волнами светлых прядей. На пол ниспадает красная мантия, какую носят ромейские василевсы, блестят самоцветы на рукояти меча.
- Ты кто?! – вырывается у пораженного Шахрвараза.
Незнакомец молчит. Смотрит спокойно, без агрессии. Кажется, впервые простой смертный смотрит гордому персидскому генералу в глаза. Но простой ли? Взгляда добрых глаз, что пронзают душу насквозь, невозможно выдержать. Колени предательски трусятся, перс пятится, упирается к стене, прижимается, словно пытаясь прорваться наружу.
- Охрана! – из гортани вырывается пронзительный визг, преисполненный животного ужаса.
- Они не прейдут, - голос звучит спокойно, при каждом звуке слов перса бросает в дрожь. Хочется закрыть уши, зарыться в землю, лишь бы не видеть, лишь бы не слышать...
Дрожа всем телом, верный слуга Хосрова неотрывно смотрит на рукоять меча, ожидая удара. Неужели он умрет в шатре, зарезанный как собака? Но руки незваного гостя опущены, кажется, он и не подозревает о наличии оружия.
- Откуда ты? – слова приходится вырывать по одному. – Ты враг?
- Я с теми, кто за проливом.
«Наемный убийца! – мелькает мысль. – Точно! Эти коварные ромеи боятся и подсылают головореза.»
Пытаясь воспользоваться бездействием пришедшего Шахрвараз бросается к оружию. Короткий акинак со скрежетом покидает ножны, но блеск стали, не придает генералу уверенности. С таким же успехом он может выйти с палкой на царя зверей. Убийца, или кто он на самом деле, стоит, не шевелясь, не мигающие глаза продолжают изучать сасанида.
- Убирайся проч!
- Посмотри в окно, - незнакомец указывает на волнующееся под ветром море, - за проливом мой город. Взять его, я тебе не позволю.
Издав дикий крик, Шахрвараз бросается вперед. Акинак рубит воздух в сантиметре от шеи высокого человека. Тот делает небрежный, даже ленивый шаг в сторону, а перс по инерции летит вперед, спотыкается, оружие со звоном падает на пол.
- Я не враг тебе, Шахрвараз. Пока есть возможность, уходи. Город ты не возьмешь.
Поднимаясь перс заливается от стыда слезами. Впервые он чувствует себя никем. Он, гордый генерал, победитель Ираклия, валяется на полу, не в силах даже умереть достойно.
- Убей меня! – сквозь всхлипы кричит он. – Я не выдержу позора.
- Я не враг, - повторят незнакомец, на устах сияет улыбка. – Уходи с миром. Константинополь мой город, он под моей защитой и не тебе, ни твоему союзнику, кагану аваров, его не взять.
***
Издав дикий крик, Шахрвараз вырывается из ночного кошмара. О Ахуромазда, что было это? Кто приходил вчера? Где был он, во сне или наяву? Что значили слова незнакомца?
- Генерал Шахрвараз! - на пороге, касаясь лбом пола, стоит гвардеец из «Безсмертных». – К штурму все готово.
Штурм, штурм, какой еще штурм? Ах, конечно, идет осада Константинополя... Стоп, о чем же говорил незнакомец? Тень сомнения пробегает по разуму самоуверенного сатрапа. А может и впрямь не стоит. Кто еще, кроме Него, может охранять Константинополь? Шахрвараз колеблется не более мгновения.
- С нами Ахуромазда! – восторженно выкрикивает он. – Трубите атаку!
Через несколько часов, разбитое на всех позициях, союзная армия сасанидов и аваров бежала проч. В числе первых беглецов, на ослепительно белом коне, заранее приготовленном для триумфального шествия, был и опозоренный Шахрвараз.