Настал день стаканчика. Стенокуры состарились, стирая-рыдая на стереофонии: перестройка, переключить вас на иконографию? Станьте-ка вот здесь и стучите, мы запустим поисковик. Скиньте-ка на скатерть все спрятанные остатки и катитесь-ка вы за стенки. Скоро перестройка! Слышите? Срам! И стыдно, стать так и устать. Ну устань-ка без настенника, ни стена не получится. А настенник постлал и скачи на нём, хоть и сто сотен. Выжмешь? На глину наскочешь! По пристенку слякоть потекла, не клади свои потёки туда, а то всё потечёт.
- Мне глаз застеклить и дворники установить, а то устал. Истёк срок дворников - сломались об стекло. Утекли все стекломаны и стекломанки со дворов Села стеклянки – истока всех стоков. Постекались в Стекловке, на тусовки застеклились под свои станки, а стало светать – порастворяли свои стеклопакеты светлыми лучиками пыли и стало без стекла. Лучики сотнями стекались на застенки, сталкивались, пересекались, растекались и по стеклу стучались.
- Стук, стук. Сталинку ВЫ сдаёте?
- До сталинки сто лет по ступенькам спускаться, а ты в этой мегасталинке остановишь себя, запастись стеклом?
- Стакан я стану покупать и потому заскачу в твою мегасталинку.
- Подержи, Сталинец, мою спину-станину и шатун, я стану заскакивать. Станикадзе - я, скачу, где пристанет. Как наскочил на столик, так и стеллаж чуть не запотел. С семисотого скачок в семидевятисотый - как со стычки вытекти.
Всё столько много. Как в машине. Бывает, глядишь: морковь, пухнастая такая, как закорючка. А сколько калек по гальке бродит, водопады слушает. Сколько их накопилось тех сект саксонских. Постой ты со своим бубырём, не скули. Стакан твой? Ну и скакай вниз по наклонной. «Скот без скакалки скачет», - сказал Вальтер Скот. Не столько скотов, чтобы всем скакалки раздавать. Станут ли они в безопасности скакать? Ну ступай от своей стены, чё уставился? Ну да с коня встань хоть. Сколько тебе? Стели вдоль скалки и нюхай, чтобы не уколоться. Сядь на стулку, куколка. Без кулька не стучать. А Сталин скучает без своих сталинчат. Сядет во вражеском стане и станет скандалить. Из стены скука льётся лепестками засохшей розы. Стукнет же ей такое в голову: из сала наскрести слоновой слюны. У того рога торчат струёй с канат, а он пьяный в стельку. Пластинка устала стираться и установила свои ставки на слот сэйва. Стал бы я сказки мурлыкать такой суке?! Пристегнись, чтобы не приснилось - всё синее и устойчивое, как танк.
Станок стук и под танк. И стали станом под стеной стенографии - от снотворного устали. Встали на Славу, а слава стонет. Слева - без слов. Правой словил бы сливу? Заставь! Застань и стань, Кусатинка. Струна: стрынь, стрынь, стрынь, стрынь, стрынь. Так и стынь за стеклом, только не устань, настань, настань… На стене?
Это стандарт настенной истории. Наклеенной под стеклом. Покури застеклённой ваты, вставит. Стёрли паскуды! Статика натекла под стойку, в стёклышках понатыканную, зашпатлёванную под станочком удобненьким, качество сто процентов. Станину установил? Пристегнись к стене на все застёжечки, настенные стёбочки и петельки, чтобы не сетовал после, как станешь Стэном. Встань и крутись. Не стучи. Постой тут - тебе под стать. Построй большой с сыром, по размеру открытого рота. Тонко подделанный юмор, привязанный на тесёмках: «Странный такой скакун, не молчит. Сладкий больно.»
В стакане на стенках установлен станичный станок. Из стакана, постукивая, поскакал скакун. Это по стеклу устроили станичные скачки. Настенный антисептик настучал несколько стуков и устаканился назад в стакан. А стал сзади скакун, искал сколько-нибудь. И нистолечки не нашёл. Стакан треснул под стеклом и застеклился. Столько!
- Преподнеси мне урок. Я знаю все твои уроки, я тебя превзойду, Костя.
- За таверной полбокала – твои. Остальное - завтра в Зоопарке. На лестнице встретимся. За пароль не забудь, «дь».
- Дякую.
- Иди.
Стройка машиноизобретательской заводи припенилась. Красная Армия следила за вражеским детективом ещё в 70-х. По крайней мере, так передаёт наша разведка. Белые послали одного лысого бригадира без детей за иностранным пехотинцем в левой части экрана. Но он был всего лишь посол! В зубах у него оказались четыре ещё кровоточащие губы, а на ухе висел пучок рыжих волос. Всё кончено. Посол разорвался, не выдержал груза новой ставки. Да что ему! Ведь он работает в Партии. Его даже эсэсовцы не вычислят в Виртуальной Сети «Интернет». Он очень хорошо умеет конспирироваться; молча.
Молчать о Погоде. Погода неописуема, она несравненна, невообразима, далека от ниши, или может ещё стоит в дверях, но уже чистая и весёлая, как волк при виде волчатины. Без ветчины, конечно.
Истекла ставка исстари, истерлись стенки. Тонкое стекло стало у стакана. Искал стакан скандала, ставки превысил, на стенку залазил, но всё не скло. А стакан. Сложный стакан. С дутыми стенками из стали, как будто сталинской эпохи. Истекло тёкло. Не течёт из стекла сто сотен стёклышек. Стакан – сектантской славы из пепла, из тонкой тины-паутины, как у Леськи. И стенки с лески. Ласковые. Стёкла.