Записки дилетанта
Кажется, наши финские соседи придумали поговорку: время, проведенное на
рыбалке, в счет жизни не входит. То есть, если ты каждую неделю
выбираешься
на речку или озеро, где два дня до чертиков в глазах пялишься на замерший
поплавок, то в календарном году у тебя на 100 с лишним дней меньше.
Впечатляет перспектива долгожительства. Если, конечно, дражайшая супруга
не
поставит в один прекрасный день вопрос ребром: «или я, или рыба».
Лично я не рыбак. И убежден, что самая вкусная рыба, это колбаса. И вообще
у меня осенняя депрессия. «Как лечить?»,- спросил у лучшего друга, а тот в
качестве лекарства предложил прокатиться с компанией на рыбалку. Пытался
объяснить, что привык утром и вечером принимать душ, засыпать под
бормотанье телевизора и пить горячий кофе из чашечек-наперстков. Друг
выслушал все это и сказал с грустью: «Зато у тебя жены нет».
Что правда,
то
правда – жены нет. Но есть подружка, которой я пообещал в эти выходные
прогулку по городу. «Бери с собой,- сказал друг,- там и погуляете по
осеннему лесу: и воздух чище и дешевле обойдется».
Зачем кальсоны на рыбалке?
Так мы с Машкой, считай против воли, попали в компанию рыбаков-любителей.
Машка проявила недюжинную фантазию, добывая для нас снаряжение: резиновые
сапоги, шерстяные носки, теплые рубашки и свитера. Предложила даже в
качестве утеплителя папины кальсоны с дачи привезти. Фу! А еще мы закупили
в универсаме продукты, которые в обычной жизни не стали бы есть даже под
страхом смерти: тушенку, крупу типа «шрапнель», сухари, сахар,
конфеты-карамельки и даже кильки в томате.
Уезжали поздним вечером в пятницу. Старенькая «Нива» моего друга с трудом
вместила наши рюкзаки и нас с Машкой. В моем представлении, ехать нам было
пару часов от силы в сторону Приозерска. На мой вопрос, так ли это, друг
утвердительно кивнул, добавив туманное «чуточку дальше». Я угнездился на
заднем сиденье «Нивы», приобнял Машку и задремал.
Проснулся я в кромешной тьме от тычка в бок. Машины стояли в лесу, а
мужики
выгружали из багажников наш походный скарб. Оказалось, что впереди нас
ждет
марш-бросок при полном снаряжении, только без противогазов. «На фига?!»,-
подумал я, глядя на водную гладь озера, в котором явно водилась рыба. Друг
на мой немой вопрос ответил, что здесь поутру рыбаков будет больше, чем
мальков на нересте. И мы пошли. Сколько продолжалось это издевательство
над
организмом, борющимся со сном – трудно сказать. Пару раз я проваливался в
какие-то ямы, пару раз вытаскивал из них Машку, три раза стукнулся носом в
дерево и потерял котелок.
Наконец мы вышли на поляну, залитую лунным светом, и побросали рюкзаки. Я
думал – привал. Оказалось – пришли! Вот оно счастье! Когда ты
рассчитываешь
на самую малость, а получаешь все. Правда, радость была преждевременной.
Где ночуют сапоги?
Едва мы начали разбирать палатки, как луна, по закону подлости, скрылась
за
тучами. Дальше все пришлось делать наощупь, потому что фонарик, как
выяснилось, остался в машине.
Если вам когда-нибудь приходилось ставить палатку, то вы поймете меня. Но!
Только на половину. Потому что ставить палатку в кромешной темноте – это
особое искусство. Кажется, что вот справа ты положил колышки и место
приметил. Натянул веревку, начинаешь шарить справа – пусто. Слева – тоже
пусто. Потом колышки находятся, но к этому моменту упала палка, которую ты
с трудом установил внутри палатки. И так до бесконечности.
Когда мы все это собрали, сил хватило только на то, чтобы снять сапоги и
заползти в холодное нутро нашего временного пристанища. Но уже через час –
о, чудо! - брезентовый двухместный домик, в который, кроме нас с Машкой
влезло еще трое бородатых мужиков, согрелся от нашего дыхания. Потом по
крыше забарабанил дождь, под который спалось крепко и сладко, как в
детстве.
Утро было наивно-солнечным. Оно с любопытством котенка лезло в щели и
грело
вопреки прогнозам синоптиков на октябрь. Я забыл про бессонницу и спал,
как младенец до того момента, пока не услышал сквозь сон душераздирающий
вопль: «Это какой дурак сапоги выставил?!!». Кто был этот «дурак»
рассказывать не надо? Я. И если б только свои и Машкины. Укладываясь
спать,
я аккуратно поставил обувь всех, кто ночевал с нами, за порог. Они, между
прочим, не фиалками пахли, скажем прямо. Нюхать их что ли? Кто знал, что
дождь пойдет?... Оказывается, тем самым я нарушил одно из главных
туристских и рыбацких правил и оставил без обуви половину компании.
Бородатые, правда, мало огорчились: вытащили из рюкзака дюжину
полиэтиленовых пакетов и надели их поверх носков, а потом сапоги. Мы с
Машкой их примеру последовали. (Грешным делом вспомнил я тут папашины
кальсоны, которые Машка предлагала – на портяночки очень бы сгодились).
Впрочем, забегая вперед, скажу, что неуютно ногам было недолго: разожгли
костер, пока каша булькала в котелке да чайник закипал, мужики сидели
кругом у костра - аккуратно распутывали снасти и сушили ноги. Так что,
когда мы серыми тенями («Не топайте, как слоны! Всю рыбу распугаете!»),
скользнули с Машкой в кусты и закинули удочки, ногам в сапогах было уже не
так противно, как рано утром.
Вот и снова грибная пора…
Сказать, что не клевало, значит не сказать ничего. Два часа мы просидели в
полной тишине на берегу безымянного озера, а поплавки наши не шевельнулись
ни разу. При этом с них загадочным образом исчезали черви, которыми нас
заботливо снабдили бывалые рыбаки. Поэтому мы очень скоро смотали удочки
(«Какое правильное выражение!») и потопали в лес. Хотели Вы, Мария
Ивановна, прогулку? Пожалуйста!
Листья, принявшие осень, шуршали под
ногами, а не согласные с календарем трепетали на полуголых ветках.
Оглушительно пахло грибами. И идя на этот запах, мы набрели на колонию
поздних опят. От них было желтым-желто все вокруг! Сначала мы собирали
грибы в пакет, потом в Машкин платок с кистями, потом в мою шапку, потом в
карманы. Беременные опятами мы приползли в лагерь счастливые от удачной
охоты.
А там на костре в огромном котле уже заваривалась уха. Рыба, оказывается
есть. Не скажу, что много, но как мне пояснили, рыбацкое счастье не в
количестве пойманных хвостов. Рассказывать про то, как варилась уха – не
буду. Это таинство осталось для меня загадкой – повар в свои секреты нас
не
посвящал. Зато нам с Машкой доверили чистить грибы, с которыми
проковырялись до вечера. Плакал Машкин маникюр! Но грибки к ухе были
вкусным дополнением.
Пока все готовилось, мы украдкой таскали из рюкзака куски хлеба, солили их
крупной солью и жевали. И кажется мне, что это была самая вкусная еда,
которую мне приходилось пробовать в своей жизни!
А потом был пир-горой с ухой и грибами, и поздний чай с карамельками. И
пламя костра металось, раздираемое в клочья налетающим с воды ветром. И до
поздней ночи мы пели под гитару Митяева и Визбора, а самые удачливые
притащили с вечерней рыбалки больших, как деревенские лапти, подлещиков.
… А наутро, отвернув полог палатки, мы увидели первый снег новой зимы.
Осень кончилась.
Лекарство пошло на пользу. Вернувшись в город, я вдруг неожиданно ощутил
необыкновенный прилив сил, и проект, который казался мне до этого жутким
хомутом на моей шее, вдруг стал интересным и перспективным. Я забыл, как
проваливался в ямы и как сушил сырые сапоги, но запомнил вкус хлеба и
слова
незнакомой до этого песни. А в середине недели снова позвонил друг и
сказал: «Мы на озеро. Тебя с Машкой тоже берем…»